Зимнее приключение. Охота за сокровищами.

Так как на следующий день Тамаки был занят (внезапно у его отца отменилась конференция и он захотел провести время с сыном), Джун с чистой совестью отправилась на игру своей любимой баскетбольной команды. К сожалению, она не успела к началу, но вскоре команда узнала о её присутствии по истошному воплю, от которого шарахнулись сидящие рядом с девушкой другие болельщики: «Вперёд, Сейрин! Мне нужна пятерка за год! Я в вас верю!» Амико с Рико переглянулись и заулыбались: да уж, некоторые и впрямь не меняются! Помимо ребят, девушка была замечена и их соперниками, которые слегка удивились происходящему. Тем не менее, парни были рады поддержке. Даже те, кто считал Джун лишь надоедливым новичком в мире журналистики, слегка зауважали её, услышав от Амико, что та поставила свою годовую оценку под удар, делая ставку на их выигрыш. После напряженной игры, стоившей Джун половины нервно обгрызенных ногтей и почти сорванного голоса, она начала пробиваться к любимой команде сквозь толпу. Проходя мимо команды соперников, она не удержалась и похлопала по плечу особо нервного парня, бесившего её своей пафосностью всю игру и теперь сокрушающегося по поводу проигрыша.  — Ну-ну! — сочувственно сказала она, — Проигрывать тоже нужно уметь. Не могут же все быть наикрутейшими. И весело насвистывая, оставив парня в лёгком недоумении, двинула дальше.  — Джун, ты почему не позвонила? — налетела на неё Амико, — Я думала ты только на Кубок приехать сможешь.  — Так и должно было быть, — тепло улыбнулась Эванс, обнимая подругу, — Но меня отпустили раньше. Вот и решила сюрприз сделать. — А вот и великая журналистка, — сказал проходивший мимо Хьюга, впрочем, достаточно дружелюбно, — Опять интервью пришла брать?  — Нет, расслабься, всего лишь автограф, — усмехнулась Джун, — О известный капитан команды. А если серьезно, — опустила она шутливый тон, — Я здесь как друг, а не как журналист.  — Хотя… — мысли девушки как всегда скакали с одного предмета на другой, — А это мысль насчёт автографа. Ребят, может подпишите мне мяч? После вашей победы в национальных, к вам наверняка будет не пробиться.  — Настолько уверена в нашей победе? — удивился Коганей. — Абсолютно, — кивнула Джун, — Ой, чуть не забыла! У меня для вас подарки из Бостона. Не бог весть что, конечно. Так, сувениры на память… Но у меня был всего день на сборы. В общем держите, — она застенчиво передала пакет Рико. Джун почему-то всегда смущалась, вручая подарки, боясь что она не угадала и её презент может не понравиться. Рико удивлённо открыла небольшой по объему подарочный пакет. В нем оказались брелоки в виде баскетбольного мяча.  — Ой, они именные? — удивилась она, разглядывая подарок. И действительно, на каждом был выгравирован номер игрока в команде и его имя. А на брелоках девушек вместо номера были надписи «менеджер» и «тренер».  — Ага, — неловко потерла затылок Джун, — Простите, что так быстро убегаю, дела. Не знаю, смогу ли присутствовать на всех отборочных, но буду смотреть их в записи и обязательно буду с друзьями на финальной игре. Так что увидимся! И девушка поспешила к выходу, на ходу она обернулась и крикнула:  — Удачи не желаю, она вам не понадобится! Амико, на связи! — и сделала соответствующий жест рукой. Менеджер помахала ей вслед.                         *** На улице Хигаси-Дори, если верить мобильному приложению было аж три антикварные лавки. Решив быть последовательной, Джун начала с той, что была в начале улицы. Но, к её огорчению и в ней, и в оставшихся двух, продавцы отрицательно качали головой, говоря, что им ещё не доводилось продавать котацу.  «Ну вот и всё», — сокрушенно подумала девушка, — «Приплыли. Расследование окончилось, не успев начаться».   Расстроенная Джун добрела до конца улицы, упёршись в тупик, и повернула обратно, прикидывая сколько ей теперь топать до остановки. Было достаточно прохладно, а девушка ещё и умудрилась, поторопившись, забыть шарф. Эванс зябко поежилась на ледяном ветру и, запахнув поплотнее воротник куртки, двинулась в обратный путь. Потоки воздуха, направленные теперь в лицо, заставили девушку отвернуться и призадуматься, нельзя ли пройти дворами, где ветер дул потише. Оглядевшись, Джун обратила внимание на то, что улица сворачивает в переулок. Одна резная табличка привлекла её внимание. Она гласила: «Восточная лавка. Антиквариат». Вряд ли, конечно, это то, что она ищет, но для очистки совести Эванс решила зайти ещё и туда, а заодно немного погреться.   Толкнув дверь, Джун услышала, как звякнул колокольчик, оповещая о новом посетителе. Зайдя внутрь, девушка почувствовала себя словно внутри арабской сказки. На стенах был восточный орнамент, на полках стояли всевозможные лампы и амфоры с маслами, здесь же висел узорчатый ковер с шёлковыми кистями, как из историй про Аладдина. Стойка, за которой обычно сидит продавец, оказалась пустой, вероятно, тот ушел в подсобное помещение, скрытое от глаз покупателей шелковой занавеской.   Лёгкая ткань качнулась. Почему-то Джун представилось, что оттуда сейчас выйдет восточная красавица по типу Шахерезады и начнет рассказывать арабские сказки, но персонаж, появившийся из-за занавеси, тоже был достаточно колоритен. Голову сухонького старичка с длинной бородкой украшала восточная чалма, с воткнутым в неё и покачивающимся при любом движении павлиньим пером. Сам же мужчина был одет в шелковый халат, расшитый золотом, и шаровары, на ногах же этого причудливого персонажа красовались туфли, с загнутыми вверх носами.   Увидев Джун, он расплылся в улыбке, как будто девушка была именно тем гостем, которого он ждал всю свою сознательную жизнь и, сложив перед собой ладони, поклонился посетительнице на восточный манер.   — Здравствуйте… — неуверенно начала девушка, подумав, что её наверно с кем-то перепутали и, на всякий случай, тоже поклонившись по-японски, но была перебита хозяином лавочки.   — О! Какой нежнейший цветок посетил мою скромную обитель. Приветствую вас, о прекрасная чаровница! Что привело вас к вашему покорному слуге?   Джун, подавив первое желание выскочить на всякий случай обратно за дверь, подальше от словоохотливого старичка и, немного сбитая с толку лавиной комплиментов и странных эпитетов, начала объяснять:   — Понимаете, один мой друг… — Подождите, о рахат-лукум моего сердца, — остановил её хозяин лавки, — Я вижу, вы дрожите, как тростиночка на суровом ветру северных стран. Позволите ли вы дерзнуть вашему покорному слуге предложить вам испить со мной горячего чаю. Джун хотела было отказаться, но во-первых, старичок, не дождавшись ответа, уже скрылся за шелковой занавеской. А во-вторых, она действительно сильно замёрзла и горячий напиток сейчас, действительно, был бы нелишним. Но всё происходящее было настолько странным и удивительным, что девушка невольно подумала, а не потёрла ли она случайно какую-нибудь старинную арабскую лампу, в надежде, что её желание согреться исполнится.   Но чего Эванс точно не ожидала, так это того, что старичок вернётся с целым подносом разных чашечек, заварничков, каких-то ковшичков с орнаментом, не говоря уже о наборе специй.   — Ой, не стоит так беспокоиться! — заволновалась Джун, теперь уже ещё более уверяясь в мысли, что её с кем-то перепутали, — Я и без чая могу обойтись. И называйте меня, пожалуйста, на «ты», — попросила девушка, — А то мне как-то неловко, я же простая посетительница, к тому же намного младше вас. — Желание гостя для меня закон, — кивнул старичок, — О скромнейшая из посетителей, но чай всё-таки отведай. Ты очень огорчишь меня своим отказом.   Огорчать радушного хозяина не хотелось, поэтому Джун сейчас с удивлением наблюдала за манипуляциями, производимыми мужчиной над заварником. Сперва он обдал заварку кипятком, настоял с полминуты и вылил отвар в отдельный стакан. Затем чайные листья были залиты и, опять же после настаивания, кипяток был слит — так повторялось несколько раз. Хозяин назвал этот процесс «мытьем» чая. Позднее в заварку отправились всяческие специи, среди которых Джун успела заметить кардамон, имбирь, корицу и мускатный орех. Всё это было залито кипятком и тем отваром, который был слит в самом начале. Затем хозяин добавил сюда же молока и напиток, наконец, был разлит через ситечко по изящным чашкам с золотым орнаментом.   Невесть откуда хозяин извлёк ещё и блюдо со сладостями: здесь была и халва, и пахлава, и щербет, и лукум, и даже нават — кристаллы сахара, нарощенные на нитях. Всё это было выложено на белоснежные салфетки. Глазурь блестела и переливалась при мягком свете электричества, а пленительные ароматы ванили, корицы и прочих специй, так и манили отведать изысканные лакомства.   — А вот это уже явно лишнее, — категорически заявила девушка, сглотнув слюну. — Теперь ты меня не только огорчаешь, но и обижаешь, о драгоценнейшая гостья. — расстроился старичок и Джун пришлось сдаться.   Она постаралась преодолеть психологический барьер и отправила в рот, сверкающую под лампой, как драгоценность, глазированную пахлаву, пытаясь не думать при этом, какую красоту уничтожает.    А запив эту сладость горячим чаем, девушка почувствовала истинное наслаждение. Обжигающий напиток, казалось, питал долгожданным теплом каждую клеточку её тела, а специи заполняли пространство вокруг восхитительныи ароматом.  А старичок, тем временем, тоже взяв чашку, спросил: — Я был бы несказанно счастлив узнать ваше имя, о прелестнейшая из посетителей.   — Джун Эванс, — представилась та, — Можно просто Джун. — Мушарраф аль-Сахим, — в свою очередь назвался мужчина, заставляя девушку пожалеть о неимении под рукой бумаги с ручкой, чтобы записать такое сложное имя.   — Приятно познакомиться, — кивнула она, — Но меня всё ещё не покидает ощущение, что вы меня с кем-то перепутали. Я всего лишь зашла узнать, не продавалось ли у вас когда-либо котацу? — перешла девушка к сути вопроса.   — О нет, прелестнейшая Джун, — покачал головой хозяин лавки, — Я не имел неосторожности тебя с кем-либо перепутать. Просто не оказать гостеприимство путнику на моей родине считается позором. К тому же твоё общество радует мой взор, а твои речи услаждают слух, как пение соловья в вечернюю пору.   Джун невольно подумала, что по части комплиментов Тамаки явно уступает старичку. Может его отправить сюда на мастер-класс? А то Милорд порой повторяется в похвалах и образных выражениях.   — А что касаемо второго вопроса, к ответу на который так тянется твоя юная благородная душа, то я преисполнен радости ответить на него утвердительно, — кивнул тот, — В моей скромной обители, действительно, был продан сей драгоценный предмет мебели.   Джун удивлённо спросила, каким образом предмет японской культуры мог затесаться среди вещей из арабских стран. Ответ её удивил. Всё теми же ветиеватыми выражениями, старичок пояснил, что вещи, находящиеся в лавочке на виду, действительно, относятся к странам востока, а вот в подсобном помещении находятся предметы антиквариата, которые относятся к самым разным культурам и находят своих покупателей через интернет-ресурсы.   Джун мысленно отругала себя за недогадливость. Про интернет-магазины она не подумала вообще. А ведь это должно было быть первой мыслью пришедшей ей в голову.   «Эх, минус пятьдесят балов мне, как девушке Кёи» — укорила себя Эванс.   Действительно, зная своего парня, она могла бы предположить, что тот не захочет тратить своё драгоценное время просто болтаясь по магазинам, он предпочтёт узнать о существовании вещи через интернет, а затем просто поедет забрать её, проверив качество уже на месте. И получается, лишь по счастливой случайности, Кёя поехал за котацу с сестрой, иначе Джун бы так и не узнала местоположение лавочки. Неудивительно, что Фуюми даже не запомнила, что это был переулок с подобным названием, а вовсе не улица.   Эванс достала из сумочки фотографию котацу и показала её старичку. Тот утвердительно закивал, что это та самая вещь, проданная им.   — Дело в том, — пояснила Джун, — Что моему другу подарили это котацу и оно ему так понравилось, что он захотел связаться с его прежним владельцем, чтобы узнать, нет ли у него ещё вещей той эпохи. Вы не могли дать нам его имя и телефон? Будем очень признательны…  Хозяин лавки как-то разом сник.   — О прекраснейший цветок этих мест, — огорченно протянул он, — Я достоин самой ужасной участи, так как не могу исполнить твою просьбу. Ужасное понятие под названием «профессиональная этика» налагает печать на мои уста, не позволяя мне открыть имя владельца котацу.   Сколько бы Джун не уговаривала хозяина лавки, тот отказывался предоставить ей нужную информацию. Огорчённая девушка, понимая, что настаивать бесполезно, ещё немного побродила по магазинчику, выбрав несколько сувениров для друзей. Кроме того, она решила приобрести себе духи вместо недавно опустевшего флакончика. Обычно Джун предпочитала лёгкие свежие ароматы с нотками апельсина или лемонграсса, но сейчас поддалась на уговоры старичка, попробовать что-то более подходящее для зимнего периода. Она открыла изящный стеклянный флакончик со смесью масел, вдохнув приятный тягучий аромат с нотками ванили и каких-то восточных специй. Посчитав, что для разнообразия вполне можно попробовать это непривычное ощущение глубины и теплой сладости, товар был приобретен. Расплачиваясь, Джун заметила, что хозяин лавочки записал её приобретение в толстую тетрадь и спросила того, всегда ли он ведёт запись.   — Да продлятся дни твои, о любознательное дитя, — ответил тот, — Я юн лишь душой, а потому бываю часто обманут собственной памятью и мне приходится вести записи о покупателях и о тех, кто приносит сюда свой изысканнейший товар. Но всё это сущая чепуха и недостойно твоего драгоценнейшего внимания, о прекрасная из прекраснейших.    В голове девушке, старательно разгоняя путающиеся из-за обилия витиеватых комплиментов мысли, нахально начала пробиваться одна идея. А потому Джун наскоро поблагодарила старичка и поспешила к выходу, дабы обдумать её уже на свежем воздухе.   Выслушав нагромождение комплиментов в свой адрес и пожеланий всего чего только можно, девушка всё же была отпущена. Пройдя на всякий случай ещё пару домов, Джун решила остановиться и обдумать пришедшую в голову мысль. К счастью, ветер стих, а сама она, согретая горячим чаем и теплым помещением, могла не бояться быстро замёрзнуть. Идея была простой как карандаш: если старичок всё записывает в тетрадку, нужно в неё просто заглянуть. Но для этого девушке нужна была помощь. Стоит прийти домой и хорошенько обдумать, кого можно привлечь к своему плану так, чтобы секрет остался секретом.   Джун взглянула на часы и подумала, что неплохо бы позвонить Кёе, которому она обещала сообщать о своих передвижениях и планах, и лучше это сделать сейчас, а не в радиусе действия Тамаки.