His Darkest Devotion/ Его темнейшая преданность

— Меня тошнит, — прошептала Лили, крепко сжимая в руках палочку. Они с Джеймсом сидели в палатке, в лагере Ордена и прислушивались к шуму бегущей снаружи воды. По ту сторону палатки всегда было слышно журчание воды, даже если они разбивали лагерь не у реки. Честно говоря, Лили тоже это надоело. Но тошнота, охватившая её сейчас, была другого рода. И она не могла избавиться от этого чувства, просто находясь в движении. — Ты ведь знаешь, что у Альбуса были… добрые намерения, — Джеймс положил руку ей на плечо. Однако весь его вид говорил об обратном, напряженные скулы напоминали камень, который вот-вот покроется трещинами. Лили ничего не ответила, бездумно глядя вперед. Золотистые стены их палатки ритмично вздымались и опускались под действием легкого ветерка. Ей хотелось кричать во весь голос и что-нибудь хорошенько пнуть. Ей хотелось подбросить палочку в воздух и убежать от неё. Они с Джеймсом добросовестно составили заклинания, которые просил Альбус, директор хранил их во флаконах для зелий, он недавно научился это делать, чтобы потом в нужный момент просто выпустить их. Ни она, ни Джеймс даже не предполагали, что… Лили закрыла глаза, а Джеймс, издав какой-то успокаивающий звук позади нее, нежно прикоснулся губами к её виску. Никто из них не знал, что заклинания, объединенные в одно, чуть не спровоцируют гибель их собственного сына. — Все обошлось, — выдохнул Джеймс ей в ухо с тем самым оптимизмом, который Лили в нем всегда любила. Сама она его потеряла уже давно, сразу после пятого курса и после того, что случилось с Северусом. — Ты ведь понимаешь, что Альбус больше не собирается делать что-то подобное. Лили вскочила на ноги и, резко обернувшись, едва не ударила Джеймса, который быстро отшатнувшись, с тревогой уставился на нее. — Нет, не будет, — огрызнулась Лили. — Но только потому, что это не сработало! А вовсе не потому, что он передумал убивать Риддла! Джеймс сглотнул и сел на стул, с которого она так поспешно встала. Лили отвернулась и подошла к откидной створке палатки, прислонившись к резной арфе, на которой она всегда хотела научиться играть. В течение первого года в бегах, у нее это здорово получалось, и она представляла себя играющей нежную, волнующую души и сердца прекрасную музыку. В тот самый день, когда они выиграют эту войну и их скитания прекратятся. Она представила лицо Гарри, когда он услышит эту победную симфонию. Но теперь он вряд ли когда-либо её услышит. Риддл либо убьет его, или Гарри в ужасе отвернется от нее и отца, когда узнает, что они сделали. Лили смежила покрасневшие веки, но это уже не имело значения. Слезы все еще текли по щекам, обжигая холодом, и Джеймс вздрогнул от её невидимой боли. Лили могла почувствовать это, не оборачиваясь. Их узы всегда были активны, всегда, как связь соединенной, исполненной, четырехкратной любви. Именно поэтому они смогли собрать воедино заклинания, которые просил Альбус, и поэтому Заклинания отслеживания сигнатур, которыми владеет Министерство Риддла, вряд ли найдут их. Подпись двух родственных душ, действующих вместе, очень отличается от действий, которые они предпринимали по отдельности, а магия, которая вообще отслеживает магические подписи, была изобретением настолько ранним, что Министерство еще не научилось, как это правильно использовать. Рано или поздно Гарри придется узнать правду. Как бы он тогда на них смотрел? Смог ли он хотя бы взглянуть на них? Или он больше никогда даже не заговорит с ними? Живот скрутило в новом приступе тошноты. — Мы сделали то, что считали правильным, — прошептал Джеймс. — Из последних новостей нам известно, что Гарри не был объявлен как родственная душа Риддла. Ты ведь знаешь, этот ублюдок наверняка объявил бы о таком событии, что его поиски наконец-то завершились успехом. Возможно, он прямо сейчас планирует эту чертову свадьбу. Это значит только одно, наш сын жив. Он не предал нас и, возможно, даже всё понял, а если нет, то когда-нибудь мы сможем объяснить ему всё это. Лили слегка покачала головой. — Мы не должны объяснять ему это, Джеймс! Мы вообще никогда не должны были подвергать его опасности! Джеймс крепко обнял её за талию и поцеловал в макушку. Связь между ними дрожала от напряжения, и Лили сомневалась, что она ослабнет, если она будет продолжать пытаться заставить его смотреть с её стороны. Она расслабилась, прижавшись к нему, глядя в просвет откидной створки палатки. Солнечные блики золотили кору деревьев, сияли радужными переливами в брызгах водопада, но эта красота её сейчас совсем не радовала. — Мы не можем вернуться в прошлое и изменить его, — пробормотал Джеймс. — Самые талантливые приспешники Альбуса так и не придумали, как это сделать. Мы можем двигаться только вперед и, надеюсь, передать Гарри послание, как только он останется наедине. — Но когда это случиться? Ты ведь понимаешь, что Министерство, сейчас будет следить за каждым его шагом, и мы не можем гарантировать, что Патронус настигнет его одного. Лили знала, когда её муж гримасничал. — Что-ж, в таком случае нам придётся воспользоваться талантом Сириуса. — Я не особо-то верю, что Сириус сможет добраться до Гарри, не создав дополнительных проблем в процессе. — Да брось, ты ведь тоже видела, как яростно он отреагировал на то, что Гарри теперь в плену у Риддла. Мы всё ему доступно объясним и особенно подчеркнем, что он наша единственная надежда. Знаешь ведь, как ему нравится, чувствовать себя нужным. Лили тяжело вздохнула и позволила себе запрокинуть голову. Плечо Джеймса было твердым и сильным, как и всегда. Он провел рукой по её медным волосам, и сердце Лили пропустило удар от этой мимолетной ласки, она с волнующей тоской смотрела в окно портала, которое открыл Орден, и просто надеялась, что её муж прав.

***

— То есть Вы хотите сказать, что один человек предотвратил падение крыши на министра и всех его гостей вокруг? Питер отодвинул от себя в сторону масляную, аппетитную лепешку и повернулся к Минерве, скептично приподняв брови. Последние несколько дней он не особо уделял внимания газетам и прочим сплетням, будучи занятым проверкой стопки эссе по трансфигурации. Первые дни, назначения на новый срок, всегда были трудными. Губы Минервы были мрачно поджаты, когда она смотрела на первую страницу Пророка. Увидев взгляд Питера, она протянула ему газету. Питер был рад, что так и не начал жевать лепешку, иначе наверняка бы подавился, как только увидел изображение мальчика на первой странице. Это определенно был Гарри, несмотря на то, что фотография была черно-белой и не отражала яркого зеленого цвета его глаз. Питер даже не сомневался, еще большего упрямца в мире не сыскать. Он прочел заголовок, а затем и всю статью и оцепенел. Он вернул газету Минерве и уставился на завтрак безучастным взглядом, аппетит окончательно пропал.  — Питер? С тобой все в порядке, мой мальчик? Только со стороны Минервы он мог терпеть такое обращение. Хотя, как заметил Питер, когда его взгляд скользнул мимо Минервы к креслу, в котором обычно сидел Альбус, казалось, что сегодня здесь будет только один человек, который мог сказать что-то подобное. — Извините, просто это было неожиданно, — пробормотал он. — Узнать, что это сделал мой ученик и сын самых близких друзей. Я никогда не видел в нём даже малейшего проблеска такой силы, когда он был здесь ещё в качестве ученика. А вы? — Увы, — Минерва снова взглянула на газету, слегка растерянно покачав головой. — Иногда у него были случайные выбросы силы на уроках трансфигурации уровня ТРИТОН, но я с сожалением должна сказать, что результаты его экзаменов были очень разочаровывающими. Приемлемый в Преображении, когда его отец был способен на гораздо большее. Он также получил низкие оценки по большинству других предметов. Те, что он выбрал. Их было не так уж много из-за СОВ, мимо которых он даже не проходил. — Тогда… вы полагаете, он скрывал свою силу намеренно? — это немного шокировало Питера. Но когда он задумался об этом, может, это было не так уж и странно. Они, с Сириусом и Джеймсом успешно скрывали от большинства людей в том же возрасте, что были анимагами, а Ремус скрывал свой секрет до той ужасной ночи в туннеле. — Думаю, да, но никак не могу понять, причину. Он мог занимать более значимую должность, нежели сейчас, если бы показал свою силу намного раньше. Если только это не было частью плана, — подумал Питер, холодея от собственных мыслей, и глядя на хмурое лицо своей собеседницы. Скрываться в тени и не вмешиваться, пока не придет время. Но для чего всё это? Первой мыслью Питера было убийство, но Гарри наоборот министра спас. У него было множество возможностей, чтобы подобраться к Риддлу, как это сделал бы опытный шпион. Но он этого не сделал. Что-то здесь не сходилось. — В любом случае, мы скоро увидимся с мистером Поттером, я полагаю, и спросим обо всём у него лично, — продолжила Минерва, почти не смотря на собеседника, как если бы она говорила сама с собой. Питер моргнул, вернувшись из своих мыслей. — О чём вы? Зачем сюда приходить тому, кого, как по слухам, министр нанял своим телохранителем? — Они думают, что мистер Поттер фальсифицировал свои результаты на СОВ и ТРИТОН. Хотят, чтобы он пересдал некоторые экзамены, а мы с вами проконтролировали весь процесс. Судя по всему, они боятся коррупции в Управлении экспертизы волшебников или их некомпетентности, поскольку они не заметили его обмана с первого раза. — Как и мы. Минерва едва заметно улыбнулась ему. — Ну, вам как никому другому известно, что министр Риддл предвзято относится к профессорам Хогвартса. Так было практически всегда. Питер кивнул. Да, так оно и было, и Хогвартс извлек выгоду из времени, внимания и денег, которые Риддл счел нужным потратить на это. Он еще раз взглянул на фотографию в газете и задумался, что ему делать, если Гарри придет к нему и попросит Питера помочь снова скрыть свою силу. Почему-то Питер не подумал об этом раньше. Было бы намного разумней оказать ему эту помощь.

***

— Разве Вы не рады снова побывать в Хогвартсе, Гарри? Я полагал, что вы были достойным гриффиндорцем. Не могли бы вы мне показать отсюда окна семикурсников? Гарри промолчал, равнодушно отведя взгляд в сторону. Всю дорогу пока они шли к дверям Хогвартса, Риддл вёл непринуждённую беседу, поддразнивал его, спокойно шел рядом с ним, излучая дружелюбие, и с любопытством поглядывал вверх и вниз, как будто его действительно интересовали чужие окна, гриффиндорцы и сам Гарри. Конечно, Гарри выслушал достаточно слухов о Министерстве — их предостаточно даже в Департаменте магических игр и спорта — чтобы понять, как это работает. Риддлу нравилось таким образом переманить людей на свою сторону. Ему стоило лишь показать, что он заботится о них, интересуется их жизнью, увлечениями, и люди, как наивные дети, получившие от взрослого каплю заботы, укладывались у его ног как колода карт. Это была одна из причин, по которой Гарри решил сосредоточиться на квиддиче, так было проще. Он был абсолютно уверен, что Риддл никогда не преодолеет порог своего презрения настолько, чтобы болтать о всяких мелочах с Гарри. — Как мне поддерживать хорошие отношения со своим телохранителем, если он со мной даже не разговаривает? — когда они вошли в вестибюль, голос Риддла был низким, но не менее дразнящим, чем раньше. — О, я больше отношусь к эффективному и молчаливому типу охраны. Риддл засмеялся, явив миру очаровательные ямочки на щеках. Гарри обернулся и недоуменно уставился на него, даже не обращая внимания на то, как студенты, проходящие мимо них по коридору, смотрели на них в ответ. Люди перешептывались, и фамилия «Риддл» было у всех на устах. И лишь шедшие за ними авроры с каменными лицами, смотрели строго прямо перед собой. Это было еще менее примечательно, чем смех Риддла. Гарри поймал себя на том, что подозрительно разглядывает мужчину, и заметивший это Риддл, хитро улыбнулся ему, как лис. — С какой целью было это сказано, если не для того, чтобы меня развлечь? — Чтобы оттолкнуть вас, — сказал Гарри, слишком взволнованный, чтобы солгать что-то внятное. Он еще мог выдержать странное выражение на лицах авроров идущих позади него, но Риддлу хватило наглости подарить ему гораздо более лукавую и задумчивую улыбку. — Вы продолжаете делать это, даже несмотря на то, что дискредитировали себя, и все слышали о том, что вам придется сдать экзамены честным путем, — пробормотал он Гарри низким и неприятным голосом. — Это что, какая-то привычка? Или вы и впрямь верите, что всё ещё можете заставить меня потерять к вам интерес? — Министр Риддл. Только один человек, мог произнести это имя таким ледяным тоном, и Гарри с радостью ухватился за эту возможность, увильнуть от бесед с чертовым Риддлом. Он благодарно улыбнулся профессору Дамблдору, когда тот спустился на несколько ступенек, чтобы подойти к ним ближе. Да, он сделал то, о чем Гарри должен был подумать с моральной точки зрения, но, по крайней мере, Гарри был уверен, что это не было чем-то личным. Дамблдор ведь понятия не имел, что он был в эпицентре сорвавшегося покушения. — Здравствуйте, сэр. Бледное и строгое лицо Дамблдора немного расслабилось при виде юноши. — Здравствуй, мой дорогой мальчик. — Конечно, вы довольно близки, — сказал Риддл, встав сбоку от нижней ступеньки, откуда мог наблюдать за всеми. — Бывший декан факультета Гриффиндор и ребенок двух самых выдающихся членов Ордена… пожалуй, в этом есть смысл. — Итак, Том, — директор Дамблдор никак это не прокомментировал, оставаясь все таким же спокойным. — Никто до сих пор так и не доказал, что я что-то знаю о местонахождении Джеймса и Лили Поттер. Или Сириуса Блэка, если уж на то пошло. Гарри скрыл ухмылку. Это было правдой. Орден использовал магию своих связанных членов, таких как его родители, чтобы открыть портал в другой мир, где они могли бы жить в мире, и единственными, кто знал что-либо о местонахождении портала или о том, что происходило на другой стороне, были те, кто его открыл. — Я это запомню. Гарри проигнорировал ехидную реплику Риддла и сделал несколько шагов в сторону, чтобы поговорить с Дамблдором. Риддл, вероятно, хотел пригрозить, заверив Гарри, что помнит, как тот смеялся над шутками Дамблдора и тому подобным. Но это только лишний раз бы показало, насколько же он не уверен в самом себе, когда такая, казалось бы, мелочь, сделанная человеком, что не был полностью в его власти, угрожала его самолюбию. Наверное, он всё же ревновал. Настолько слаб, хоть и в душе. Судьба была поистине безумна, связав меня с ним.

***

Том внимательно наблюдал, как Гарри общается с Альбусом, его лицо было открытым, а голос легким и дразнящим. Альбус сказал что-то, чего Том не расслышал, так как находился на приличном расстоянии позади них. Гарри над чем-то громко рассмеялся и встряхнул волосами, отвечая на вопрос, его слова донеслись до слуха мелодичным звоном.  — Ничего такого, с чем бы я не смог справиться, сэр. Открытость и неподдельное уважение укрепили подозрения Тома. Альбус знал истинный предел могущества Гарри и назначил его кротом в Министерстве, вероятно, он даже был одним из его наставников. Каким-то образом ему удалось без особых усилий завоевать лояльность столь могущественного волшебника. Том покачал головой. Нет, он знал тактику, которую выбрал Альбус, и даже сам иногда использовал её в отношении людей, которые приходили к нему ещё достаточно юными, или тех, кто был в родстве с его единомышленниками. Единственное различие между людьми, которых он подчинял своей воле, и Гарри, заключалось в количестве силы. Могущественные волшебники должны были сражаться по одиночке и делать то, что им заблагорассудится. Те, кто стал могущественным только благодаря исполненным душевным узам, были другими. Они действовали как единое целое и были склонны следовать за лидером, которого они бы уважали, потому что не могли представить себе необходимости стоять в одиночестве. Пусть у Гарри и не было родственной души, зато был превышающий все допустимые нормы, уровень магической силы. Тому было даже интересно, что такого невероятного наплел Альбус мальчишке, чтобы убедить его.  — А, вот и мы. Зал для испытаний. Том обменялся холодной улыбкой с Минервой Макгонагалл, когда она вышла вперед с пачкой пергамента, который, должно быть, был экзамен ТРИТОН по Трансфигурации. Он никогда особо не питал к ней светлых чувств, но, с другой стороны, она была замечательным руководителем отдела по Трансфигурации с тех пор, как он начал расширять школу, и она знала свой предмет как никто другой. Впрочем как и Питер Петтигрю, неловко переминавшийся с ноги на ногу позади неё, в руках он держал пергамент для Преображенской СОВы. — Процедура, конечно, немного нестандартная, — говорил Альбус с той же раздражающей радостью, с которой он обычно обсуждал что-то интересное, в том числе, маловероятность того, что Том найдет свою вторую половинку. — Мы проведем сокращенные версии экзаменов, которые в противном случае заняли бы слишком много времени, и будем полагаться в основном на практические навыки. Гарри резко остановился и поднял голову, как волк, разве что на луну не завыл. Том восхищенно пялился на очертания его беззащитного горла. У него был достаточно большой опыт в интимных отношениях, и он прекрасно знал, как доставить удовольствие своему партнеру, а Гарри был достаточно красив. Особенно, застигнутый врасплох. — О чём вы? — медленно спросил Гарри. — Разве большая часть оценок не была получена за письменную часть экзамена?  — Ну, конечно, есть экзамены, которые полностью состоят из практической части, как например, экзамен для лицензии Явления, — сказал Том. Гарри повернулся к нему лицом, и в его глазах бушевало то самое приглушенное пламя, которым Том не мог насытиться. — Учитывая этот прецедент и тот факт, что в прошлый раз вы достигли максимально низкой оценки, я подумал, что весьма вероятно, вы будете нервничать на письменных экзаменах. Разве я не прав, мистер Поттер? Поэтому мы решили сократить письменную часть и сосредоточиться на практической, чтобы дать вам шанс показать, на что вы способны. Гарри выглядел так, будто собирался зарычать от плохо сдерживаемой злости. Том был даже не против это увидеть, будь они наедине, разумеется. Но, к сожалению, у них была нежелательная аудитория, и Том улыбался приятно и с видимым беспокойством, а всё что оставалось Гарри, это сдерживать неприличные ругательства за закрытым ртом, чтобы упаси Мерлин не показаться странным и неблагодарным. — Спасибо, Министр Риддл, — Гарри пришлось знатно постараться, чтобы сказать это достаточно почтительно и цензурно. Его глаза продолжали яростно гореть, и Том слегка улыбнулся, что другие, вероятно, расценили как акт милосердия, но они-то оба знали, что это чистый восторг. Он хотел целую вечность любоваться глазами и лицом Гарри, когда они пылали этим невероятным светом. — Я-я…я совсем не боюсь письменных тестов. Я также понимаю все усилия, что вы приложили, чтобы позволить мне пересдать экзамены, и я не хочу просить людей переписывать вопросы, но можем ли мы изменить баланс оценки? Разве большая часть школьной программы не исходит из письменной части? Я просто не хочу, чтобы кто-то сказал, что у меня было несправедливое преимущество. По крайней мере, он старался, Том мысленно поставил Поттеру галочку за упорство. Эти забавные попытки даже сделали Тома более любезным, учитывая количество развлечений, которые он получал от происходящего вокруг.  — Итак, мистер Поттер, — сказал он, — Я думаю, что вопрос о несправедливом преимуществе здесь неуместен, с учетом обстоятельств, которые к этому привели. Вы не согласны? Сама возможность пересдачи экзаменов для вас, — это уже высшая блажь со стороны Министерства. Вместо того, чтобы оказаться в камере в качестве шпиона Ордена. Но лучшая часть динамики между ним и Гарри заключалась в том, что им не нужно было произносить это вслух. Гарри лишь недовольно покачал головой, как лошадь, пытающаяся перетянуть на себя поводья. Затем он повернулся к Минерве и Петтигрю. — Конечно, — взгляд кротко опустился вниз, сверкая из-под ресниц малахитовой яростью. — Прошу меня простить, профессора. Это просто немного нервирует, знать, что мне снова придется делать то, что большинство сделали еще, будучи подростками. — Если бы вы были честны в первый раз, мистер Поттер, — сказала Минерва, кладя перед собой пергамент, — Вы бы не оказались в столь неудобном положении. Мы рады, что министр Риддл заметил ваш врожденный талант и подарил вам еще один шанс.

***

О, да, просто чертовски повезло. Гарри планировал снова прибегнуть к Приемлемому варианту, потому что письменную часть всегда было намного легче подделать, чем практическую. Конечно, в первый раз это неплохо сработало с экспертами из Управления волшебников, но они ничего необыкновенного от него не ждали и к тому же не были его постоянными профессорами. Это означало, что они действительно совсем не разбирались, что он будет делать или должен делать, когда дело касается школьных заданий. Теперь же, столкнувшись с профессорами, которые его знали с самого первого курса, и Риддлом, который ожидал от него невесть что, Гарри почувствовал, как по шее скользят капельки пота. Это будет чертовски сложно. Отогнав дурные мысли и собрав всю волю в кулак, он размял шею и устроился за парту перед бланком с заданиями. Считал ли Риддл себя могущественным? Безусловно. Но насколько сильным он считал самого Гарри? Учитывая, что Поттер всё ещё хранил свой самый важный секрет, тот, что был выгравирован на его запястье. И он уже смирился с разочарованием своих профессоров, когда получил приемлемый результат как на СОВ, так и на ТРИТОН. В этом уже нет ничего нового. Стоило ему взять в руку перо, как Риддл резко шагнул вперед и сказал: — Прошу меня извинить, нам с мистером Поттером нужно поговорить, буквально пару минут. — Да, конечно, — немедленно сказала профессор Макгонагалл и отступила на шаг. Питер двинулся следом за ней, не отрывая внимательного взгляда от Гарри, в нем чувствовалась странная, необъяснимая тоска. Гарри проигнорировал то, как у него пробежали мурашки по спине. Он никогда не был до конца уверен, можно ли доверять Питеру. Его родители, казалось, думали иначе и довольно часто меняли позиции. — Ты ведь понимаешь, что ничего из того, что ты скажешь не будет для меня сюрпризом, Том, — сказал Дамблдор по-дружески улыбаясь сквозь бороду. Риддл улыбнулся ему в ответ, не показывая оскал белоснежных зубов и одним поворотом запястья установил вокруг них сложное заклинание уединения. Дамблдор ничего не сделал, только сложил руки за спиной и, приняв расслабленную позу, принялся вглядываться в ближайшее окно, напевая какую-то незамысловатую мелодию. Гарри вздохнул в беспомощном восхищении. Хотел бы он быть таким же сильным и непоколебимым. Магическая сила не имела ничего общего с умением держать себя в руках в подобных обстоятельствах. — Мистер Поттер. Гарри вздрогнул и повернулся к Риддлу. Теперь его улыбка была немного шире, но выглядела натянутой. Гарри задавался вопросом, что он чувствовал, когда осознавал, что контролирует здесь каждую переменную. — Да, сэр? — он старался, чтобы его голос звучал как можно более нейтральным. — Я уверен, что вы помните тот разговор, что был у нас на днях, о возможном обеспечении того, чтобы ваши родители и крестный были оправданы за их преступления, он носит сугубо условный характер. Это одно из условий. Гарри недоверчиво уставился на него. Хорошие результаты на экзаменах — и, что? Риддл продолжал удивлять его, он всё больше и больше напоминал Гарри того человека, о котором рассказывал Дамблдор. Вряд ли хоть кто-то, мог играть в подобные игры, и при этом находится в здравом уме, ведь это требовало стольких усилий и сложной балансировки на грани хаоса и порядка. И всё же это оставалось правдой, подумал Гарри, даже если Риддл играет в игру отличную от той, которую предполагает Орден. — При условии, что вы хорошо сдадите экзамены, мистер Поттер. Вам это понятно? Риддл даже казался раздраженным из-за того, что ему пришлось произносить это вслух, и его недовольство вызывало у Гарри тошноту. Что случилось с человеком, который радовался тому, что он умнее всех? Подтверждение того, что Гарри был таким же обычным, как и все, должно было его подбодрить. — Я всегда предполагал, что это всё условно, сэр. Настолько, что даже не надеюсь, что это произойдет. Риддл моргнул. Один, два, несколько раз. Хотелось бы Гарри, чтобы кто-то ещё стал свидетелем этого редкого зрелища, но Дамблдор все еще что-то высматривал в окнах, а другие профессора тихо о чем-то беседовали, отвернувшись и не обращая на них внимания. — Вы не доверяете мне с таким жаром мистер Поттер, с каким я уже давно не сталкивался, — наконец произнес Риддл, коршуном нависая над юношей. — Вы не сдерживаете своих обещаний, не перед такими людьми как я, — ответил ему Гарри. — Кто-то, кто имеет власть или может сотрудничать с вами? Конечно. Но уж точно не такие люди, как я, сын беглецов и лжец, так виртуозно вас обманувший. — В тебе сокрыта невероятная сила. Гарри с отвращением усмехнулся. — Совсем ничего особенного по сравнению с вами или даже с некоторыми из ваших последователей, у которых есть эти четырехступенчатые духовные узы. Хотел бы я знать, чего именно ты от меня хочешь Риддл, но полагаю, ты ведь не ответишь мне честно. — он отвернулся и снова сел за стол с пергаментом. — Иногда, так получается, что магическая сила оказывается намного значимее политики или денег. Как и уровень моей доброй воли. Гарри ничего не ответил и продолжил работать. Риддл прищелкнул языком, и сняв чары уединения, отошел в сторону. Конечно, Гарри понимал, что он не может просто взять и завалить все экзамены. Поэтому он был намерен, получить только «Выше ожидаемого» или что-то в этом роде. Какую бы цель не преследовал Риддл, пытаясь что-то доказать с помощью этих тестов, Гарри не собирался идти у него на поводу. Сами по себе экзамены могли и вовсе не иметь никакого значения, но Гарри думал, что знает, почему Риддл так относится к ним. Это была проверка послушания, и склонность к убеждению. Делай, что говорят, и Риддл будет хвалить его, заботиться. Но пора была ему показать, что я не поведусь на это так просто.

***

— Вы невероятны, мистер Поттер. По какой-то причине, стоило Тому сказать это, у Гарри самопроизвольно поднимались плечи и выпрямлялась спина. Он продолжал быстро идти к точке Портала за воротами Хогвартса. Том не отставал от него ни на шаг, молчаливо изучая его профиль. Ответы Гарри имели смысл для человека, который долгое время обучался шпионажу и являлся членом Ордена Феникса — обученный тому чтобы никому не доверять, особенно Риддлу. Но Том был уверен, здесь что-то не так. Он буквально кожей чувствовал подвох, в слегка нервных движениях Поттера, во взгляде слишком невинным для такого человека. Шпионы могли греться в лучах похвалы. Возможно, Гарри поступил даже мудро, теперь, когда Том раскусил его тайну. Если Том попытается завербовать его и обманет, он мог бы проделать с ним то же самое и сбежать с важной информацией, как только Том ослабит бдительность вокруг него. Гарри, однако, вел себя так, словно внимание, хвалебные речи и бесплатная возможность снова сдать экзамены и продвинуться вверх по карьерной лестнице Министерства были шипами вместо роз. Наказания вместо возможностей. Том не мог понять, как это помогало для миссии Ордена, ни до, ни после того, как он узнал, что задумал Гарри. Что же ты скрываешь, Гарри Поттер? К сожалению, на ум Тому приходило слишком много вариантов, учитывая, что они говорили об Ордене Феникса. Это действовало ему на нервы, невыполнимость вызнать информацию о человеке, принадлежащему к самому неоднозначному факультету Хогвартса, действующий незаметно и хитро. Поэтому он перешел к другой тактике, которую он не планировал использовать, пока Гарри не начнет больше доверять ему. — Знаешь, тебе не обязательно слушать только их, — мягко сказал он, нежно улыбаясь. — По-видимому, да, поскольку именно им вы поручили сообщить о результатах моих экзаменов. — Я сейчас говорил вовсе не о профессорах. Я говорил о людях, которые воспитывали вас с детства. — Я понял. Как жаль, что у вас не было даже шанса. Том медленно склонил голову в бок, изучая мальчишку с интересом натуралиста, выявившего новый вид ядовитого растения. — Мистер Поттер, вы слегка действуете мне на нервы. Гарри улыбнулся ему, улыбкой столь же яркой, как и чернильный феникс на его руке. — Только слегка? Я думал, что уже достиг предела вашего терпения, раскачиваясь на ваших нервах то вверх, то вниз. — Ты знаешь, что всё ещё жив только благодаря своему… интересному прошлому и магической силе. Или может быть в камеру захотел? — Вот только угрожать мне не нужно, я этого не люблю. И согласись, глупо сначала меня запугивать, а потом обижаться из-за того, что я тебе не доверяю. Что я должен делать по-твоему? Верить только половине твоих слов? — Конечно, — чуть было не ляпнул Том. Преимущественно доверять следовало определенной части его слов. С другой стороны, обычно он не имел дел с такими людьми, как Гарри. Они либо были лояльно настроены к нему, потому что понимали, как ведутся эти политические игры и какие именно слова нужно слушать, либо они были заклятыми врагами, как с Альбусом, например, и здесь в любом случае не было смысла пытаться кого-то очаровать или пойти на компромисс. Возможно, это означало лишь одно? Очаровывать Гарри тоже не имело никакого смысла. И в тоже время Том отчаянно желал, чтобы Гарри был на его стороне. Отчасти это служило поводом для гордости, сам факт того что он умыкнул один из самых перспективных активов, прямо из-под носа Ордена, тешило его самолюбие. А как известно Том не привык отказывать себе в подобных мелочах, особенно таких приятных. Ему итак было отказано в самом главном — его родственной душе — он считал это достаточной жертвой и лишением. — У меня есть кое-что, что вы должны увидеть, когда мы вернемся в офис, мистер Поттер. — С нетерпением жду этого, сэр, — ответил Гарри с каменным выражением лица и столь же натянутой улыбкой. Это точно должно изменить его мнение, размышлял Том, он отошел немного вперед и позволил телохранителям-аврорам приблизиться к нему и идти рядом. И да, мне уже не терпится увидеть выражение его лица. Гарри с настороженным интересом огляделся. Они вышли в Атриум и поднялись на необычном Министерском лифте, которого он раньше здесь не видел, на этаж, о существовании которого до этой минуты он даже не подозревал. Теперь они шли сквозь мешанину постоянно меняющихся теней, или что-то их напоминающее — Гарри никак не мог найти источник света, заставляющий их так неистово двигаться, — пол под их ногами по-прежнему сиял черным мрамором. — Сюда, Мистер Поттер. Риддл держал открытой дверь, служившую отличным украшением для любого подземелья, она была сделана из тяжелого даже на вид черного дерева, а особой аутентичности ей добавляли серебряные гаргульи, с застывшими ухмылками на безобразных мордах. Гарри прошел мимо него и обнаружил, что столкнулся с хаосом из осколков дерева и стекла. Он моргнул. На полу повсюду лежал песок, будто рассыпанный гигантским ребенком, игравшим здесь в песочницу. — Что это? — не выдержал и спросил Гарри, потому что Риддл молча закрыл за ними дверь и явно не собирался комментировать происходящее. Они стояли достаточно близко друг к другу, чтобы Гарри мог уловить едва заметный аромат какого-то дорогого шампуня. Поттера посетило иррациональное желание развернуться и схватить ублюдка за горло. Не то чтобы он мог это сделать в данный момент. Риддл, не сказав ни слова, достал свою палочку, когда они вошли в лифт. — Причина, по которой ваших друзей собирались арестовать, мистер Поттер. Гарри попытался проморгаться, в глаза словно песок засыпали. Риддл должно быть говорил о Роне и Гермионе, и это судя по всему был Отдел Тайн. Тем не менее это вовсе не объясняло, почему это помещение выглядело как свалка. — Что по-вашему они здесь натворили? — Вломились в запрещенное для посторонних помещение, во время проведения важного исследования, и разбили всё, до чего смогли добраться. Риддл кивнул, глядя на стеклянное крошево, устилающее весь пол. — Когда-то это находилось в Маховиках времени и других мощных устройствах, которые были их аналогами, но позволяли более дальние путешествия во времени. Вы знали, что пропали два Неописуемых исследования, сразу после того как здесь побывали ваши друзья? У нас есть опасения, что они могли оказаться в другом времени или того хуже, попасть во временную петлю, но поскольку мисс Грейнджер тщательно сожгла все записи и наложила заклинание, которое уничтожило все существующие копии, мы не можем… — Я… — горло Гарри сдавило невидимыми тисками, глотать было больно и сухо, словно в глотку насыпали стекло. Все, что он когда-либо слышал, это то, что Рон и Гермиона ворвались в Отдел Тайн, пытаясь уничтожить некоторые из наиболее опасных исследований Риддла. В чем конкретно заключалась их миссия, он не знал. Профессор Дамблдор не счел разумным предоставлять ему подобную информацию на случай, если Риддл действительно заподозрит Гарри и применит к нему легилименцию. — Они загубили жизни, — сказал Риддл. — Они убили двух человек на пути к выходу, вы знали? Когда они использовали заклинание, чтобы дестабилизировать стены и, как я полагаю, заставить Невыразимцев отступить от преследования, и стены ожидаемо рухнули. — Они не хотели этого, — прошептал Гарри. Убийство шокировало и Рона, и Гермиону. Именно поэтому они с такой готовностью присоединились к Ордену, чтобы остановить неминуемый геноцид, который Риддл собирался практиковать в отношении маглорожденных и магглов. Геноцид, который он, возможно, никогда и не планировал. Но он все еще изучает способы стереть сознание людей и все остальное, поспешно напомнил себе Гарри. Он поднял голову, чтобы смотреть собеседнику в глаза. — Возможно, ты рискуешь ни меньшим образом, когда проводишь опасные для правительства исследования… — Это было совсем не опасно, глупыш, — голос Риддла всегда был таким бархатным и чарующих, когда он достигал такого низкого тембра. — Вот только не делай вид, что не воспользовался бы возможностью, безопасного перемещения во времени, чтобы вернуться и изменить положение вещей, чтобы профессор Дамблдор никогда не стал директором, или выиграть эту войну, — выплюнул Гарри, поворачиваясь к своей проклятой второй половинке. — Конечно, так бы оно и было… — Только твое незнание крайней теоретической невыполнимости того, что ты утверждаешь, позволяет мне быть терпеливым с тобой прямо сейчас, — Риддл подошел ближе, дыша ему в лицо и нависая над ним мрачной тенью. Гарри посмотрел на него в ответ. — Это было всего лишь исследование, простое и понятное. Опасны они были только в том смысле, в каком опасны все устройства, с которыми работают Невыразимцы. А вот твои дорогие товарищи убили двух ни в чём не повинных людей и спровоцировали исчезновение еще двух, не говоря уже о том, что отодвинули дело магического теоретического прогресса на десятилетие назад. Они заслужили свою участь. — Они не заслуживают того, чтобы оставаться в бегах до конца своих дней! — Они, могли провести в Азкабане всего три года, если бы не сглупили и просто сдались, когда была возможность, — сказал Риддл. — Это было до того, как они разгромили Отдел Тайн, угробили двух сотрудников и отправили неизвестно куда еще двоих. Но нет, они должны были оставаться свободными, чтобы вести «войну», и поэтому они действовали столь радикально. Гарри закрыл глаза и ничего не ответил. Что он мог на это сказать? В этой мертвой тишине, он всё прекрасно понимал, вокруг хаос и разруха, словно помещение пережило апокалипсис, всё это делало Орден похожим на террористов, а не на славных борцов за справедливость. Но ведь они все еще говорили о Роне и Гермионе, его первых друзьях, с которыми он сблизился еще в первый день на Гриффиндоре, которые всегда были на его стороне. Он не мог их предать. — Идём, — сказал Риддл холодным, как сталь, голосом. Он повернулся и вышел из комнаты. Гарри последовал за ним, пытаясь мысленно позлорадствовать. Не ожидал того, что твой маленький план не впечатлит меня, а? Но вид разгромлённой комнаты по-прежнему оставался выжженным в глубине его сознания, тишина, которая могла быть заполнена беззвучными криками пойманных жертв в другом времени.