Various Storms and Saints/Грозы и Святые

Я скучаю по тебе, прости, что была резка. Напиши мне. Или позвони. Джинни сказала, что ты купил телефон. Я оставлю свой номер. Пожалуйста, Гарри. Гермиона сложила письмо и привязала его к лапке Эррола, предварительно накормив его кусочком хлеба с завтрака. — Пожалуйста, ради Бога, доставь это Гарри Поттеру, — сказала она, погладив сову по голове. Старая птица ухнула и вылетела из окна, и голова Гермионы опустилась. Использование Эррола приравнивалось к жестокому обращению с животными. Гермиона вздохнула и зашагала к выходу, когда Тео открыл дверь совятни. Она, замешкавшись, улыбнулась ему и продолжила путь. — Гермиона, — окликнул он, — прости меня за прошлую ночь. Пэнси — стерва, и ты права, я должен быть более ответственным. — Я этого не говорила. — Это подразумевалось, — он улыбнулся. — Мы оставим наши шалости для подземелий, если только ты, конечно, не решишь присоединиться. — Маловероятно, но спасибо. Я ценю твою серьёзность, — она улыбнулась в ответ, но куда менее очаровательнее Тео. Кивнув, он повернулся к суровой чёрной сове. — Так, кому ты отправила сову? — Гарри. — Поттеру? — спросил он, притворяясь удивлённым. — Знаешь, я всегда думал, что в другой жизни мы бы подружились. Он кажется хорошим другом. Она кивнула. — Он самый лучший. Думаю, ты бы понравился ему, но вы с Джинни бы определённо поладили. — Говоришь так, словно ты уверена в этом, — заявил он, скормив своей сове ягоду. — Ты ведь совсем меня не знаешь. Гермиона пожала плечами. — Считай, что это интуиция. Ты кажешься хорошим парнем. — Прекрати, ты заставляешь меня краснеть, — Тео подмигнул, после чего погладил птицу, отправив её в путь. Он вытянул руку в сторону двери в джентельменском жесте, и Гермиона усмехнулась, сделав реверанс, и вышла из совятни. — Что же, кому ты писал? — спросила она, стараясь продлить разговор. — Моему отцу. Ещё тот симпатяга, — он был краток, что-то странное сквозило в его голосе. — Они вынесли ему приговор? — По-моему уж кто-кто, но ты должна знать, кто получил и не получил билет в один конец до Азкабана, — сказал он, спускаясь следом за ней. Они шли по полю в сторону замка, заработав лишь несколько косых взглядов. — Я слышал, что летом там довольно миленько. Она вновь улыбнулась. — Я избегала как можно больше судебных процессов. Я отказалась свидетельствовать, но Гарри хотел, чтобы мы с Роном присутствовали так часто, как могли. Они всё ещё судят Пожирателей, я знаю, но я не в курсе всех деталей. Удивительно, понимаю. — Точно. Ну, нет, они не отправили моего старика в отпуск. Он находится на постоянном домашнем аресте до конца своей жизни. Думаю, им стало его жаль, ведь он чертовски стар и имеет проблемы со здоровьем, с которыми мы так и не разобрались. Гермиона попутно кивнула. — А что насчёт твоей мамы? — Умерла во время родов, — он подтолкнул Гермиону, нахмурившую брови. — Всё нормально, я уберёг её от кучи дерьма. Она собиралась ответить, когда они наткнулись на что-то агрессивно обсуждающих Драко и Пэнси. Они остановились рядом с ними, и Пэнси ударила Драко в грудь, тряхнув головой в их сторону. Он взглянул на неё с Тео, выпрямившись во весь свой огромный рост, и запустил руку в волосы, когда слизеринка подошла к Тео, оставив поцелуй на его губах. Гермиона опешила. — Она достаёт тебя, малыш? — спросила Пэнси, взяв Тео за руку и метнув молнии в сторону Гермионы. Она закатила глаза, посмотрев на Драко, что уставился на черноволосую девушку. — Малфой. — Грейнджер. Гермиона закусила нижнюю губу, подняв на него глаза. Рука не беспокоила её уже некоторое время; тупая, ноющая боль была с ней постоянно, но она не была жгучей. Девушка повернулась к Тео, который был поглощён тисканьем с Пэнси. Отведя взгляд и залившись румянцем, она вновь посмотрела на Драко, который собирался сказать: — Я не думаю… — Миона! — Рон появился из-за спины Драко, встав прямо перед ней. — Привет, — он поцеловал её прямо в губы, пока она смотрела в другие глаза, серебристые. Рон отпрянул и обернулся, и его поведение полностью изменилось. Его руки сжались в кулаки, а плечи напряжённо расправились, когда он попытался поравняться с Драко ростом. — Уизел, — сказал он, смотря на рыжего сверху вниз. — Кажется, ты прервал наш разговор. — О чём ты, блять, говоришь, Малфой? — Рон, всё хорошо, он… — Нет, Гермиона, не хорошо. Он не должен говорить с тобой. — Я сама в состоянии решать, кто может, а кто не может говорить со мной, Рон, — обойдя его, пояснила она. Он посмотрел на неё, затем на Драко, после чего схватил её за руку, притянув к себе. — Не тогда, когда дело касается этого гребаного ублюдка, — он держал её за левую руку, сжимая ту настолько крепко, что Гермиона почувствовала стреляющую боль в предплечье. — Держись, блять, от неё подальше, Малфой. Ты не знаешь… Гермиона безуспешно пыталась выдернуть свою руку, в результате толкнув Рона изо всех сил. Слёзы застилали ей глаза от силы его хватки. Капля крови стекла с её рукава. — Рональд! — завопила она, привлекая внимание прохожих. — Прекрати! — Миона, у тебя кровь, — заметил он, и вдруг волнение охватило его лицо. Она посмотрела на несколько кровавых капель на земле, прижав руку к груди. Теперь кровь пачкала свитер. Рон потянулся к ней, но она отступила назад, врезавшись в Драко. Затем она обернулась, взглянув в каменные серебристые глаза, обратно в добрые голубые и на Тео. Это было слишком, она чувствовала себя пойманной в ловушку. — Отойдите! — она кричала, поражая их этим. Девушка уже направилась в сторону гостиной старост, когда сзади раздалось: — Миона, подожди! — Нет, — Гермиона повернулась с глазами, полными слёз. — Оставь меня, чёрт возьми, в покое, Рон! Её сердце пропустило удар из-за выражения его лица. Развернувшись, Гермиона побежала вверх, преодолевая сумасшедшее количество ступеней. Паника постепенно брала вверх над ней, она не могла дышать, а перед глазами мелькали пятна. Каким-то образом она добралась до гостиной и ванной комнаты. Остановившись перед душем, она включила воду и села под струи, будучи полностью одетой. Вода была до онемения холодной, омывая её. Гермиона с трудом стянула с себя свитер и посмотрела на руку — кровь пропитала марлю. Она кричала от боли, разматывая повязку. Казалось, будто она сдирает вторую кожу, когда хлынула кровь. Красный накрыл её одеялом смерти. Как только бинт оказался снят, она попыталась наколдовать жалкое Эпискеи. Заклинание продержалось достаточно долго, дав ей возможность заново обмотать рану. — Акцио марля, Акцио бадьян, — всхлипнула она. От боли и паники голова шла кругом, она с трудом могла дышать. Предметы прилетели к ней, и она сильно потёрла раны, стараясь избавиться от крови, в конце концов лишь усилив жжение. Выключив воду, она откупорила пузырёк с бадьяном, обнаружив лишь одну каплю, стёкшую вниз. Гермиона взвыла от отчаяния. — Эпискеи, — рана затянулась достаточно сильно, чтобы она могла вновь увидеть это слово. Грязнокровка. Она быстро обмотала руку, прислонившись к стене душевой. Был предел тому, сколько ещё этой боли она могла вынести. Наступил лишь октябрь, но не было ни единого шанса, что эти вспышки могут прекратиться. Паника сводила её с ума — страх, нервозность от того, как другие заботятся о ней. Раньше это никогда её не пугало — быть той, о ком заботятся. Гермиона провела так много времени, заботясь обо всех, что не ожидала ответной реакции и в таком избытке. Макгонагалл, Рон, Джинни — она не выносила этого и не знала почему. Это разбивало ей сердце. Гермиона боялась, что не была бы достаточно хороша для них, знай они, что она разваливается. Вот и она. Эта самоубийственная паника. — Гермиона? — голос Джинни раздался из гостиной. Со взмахом её руки дверь в ванную захлопнулась и закрылась на замок. Послышались тихий стук и голос подруги. — Миона, с тобой всё в порядке? Безумно оглядевшись по сторонам, Гермиона наслала на себя заклинание рвоты. Насильственно. — Ты больна? Тебе нужно что-нибудь? — Думаю, что съела стухшее яйцо на завтрак. Я буду в порядке, спасибо, Джин. Уйди, уйди, уйди. — Хорошо, если тебе что-то понадобится, то я здесь. — Спасибо. — Люблю тебя, Миона. Гермиона не ответила. Она слышала удаляющиеся шаги Джинни, оставшись в кровавом месиве вокруг себя. Ей нужны были ответы.

***

Спустя несколько часов Гермиона услышала шум за пределами своей спальни. — Друг, ты, блять, не можешь снова творить это дерьмо. Я и так едва смог помочь тебе продержаться летом, — это был Тео. — Я не сделал ничего, что не было бы заслужено, — Драко. Она бы узнала этот баритон где угодно. — Разве? — Ты был прямо там, ты слышал его. Кроме того, не то чтобы я начал первым. — Я злюсь не потому, что ты постоял за себя, чёрт, да я бы и сам вмазал этому долбанному Уизли. Я злюсь, потому что ты позволил ему спровоцировать себя. Ты всё ещё находишься на испытательном сроке, и с твоим отцом… — Я в курсе, Тео. Услышав достаточно, Гермиона вышла из своей комнаты, надев один из рождественских свитеров Молли, хорошо прикрывающий руку, и, по случайности, шорты. Драко сидел на спинке дивана, а Тео стоял, прислонившись к кухонному островку. Они оба взглянули на неё, но она не почувствовала клубящейся в животе паники. — Гермиона, чувствуешь себя лучше? — с улыбкой спросил Тео. Она бросила настороженный взгляд на Драко, затем кивнула. — Да, гораздо, спасибо. Есть ли что-то, о чём я должна знать? — Нет, — кратко ответил Драко, на что Тео усмехнулся. — Да. Макгонагалл хотела видеть тебя, но я сообщил ей о твоём досадном пищевом отравлении. Он смотрел на неё так, будто знал правду, и это пугало её. — Что случилось? — Твой чудесный парень обменялся парочкой отборных слов с моим лучшим другом. Рыжий нанёс удар, неплохой такой, прямо ему в челюсть. К счастью, я был рядом, чтобы разнять их, — сказал он, подмигнув ей. — Ты ударил его в ответ? — спросила она. — Конечно, блять, я ударил его в ответ, он же чёртов мудак, — съязвил Драко, потирая челюсть. — Что же, ты всё ещё здесь. Значит, никаких исключений? — За это благодари меня. Будучи таким очаровательным, я смог спасти их жалкие задницы. Впрочем, эта твоя маленькая подружка, Дженни? — Джинни. — Джинни, верно. Она сказала, что Рон получит по полной программе от своей мамы. Надеюсь, это будет достаточно унизительно. А к Драко в гости наведается его аврор-надсмотрщик. Драко взглянул на Гермиону без капли эмоций на лице. Она посмотрела на него в ответ, чувствуя укол гнева и вины в груди. Тео сверился со своими наручными часами, после чего побарабанил пальцами по столешнице. — У меня свидание с Пэнс, и если я опоздаю, то лишусь яичка. Гермиона выдавила из себя улыбку, пока он шёл к выходу. Как только девушка убедилась в том, что Тео ушёл, она подошла к Драко и коснулась его лица. Он оттолкнул её, но она успела заметить маленькую царапину на его губе и ещё одну под глазом. Синяк под его челюстью уже начал желтеть. Гермиона достала свою палочку, и с помощью быстрого Эпискеи его лицо вернулось к своему обычному, раздражающе идеальному виду. — Ты придурок, — просто заявила она. Драко фыркнул. — Ну да, разумеется. Тебя там не было, и ты не слышала, что твой до неприличия идеальный парень сказал мне. И заметь, он полез первым. — Может быть, ты это заслужил. — Я это заслужил? Я нихрена не сделал. Он взбесился, потому что я говорил с тобой. Гермиона забралась на островок, свесив длинные оливкового цвета ноги. — Я считаю, что после всего случившегося ему следовало ударить тебя. Всё то дерьмо, что его семье доставила твоя. Я говорю о твоём отце… — Следи за своим гребаным языком, Грейнджер, — Драко оттолкнулся от дивана, и его глаза опасно потемнели. Адреналин. Она выводила его из себя, и это ощущалось чертовски офигенно. — Может быть, ему стоило ударить тебя раньше, вбить в тебя хоть немного здравого смысла. Может быть, тогда бы ты не продолжал сражаться на неправильной стороне войны. Хотя, если задуматься, то ты даже не сражался. — Ты ничего не знаешь, — прорычал он. — Я на твоём месте был бы поаккуратнее с тем, что ты собираешься сказать дальше. — Или что? Назовёшь меня грязнокровкой? Плюнешь на меня за то, что я грязная? О, я знаю! Посмеёшься надо мной из-за кудрявых волос или проклянёшь мои зубы. Давай, Малфой. Заставь меня почувствовать себя бесполезным куском дерьма. Ты уже делал это. Было весело, не правда ли? — сказала она, склонив голову набок. — Потому что в школе у тебя был контроль, да? Ты мог быть тираном, пока твой собственный сидел дома, трахая твою мать. Его рука в тот же момент оказалась вокруг её горла, по-настоящему душа её. Гермиона не шевелилась, почувствовав, что ей тяжело дышать. Ей нравилось это. Она упивалась этим. Это было мрачно и хуёво, как раз то, что было ей нужно. — Скажи ещё хоть слово, чёртова сука. Ну же. — Пустозвон, — выдавила она. — Что ты собираешься сделать? Убить меня? Ты не справился даже с бедным стариком Дамблдором. Драко усилил свою хватку настолько, что её лицо порозовело, а на висках проступили вены. Её рука нашла его запястье, и он отстранился так, будто её прикосновение обожгло его. Схватив оставшийся на стойке стакан из-под воды, он кинул его в стену перед собой. Стекло разлетелось вдребезги, падая на пол искрящимся дождём. — Пошла к чёрту, — выплюнул он. — Давай, — сказала она, спрыгнув со стойки. — Разбей что-нибудь ещё. — В какую долбанную игру ты играешь? — Ни в какую. А сейчас сломай что-нибудь, — он держал в руке палочку, медленно вращая её. Драко смотрел на Гермиону, ожидая подвоха. — Ты в ярости, так что вместо того, чтобы выплёскивать её на меня — сломай что-нибудь. — Ты пытаешься лишить меня испытательного срока, не так ли? Ты знала, что Уизел был там, ты… — Ради всего святого, Малфой! — крикнула она, пройдя мимо него в свою спальню. Она открыла свой чемодан и уставилась на дно на оставшиеся четыре с половиной бутылки алкоголя. Глупо было привозить их, глупо рассчитывать на них. Взяв все бутылки, она вынесла их в гостиную. Гермиона поставила их на кофейный столик и отступила. — Не стесняйся, разбей их. — Где ты… Гермиона махнула рукой в сторону Драко, и дверь спальни за ним разлетелась на мелкие деревянные ошмётки. — Ты зол на меня, на Рона и ещё на Бог знает кого. Сломай что-нибудь. Я обещаю, это здорово. Драко взмахнул палочкой в сторону первой бутылки, наблюдая за тем, как та разбивается на миллион маленьких осколков. Красное вино забрызгало белые стены, задев лицо девушки и её ноги. Он разбил следующую — больше стекла, больше алкоголя, окрашивающего комнату как какой-нибудь абстракционист. Гермиона снова взмахнула рукой, и одна из диванных подушек взорвалась, перьями разлетаясь по всей комнате. Он последовал её примеру, и ещё больше перьев закружило вокруг них в какофонии заклинаний, попадающих по каждой возможной поверхности. Деревянные полки раскалывались, книги летали, страницы разрывались. Для них это была симфония разрушения. Каждая болезненная вещь, которую им хотелось сказать, отражалась в песне из заклинаний. Её песня была драматичной, переходящей в расцвет из неозвученных признаний. Песня, которую она никогда не пела, превратилась в крики в её голове и боль в теле. Всё болело, и это звучало прекрасно. Гермиона прекратила свои заклинания, когда кирпич от камина рассыпался у неё под ногами. Она огляделась на весь беспорядок, что они устроили, и рассмеялась. Она смеялась над уничтоженными страницами её любимых книг, над разбитой люстрой, лежащей теперь у ног Драко, что смотрел на неё как на сумасшедшую. Возможно, она ею и была — сумасшедшей. — Прекрасно, не правда ли? — спросила она. — Полное разрушение. Драко переступил через стекло и перья, липкую жидкость и бумагу, чтобы встать перед ней. Он достал что-то из её волос и протянул ей. Одно маленькое белое пёрышко. Взяв его, она снова рассмеялась. Слёзы жаждали освобождения, когда она посмотрела на маленькую вещицу. Как что-то настолько простое возникло из стольких сложных чувств — было выше её понимания. Кровавая роза на поле боя. — Стало легче? — Гермиона посмотрела на пятна вина на его щеках. Драко схватил последнюю оставшуюся бутылку, по случайности водки, и сделал глоток, после чего передал ей. Она с радостью осушила её и вытерла губы. — Недостаточно, — он осмотрелся вокруг них, несколько перьев всё ещё кружились в воздухе в результате своей преждевременной кончины. — Тебе ещё предстоит навести порядок. — Может быть, если у Тео по возвращении будут на месте оба яичка, то я заставлю его убрать это. Драко выпустил единственный короткий смешок, прежде чем обойти её. Стекло хрустело под его дорогой обувью, и она не обернулась, когда он ушёл. Держа последнюю бутылку в своей руке, последнюю каплю жидкого адреналина, что у неё был, она снова оглядела комнату. — Ох, ты сломала её. Маленькая девчушка шмыгнула носом, стараясь сдержать слёзы. Миссис Грейнджер улыбнулась и оставила нежный поцелуй у неё на макушке. — О, всё хорошо, милая. Мы можем это починить. — Папочка? — Гермиона протянула свою куклу и её сломанную руку. — Ты можешь починить это? Мистер Грейнджер забрал игрушку с улыбкой. — Папочка может всё. Водка скользнула вниз по её горлу. — Это ты починить не можешь.