РЕВЕНАНТ. Книга

Лилиан и Николь растягивают друг другу спины, пока Теа висит на воздушном гамаке вниз головой. Обеденный свет лентами растекается по залу растяжки, разрезая пространство на клочки, полные запаха дезинфектора и сладких духов. — Это невозможно, — шипит Ники, подаваясь вперед к Лили, пока она пятками упирается ей во внутреннюю сторону бедра. — Эта Мари из одиннадцатого класса. Ты ей скажешь или я? Что не обязательно выливать на себя все свои, блин, запасы. — Как хочешь, — Лилиан давит сильнее, заметив, что Николь халтурит. — Ай, господи, Лил! Ты хочешь, чтобы я родила? — Ты слишком себя жалеешь, Ники. — Тогда сама общайся с Мари. Она получила литературный и радио-клуб этим летом, так что с ней нужна выдержка и такт, а это не по моей части. Лилиан от удивления отпускает Ники, и та облегченно возвращается в ровную позицию. Они меняются местами, Ники давит Лили на спину. — Не понимаю, — на выдохе говорит Лилиан. — Как она могла получить эти позиции? Она же, прости, тупа, как пробка. — Не извиняйся, уж точно не передо мной, — хмыкает Николь и позволяет Лили привыкнуть к тянущему, болезненному ощущению в мышцах. — Ты что, не читала школьные новости? — Кто их вообще читает? Николь молчит. Лилиан поднимает на нее взгляд и хмурится; к лицу прикипает кровь. — Ладно, я промолчу, — великодушно говорит Ники. — Мари стала там президентом, потому что подписала контракт на издание своих мемуаров, книга вроде через пару месяцев выходит. В каком-то мелком издательстве. — О боже. О чем ее мемуары? Как набрать миллион подписчиков в Тик Токе, кривляясь, как бабуин под экстази? — Ты тоже сидишь в Тик Токе, — напоминает Николь, вздернув светлую бровь. Линия волос у нее влажная от пота, тушь коричневыми точками осела под веками. На правой щеке раздражение, словно она расчесала кожу острыми ногтями. Лилиан знает, что Ники могла бы, когда злится. — Ну да, я против не Тик Тока, я против Мари-президента интеллектуальных клубов, — выдыхает Лилиан, лбом утыкаясь в фиолетовый резиновый коврик. Ники удерживает ее на месте. — Такого круга ада даже Данте представить не мог. — Она, кстати, показывала рукопись Шейну, тому самому Шейну, которого ты отшила, когда за тобой приехал Рейган, и Шейн все видел. Голос у Николь слишком спокойный. Лилиан на секунду кажется, что она все еще недовольна, хотя причин у нее на самом деле нет. Лили надоело оправдываться за отсутствие чувств к ее кузену (да и вообще ко всем, кроме парня с инициалами Р.Р.), поэтому она резко выпрямляется. — Мари запала на Шейна? — Типа того. Но вообще-то они спелись, потому что, во-вторых, вместе ездят верхом по субботам, а во-первых, из-за Рейгана. По крайней мере, такой вывод я сделала из слов Шейна. — Вы закончили? — спрашивает тренер. Девушка такая высокая и гибкая, что Лилиан рядом с ней ощущает себя жирным хоббитом. — Пора переходить к следующему упражнению. Николь разлепляет полные губы (она колет минимальную дозу гиалуронки с девятого класса, но в школе всем говорит, что это ее естественная форма), чтобы сказать «да», но Лили говорит первая: — Нет, еще пару минут, — тренер уходит, и она спрашивает: — Причем там Рейган вообще? — Серьезно? Шейн умирает по тебе всю старшую школу. Действительно, чем это ему не нравится Рейган? — Ладно, а этой юной писательнице что не понравилось? Она типа сублимирует на себя чувства Шейна, а потом свои чувства — в книгу? — Лилиан насмехается до того, как успевает подумать. Но Николь на ее слова пожимает плечом, обтянутым облегающей футболкой. — Я не стала спрашивать, мне-то что. Шейн вроде говорил, что отец Мари работал в Arch Capital, но потом его публично уволили, и, если верить Мари, ее отец так и не смог найти себе работу. Рейлиши постарались, якобы. — Если бы у ее отца все было так плохо, она бы не училась в нашей школе. — Я об этом думала, что-то тут не то, да. К ним подходит Теа. Кондиционеры перегоняют теплый воздух и духи по всей комнате, и Лилиан подташнивает. Она встает, в глазах мгновенно темнеет, как если бы во всем городе отключили свет. Лили ждет, пока пройдёт темнота, Теа в это время поддерживает ее за руку. — Такая скукота эта растяжка, — жалуется Теа; Лили смаргивает разноцветные пятна в глазницах. — Пойдемте лучше в кафе, или на великах покатаемся, или напьемся водки, только не эта дурацкая Мари Мак-Вильямс со своими духами в стиле Victoria’s Secret. — Да, ненавижу их белье, — соглашается Ники. Они сушат волосы в раздевалке, закутавшись в бежевые халаты и заняв соседние столики. Косметичка Лилиан выпотрошена тканевыми органами наружу: ушные палочки, увлажняющий крем, карандаш для бровей, круглая расческа, блестящая пачка тайленола на всякий случай. — У вас есть тушь с собой? Коричневая? — спрашивает Ники, намазывая шею лосьоном. Теа передает тушь, Лилиан смотрит в свое отражение, перебирая в памяти разговор с Николь. В голове что-то не укладывается, а потом холодом по ней скользит понимание. — Ники, можешь попросить Шейна скинуть рукопись Мари, если у него есть? — Лилиан уверена, что есть. — Хочу кое-что глянуть. — Я спрошу, — Николь красит ресницы быстрыми, точными движениями. — Если там будет что-то про меня, Теа или еще кого… — Да я знаю, — перебивает Лилиан. — Поэтому и хочу прочитать заранее. Еще потому, что у Мари может быть что-то на Рейгана или его семью, и Лилиан не собирается это упускать. — Вы про книжку Мак-Вильямс? — спрашивает Теа и щурит глаза в зеркало с пластиковой подсветкой. — Блин, опять прыщ на носу, надоело уже. Врач говорит, надо лечить ЖТК, типа я плохо питаюсь, застой желчи и всякое такое. — Не ЖТК, а ЖКТ, — механически поправляет Лилиан, отворачивается от зеркала и случайно врезается взглядом в другое. Зеркал много, они стоят по всему периметру, как нелепый, искусственно возведенный символ женской вселенной. — Ну не знаю, я ем все подряд и никаких прыщей у меня нет, — равнодушно говорит Николь и приступает ко второму глазу. Ее губы влажно блестят от маски, которой все трое обмазались после душа. Лилиан хотелось бы, чтобы ее губы были в идеальном состоянии, как у Золотой Адель руки Климта, но им всегда не хватает цвета и более четкого контура. — Ты и не приседаешь, а жопа все равно, как у Ким, — Теа закатывает глаза, утыкается в телефон, и Лилиан думает, что Николь задела ее чувства. — Фу, не сравнивай меня с этой старухой, да и задница моя лучше, моя не похожа на переспелый арбуз, — Ники чихает, тушь размазывается на веке. — Кстати, Лили. Я попросила рукопись от твоего имени, мне он мог и не дать. Лилиан передает Николь ушную палочку, чтобы вытереть тушь. — Хорошо. Пусть сбросит на почту, если согласится. — Проверяй тогда почту, — фыркает Николь. Теа тоже ухмыляется; она никогда не злится дольше двадцати секунд. — Шейн уже выслал. Лилиан берет телефон, по экрану и правда ползет полоса новых уведомлений. Письмо от Шейна с прикрепленным пдф-файлом и темой «для Лили, не передавай пжл дальше», несколько сообщений в чате одноклассников, лайки в Инстаграме и, наконец, то, что она ждала. Рейган Рейлиш: завтра Фани устраивает камерную вечеринку-знакомство с ее женихом, а в следующую пятницу стартует благотворительная неделя. Ты со мной? Лилиан: да. как всегда Они не общались почти неделю. Лилиан не писала ему принципиально, это «брысь уже» застряло у нее в ушах, как вата, а Рейган, очевидно, занимался экзоскелетом. Она знает, что испытания провалились, об этом написали в Фейсбуке часов в десять утра. Рейлиш-Младший: красивый, богатый и наивный, как младенец, такой был заголовок. У Лилиан болит голова, так сильно хочется стукнуть того, кто это выпустил. — Надеюсь, в мемуарах Мак-Вильямс нет какой-нибудь чуши про нас, — говорит Теа. — Не очень хочется читать про себя гадости. — Вот Лилиан это и проверит, — Николь отдает тушь, втягивает щеки и удовлетворенно смотрит в зеркало. У Лили на книгу Мари уходит весь оставшийся день. Одетая в летнюю пижаму, она полулежит на кровати, замерзнув, но раскрыв окна и пытаясь прогнать тяжесть спертого воздуха, такого затхлого, что сдавливает легкие. В массивной французской вазе догнивает трупик завявшего цветка, но Лилиан лень его убирать. Завтра придет горничная и все сделает, как надо. Лили слизывает шоколад с дна чаши, в которой лежат остатки пудинга, когда начинается одиннадцатая глава — под названием «Его домогательство Р.Р». Взрослые не в курсе, но среди школьников и студентов так зовут Рейгана Рейлиша. Р.Р. Спустя полчаса Лилиан, которая терпеть не может телефонные разговоры, звонит Альме Янг. Она отвечает на второй гудок. — Привет, малышка. — Мам, ты еще состоишь в родительском школьном комитете? — Я сделаю вид, что ты со мной поздоровалась, Лили. Да, состою, а что? — У меня к тебе куча вопросов. Поговорив с мамой, она напряженно думает. Еще Лилиан голодна, но в холодильнике только позавчерашний пудинг из тапиоки, мамины хлебцы, засохшие оливки, кувшин ледяной воды и обезжиренные йогурты без вкуса. Лили надевает шлёпанцы и спускается в магазин рядом с домом, по пути отморозив все кости. Покупает колу, китайскую лапшу, хлеб и яйца. Пакет с продуктами она тащит в одной руке, а во второй держит телефон и на ходу читает. Ей все очевиднее, кто на самом деле автор книги. Мари Мак-Вильямс — всего лишь имя на обложке и рука искаженного правосудия Брайана Мак-Вильямса, обидевшегося на Рейлишей и Arch Capital. В одиннадцатой главе Мари пишет, как во время вечеринки у сына мексиканского олигарха на Фишер Айленде Рейган Рейлиш просунул руку ей под юбку и почти изнасиловал. Я была ребенком, невинным и наивным в свои шестнадцать, и только недавно познала волшебный вкус первого поцелуя с одноклассником… Лилиан хмурится, ее сейчас стошнит. Она помнит, как Мари запиралась в раздевалке театрального клуба с разными мальчиками и выходила оттуда с порванными колготками. Автоматически улыбнувшись Бруно, она подходит к лифту и слышит:  — Лили! Стой!  Она недоуменно приподнимает брови.  — Шейн?  — Я принёс тебе рукопись, — говорит он, протягивая распечатанные и скреплённые листы тёплой бумаги, даже краска местами смазалась.  — Я уже получила на почту, — Лилиан вежливо улыбается.  — Я подумал, лучше читать на бумаге. От ридера зрение портится, — он тоже улыбается.  Оба знают, что он не слишком старается скрыть своё враньё. От Шейна плывет запах хотдога, и Лилиан вспоминает, что живот у неё сводит от голодных судорог.  — Спасибо большое. Очень мило с твоей стороны.  Они болтают ещё пару минут. Шейн явно ждёт приглашения, хотя время уже за десять, и Лилиан, поколебавшись, зовёт его в квартиру. Там она кидает лапшу на плиту и разливает по стаканам колу. Может, Шейн ждёт кофе, но Лили лень его варить, по крайней мере для Шейна.  — Так ты теперь встречаешься с Рейганом Рейлишем? — спрашивает он.  — Кажется, об этом знают уже все.  — Ну это была типа сенсация.  Их разговор вязкий, неловкий и странный, десять минут растягиваются в бесконечность. Лилиан допивает колу, крутит стакан в руках, наливает ещё. Лапша остывает, и ее это расстраивает. Тело ощущается брошенным, бесполезным, ей хочется его накормить. Потом кто-то стучится в дверь, они оба подскакивают, как подростки, которых застали за запрещёнкой.  — Надеюсь, твоя мама не будет ругаться из-за меня, — бормочет Шейн. — Не хотел задерживаться, извини.  — Да ничего.  Лилиан открывает дверь, зная, что на пороге не мама. У нее есть ключи, Ники и Теа не приедут без предупреждения, поэтому остаётся один человек, которого Бруно пропустил бы без вопросов.  Лилиан не успевает стереть с лица тупую, радостную улыбку, и Рейган недоверчиво сужает чёрные глаза.  — В этот раз без оскорбительных жестов? У нас прогресс, Лили.  Улыбка мгновенно вянет, как те мертвые цветы в ее комнате.  — Что случилось, Рейган? — она решает, что может проигнорировать его слова.  — Приехал забрать картину.  — Но ты же не знал, буду я дома или нет.  Лили сцепливает пальцы и не освобождает проход, как сделала бы обычно. Присутствие Шейна в столовой внезапно становится ярким, неправильным, словно кто-то вставил персонажа из романтической комедии в драму и заставил его повторять бессмысленные слова под диктовку.  — Перед вечеринкой и выходными ты всегда сидишь дома. Тебе сложно гулять три вечера подряд. Лилиан закусывает губу, чтобы снова не улыбнуться. Она и не знала, что он знает о ней такие вещи. Рейган смотрит ей прямо за спину. Раздаётся голос Шейна:  — Привет, я уже ухожу.  Он протискивается между ними, довольно спокойно, только плечи уходят вперёд, будто он защищается.  — Спасибо за рукопись, Шейн.  — Всегда пожалуйста.  — Это тот Шейн, который кузен Николь Шрейн? — вдруг спрашивает Рейган, обернувшись вслед, когда ее одноклассник уже зашёл в лифт.  — Да, а поч… Но Рейган резко разворачивается и сбегает по лестнице вниз, чтобы, видимо, догнать Шейна. Лилиан озадаченно смотрит ему в спину, обтянутую тонким чёрным свитером. Точно, сегодня холодно, вот почему у неё заледенели пальцы ног на улице. Вздохнув, она идёт на кухню и накладывает себе остывшую лапшу. Она едва теплая, соленая, со слипшимися концами, похожими на клубок желтых ниток, но все лучше, чем готовить самой или ждать доставку.