Cigar.

Так забавно, остановившей непоправимый поступок вещью стало одно лишь сообщение. Пистолет падает из дрожащих рук Гречкина прямо на кровать и сменяется на телефон. Быстро нажимая на всплывшее уведомление блондин снимает телефон с блокировки. Поверить, что сообщение написал ему сам Лёша, всей душой его ненавидящий, было трудно, но факт остаётся фактом. Краткое сообщение, ни привет, ни пока, просто текст.

«Гречкин, ты последняя скотина, давно хотел тебе сказать. Не знаю, есть ли смысл в том, что я пишу тебе, но хочу чтобы ты знал. Я тебя простил.»

Точка в конце предложения, кто их ставит, только человек сказавший все, что хотел. Блондин держит телефон в руке, не ответил, он закрыл глаза, пытаясь дышать. Так почему же сам Макаров простил Кирилла, а сам он себя простить не может. На душе легче, но лишь от части, помутнение прошло, осталось самое сложное простить самого себя. А ведь сделай все он на пару минут раньше, Гречкин бы уже бездыханный лежал на кровати, в собственной же крови, сочащейся из дыры в груди, дыры в самом сердце.

We ought to think they aren't smart,

It could be something I missed

Резкий порыв, Кирил хотел, нет, он должен был, узнать что послужило причиной прощения со стороны юноши. Срываясь с места, к машине он параллельно пристраивает маршрут к больнице где лежит Макаров. Дорога длинная, полная размышлений, возможно он что-то упустил. Как простить себя? Интересный вопрос, и ответ на него он найдёт ой как не скоро. Попадая на порог больницы, проходя на ресепшн дабы узнать номер палаты, понимает, что пускать его к лишь недавно отправившемуся пациенту его не хотят, на столе появляется пачка денег, а затем и сговорчивость врачей. Палата 512, ждать лифт слишком долго, ждать не хочется, бежать по лестнице жуть как не удобно, тем более на пятый этаж. Дверь в палату открыта, сердце колотится, оно как будто не на своём месте. Шаг первый, шаг второй более уверенный, третий опять тревожен. Пути назад нет, он перешёл порог палаты. Он видит лицо Макарова, его глаза полны не то страха, не то остывшей ненависти, он отодвигается подальше, на край кровати, дабы отдалиться от вошедшего. Робкий, тихий, с нотками непоняток голос вопрошает: - Ч-что ты здесь делаешь, Гречкин...? - и правильно? Парень совсем не ожидал такого исхода событий, особенно после проигнорированного сообщения, без какого-либо ответа. Он не знал зачем, здесь этот человек. Посмеяться над ним? Успокоив своё дыхание, своё сердце, Кирилл поднимает голову, смотрит прямо в глаза человека напротив. -Как? Как ты мог простить меня? После всего этого?! - Чуть повышая в конце тон, вопрошает в ответ Гречкин. Не от злости, а от непонимания. Как можно простить человека, обрушившего всю твою жизнь? Макаров цепенеет, не это ожидал он слышать, от такого человека как Кирилл. Он ожидал уже всего: насмешек, того что сейчас он вновь уснёт сном, но уже навсегда. Всего, но не этого. Собирая мысли в кучу, он старается понять, как донести эту мысль, до собеседника. -Мне... Пока я был в коме, Лиза...она сказала мне, что простила тебя, и что я тоже должен. Что ты раскаиваешься. - Макаров истерично смеётся, все ещё не веря в то что тот мог, мог раскаиваться за содеянное. - Я не знаю, правда ли это. Но я смог простить тебя, знаю, тебе это и вовсе не нужно.

Darling just calm me with your voice

Гречкин падает на колени, теперь смеётся теперь он, пугая этим мальчишку, кого такое не напугает. Но тот не знает, что его прощение спасло его, дало ему наверное второй шанс на жизнь, вытащив его из глубин отчаянья. Тихо, все ещё смеясь он отвечает. -Нет, как раз таки нужно, поверь. Ты блять меня спас, я твой гребанный должник, я сделаю черт возьми все что ты захочешь. Все ещё стоя на коленях и смотря в глаза напротив, он уже не смеётся он серьёзен. А Макаров видит и слышит что-то совсем уж странное, из век Гречкина льются самые что ни на есть настоящие слёзы. Слёзы блять. Пиздец. Младший опускает голову, не понимая за прошедшие минуты вообще ничего. Ищет что сказать, пытаясь понять что ему нужно, что ему может быть нужно от Кирилла. Ему не нужно ничего, лишь побыть одному, побыть в покое, ведь завтра поток его жизни вернётся в привычное русло, в привычный уже осточертевший детский дом. -Я дам тебе знать, если мне нужно будет что-то. А сейчас, просто уходи, оставь меня одного.