РЕВЕНАНТ. Книга

Лилиан обходит столовую, там гости приветствуют Рейгана и Кита. Для Лилиан все еще загадка, как Кит умудрился пробить скорлупу высокомерия и закрытости большинства их знакомых. В компании Кит, кажется, третий по популярности — после Рейгана и Блейза. Терраса с бассейном открытая, все вокруг (подсветка, пенистая вода, плитка, гламурная и странная кипа шаров) розово-оранжево-голубое, как на летнем показе Jacquemus. В бассейне парни с девушками на плечах играют в упрощенное водное поло. На шезлонгах лежат обмякшие тела, одна девчонка топлесс, будто пытается загореть под куском луны. У Лилиан снова чувство, будто она не там, где должна быть; будто ее жизнь проходит в другом месте, а она застряла здесь, как героиня чужого фильма. — Лили! — кричит Лиам, он склонился над столиком вместе со своим парнем и Кристианом. — Пошли, я приготовлю тебе классную штуку, улетишь сразу. Лилиан вздыхает и идет к ним, мыслями витая где-то в другом воздухе. Она беспокоится за Тиффани и за то, что у нее происходит с Рейганом. Их отношения как вулкан, завернутый в хрустальный шарик; одно лишнее движение — и все взорвется к чертям. — Не самая умная мысль, маленькая Лили. Она застывает. Оборачивается. — Хватит так меня называть. Рейган стоит к ней почти вплотную. Он одет, а она в купальнике и накидке. Из-за спины Рея выглядывает Кит и машет ей, будто они лучшие друзья. Хотя, может, да, если вольно подойти к понятию лучших друзей. Вот Рейган им быть перестает. Особенно когда так спокойно наклоняется и целует ее. Без языка, целомудренно, как всегда на людях — и совсем не как вчера. Лилиан быстро чмокает его в ответ и отстраняется. Ей не нравится, как сердце качает кровь, когда его рука на секунду касается ее голой талии. — Как там дела с Мари? — спрашивает он, нагнувшись к уху. Она не успевает ответить. Кит спрашивает: он тебя еще не достал? Лилиан говорит, что нет. К ним подходят Блейз, Кристиан, Тиффани, Виктор (с которым Лилиан обменивается равнодушными улыбками) и Лиам. Лилиан спрашивает у Фани, куда делась Джой, и та говорит: ушла. — Не понравилось с нами? — Нет. Я ее попросила. Ты же сказала взять на себя ответственность и ты права. Я все равно не разорву помолвку, пора привыкать к другой жизни, — Тиффани кладет в рот вишневую сигарету с двумя фильтрами. Лилиан думает, что, может, не стоило этого говорить, она даже не может разобраться в собственных отношениях (фиктивных). В конце концов Лиам снова зовет их к столу, Рейган достает коробку мятных леденцов со сладко-пряной травой, бумагу, канцелярский ножичек и фольгу; Блейз делает им тонкие самокрутки. Небо теплым открытым флагом стелется над городом. Вода бурлит под фонариками в бассейне. — Такой олдскул, — говорит Блейз, затянувшись. — Вроде и приятно старыми методами пользоваться, а вроде и хуйня. — На ралли мы забьем все в электронную сигарету, — Рейган стоит рядом с Лили. Ее бедро и его нога соприкасаются. Лилиан пока не курит, голова и так кружится. Вырвать бы из памяти вчерашний вечер. — Надеюсь, вы не будете курить за рулем, — говорит Тиффани. — За кого ты нас, блин, держишь? — возмущается Лиам. Подружка из Гарварда зовет Тиффани и остальных в бассейн. У нас новый раунд, ну давайте, кричит она и отпивает пиво из бутылки. Все идут в бассейн, Лилиан, стараясь не обращать внимания на Рейгана, скидывает накидку и погружается в воду. В ее пальцах нетронутая самокрутка, похожая на старую женскую сигарету, если бы в то время такие делали. Она опирается влажным затылком о теплый кафельный бортик, на него садится Рейган. Он сгибает ногу в колене, вторую опускает в воду, справа от плеча Лили. Она обводит взглядом его колено с мужественно выпирающей косточкой, твердую икру с длинной выраженной мышцей. Смотрит выше, видит темно-синие плавки и, вспыхнув, отводит глаза. Рейган невозмутимо курит. Даже пальцы у него какие-то породисто-уверенные. — Насчет Мари. Уверена, я с ней договорюсь и она перепишет неправильные главы, но надо бы подстраховаться, чтобы рыбка не сорвалась с крючка, так сказать. — Знаю. Ее внезапно не примут в Лигу Плюща, если не одумается, можешь так ей и передать. Лилиан затягивается три раза, убирает с плеч прилипшие мокрые пряди. На языке оседает дымно-приторный вкус и ощущение полета. — Смотрю, ты не мелочишься. — На нас и так нападают в СМИ. Если возненавидят, повод отыметь найдется. Обвинения Мари в сексуальных домогательствах — тот самый повод. И полегче с травой. — Хорошо, папочка. Лилиан закатывает глаза и высовывает кончик языка, лизнув помятую бумагу. Рейган смотрит на ее рот. — Так нравится меня провоцировать? — Я даже не начинала. Рейган фыркает. Лилиан оборачивается и облокачивается на его ногу, подпирая подбородок ладонями. Она где-то на уровне его живота — без капли жира, светлая кожа, узкая дорожка темных волос уходит вниз под плавки, сухие мышцы с внятными линиями. Ей ужасно хочется их поцеловать. Она поднимает на него взгляд, Рейган щурится почти одобрительно. Или ей так кажется — света мало, ее мозг плывет и качается, как на волнах. Она скучает по тому, чего у них нет. — Почему ты предложил мне побыть твоей девушкой? Мы же оба знаем, что дело… — кусает губу, ощущая себя голой. Корнелия, моя сладкая девочка, — не в других девушках. — Захотел. — Почему захотел? Кто-то плюхается в воду, обдав их пузатыми брызгами, как шампанским. Рейган убийственно смотрит на парня, тот кричит: извините! Включают песню Ланы «Heroin». Лилиан утопает в потусторонних звуках, как в Рейгане. Он кладет ладонь ей на шею, под влажные волосы, и гладит. Она прикрывает глаза и будто оказывается в полосе беспространства между сном и ночным светом, где вода и шум дрожат, истончаются, как мираж, и воздух застывает вязкой эйфорией: переливчатый лунный свет, теплые пальцы на затылке, поцелуй с нежным привкусом леденца. Иллюзия их близости кажется правдивее материализованной реальности. Его рука перемещается на ее горло, полностью накрывая. Большой палец поглаживает истерично бьющуюся венку. — Ты же знаешь, что горло — самая уязвимая и обнаженная часть человеческого тела? — спрашивает Рейган. Лилиан приподнимает голову и смотрит ему в глаза. — Говорят, никогда не знаешь, что чувствуешь к человеку, пока он не обхватит твое горло… Так скажи, Лилиан, что ты чувствуешь сейчас? Она ощущает себя вывернутой наизнанку. Раскуроченной. Будто ее выдернули из темноты и выставили под ледяной свет. Она подается ближе, зрачки темные, расширенные. — Чувствую, будто ты — Нормандия, а я первый эшелон десантников. Тот, который перебили немцы. Его глаза блестят — насмешливо и не очень хорошо. — Первых солдат перебили, но именно они обеспечили успех всей остальной операции. — Тогда я уже мертва и мне плевать, что там с остальными. — Нет, Лилиан, — его пальцы останавливаются на ее цепочке. — Ты — все союзные войска. Ты жертвуешь солдатами, чтобы выиграла армия. От его слов ей делается душно, она не уверена, что он хочет сказать. Комплимент это был или что. — Как думаешь, ты меня любишь? Лилиан поверить не может, что спросила. Виски мгновенно стягивает тупой болью. В глазах пленка. Ее взгляд выжирает его лицо — стоическое, ровное. Рейган слегка склоняет голову набок, будто решает загадку. Проходит время, — секунда, минута, бесконечность, — когда он говорит. Выдавливая слова спокойно и толчками, будто они иссушают его. — Я знаю только любовь-сторге. Под ее кожей закручиваются цикличные пустые воронки. Лилиан кажется, что она перехватывает сердце резиночкой, чтобы не рассыпалось. Она улыбается, чтобы не расплакаться. Ее улыбка — надломанная декорация. Рейган сжимает пальцы на ее ключицах. Сторге — любовь к семье. — Ладно. Я это знала. Кстати, я привезла твою картину, она на хранении у консьержа. Ее подташнивает, Лили вылезает из бассейна. Рей молча провожает ее взглядом, в нем ничего нет. К нему подходит Кит, говорит что-то, но Лилиан чувствует, как глаза Рейгана оседают на ней ядовитой тяжестью. — Хорошо, — говорит он. — Я заберу и позже расплачусь. Лилиан наспех прощается и вызывает такси. Альма уже спит, когда она тихо входит в комнату и переодевается в ночнушку. Лилиан не может уснуть до утра, пока рассвет не брызжет в окне лососевой пастелью. Ей не больно, она восхищается тем, как трепетно и нежно Рейган обращается с семьей, но почему-то от его слов она распадается, как слизняк под белым пустынным солнцем. Может, ей хочется быть частью его семьи, но скорее — она мечтает открыть ему новую любовь, мужчины к женщине, а не только сына к родителям и брата к брату. По крайней мере он не врет, думает Лилиан. Но иногда, сегодня, она была не против послушать маленькую сладкую ложь.