Психопат и Живодер

Было уже темно, когда Рома и Бяша возвращались с дома Антона. Долгое время они просто безмолвно шли по темному лесу, осторожно оглядываясь. Вслух парни бы ни за что не признались, но история Антона их насторожила. Рома сжимал свой нож в руках, а Бяша просто внимательно оглядывался, каждые пару минут. До сегодняшнего дня они спокойно гуляли по лесу даже ночью, а бурят и вовсе оставался в нем на ночевки. Но исчезновение Семена все значительно перевернуло. До этого дня пропадали исключительно дети и девчонки возраста чуть помладше ребят. Но чтобы пропал шестнадцатилетний здоровый лоб — было впервые. Рома хоть и не отличался академическими познаниями и учился скудновато, но мозгами парень понял, что не спроста все поменялось с прибытием этого «зайчика». Только когда парни покинули лес, Рома услышал тихий вопрос Бяши: -Думаешь пургу гонит? Парень сразу понял, что речь шла о рассказе Антона. -Не знаю, брат. Проверить его надо. Временем. Бяша кивнул и поправил капюшон. Уже на следующем повороте мальчики должны были разойтись, ибо дома у них были в разных сторонах. Уверенно кивнув Бяше, Ромка направился быстрым шагом в свой дом, молясь, чтобы отец уже спал. Осторожно открыв прихожую дверь и скривившись от тяжелого скрипа, Рома поспешно снял ботинки и скользнул в прихожую. В доме был слышен шуршащий бубнеж включённого телевизора. В комнате был пусто; в кресле никто не сидел, потрепанный «Sony» — подарок отцу, как бывшему военнослужащему, показывал с помехами, около затертого кресла стояла полупустая бутылка «Тайги». Парень тихо зашёл в комнату, чтобы выключить забытый ящик. Но вот за ним скрипнул деревянный пол, не успел Ромка и испугаться, как на него сзади накинулась тело, ловко заламывая руки в захвате и опаляя шею перегаром. -Бать! Бать, это я! Рома это! — быстро прокричал Ромка смотря в безумные глаза мужчины, который приходился ему родным отцом. Мужчина крупно вздрогнул и подозрительно прищурился , будто подозревал во лжи. Но скоро, убедившись, что проникший в дом, не злоумышленник, а всего лишь парень, убрал отвертку, которая служила сымпровизированным оружием. -Рома значит? — все ещё с подозрением спросил хриплый голос мужчины. — И чего тогда, шляешься ночью непонятно где, а? «Рома», — он выплюнул имя мальчика, как будто уличил его во лжи. -Дела были, — кротко, но уверенно ответил парень, не отводя взгляда. Он уже знал, что в таком состоянии нужно вести себя четко, чтобы не вызывать и малейших подозрений у отца. Мужчина нахмуренно и немного растерянно посмотрел на мальчика и сел обратно на кресло, ничего ему не сказав. Рома поднялся по скрипучим ступеням в ванную у своей комнаты и с досадой заметил, что процарапанная шея мало того что кровоточила, так ещё и запачкала все спортивки. Парень поспешно снял кофту и начал застирывать ее, попутно промывая рану. Ещё мальчиком мама научила его застирывать вещи, чтобы не было кровавых пятен. Ибо маленький Рома постоянно приходил с ссадинами: вечно он везде лазил, со всеми дрался. Однако, будучи маленьким он совсем не думал о ссадинах и ранах, он любил то, как его нежная и заботливая мама обрабатывала разодранную кожу и бережно пришивала заплатки на порванные штаны. От воспоминаний о матери у Ромы защипало глаза и он с силой закусил губу, чтобы не заплакать. Ему хотелось крушить и сносить все к чертовой матери, но он просто стоял и беззвучно трясся в темной ванной. От бессилия он сел на пол, стирая сухими ладонями едва проступившие слёзы. Мальчику нужно было злиться хоть на кого-то, за то что мать его сбежала, а отец остался полоумным калекой после войны. И злился он на правительство, что позволило его отцу пойти на эту чёртову войну. Сколько ужасов пережил там его отец, известно только Богу, потому что мужчина после его возвращения говорил об этом только по пьяне и то редко. Сначала Рома был вне себя от счастья, когда его папа пришёл целый и здоровый. Но уже через неделю он понял, что папа его пришёл эмоциональным калекой. Рома не раз просыпался от криков отца из-за кошмаров, не раз ему прилетало от мужчины, не раз прилетало и его матери. Как-то ночью он проснулся от тихого плача мамы, которая стояла перед ним и извинялась за все — это было последнее воспоминание о его маме. Ее он не винил, как не винил и отца. Его папа выполнил долг — поступил, как настоящий мужчина. Хоть и со своими последствиями, и со своими бонусами. Мужчине подарили телевизор и ежемесячное пособие, это и была плата за последующее наплевательское отношение к прошедшему Афган человеку. Сранный телевизор и пособие, которое мужчина пропивал за три недели. Рома хлопнул по щекам, не желая больше себя жалеть, криво прицепил пластырь и отправился спать. Хватит ему на сегодня.