Графиня Вишневская

Цените тех, с кем маска - ни к чему, Кому открыться можно нараспашку…

И тех, в ком никогда притворства нет… Забудьте тех, кого ценить не надо…

Смольный институт благородных девиц

Громкий стук каблучков разносится эхом по пустым залам института. Вилена направляется в кабинет Бецкого. Иногда ей на встречу попадаются слуги, либо же воспитаницы. Из ее головы никак не выходила сегодняшняя встреча с бароном. Что-то в нем притягивало девушку, но она не могла понять что именно. Вишневская осознавала тот факт, что он мог понравиться ей только потому, что общение с ним было легким и непринужденным. Давно графиня ни с кем так легко не разговаривала. Многие ищут в других только выгоду. Если они нашли ее в тебе, то начинают льстить. Лесть – это ложь, сладкий и желанный бальзам на душу. Она правит умами и сердцами. Человек который тебе льстит, пытается манипулировать тобой, добиться высокого положения и адаптироваться в жизни. Так и в разговоре с Вишневской многие ищут выгоду для себя. Последней мыслью девушки перед тем как остановиться у больших дверей, украшенных золотыми узорами, было признание Гартенберга, как загадки. Он был для нее еще чем-то непонятным и неизведанным, а Вилена очень любила решать такого рода задачи. Двери медленно и тихо закрылись за прошедшей также как и открылись минутой ранее, теперь в кабинете находилось два человека. Бецкой сидел за столом, читая бумаги. Присев в кресло напротив хозяина комнаты, Вилена начала разговор. — Здравствуйте, дядя. Вы звали меня к себе? — Здравствуй, Вилена.— отложив бумаги Бецкой посмотрел на самого близкого для себя человека.— Я позвал тебя, чтобы просто поговорить. Не надоело до сих пор в учителях сидеть? Может быть фрейлиной тебе будет лучше. Я могу обратиться к Императрице, ей они сейчас необходимы. И в свете редко появляешься. — Дядюшка, вы же знаете мою тягу к наукам. К тому же при дворе Екатерины Алексеевны много опасностей. Находясь там, ты понимаешь, что можешь не проснуться будучи отравленной или задушенной, как моя покойная матушка. Этого я боюсь более всего. — Я понимаю тебя и не буду спорить, ведь в твоих словах всегда только правда. Но если ты захочешь изменить... — Изменить что-то в своей жизни, могу обращаться к вам. — закончила фразу за дядю племянница. — Я очень благодарна за все, что вы сделали и делаете для меня. И у меня есть одна просьба. — Какая-же? — На завтрашнем выступлении будет присутствовать Екатерина Алексеевна, мы обязаны попросить ее о помощи в одном деле. Я хочу, чтобы мы ввели для воспитанниц скромные, но достойные платья единого образца. — А что не так с платьями, которые ученицы носят сейчас? — Ученицы одеваются, согласно достатку своих родителей. Достаток их семей очень разный, из-за этого рождаются нездоровые отношения среди воспитанниц. — Признаюсь, я несколько раз видел это нездоровое отношение среди учениц, но не придавал особого значения и зря. Проблема оказалась глубже, чем я думал. — Поэтому её необходимо решить как можно скорее. — Я полностью с тобой согласен и поддерживаю предложение обратиться с просьбой к Императрице, но предлагаю сделать это тебе лично. — Но... — Не хочу слышать никаких отговорок. К тому-же Екатерина Алексеевна давно хочет поговорить с тобой лично. Уже поздно, —посмотрев на часы произнес Бецкой, — тебе пора, выспись и наберись сил к завтрашнему дню. — Хорошо, —Вилена обняла дядю и направилась к дверям, тихо открывшимся, — доброй ночи. Двери закрылись и Бецкой снова остался один в полной тишине, нарушаемой равномерным тиканьем часов. — Алексей, как же она похожа на тебя, готова сидеть с книгами днями, —произнес Иван Иванович, подходя к картине с изображением умершего брата. — Надеюсь, она простит меня за мои действия, но это не может больше так продолжаться...