Various Storms and Saints/Грозы и Святые

Гермиона собрала все книги из библиотеки, имеющие в названии слова «целительство» или «яд», так же как и множество дополнительных изданий. Она раздвинула несколько столов и расположилась на полу, окружённая знаниями. С собранными на макушке волосами и закатанными рукавами она была решительно настроена, чтобы выяснить, что с ней было не так. Ручка летала по страницам блокнота, заполняя каждый дюйм каждого листа. Если она оставляла свободное место, то теряла ценное пространство для большей информации. Огромное окно за ней наглядно демонстрировало, сколько времени она уже провела, склонившись над шаткой стопкой книг. Чёрная ночь превратилась в пурпурную, и она остановилась только тогда, когда её рука уже чисто физически не могла держать ручку. Гермиона потянулась, хрустнув спиной, и выпрямилась, осмотрев три блокнота, которые она уже заполнила информацией и догадками. Её наручные часы на кожаном ремешке показывали полчетвёртого утра; практически девять часов, проведённых в библиотеке, и ради чего? Она так и не узнала ничего важного. Гермиона взяла палочку в свободную руку и попыталась воспроизвести диагностическое заклинание. Не получилось. Фыркнув, она укрепила хватку на древке и попыталась снова. Ничего. Она закрыла глаза и размяла шею, попробовав снять с плеч напряжённость. Ей нужно лишь немного концентрации, и она сможет наколдовать его. Спираль и взмах. Она подумала о с точностью движущейся руке Драко в момент того, как он вызвал заклинание. Открыв глаза, она подумала о движении его палочки. И, наконец-то, это сработало. Перед ней появился квадрат, показывающий более длинный список, чем прежде. Серьёзное повреждение левого предплечья. Тяжёлое заражение, немедленно обратиться к целителю. Яд: зафиксирован, не опознан. Травма является смертельной. Рекомендованное лечение: неизвестно. — Смертельной, — прошептала она. Палочка выскользнула из её руки, и Гермиона оглядела пустую библиотеку. Её глаза отыскали стол, за которым Джинни показала ей бумажную гадалку. Гермиона схватила свою сумку и, покопавшись в ней, нашла маленькую негодную бумажку. Взяв ту в руки, она подумала о том же вопросе, и перед ней появились всё такие же руны: Депрессия. Смерть. Манипуляция. Бренность. Стремительность. Страсть. Гермиона почувствовала себя необычайно опустошённой, глядя на светящиеся руны. Смерть вдруг обрела смысл, но как же ей этого не хотелось. Подсознательно она всегда полагала, что дела с её рукой обстоят гораздо хуже, чем ей кажется, но Гермиона Грейнджер могла исправить всё. Гермиона Грейнджер знала ответы на все вопросы. Гермиона Грейнджер была умнейшей ведьмой своего поколения. Но Гермиона Грейнджер умерла. Она умерла той ночью в мэноре. Двадцать восьмого марта девяносто восьмого года. Она умерла, и всё, что от неё осталось, было лишь жалким подобием девушки. Девушки, что ужасно обращалась со своими друзьями; что спала с тем человеком, которого, по её же словам, ненавидела; и что прожила достаточно, чтобы умереть. — Смертельной. Внезапный поток слёз покатился по её щекам рекой неопределённых будущего и судьбы. Была ли смерть гарантирована? Порой она надеялась, что нет, и что все люди, которых она потеряла, жили в другом времени. Случится ли с ней то же самое? Будет ли ей позволено жить в другом времени и исполнять каждую прихоть прежней Гермионы, которой никогда больше не удастся этого сделать? Затем она лишь без остановки рыдала. Ни один звук не вырвался из неё. Были лишь слёзы, что ранили сильнее всего. Бесшумные слёзы, заполненные каждой её разбитой частичкой. Она не вытирала их, позволяя им быть тем, чем они являлись — гарантией. Гермиона позволила себе проплакать до того момента, пока слёзы не закончились. Позволила себе трястись и всхлипывать, пока её лицо не покраснело и не стало трудно дышать. Шрам под повязкой не горел. Он смеялся. Смеялся так пронзительно, так оглушительно высоко, что мурашки неприятно прошлись вдоль её позвоночника. Смехом женщины, что была мертва и должна была оставаться мёртвой. Но нет, она жила, чтобы издеваться над ней, чтобы напоминать о той ужасной ночи. Той самой ночи, когда её навсегда заклеймили позором, грязью под ногами волшебного мира. Грязнокровкой. Вероятно, этим она и была. Всё то время, что она провела, не зная, кем является, возможно, она была лишь этим словом. Всё, что она сделала, чтобы доказать себе обратное; все риски, на которые она шла, чтобы спасти тех, кто этого не заслуживал; тех, кто до сих пор выплёвывал это слово ей в лицо с такой уверенностью. Людей, как Пэнси Паркинсон, или тех, кто стоял рядом и смеялся. Они не поменялись после всего произошедшего. Гермионе казалось, что никто не изменился, все лишь стали ещё хуже. Её шрам убивал её, и она не знала, насколько быстро. Смахнув слёзы с лица, она достала «Обычные магические болезни и недомогания» в поисках ещё одного диагностического заклинания, о котором раньше читала. Оно находилось в разделе распространённых ядов — заклинание, используемое для определения яда, что находился в организме пациента, которое также показывало список противоядий. Как только девушка отыскала его, она взяла палочку и потренировалась с движением несколько раз. Она вытянула левую руку, правильно взмахнув палочкой. Оно снова не сработало. Ещё раз. Ничего. И ещё раз. Ничего. Ещё лишь один раз. И снова ничего. — Чёрт! — крикнула она, отбросив палочку в сторону. Краем глаза она приметила гадалку. Она была права в первый раз, возможно, получится и во второй. Разместив её на пальцах, Гермиона подумала о том, как сформулировать вопрос. — Что убьёт меня: яд или потеря крови? — спросила она, надеясь, что оригами покажет ей ответ в виде руны. Она сложила её четыре раза и открыла нужный треугольник. — Яд, — прошептала она. — Стой, я думала, ты можешь отвечать только рунами. Я Гермиона Грейнджер? Вновь четыре раза. — Да. — Ты можешь помочь мне определить яд? Четыре. — Нет, — прочитала она, глубоко вздохнув. — Отлично. Утомлённая и разбитая, она легла на библиотечный пол из кленового дерева и уставилась в потолок. Гермиона провела столько лет, уткнувшись носом в книги, что никогда не замечала красоты росписи. На потолке было изображено ночное небо с астрономическими обозначениями и каллиграфическими картинками. Гермиона подняла руку и, прищурившись, начала обводить созвездия пальцем. Она мечтала, чтобы её назвали в честь чего-то вечного, что навсегда останется в памяти вселенной, когда всё остальное умрёт. Её пальцы обвели Сириуса, Ориона, Лебедя, Скорпиона… Дракон. Её рука упала, а глаза сфокусировались на этом созвездии. Теперь используя глаза вместо пальцев, она начала с трапеции, затем вверх, затем вниз, потом снова наверх по кривой. Дракон среди звёзд. Для большинства — символ зла, опасности и огня. Для других — силы, мощи и мудрости. Олицетворение необузданного хаоса. Пожалуй, именно этого она и жаждала — необузданного хаоса. Находиться в руках зла и чувствовать силу. Возможно, она больше жаждала этого, и, возможно, она устала бороться с этим. Если она в любом случае умрёт, то ей стоит делать то, что приносит удовольствие. — Ты борец, мисс Миона, ты можешь сделать что угодно, если настроишься, — сказала её мама, приглаживая кудри дочери и прижимая ту ближе к себе. — Но что, если бороться становится слишком тяжело? Что если я не могу найти ответы? — всхлипнула девочка. — Ох, не буду врать, порой будет непросто, и ответы не всегда могут быть очевидны. Не все они хранятся в книгах, дорогая. Иногда мы сами должны придумывать собственные ответы, и это нормально. — Придумывать ответы? — Если то, что должно быть ответом, как тебе кажется, не подходит — придумай свой собственный, — улыбнулась ей мама. — Не существует никаких правил. — Нет, существуют! И их так много, — прохныкала она. — Нет, мы сами придумали для себя правила, ненужные правила. И если мы сами придумываем их, то кто сказал, что мы не можем придумать и ответы? Никто, кроме нас. Гермиона посмотрела на свою маму, смахнув с личика слёзы. — Ты борец, и ответы прямо здесь. Тебе лишь нужно решить — какие. Она будет бороться, но не сейчас. Скорее всего даже не завтра. Но она будет. Гермиона пережила войну не для того, чтобы позволить деградации убить её.

***

Гермиона чувствовала себя абсолютно подавленной. Представление более опасных для жизни сценариев могло сделать это с человеком. Как только тебе кажется, что всё кончено, оно вновь возвращается. Что оставалось чувствовать кроме полной подавленности? Сейчас же она чувствовала именно её. Позже, вероятно, будет так же, но ей предстояло начать бороться, даже если она этого не хотела. С перекинутой через плечо сумкой она спустилась в подземелья в надежде, что кабинет зелий будет пуст. Если она собиралась разобраться со всем, то ей были необходимы ингредиенты, много ингредиентов. Единственной проблемой было заменить их после её кражи — зельевары очень щепетильно относятся к своим запасам. Оглянувшись по сторонам и никого не обнаружив в коридоре, она пробралась в кабинет, заперев за собой дверь. Положив сумку на одну из парт, она двинулась в сторону книжного шкафа. Шансов на успех у неё было немного, но если ей удастся найти учебник по расширенному курсу зельеварения, когда-то принадлежавший Принцу-полукровке, возможно, она узнает больше информации. Осмотрев фолианты в поисках самого потрёпанного и потёртого, Гермиона услышала шорох позади себя. — Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я стажёр Слизнорта, уж тебе следует это помнить, — ответил Драко, закрывая за собой дверь в подсобку. — Верно, — сказала она, повернувшись обратно к книгам. Увидев ту, что выглядела хуже всех остальных, она достала её с полки. Открыв первую страницу, Гермиона изучила список предыдущих владельцев. Самым последним был Драко Малфой. Пролистав книгу, она обнаружила заметки, очень похожие на те, что оставлял Снейп. Обернувшись, она увидела, как Малфой наводит порядок на столе Слизнорта. Это было так странно — видеть его, делающего что-то настолько обыденное. Отмахнувшись от этой мысли, она положила книгу перед ним, указав на его имя, написанное в нижней части страницы. — Да, это моё имя, очень хорошо, Грейнджер. — Ты оставлял тут заметки. — Может быть, они смогут помочь кому-то, кто ужасен в зельях, — произнёс он, закрыв фолиант и отодвинув его. Она забрала учебник, усевшись на стул. Просматривая страницы, она заметила, что записи были крайне специфичными. Тогда как для зелья требовалась половина тритона, он писал, что три четверти обеспечивают большую эффективность и более долгосрочный эффект. Похожие заметки находились практически у каждого ингредиента. Каждое зелье имело подробное описание, в котором учитывались как побочные эффекты с их длительностью, так и конкретные применения зелья в повседневной жизни, даже целительстве. — И ты всё это выяснил сам? — спросила она, наблюдая за тем, как он расставляет котлы в шкафу. — В основном да, я многому научился у Снейпа. — Я и не знала, что вы двое были близки, — тихо произнесла она. Драко, убрав последний котёл, повернулся к ней. — Он был моим крёстным. — Снейп обучал тебя зельеварению? — Он научил меня своим секретам, — сказал он, подходя к ней. — Как сделать так, чтобы зелье действовало дольше, усилить его эффективность и даже приготовить своё собственное. Гермиона кивнула, перевернув очередную страницу. В верхнем правом углу мелким почерком было написано «никогда не использовать Сектумсемпру». Драко выхватил учебник из её рук и сам начал листать его, а она наблюдала за ним, задаваясь вопросом, о чём он думает. — Ты ответственен за запасы Слизнорта? Инвентарь и прочее? Он поднял взгляд, возвращая ей книгу. — Поначалу он не доверял мне, думал, что я украду что-нибудь, но сейчас да, я отвечаю за инвентарь. — Заметит ли он, если что-нибудь вдруг пропадёт? — Грейнджер, — предупредил он, слегка прищурившись. — Что ты задумала? Она расправила плечи, пытаясь выглядеть стоически. — Мне нужно вылечить руку. Заглушать боль — это одно, но избавиться от неё — совсем другое. Я должна вылечить её. — А ты знаешь, что с ней не так? Гермиона закусила губу, сомневаясь в том, нужно ли ему рассказывать или нет. Он должен чувствовать вину, чувствовать ответственность, и если бы она показала ему, что это её убивает — это сделало бы его уязвимым. Но это было её слабым местом, и ей не хотелось, чтобы он использовал это против неё. — Да, вроде того. Мне нужны ингредиенты для зелья, ты сможешь прикрыть меня? Он вновь прищурился. — Ты знаешь, что точно тебе необходимо и в каких количествах? — Пока нет, но… — Я не могу ничего взять, если ты не знаешь, что именно тебе нужно. Он уже ненавидит меня, и я не хочу давать ему ещё одну причину для этого, иначе он угробит мой испытательный срок. Гермиона вздохнула, прижав книгу к своей груди. Яд в её теле был неизвестен. Как она собиралась найти антидот, не зная, из чего был сделан яд? Ей нужно было всего понемногу, чтобы попробовать разные комбинации, пока что-нибудь не исцелит её или не избавит от мучений. И тут к ней пришла одна мысль. — Ты, очевидно, умён, — начала она, и Драко скрестил руки на груди, в ожидании продолжения. — И ты знаешь о зельях больше, чем я когда-либо смогу узнать. Ты когда-нибудь брал уже готовое зелье, не зная, чем оно является, и расшифровывал его? — Расшифровывал? — Расщеплял, чтобы узнать каждый ингредиент. Как только ты узнаешь компоненты — то узнаешь и об их применении или о том, как сделать что-то, что могло бы нейтрализовать их эффект. Это возможно сделать? — Я уверен, что да, но это займёт время. — Как долго? — определение «смертельный диагноз» не идёт в комплекте со сроком годности. — Зависит от сложности зелья. — Как насчёт ядов? Насколько они сложные? Он сделал ещё один шаг вперёд, глядя на неё сверху вниз своими серебристыми глазами. — Ты хочешь расщепить яд? Чего ты мне не договариваешь? Гермиона задрала голову вверх, смотря на него и чувствуя, как её коленки касаются его ног. — Ты не имеешь права знать всё. — Имею, если помогаю тебе. — Я и сама прекрасно могу украсть всё необходимое, мне не нужна твоя помощь. Драко схватил её за левое запястье, вытягивая руку вперёд, и она была рада, что шрам был скрыт под свитером. Он поднял руку, показывая ту ей. — Я тебе не нужен? Когда она начинает болеть, а ты — истекать кровью — я тебе не нужен? — Ты не можешь злиться на меня из-за этого. — Я не злюсь. Я спрашиваю, — он откинул руку Гермионы и поддел её подбородок пальцем, глядя прямо в глаза. У неё в груди защемило, и она сильнее прижала к себе книгу. — Мне никто не нужен. Его пальцы скользнули вниз по её шее, проходя мимо ключиц, к тому месту, где была расстёгнута рубашка. — Никто? — прошептал он. Гермиона тяжело вздохнула, когда он умело расстегнул следующую пуговицу, и мягкие пальцы спустились к ложбинке между её грудями. Кто-то попытался открыть дверь, заставив Драко убрать руку. Гермиона встала, прижимая книгу к груди, в надежде прикрыть покрасневшую кожу. Дверь открылась, и Слизнорт вошёл в кабинет, обнаруживая их вдвоём. — Мисс Грейнджер, как и всегда, рад вас видеть, — улыбнулся профессор, направляясь к своему столу и бросая на него ключи. — Я вчера оставила здесь свой учебник и пришла забрать его, — сказала она, натянуто улыбнувшись. Он кивнул, прежде чем посмотреть на Драко. — Дверь снова сама запирается? Драко незаметно для профессора перевёл взгляд на Гермиону. — Вероятнее всего. — Мне придётся попросить Аргуса исправить это, — пробормотал старик себе под нос. — Ты можешь идти, мой мальчик, я не могу заставлять тебя работать в пятницу. Ты свободен. — До свидания, профессор, — проговорила Гермиона, первой выскользнув из класса. Она вышла из подземелий, услышав, как он подошёл к ней сзади. Какое-то время они не разговаривали, и она чувствовала, как бешено колотится её сердце, проклиная себя за то, что так нервничала безо всякой на то причины. Они неторопливо поднялись по лестнице, заработав по пути косые взгляды нескольких младшекурсников. Многие в страхе ускорили шаг при виде Малфоя, но Гермиона старалась этого не замечать. — Если тебе что-то нужно из запасов Слизнорта, мне нужно понимать для чего, — сказал он, когда они остановились перед портретной дверью. — Я не обязана тебе ничего объяснять, — отрезала Гермиона. — Пока эта штука всё ещё находится на моей коже, я ни черта тебе не должна, Малфой. Она открыла дверь и вошла в гостиную, пнув обувь Тео в сторону. — Гермиона! Ты как? — спросил Тео, пока она быстрой походкой направлялась в свою комнату. — Хорошо, просто устала, — ответила она, захлопнув за собой дверь.