Various Storms and Saints/Грозы и Святые

— Я часто вижусь с Биллом, что здорово, стараюсь ужинать у Уизли так часто, как могу, но забота Молли меня несколько удушает. Я знаю, она хочет как лучше, но… Гермиона уставилась в зеркало, прижимая к уху телефон. Слушая Гарри вполуха, она не могла ни на чём сосредоточиться. Её разум заполняли мысли слишком сложные, но в то же время незначительные, которые не посещали её уже много лет. Те, что были куда менее важными, чем проблемы с рукой. Но она не могла не думать об этих вещах. Когда её разум начинал судорожно размышлять о чём-то, она не могла остановить его. Поэтому он всё продолжал и продолжал анализировать всё, что только можно. Когда она смотрела в зеркало, то начинала беспокоиться о своём внешнем виде. Опять же, это бессмысленно, неважно. Гермиона не думала о том, как выглядит, со времён Святочного бала, с того единственного вечера, когда она приложила усилия для того, чтобы выглядеть красиво. Внешний вид не был важен для неё, даже тогда, когда она была с Роном. Боже, особенно, когда она была с Роном. Она не могла вспомнить, чтобы он когда-нибудь называл её красивой или хотя бы милой. Но она смотрела в зеркало и думала, что хотела бы выглядеть привлекательно. Почему же? Гермиона действительно задумывалась над тем, чтобы стараться для него? После стольких лет «дёргания за косички» и обзывательств она хотела хорошо выглядеть для него? Но он извинился, Гермиона. Что она делала? Было ли всё это ошибкой? Он сказал, что ему не всё равно, что он делал всё это для неё. Так почему она не могла позволить себе просто довериться ему? Она задрала рубашку и принялась разглядывать себя. Она была неидеальна: на её животе была россыпь нелепых родинок, а одна из них была на её левой груди. Повернувшись боком, Гермиона зажала складку под бюстгальтером и посмотрела на небольшой животик. Невероятно обычная. Её бёдра были больше, чем у остальных девушек, они соприкасались при ходьбе, из-за них же её юбка заканчивалась выше — она просто не могла натянуть её выше. Почему она так беспокоилась об этом? — Гарри, — перебила она. — Э, да? Она провела пальцем по брови. — Как ты думаешь, я красивая? — О, эм, ну да. Гермиона закатила глаза, отходя от зеркала. — Прости, это был глупый вопрос. — Нет-нет, он не глупый. Ты в порядке? — Да, я в норме, всё хорошо. — Миона. — Это неважно, просто забудь о том, что я спросила, — она выдвинула стул из-под стола и села на него, заметив, как её бёдра стали шире, расплющившись по поверхности стула. Она натянула юбку пониже и взяла одну из книг по тёмной магии, позаимствованную из библиотеки. — Кто-то что-то сказал? Малфой? — настаивал Гарри. — Нет, Гарри, всё нормально. Послушай, мне пора. — Подожди, ты можешь поговорить со мной. Я хочу сказать… — Это глупо, хорошо? Я просто… Рон никогда не делал мне комплиментов, вот я и веду себя как идиотский подросток. Я знаю, что это абсурд, поэтому, пожалуйста, просто забудь об этом. Она раскрыла книгу и уставилась на первую страницу, не особо пытаясь вчитываться. — Рон придурок, — сказал он. — Почему тебя это волнует? Ты встречаешься с кем-то другим? Она инстинктивно хотела ответить «нет», но даже если так, то было ли это ложью? — Обычные девчачьи разговоры, но мне пора, нужно сделать много работы. — Хорошо, — ответил он после недолгой паузы. — Люблю тебя, Миона. — Пока, Гарри. Повесив трубку, она вновь поднялась и подошла к зеркалу. Существует большая вероятность того, что она умирает, и мысли об этом оккупировали её разум, затмив всё остальные. Гермиона подошла ближе, оттягивая кожу под глазами и отмечая тёмные круги. Несколько веснушек на переносице были едва заметны, и она ненавидела их. Она провела пальцем по своим губам, мечтая о том, чтобы верхняя была такой же пухлой, как и нижняя. Почему он поцеловал её в ответ? Если она выглядит так, почему кто-то вообще может хотеть целовать её? Гермиона отошла от зеркала и достала свой самый большой свитер, натянув тот через голову. Он полностью поглотил её, и это было идеально. Подхватив книгу по тёмной магии со стола, она пошла на кухню за стаканом воды. Как только стакан был наполнен, портретная дверь открылась, и за ней появились два слизеринца. — Нет, я счастлив за неё, правда. Но ещё больше я счастлив за самого себя, пусть теперь Блейз терпит её нытьё, — услышала она голос Тео из коридора. — Привет, Гермиона. Она натянула улыбку, после чего перевела взгляд на Драко, который уже смотрел на неё своими яркими глазами, заставляя её чувствовать себя лишь хуже. Почему он всегда пялился? Неужели она настолько ужасная? Тео переводил взгляд с друга на соседку, поджав губы. — Ну ладненько, я оставлю вас одних. Только сильно не шумите, — хлопнув Драко по спине, он направился в свою комнату. Гермиона стянула с себя свитер, как только вошла в спальню, а Драко последовал за ней. Сев за стол со своей книгой и водой, она перестала обращать на него внимание, давая ему полную свободу действий. Она приступила к чтению, но практически не могла сосредоточиться: навязчивый подростковый мозг отвлекал её от важных вещей. — Я изучил больше ингредиентов, — сказал он, стоя позади неё. — Ты нашла что-нибудь ещё? — Нет, — кратко ответила она, подпирая голову руками и просматривая главы. — Всё хорошо? Она проигнорировала вопрос, и Драко подошёл к её столу, прислонившись к нему. Гермиона скрыла лицо за своими непослушными кудрями, пока он смотрел на неё, наблюдая за тем, как она читает одну и ту же страницу, хотя за это время могла прочитать уже пять. Он положил свою руку поверх книги, заставив её откинуться на спинку стула. — Рука болит? — Нет. Он вздохнул. — Ты будешь вынуждать меня силком вытаскивать из тебя информацию? — Почему я должна рассказывать тебе? — парировала Гермиона, глядя на него. — Я не буду заставлять тебя. Она практически ненавидела это — всю эту его странную мягкость. — Почему ты ответил на поцелуй? — спросила она, слегка сужая глаза. — Почему? После всех сказанных тобою слов. Почему, если я выгляжу так? Его глаза потемнели, когда он заговорил. — Я извинился и продолжу извиняться. — Это не ответ на мой вопрос. Драко выпрямился и протянул ей руку. Она с сомнением посмотрела на неё, после чего вложила в неё ладонь. Он вынудил её подняться с места и повёл к зеркалу, что не давало ей покоя несколько минут назад. — Малфой, я не… — Посмотри, — произнёс он, стоя позади неё и прижимая девушку к себе. Она опустила взгляд в пол, побуждая его нежно взять её за подбородок и поднять голову, и он заглянул ей в глаза через отражение. — Посмотри на себя. — Я не хочу, — дрожащим голосом проговорила она. Драко махнул рукой, запирая дверь, но не сводя с неё глаз. Его руки оказались на подоле её джемпера, и, когда он начал задирать его, Гермиона остановила его. — Не надо. Он продолжал смотреть ей в глаза, не говоря ни слова. Драко осторожно взял её руки и прижал их по обеим сторонам от неё. Вновь взявшись за материал, он стянул вещь через её голову, позволив ей упасть на пол. Гермиона обняла себя руками поверх рубашки, уже чувствуя себя слишком открытой. Он нагнулся к её уху, отодвигая пряди в сторону. — Позволь мне показать тебе, — прошептал он. Драко принялся расстёгивать её рубашку, начиная с груди, доходя до живота, заставив Гермиону втянуть его. Он уже видел её, она знала это, но сейчас всё было по-другому. Это был не порыв момента, который в итоге закончился бы затуманенными сознаниями и бешено колотящимися сердцами. Это было её разрешение на то, чтобы он увидел всё, что она так ненавидела. Когда её рубашка оказалась расстёгнута, он прикоснулся к её животу ледяными ладонями, заставляя девушку вжаться в него. Драко провёл пальцами от её ключиц до плеч, после чего стянул с неё вещь. Когда рубашка оказалась у её ног, он оставил поцелуй на её шее и плече. Гермиона почувствовала, как сбивается её дыхание, пока она наблюдает за его действиями. Его руки нашли пуговицу на её юбке, и вскоре она тоже оказалась на полу. И теперь Гермиона стояла абсолютно незащищённой перед ним лишь в своём несочетающемся белье. Глядя на своё отражение, она не видела ничего примечательного, на самом деле, она видела себя гораздо более худшей. Она не была атлетического телосложения, как Джинни, не имела женственных изгибов, как Падма, её фигура была далека от фигуры супермодели, как у Пэнси. Она была просто Гермионой. Драко осмотрел её с ног до головы, руками лаская талию, проводя по изгибам вверх и вниз. Она взглянула на него, в его яркие серебристые глаза, ожидая, что сейчас он засмеёт её — её в самом уязвимом состоянии, выбивая последние крупицы уверенности у неё из-под ног. — Взгляни на себя, — произнёс он. — Я ненавижу это, — прошептала Гермиона. — Ненавидишь что? — Всё! Родинки, — её пальцы коснулись их, — мои ляжки слишком толстые. Бёдра чересчур широкие. Я уродлива. Драко положил свои ладони поверх её рук, покоившихся на её животе. Переплетя их пальцы, он оставил ещё один поцелуй на её шее. — Закрой глаза. Она сделала это без колебаний. — Прости меня за всё, что я говорил тебе. Прости, что из-за меня ты чувствовала себя так ужасно. Я был глуп и слеп так долго. Но позволь мне показать тебе, что вижу я. Её грудь сжалась от его слов, и, c трудом сглотнув, она кивнула. Он переместил их руки к её шее, своими пальцами ведя её вдоль кожи. Опустившись к груди, она почувствовала рельеф ключиц под кончиками своих пальцев. И вдруг её кожа стала нежной и мягкой на ощупь, и она почувствовала тепло. — Ты не уродлива, — прошептал он, перемещая их руки ниже, к ложбинке между её грудей, так, что её ладони коснулись белья. — Ты так далека от этого слова. Теперь руки скользили вдоль её боков, и она сильнее зажмурила глаза. Драко остановил их руки на её талии. — Идеальна для объятий, — сказал Драко, сжимая её пальцы. — В тебе нет никаких изъянов, Грейнджер. Ни одного. Их руки опустились к центру её живота, и она максимально втянула его. Он выводил на коже небольшие круги, целуя её в другое плечо и шепча в левое ухо: — Расслабься, тебе нечего скрывать. Медленно, но уверенно, она позволила своему телу быть таким, какое оно есть. Под его прикосновениями она чувствовала себя по-другому. Под его взглядом, даже будучи с закрытыми глазами, она чувствовала себя важной. Это был первый и единственный раз, когда она почувствовала себя в безопасности, когда кто-то прикоснулся к ней. Она ощущала себя желанной, и от этого становилось больно. — Ты — мечта, — прошептал он. — Иногда я задаюсь вопросом, существуешь ли ты вообще, но затем вспоминаю, что никогда бы не смог представить кого-то настолько идеального. Кого-то настолько прекрасного. Он переместил их руки ниже, невесомо обводя кайму белья. Глубоко вздохнув, Гермиона резко распахнула глаза и уставилась на их руки и на то, как его тонкие фарфоровые пальцы скользят под ткань. — Кого-то настолько… — она поймала взгляд его ярких, белых глаз. — Неотразимого. Драко отпустил её руки, скользя теперь своими по её бёдрам, не сводя с неё глаз. — Называть тебя красивой было бы преуменьшением. Она навалилась на него всем телом, не уверенная в том, что может удержаться на ногах от его слов. Ей никогда не говорили ничего такого настолько спокойным голосом, чтобы каждый дюйм её тела был расслаблен, но мысли работали на полную. Её сердце колотилось настолько быстро, что она была уверена, что вот-вот расплавится. Он делал всё лишь ещё более запутанным для неё. Вот только ей до этого не было никакого дела, не тогда, когда он так смотрел на неё: будто никогда до этого не видел женщины, будто он больше не хотел видеть никого другого. — Я ответил, потому что хотел этого, — сказал он, отчего что-то ёкнуло у неё в груди, а внизу живота завязался узел. — Потому что, когда самая красивая девушка, которую ты когда-либо видел, целует тебя, ты целуешь в ответ. Гермиона взяла его руки и обвернула их вокруг себя, прижимая парня ближе к себе и пожёвывая нижнюю губу, глядя на него. Она знала, что он не лжёт, но это и делало ситуацию сложной для восприятия. Она должна ненавидеть его, у неё на это есть все причины мира, но куда ушла эта ненависть? — Ты первый человек, который назвал меня красивой, — выдавила она. — Я уверен, что это неправда. — Правда. Кроме моих родителей этого никто не говорил. Ни Рон, ни Виктор, — ответила Гермиона. — Только ты. Драко обхватил её за талию и развернул лицом к себе, положив одну руку на её щёку. Большой палец скользил по коже под глазом, опускаясь к губам, и она поцеловала его. Хоть Гермиона и знала, что делать с ним то, что делает она, было неправильным, всё равно не могла сдержаться. Он наклонил голову и нежно поцеловал её, провоцируя бурю в её животе. Его губы были такими мягкими, такими знакомыми, что влюбиться в них было проще простого. Тук. Тук. — Вы там ещё не закончили? Он мой друг! — прокричал Тео. Драко отпрянул, испустив разочарованный вздох. Он закатил глаза, повернувшись к двери. — Отъебись, Нотт! Гермиона выпуталась из его рук, потянувшись за своей одеждой. Как только она натянула на себя огромный свитер, в дверь раздался очередной громкий стук. Драко вновь притянул её к себе, страстно целуя, и она приподнялась на носочках, прижимаясь к нему. — Малфой! — Я его, блять, убью. Она улыбнулась, натягивая юбку. — Иди. Достав блокнот из своей сумки, он передал его ей. — Вот, посмотри это, пока меня не будет. Пока меня не будет. Он направился к двери, когда она схватила его за руку. — Малфой, — он обернулся, — спасибо тебе. — Не стоит благодарить меня, Грейнджер. Просто верь мне.

***

Она взглянула на книгу перед собой. Ту, которою не решалась трогать со времён шестого курса. «Тайны наитемнейшего искусства». Диагностическое заклинание на определение яда дало ей понять, что в шраме присутствовала тёмная магия, и это неудивительно, если учитывать личность той, кто владела этим клинком. Проводя пальцами по обложке, Гермиона могла практически чувствовать магию, циркулирующую в книге. Её даже тянуло к ней, как будто это было чем-то, чего ей очень не хватало. — Прости, что опоздала. Тренировка длилась очень долго, пока вдруг я не осознала, что я чёртов капитан, — Джинни рассмеялась, садясь напротив подруги. Другие игроки также начали заполнять Большой зал, ужасно проголодавшиеся после квиддича. Гермиона убрала книгу в сумку и натянуто улыбнулась. — Не хочешь сходить в Хогсмид? — Я выгляжу так, как будто меня поезд переехал! Вся потная, а волосы грязные, — жаловалась Джинни. — Да брось ты, мы возьмём чай у Паддифут и немного прогуляемся, никаких посиделок, — сказала Гермиона, хватая свою сумку. — Мы даже пойдём по тени, чтобы никто тебя не увидел. Джинни расхохоталась. — Не думаю, что я выгляжу настолько ужасно! — она вскочила с места и, подхватив Гермиону под локоть, кинула свои вещи Рону на конце стола. — Отнеси это в мою комнату, хорошо? — Я не твоя мама! — Нет, ты моя сучка! Гермиона потянула подругу на выход, позволяя остальным парням посмеяться и поиздеваться над ним. Тяжесть книги в сумке, ударяющей её по ноге при ходьбе, ощущалась странно. Это чувство было странным — она должна быть обеспокоена, но почему-то у неё не было ощущения чего-то разрушительного. Джинни шла вприпрыжку, напевая себе под нос и болтая о квиддиче. Гермиона же никогда не была заинтересована в спорте, хоть он и делал её друзей невероятно счастливыми. Вскоре они оказались в кафе у мадам Паддифут, окружённые другими студентами, находящимися на свиданиях. — О, замечательно, пришла сюда, чтобы испортить всем вечер, да, грязнокровка? — рявкнула Пэнси, и все в кафе резко замолчали. Джинни выступила вперёд. — Кого ты, мать твою, назвала грязнокровкой, Паркинсон? Не ту ли, что спасла твою долбанную жизнь? Пэнси рассмеялась. — Нашла подружку для прикрытия, да? Даже сама за себя постоять не можешь. — Говорит та, что просидела в подземельях, пока мы все сражались за наши жизни, — спокойно ответила Гермиона. — О, я давно хотела спросить, как там твои родители? — Заткни свой поганый рот, — прошипела Пэнси, отталкиваясь от своего стола, в то время как Блейз лишь откинулся на спинку стула, наблюдая за сценой. — В Азкабане всё именно так, как они и представляли? — девушка чувствовала себя всё более уверенной по мере того, как менялся настрой Паркинсон. Пэнси скрежетнула зубами, глядя на неё. — Ты ничтожество. Гермиона потянула Джинни к кассе и, улыбнувшись мадам Паддифут, проговорила: — Две кружки Эрл-Грея, пожалуйста. — Для меня одну ложечку сахара, дорогая, — добавила Джинни, всё ещё переводя взгляд с подруги на слизеринку. — Это ли не утомительно? Постоянно думать обо мне? — спросила Гермиона, расплачиваясь. — Должно быть, что так. Мне тебя жаль, правда. — Мне не нужна твоя жалость, стерва. Вскинув брови, она взяла Джинни за руку, чтобы та ничего не говорила. — Что я вообще сделала тебе, Пэнси? Она ничего не ответила, возможно, потому что ей просто было нечего сказать. По какой бы причине Пэнси не ненавидела её, та, кажется, просто ускользнула из её головы, когда слизеринка схватила свою сумочку и выскочила из кафе. Блейз наблюдал за тем, как она убегает, медленно потягивая собственный чай. Джинни взяла их стаканы, и перед тем, как они ушли, мадам Паддифут сказала Гермионе, что больше никогда не пустит Пэнси в кафе. Маленькая, но всё же победа. Две девушки гуляли какое-то время, тишина между ними не была напряжённой, и ни одна из них не собиралась говорить о событиях последних нескольких минут. Это не было чем-то новым для Гермионы, но тем не менее, каждый раз, когда она слышала это слово, что-то будто проникало ей под самую кожу. Война хоть и закончилась, но предрассудки по-прежнему были живы. Пока они гуляли, Гермиона вновь заметила Визжащую хижину. Она остановилась, чтобы посмотреть на неё, на всё сооружение в целом: разрушенное, шаткое, трещащее по швам. Казалось, что подуй ветер слишком сильно, оно развалится. Но по какой-то непонятной причине она снова почувствовала, будто её тянет к хижине, к той тьме, которую, как она знала, та хранила. — Не хочешь присесть? — спросила Джинни за её спиной, указав на каменную скамью. Девушки сели, уставившись на здание и опускающееся за ним солнце. Гермиона знала, что хотела сказать, но найти нужные слова было крайне сложно. Она никогда не умела ходить вокруг да около, всегда говоря прямо и по делу. — С каким человеком ты меня видишь? — наконец спросила она. Джинни посмотрела на неё с озорной ухмылкой на лице. — А что? Нашла кого-то? — Не знаю, — ответила она честно. — Ладно, это тот парень из клуба? Тот, что перевернул твой мир с ног на голову? — поиграв бровями, рыжая слегка толкнула её. — Ты должна больше рассказать мне о нём. — Речь не о нём, просто ответь на мой вопрос, пожалуйста. Джинни перевела взгляд обратно на хижину, задумавшись на какой-то момент, и отпила свой чай. — Кого-то такого же умного, как и ты, или даже больше, чтобы он немного усмирял твоё эго. — Эго? — воскликнула она. — Совсем немножко, — рассмеялась подруга. — Вполне оправданное эго, не пойми меня неправильно. Думаю, что Рон, хоть он и был рад слушать тебя, не мог внести свою лепту в разговор. Тебе нужен кто-то, кто может поспорить с тобой, даже не согласиться. Кроме того, напряжение — это сексуально. Гермиона отпила из своего стаканчика, не споря с ней. — Что ещё? — Кто-то, кто может находиться в библиотеке столько же, сколько и ты. Кто-то, кто помнит обо всех твоих особенностях. — Особенностях? — Да, например, в Норе я заметила, что ты пьёшь чистый Эрл-Грей, но ромашковый чай — всегда с одной ложечкой сахара и с добавлением молока, а зелёный чай пьёшь с мёдом. Ты особенная. — Ты что, пытаешься сказать, что ты влюблена в меня? — пошутила она. — Да! — воскликнула Джинни, повернувшись к ней лицом. Опустив свой чай, она взяла руки подруги в свои. — Я влюблена в тебя, Гермиона Грейнджер, пожалуйста, окажи мне честь и женись на мне. — С удовольствием, Джинни Уизли, — они обе расхохотались, и Гермиона почувствовала облегчение. — А как насчет… внешности? Джинни подхватила свой стаканчик и пожала плечами. — Ну, ты встречалась с Роном, так что тебе не очень-то есть дело. Лично я предпочитаю кого-то выше меня. Гарри невысокий, но, слава Мерлину, я ещё ниже. Просто так чувствуешь себя, я не знаю, в безопасности? Звучит глупо. Он выше её, гораздо, гораздо выше. — Нет, вовсе не глупо. — У меня слабость к глазам, не знаю насчёт тебя. Глаза Гарри настолько зелёные, что, если ты присмотришься, то можешь заметить вкрапления жёлтого. Будь я проклята, если у моих детей не будет его глаз, — она покачала головой. — Думаю, что остальное, это просто… остальное. Я всегда отдавала предпочтение тому, что внутри, разве что не считая Майкла, он тот ещё кирпич. О! Знаешь, что действительно важно? — Что? — Чтобы он устраивал тебя в постели. — Гермиона подавилась напитком и откашлялась. — Я говорю не только о размере, ведь иногда бывают чересчур большие. Но я имею в виду, думает ли он о тебе? Ты для него просто дырка, или он всё же знает, что ты тоже есть? Гермиона задумалась. Он знал о ней, действительно знал. Её лицо вспыхнуло о мысли об этом, и Джинни толкнула её в плечо. — Давай, расскажи мне, кто он такой! — её улыбка была такой широкой и заразительной. — Он маггл? Вы списываетесь по совиной почте или по маггловской? Это та любовь, что бросает вызов волшебству? — драматично спросила она. Гермиона не могла рассказать ей, но она хотела, очень хотела. Она выпрямилась и полностью повернулась к своей подруге, сев на скамейку и скрестив ноги. — Из всех, кого ты знаешь, кто самый худший человек, с которым я могла бы встречаться? — спросила она. — Хагрид, он слишком стар для тебя. — Джин, я серьёзно. — Хорошо-хорошо, — Джинни фыркнула, оглядев деревушку. — Возможно, Терри Бут, он тот ещё зануда. О! Нет, я знаю! Драко гребаный Малфой. Боже, какой же он придурок! Только представь вас вместе. Вы бы поубивали друг друга. Джинни смеялась, не глядя на подругу, поэтому не заметила, как изменилось выражение её лица. Было ощущение, будто бладжер ударил её прямо в живот на полной скорости. Она ожидала подобный ответ, но от этого было не легче. — Ну, ты бы могла простить ему всё, что он говорил? То, как он доводил тебя до слёз, или его родители… представь иметь их в качестве родственников. Мерлин, да ни за что. О, а вот и он. — Что? — Гермиона обернулась, увидев Драко, идущего рядом с Тео. Его руки были в карманах, а голова опущена вниз. Тео выглядел как никогда жизнерадостным, активно жестикулировал руками и посмеивался. Драко поднял взгляд, и на его лице вырисовалась лёгкая улыбка, когда он посмотрел на друга. Гермиона почувствовала, как замерло её сердце: она никогда не видела, чтобы его рот растягивался шире обычной ухмылки. — Впрочем, он чертовски привлекательный, — добавила Джинни. — Все те годы квиддича определённо пошли ему на пользу, и я не то чтобы против блондинов. Но всё портит характер. Кстати, а Тео? Я определённо могу представить тебя с ним. Он смешной, очаровательный и кудрявый. — Почему бы тебе тогда самой не пригласить его? — несколько резко спросила она. Рыжая собиралась ответить, когда Тео заметил их. Гермиона вернула внимание своему напитку, заставляя себя сделать невыносимо длинный глоток. Они подошли к девушкам, и на лице Тео расплылась широкая улыбка. — Всё хорошо, дамы? — спросил он, и Джинни улыбнулась. — Да, а у тебя? — Немного выпил, не буду врать. Кабанья голова каждый раз смешит меня. — Нет, просто ты алкоголик, — пробормотал Драко. Гермиона увидела, как Джинни ещё раз осматривает его с ног до головы прищуренными глазами. Если бы она узнала, то возненавидела бы Гермиону до конца жизни? — Тео, — вдруг произнесла она. — Ты одинок? — А кто спрашивает? — спросил он, опершись локтем на плечо Драко. — Если Гарри Поттер, то да. Я весь принадлежу ему. Джинни хихикнула чересчур громко. — Забавно, но он занят. Но если я умру, трагично и неожиданно, то надеюсь, что он найдёт дорогу к тебе. — Умная девочка. Она мне нравится, Гермиона. Она, наконец, позволила себе посмотреть на них, и её глаза попали в ловушку взгляда Драко, как рыба в сеть. Его глаза слегка прищурились, будто спрашивая, всё ли с ней в порядке. Она поёрзала на месте, поднося стаканчик с чаем к губам. Она так старалась сказать ему, чтобы он ушёл, но она не была легилиментом. — Тео, а кто тебе нравится? — спросила Джинни, склонив голову. Гермиона посмотрела на Теодора, видя, что он был слишком потрясён, чтобы понять её безмолвные намёки. Она оглянулась на Драко, который не сводил с неё взгляда. Указав глазами в сторону замка, она посмотрела обратно на него. Он же покосился на Тео, и она слабо покачала головой. — О, я не особо привередлив, — ответил Тео. — Я предпочитаю всех: и мужчин, и женщин, и кентавров, если повезёт! Гермиона поджала губы, чувствуя приближение поражения. — Ты когда-нибудь думал о том, чтобы встречаться с Гермионой? Я к тому, что она одинока и умна… — Джин, — предупредила Гермиона, глядя на подругу. — Что? Мне не нравится видеть тебя одной, — Джинни улыбнулась, положив свою ладонь поверх руки Гермионы, после чего перевела взгляд обратно на Тео. Он посмотрел на Гермиону широко распахнутыми глазами, потом на Драко, затем снова на Джинни. Она не хотела смотреть на него, она не могла. Весь этот разговор был полнейшим детским садом. — О, ну, я… то есть, это не… Думаю, потому что… — запинался он в словах. Драко хлопнул его по спине, явно сжимая его плечо слишком сильно. — Ты пьян, приятель, давай пойдём и уложим тебя в постель. — В постель! — воскликнул Тео, в одиночку направившись в сторону замка. Гермиона подняла глаза как раз в тот момент, когда Драко ушёл, не заметив его взгляда. Затем она, допив свой чай, поспешно поднялась с места. Схватив свою сумку, она собралась уходить, когда Джинни остановила её. — Эй, что случилось? — Я устала, думаю, пойду спать пораньше, — она продолжала идти, вынуждая Джинни бежать за ней. — Миона, я сделала что-то не так? — Нет, — ты просто сделала ситуацию невыносимой. — Просто мне не нравится Тео, а мы живём вместе. — Прости, надеюсь, что между вами не будет неловкости, — искренне извинилась она. — Ты с кем-то встречаешься? В этом всё дело? Гермиона вздохнула, не сбавляя шага, когда они вошли в замок. — Я не знаю. — Хорошо. Тогда, может, тебе нравится кто-то другой? — Да! — признала она наконец, вскинув руки. — Нет? Я не знаю… Просто на данный момент это не в моих приоритетах. Оказавшись между гостиными Гриффиндора и старост, они остановились. Гермиона скрестила руки на груди, чувствуя, как рука начинает болеть. — Мне жаль, правда. Если ты хочешь поговорить о нём, то я вся внимание. Ты не хочешь слышать о нём. Ты его ненавидишь. Гермиона кивнула, когда Джинни вошла в свою гостиную. В спешке девушка бросилась вверх по лестнице к башне старост, быстро произнеся пароль и войдя внутрь. Она оглядела гостиную и, никого там не обнаружив, бросила сумку на диван, но её внимание привлёк шум из спальни Тео. Она ждала у дивана, слыша тихий скрип закрывающейся двери и последовавшие за ним приближающиеся шаги. Драко появился в тусклом свете, сразу же увидев её. — Значит, твоя подруга хочет, чтобы ты встречалась с Тео? — спросил он, но в его голосе не было ни одной эмоции. Гермиона быстро подошла к нему и обхватила руками его лицо. — Заткнись. Она яростно поцеловала его, и своеобразная месть сорвалась с её языка при мысли о словах Джинни. Приподнявшись на цыпочках, она обвила руками его шею, притягивая его чертовски близко. Его руки оказались на её спине, проникнув холодными пальцами под рубашку. Она обняла его так крепко, как только могла, прижимаясь к нему всем телом. — С тобой всё в порядке? — спросил он, прижимаясь лбом к её лбу. Она снова поцеловала его, потянувшись руками к поясу его брюк. Отстранившись, она посмотрела в его обжигающе белые глаза. — Я не хочу Тео. Драко поднял её, страстно впиваясь в её губы, и усадил на кухонный островок. Гермиона сорвала с себя нижнее бельё, пока он стягивал брюки. Он схватил её за бёдра и притянул к себе, вновь целуя. Её руки нашли его рубашку, и она, срывая пуговицы, откинула вещь в сторону. Она поцеловала его в шею, спускаясь поцелуями до груди, вызывая у него быстрые, хриплые стоны. Гермиона не хотела Тео. Он снова схватил её за лицо, прижимаясь к ней губами. Гермиона обвила его торс ногами, чувствуя, как он медленно входит в неё. Тихий стон сорвался с её губ, когда он толкнулся сильнее. Держась одной рукой за стойку, другой она обхватила его шею, облизывая его губы и позже осыпая поцелуями его шею. Она не хотела Тео ни сейчас, ни когда-либо. — Блять, Грейнджер, — простонал он, когда она укусила его за шею. — Повтори ещё раз, — прошептала она, тяжело дыша, — что ты думаешь обо мне. Его глаза встретились с её, а рот слегка приоткрылся, когда он толкнулся в неё. Она двигала бёдрами навстречу его толчкам, принимая его глубже, и откинула голову назад. — Красивая. Мерлин, Грейнджер, ты чертовски идеальна. Она крепче прижала его к себе; ощущать его внутри себя было чистой эйфорией. Его губы, запах, глаза — всё это сводило её с ума, и она была полностью пьяна Драко Малфоем. И никто не мог ей ничего сказать, чтобы заставить её остановиться. Это принадлежало ей и только ей. К чёрту всех остальных.