Основы Инопланетной Расы

      Ржавчина и коррозия рыжеют на опускающимся в пыли солнце. Колиста щурится, приставляя ладонь козырьком к шлему. Повсюду хаос прошлых веков, покрытый грязью и налетом времени. Эта земля затихла в немом стоне о помощи. Скрежет опавших мостов и кряканье еле держащихся балок. Пустые потухшие фейсплейты, искаженные годами мук и веками забвения сопровождают каждый поворот Колисты и её напряженного конвоя. В нескольких километрах от них заброшенной полуразваленной тенью прошлого величия возвышается Иакон.       Отсчет пошел.

***

      Они стояли в главном ангаре. Джаз молча сжимал правый плечевой сигмент Колисты, Сайдсвайп аккуратно опустил манипулятор на левый, Айронхайд сосредоточенно сканировал снаряжение Рэведж, Прайм ещё раз пропускал сквозь неё весь план миссии. А Колиста… Колиста уже отключилась, скитаясь по своим мыслям. Что она искала? Она искала спасения. Спасения от всех этих прикосновений, проверок, нотаций. Они уже не имеют смысла. Зачем, зачем ей знать, куда поворачивать у высотного здания? Почему ей нужна ионная пушка в полной зарядке? К чему этот нелепый вид поддержки для веры в лучшее? Какого чуда они ждут, если все это будет усвоено, заряжено и принято?!       Но Колиста все ещё молча стоит, отбивается благодарной улыбкой от Джаза и Сайдсвайпа, посылает Айронхайду согласные покачивания головой и отвечает Прайму понимающим взглядом. Спектакль будет окончен через сорок минут. Девушка выходит из транса после механического звона закрывшихся дверей медблока, отрезвляющим щелчком затвора пролетевший по ангару. Рэтчет, с дадопадом в левой руке и Лорой на правом сегменте, появляется в ангаре ровно через полторы секунды после лязгнувших дверей. Он даже не смотрит в их сторону, и Колиста понимает почему, — доктор, пусть и сущий демон справедливости и здоровья снаружи, внутри себя (где-то очень глубоко в искре) — самый настоящий ангел-хранитель. Он останавливается перед панелью управления земным мостом. Теперь уже внеземным. Они собирались обесточить всю базу и близлежащий город на час. Всего-то ради пятнадцать минут её похорон. Какие жертвы.       На прощание с ней собралась почти вся база. Военные заполонили ангар за несколько минут. Они толпились, сбивались в одну кучу, силясь разглядеть оранжевый корпус во всех деталях. Они видят его в последний раз. Хотя Колиста не собиралась себя превозносить, добрая половина, если не три четвертых, её даже не знают. Ровно так же, как и она их. И знаете что? Ей глубоко насрать. Её уже просто хочется умереть. Автоботы сделали через чур много, одна идея от Кроссхейрса с венком и её фотографией с черно-красной лентой заставили сделать Колисту кое-какие выводы.       Но вот они все стоят, там, за камуфляжной массой солдат. Дино, Бамблби, Кроссхейрс, Дрифт и Хаунд. И ей становиться ещё хуже.       Выжидающие тяжелые взгляды сверлят в ней дыры прощальных немых сожалений. А она просила никого не жалеть её. Это не выбор Колисты, это не её желание, это просто сраная судьба. И, к сожалению, против этой не попрешь, будь ты хоть самым убойным спецом отряда Ленокса. А ей до такого, как раком до темной стороны луны. И стоило подумать о майоре, как внимание к себе привлекла его фигура, стоящая на своеобразном мостике, куда они затащили тот самый диван, который превращался в тот самый стол с картами, если приезжала та самая Шарлота Миринг. Рядом с Леноксом нарисовались ещё двое: Роб и Брендон. И Колиста отвела окуляры к сервоприводам Джаза. Пора валить отсюда, ей слишком затянули прощание.       Как прочитав её мысли, сзади заскрежетал бирюзой проход меж планетами.

***

      Колиста круто свернула, чуть не напоровшись на глубокую трещину в дороге, некогда бывшей магистралью. Последствия апокалипсиса повсюду зияли пробоинами дорог, чернели в тенях разбитых зданий, кричали тысячью воплей в рыжем процессоре.       Это не должно было начаться так скоро, только не сейчас. Игнорировать голоса становилось труднее, они забивали эфир, съедали своим гомоном навигационные указания Прайма, не давали сосредоточиться на собственных мыслях. Колиста ещё раз резко ушла в сторону. Гнилой, покрытый плесневелой ржавчиной, к её пыльным колесам тянулся чей-то манипулятор. За манипулятором слышалось кряхтение, сиплое «спаси…», и Колиста скрылась от погибшего за обвалившейся стеной. Но не видеть в её случае совершенно не значило не слышать. Снизу, справа и слева, они не переставали. Стон одного подхватывали ещё десять. К грубым мужским подключались томные женские, кряхтящие старые и, самые страшные, дрожащие детские крики. Слетавшее с них трухой покрытие делало их однотипной ржавой железной кашей автосвалки. Здесь машины не стояли рядами, не были сложены друг на друга, они валялись в скрюченных позах: там, где у одного был сервопривод, у второго свисал на выцветших полых проводах манипулятор. Девушка хотела крепко зажмуриться, затормозить и, трансформировавшись, бежать вперед без оглядки. Но они все ещё были повсюду, они все ещё не двигались, они все ещё были мертвыми. Но эти не утешающие характеристики не мешали им кричать и стонать в процессоре Рэведж. — Да почему же вы не сдохли?!       Джаз едва успевает остановиться, когда его ослепляет взрыв ионной пушки Айронхайда. Колиста перед ним тяжело вентилирует, оптика сужена и ствол все ещё угрожающе смотрит на разнесенный в щепки корпус какого-то робота. Хотел было связаться с Праймом, да тот и так все прекрасно видел. Трансформировавшийся лидер на своей территории выглядел угнетающе обреченным. Джаз знал, скольких убили перед оптикой Прайма, он также знал, что добрые 73% из погибших были близкие Оптимусу автоботы. И Колиста сейчас скорее всего прострелила и без того настрадавшегося военного друга Прайма. — Что-то не так? — А я разве стреляю, когда «что-то так»? — Не трать время на гнев, — Оптимус не решается мотивирующее опустить манипулятор на дрожащий от напряжения плечевой сегмент, ограничивая девушку сожалеющим взглядом, — Трансформируйся, у нас осталось девять минут.       Удивительно, Джаз снова газует, объезжая очередную воронку от магматического снаряда, удивительно, Колиста не стала спорить, не стала жаловаться по внутреннему каналу. И в этой гудящей моторами тишине лейтенант чувствовал что-то липкое и противное, медленно надвигающиеся на них из тени Иакона. Оно будто смотрела ему в лобовое, целилось раскаляющимся ядром беснующегося злорадства. Оно не могло быть здесь, только не сейчас…

***

      Не удивительно, Джаз закрывает собой Колисту от урагана снарядов, вылетевших в них из тени Иакона, не удивительно, Колиста крепко выругалась в его грудные пластины, и сама выпустила две раскаленные пули, размером с её голову. Почему-то лейтенант не беспокоится. Искра мерно бьется, в аудиосенсорах звенит барабанная очередь выстрелов, но она такая странная. Как будто ему заложили все тело ватой, он сам словно упакован в пенопластовую коробку, и в ней так уютно. По грудным пластинам разливается мягкая, обволакивающая нега, она льется дальше, капает с острых краев пластин, бесшумно стекает с корпуса. И Джазу не жалко. Ему кажется, эта нега бесконечна, тепла и нежна. Она так хороша, что заканчиваться не имеет права. Перед глазами струиться дымящаяся пелена, она то становиться перисто-белой, то грязно-коричневой, превращаясь в пыль и осколки, и снова становиться облачным паром. Джаз слышит, как кто-то кричит, кажется, его зовут, Джаз слышит, как заглушено звенят падающие гильзы от патронов, а потом слышит, как пули глухо свистят над его шлемом. И ему не хочется подниматься, ему так хорошо и тепло, не хватает рядом только… — Джаз! Нет, ты не посмеешь, блять, сдохнуть, не смей…       Да, этого не хватает. Пелена над окулярами расплывается. Колиста, как в слоу мо, машет над ним, разгоняя дымку. Джаз недовольно хмуриться, хочет поймать её за запястье, но манипулятор не поднимается. Лейтенант усмехается. Так близко и так сложно, это не справедливо. — Джаз! — она трясет его за плечевые сегменты, и ему совсем не хочется ей отвечать, — Джаз! Оптимус! Оптимус, бери его и валите! Оптимус!       Лейтенант щуриться, пелена снова начала сгущаться. Почему ему нужно уйти отсюда? Колиста здесь в опасности, он должен забрать её с собой. В её кулоне пульсирует его энергон, он поклялся себе защищать её ценой всего.       Боль резью тысячи гвоздей рассыпается по правому боку. А, вот почему ему было так хорошо: сквозное ранение по топливному баку и искре многое объясняют. Кто только додумался восстать и прострелить ему сердце? Надо бы записать потом нахал в «Список шлаковых болтов», они с Сайдсвайпом такой ведут, и пока там, правда, только обманувший их на заправке кассир, но этому винтику не помешает компания из… Из алых окуляров, серой стали, уймы шрамов и авторского ведра, которое носитель с гордостью называл шлемом. — Ебучий случай…

***

      Колиста швырнула разогретую пушку Айронхайда (извини, я тебе её все-таки не верну) по траектории виража, в который вошел Старскрим. Пищащий самолетик должно разнести к Юникрону от этой разрывной штучки. А если над ней действительно колдовал Хаунд, то сейчас обязаны вылететь самонаводящиеся на его жалкий бампер ракеты. Старскрим резко уходит влево, ныряя под самодельную на скорую руку бомбу, пропуская её в темноту Иакона.       Нет, видимо, Хаунд не колдовал.       В пыли тени, откуда по ним открыли шквальный огонь, Колиста едва различала Прайма с Мегатроном, Старскрима приходилось отслеживать по реактивному шуму двигателей. На фоне воплей умерших его визги и рядом не стояли, однако слушать его угрозы Колисте оказалось приятнее, чем столетние крики отчаяния. Взрыв оглушил на мгновение, но его хватило, чтобы наконец пустить командующего ВВС десептиконов в расход. Дуршлаг из него будет куда полезнее, чем вообще бестолковое существование. Колиста глухо выругалась, инопланетный таракан ушел от пуль, чтоб его.       Этого не должно было случиться, когда они успели?! Вчера на Земле во все места, сегодня снова здорова?! — Джаз! — Колиста не оборачивается, продолжает стрелять на звук турбин, — Джаз?!       Дымовая завеса от столкновения двух скал в лицах глав рас дает спасительнице возможность кинуть взгляд через плечо. В рыжем грязном тумане ей едва удается различить сверкнувший сервопривод. Лежащий и не подающих никаких признаков попыток подняться. Колиста замирает железным изваянием. Он до сих пор не поднялся.       Перед сервоприводами пробегает косая барабанная дорожка выстрелов. Колиста мгновенно отмирает, вскидывает бластер в перезарядке и, наугад отстреливаясь от сикера, пробивается сквозь плотную завесу к тени, в которой мрачнел корпус. — Джаз! Нет, ты не посмеешь, блять, сдохнуть, не смей…       Времени и так мало, а он решил откинуться?! Ей остались считанные по пальцам минуты. Ему с Праймом тоже. Пять минут. Пять чертовых минут. Она трясет его за плечевые сегменты, но разжечь огонь искры получается хреново. Лейтенант лениво кашлянул, шлем снова упал влево. Черт.       Время, время, время. Оптимус. Конечно, Оптимус! Им пора отсюда сваливать.

***

— Че-то долго они там, — Сайдсвайп скучающе приставляет манипулятор козырьком над окулярами, всматриваясь в сверкающий золотом шпиль Иакона, — Может сгонять? Я быстро, ты даже не заметишь. — Брендон часто такое слышит, да? — Айронхайд хмуриться, щурясь от блеска прошлого величия центра столицы его планеты, — Стой на своем посту, не лезь раньше времени. — Очень смешно, — мечник лениво катает колесом по влажным землистым валунам и печально глубоко вентилирует, — Помнишь, это почти как тогда… — Мы поклялись, Сайдсвайп, перед всем собранием, молчать об этом, — специалист отводит взгляд на железные развалины, поросшие ржавыми проводами, — Поэтому будь добр, закрой свой ностальгический канал.       Автобот покорно замолкает. Пусть собрания уже и в помине никакого нет, но как свой учитель, мечник чтит клятвы и обещания. Их доверие родилось не из пустых слов и громких представительств. Один прикрыл второго, второй залатал первого, и понеслись. Сайдсвайп едва успел узнать, что мирное небо испещряют не звезды, а маячки и сигнальные огни десептиконов, когда Айронхайд уже учил его как обращаться с парой клинков. Той самой парой, которой он сейчас перегонял надколовшуюся гильзу от одного лезвия к другому.       Увлекательно, просто невероятно. — Ты слышал? — Айронхайд активировал пушку на правом манипуляторе, значит, кто-то приближается, — Там стреляют.       Над Иаконом со свистом взвился снаряд, взрываясь на пол пути зеленым дымом. — Она входит.

***

      У них оставалось ещё три минуты. Ему должно хватить, только не снова. Прайм, удерживая на манипуляторах снова бессознательно отключившегося Джаза, несся к бледнеющей воронке. Спринт в два километра не представлял для лидера никакой серьёзной помехи, разве что лязгающее тело лейтенанта принуждало искру бешено колотиться за грудными пластинами. Он снова попал под раздачу, отдавшись порыву «спасителя». В их с Колистой паре и одного такого хватало с головой. Он закрыл её собой, несчастный рыцарь угасающей искры. Лора называла их «Ромео и Джульетта», Дрифт называл их «Рен но катсупуру», Хаунд не усложнял — «Два влюбленных идиота, но красивые, шлак, аж завидую». Прайм сочувствовал обоим. Но на сочувствие времени у него оставалось критически мало.       Последний прыжок над воронкой и грудой гильз дал ему минуту передышки. Этой минутой решил воспользоваться Айронхайд. — Снова? — Не сейчас, — Оптимус поднялся с колена и шагнул в тускнеющий портал. — Чего это, Айр… — Не сейчас.       Меч Сайдсвайпа блеснул серебром в золотом луче солнца Кибертрона. Их миссия выполнена.

***

      Врата захлопнулись. Скрежет ржавых шестерней и треск лианообразных проводов наводнили зал мутным шумом. Полумрак бывших залов фары едва могли освещать. Они мигали, включались габариты поворотников, потухали, и снова рвано освещали путь к колоннаде с арочным проходом. Колиста дернула провод, за ним с грохотом упал чей-то острый манипулятор с разъевшим железо энергоном. На кисти виднелась аэрография десептиконского знака отличия. Девушка поморщилась, перешагивая через чью-то часть корпуса. — Я… Ау, я здесь…       Эхо разнесло её зов над балками и кабелями. Снаружи здания с удовольствием ему ответили бесконечные трели выстрелов в заблокированные врата. Она обвела старого дурня вокруг пальца, как ребенка. Кинулся он за Праймом, задели его за живое, беднягу. Вот стой теперь и думай, рады тебе здесь, или нет, раз закрылись аж на три щелчка и миллион лязгов, а ключей-то под ковриком нет.       Колиста передернула плечами от сырого ветра. Значит, там большой, центральный, зал. Значит, там колодец. Значит, туда ей надо. — Эй, Джаз, мы сделали это, — она переплетает пальцы в замок, унимая дрожь корпуса, — Мы смогли, благодаря тебе я здесь. И… и ты круто держался, большой молодец… может, передашь Сайдсу от меня привет потом? Я тут устрою зал в твою честь, какую-нибудь улицу назову твоим именем… черт, на Кибертроне есть такое понятие вообще? Я все тебе здесь покажу, я вернусь за тобой, мы все ещё посмеемся над этим. Сломанный однажды не сломаешь дважды, помнишь?       Колиста усмехается, разрывает пальцы, раскидывает манипуляторы в стороны и, запрокидывая шлем, срывается на смех. Раскатистый, он сотрясает стены в своем безумии. — Ты прикинь, как будет обидно, если ты умрешь, Джаз?! — сквозь смех наружу пробивается хрип и горечь обжигает фейсплейт, — Я тебе этого не прощу, понял! Договорюсь там с кем, к кому попаду, и пиздец тебе, если сдох все-таки!       Колиста закрывает фейсплейт ладонями, кашляет, идти становиться все труднее, сервоприводы спотыкаются об обломки колон, а проклятого колодца до сих пор не видно. Разве что ветер подул сильнее. — Они там ещё ломятся, придурки, представляешь! У них же нет шансов против меня, против меня… да у кого вообще сейчас есть шансы, а?! Я, нахер, бомба, нереалка просто!       Колиста сходила с ума в своем одиночестве. Безумие вплавилось в процессор, заставляя его передать изображение лейтенанта, лежащего во время перестрелки, истекающего энергоном и пусто улыбающегося. Джазу прострелили искру, насквозь. Она его больше не увидит. Никогда. Так что же, она не может с ним проститься?! Может, черт возьми, может. — Я… я доберусь до них, я… я обязательно выживу, блять… ты только не умирай, — манипулятор упирается в колону, — Не умирай, прошу, не умирай…       Перед ней блестит центральный зал Иакона.

***

      Перед ней блестит центральный зал Иакона.       Она наконец-то добралась. Вот он, в центре, стоит, как новенький. Идеально круглый, идеально чистый, идеальный гроб. Колодец не выглядел чем-то инопланетным, он обычный, глубокий, наверное, и его точно хватит, чтобы наполнить всеми слезами отчаяния. Зал сохранился идеально, насмехаясь над ней фальшивой красотой. Ровные колоннады строились в три круга, оберегая собой заветный центр Кибертрона. В нем хранились души Создателей, сюда приходили исповедоваться, просить помощи и спасения. Местный опиум для народа не пострадал ни на гайку.       Она чувствует, как с фейсплейта стекают горячие капли. Это слезы отчаявшегося счастья? Девушка прикладывает к нему манипуляторы, стирая с пластин жидкость и хмуриться. — Откуда… — Колиста в смятении смотрит на ладони, — Блять, черт, какого хуя?!       Они сияют голубым, чистейшим энергоном. Она вся истекает им. Он проливается через пластины, течет из окуляров, скользит в шарнирах. Девушка в ужасе обводит себя взглядом. Это началось, снова не вовремя, снова слишком рано. Ей нужно успеть в своей пункт назначения.       Ветер усиливается. — Куда ты так спешишь, путница? Заплывшим взглядом Колиста водит по залу. Источника голоса нигде нет. Какого черта? — О, не ищи меня, время зря тратишь, а у тебя его, моя звездочка, осталось совеем чуточка, — он тянет каждое слова, выводя гласные в музыку, — Не подводи меня, я ведь предупреждал. — С-с… — Что такое? Захлебываешься? — ветер дует сильнее, сталкивая её с сервоприводов, добраться становиться труднее, а горло действительно плещет энергоном, но невидимый наблюдатель насмехается в фальшивой заботе, — Ещё минутка, дорогая, и все пройдет. Я говорил тебе не отвлекаться, помнишь? — Саун-нд… — Саундвейв, верно, но это не он, малыш, ты не угадала, — ветер утихает на несколько мгновений, Колиста едва успевает сделать рывок вперед, ухватиться за следующий выступ, когда предательский порыв, под хохот безумца, вырывается из колодца, — Какая же ты жалкая, солнышко мое. Шансы у тебя, Праймуса ради сейчас взвешу, мм… Да как-то и нет их у тебя. А чего ты энергоном умываешься? Не расплескивай нашу кровь, дорогуша, она нам ещё нужна. Дай угадаю, вычисляешь, кто я, верно? О, не пытайся, сдохнешь быстрее своего дружка, детка.       Окуляры Колисты мгновенно расширяются. Как он её назвал? Гневное начало жужжало в процессоре вместе с голосами. Она встала на колено, упираясь взглядом в пол. Энергон, дорожкой подтеков оставшийся на полу, отмечая её путь, капля по капле, стекается обратно, скользит под пластины, наполняет проводки, заводит искру. Девушка медленно расправляет плечевые сегменты, возвращает осанку и поднимает шлем, цепляясь взглядом в ненавистный колодец. Ветер усиливается, но Колиста не замечает его, навстречу порывам устремляться несколько вспышек молний, цепляющихся за края колодца. Остальные энергонные щупальца поднимают её над полом. — Не смей, — шепчет она, — Никогда не смей так ко мне обращаться, Праймус. — Почту за честь это сравнение, солнышк… — ЗАТКНИСЬ! Ты, ублюдок, из-за которого я страдала, — одна из молний рушит первую колоннаду, — Ты сделал из меня монстра для людей, — вторая колоннада гремит сзади неё, — И ты, блять, не смеешь говорить что-то о моем… — Мм, о твоем? Продолжай, мне интересно. — О моем парне, урод.       Последний ряд колон грохочет на пол. Идеальный похоронный зал рушиться в мгновение ока, от прошлого великолепия остается только колодец в центре. Но гневу Колисты некуда уйти, ему мало зала, ему хочется обвернуться петлей вокруг шеи безумца, сдавить её под жалобные хрипы из воколайзера и отсечь ублюдку шлем. Но гневу ли хочется?       Колиста мгновенно хватается за шлем, пытается успокоить беснующуюся искру. Но голоса в процессоре не уступают, ядовита шепча: «Убей», «Расправься с ним», «Отомсти», «Спаси нас». — Хочешь убить меня? Оу, ты не первая, звездочка. Но мне не хочется тебя пропускать, поиграем ещё? «Помоги нам». «Разберись с ним, он мешает тебе». «Мы не хотим больше страдать». «Воскреси нас». — Ну же, я не многого прошу, правда ведь? Может, поднимемся на арену? «Схвати его». «Удуши его». «Вырви его искру». «Окончи наши мучения». — Часики-то тикают, дорогуша, я жду. «Не слушай». «Беги». «Найди». «Убей».

***

— Не обращай внимания на крики. Не обращай внимания ни на что. Твоя цель — ядро. В центральном зале Иакона есть колодец. Доберись туда и воскреси планету. Не смей оборачиваться на зов. Все, кто будут тебя звать, хотят остановить процесс воскрешения. Они будут подражать голосам тех, кем ты дорожишь. Он уже позаботился об этом. Автоботы тебе не помогут. Я тоже. Поверишь голосам, проиграешь войну. Ты — её исход. Ты — последний ключ.

***

      Вопль боли врывается в разрушенный зал. Провода шелестят от разлетающихся волн. Молнии вокруг Колиста беснуются, как подстреленные змеи, хаотично раскидывая все обломки вокруг нее. Она кричит долго, истошно, срываясь на хрип. Как сирена, она унимает все голоса разом, все послушно молчат, ожидая конца оглушительной истерики. Воколайзер дерет от высокочастотной волны, энергон стекает по фейсплейту.       Твою мать, как же это противно.       И в секунду все унимается. Оглушает теперь тишина. Обломки раскиданы вокруг, голоса молчат, безумец тоже. Колиста опускает шлем, полузакрытыми окулярами смотрит на колодец. Она должна это сделать, она дала клятву, она обещала Джазу, она… — Простите…       И с металлическим звоном падает на пол зала.       Тишина стоит ровно пару секунд. Через ещё одну секунду зал окрашивается в кроваво-красный. Для полноты безумия не хватает лишь хохота умалишенного. Но его нет, есть только свет, куски металла, обрывки поводов и лязг из колодца. Видела бы Колиста, сразу подумала бы о том, как это жутко, но ей не суждено запечатлеть эту картину в процессоре на недолгую славную память. — Шлак, неплохо он её помотал.       Перед корпусом Колисты останавливаются два темно-оранжевых сервопривода.

***

      Рэтчет не был удивлен. Нет, не так. Рэтчет ждал чего-то такого от лейтенанта.       Вернувшись на Землю, в ангаре Прайм застал только нервно щелкающего пальцами Брендона, опустошающую неизвестно какую по счету кружку кофе Лору, упирающегося в панель управления Рэтчета, у которого, кажется, даже в робо-форме появились мешки под окулярами, и Эппса, упорно гипнотизирующего воронку меж измерений напряженным взглядом.       Джаз на манипуляторах Оптимуса мало впечатлил доктора. Медик быстро кивнул в сторону своего блока и, бросив Лоре просьбу оставаться в ангаре, повел лидера за собой. Джаз был на редкость живучим автоботом. Сколько бы десептиконы не старались прикончить лейтенанта, тот плевал им в фейсплейт и, проведя на операционном столе Рэтчета несколько суток, возвращался с победной ухмылкой и Сайдсвайпом, который вовремя оттаскивал Джаза от горячих точек.       Но запаять разрыв пластин и соединить проводки и близко не стояло рядом с воскрешением потухающей искры. Разогнать её до минимальных оборотов не получалось ни у одного медика Кибертрона, сколько бы операций не проводили, результат никогда никого не радовал. Однако, сотворив чудо с Колистой однажды, он сотворит его второй раз с Джазом. После пересадки из одного корпуса в другой, спасти искру казалось Рэтчету плевой задачей на ближайшие 14 часов.       Прайм ничего не сказал. Скопившаяся тревога и усталость в уголках окуляров и так говорила обо всем. На них напали десептиконы, угрожающие сейчас Колисте и ставящие всех их под большую угрозу. Но Немезиде не сделать два скачка за несколько секунд, чтобы запустить один мост между планетами потребуется несколько тысяч кубов энергона. Где-то 200 или 400. Что-то подсказывало Рэтчету, что столько у них на данный момент не было. А значит, они будут пытаться прорваться к Колисте. Значит, Земля пока может выдохнуть. Но пока планета людей отдыхает, автоботы будут нервно следить за спутниками, установленными на Кибертроне. Кроссхейрс с Хаундом неплохо поколдовали, воскрешая несколько автоботских точек слежения на орбите, так что, пока у них есть пара глаз и ушей, дышащих на добром слове Праймуса, какая никакая, но осведомленность будет. — Он закрыл собой Колисту? — подключая Джаза к трубкам подачи кислорода и энергона, Рэтчет скосился на Прайма через плечевой сегмент, — Снова выпендривается не по делу. — Да, — Оптимус устало провентилировал, прикрыв окуляры, едкий свет белизны медблока разъедал их яркостью, — Мегатрон пошел на большой риск, возвращаясь к Иакону. — Перед главными вратами? Он рехнулся, — медик активировал на манипуляторе подобие щипцов, вытаскивая из грудных пластин Джаза обломки снаряда, — Слава Праймусу, не задели кабеля подачи энергона. Так, и охранная система не среагировала на него? Я не знаю, кто может быть чернее него в самых черных списках Иакона. — Охранной системе несколько тысяч лет, но заблокировать врата, я думаю, получилось. В любом случае, — Оптимус оглянулся на разъехавшиеся двери медблока и, кивнув нахмуренному Айронхайду, продолжил, — Колиста прошла внутрь.       Вошедший специалист слабо толкнул Прайма в плечевой сегмент, кивая в сторону выхода. Оптимус проследил за движением и, оставив Рэтчета колдовать над телом Джаза под пиликанье испещрённого кибертронскими символами экрана, вышел из медблока.

***

— Десептиконы, значит? — нахмуривших, Айронхайд закурил, облокотившись на перила мостика и, дождавшись утвердительного кивка от лидера, многозначительно перехватил сигарету зубами, разминая затекшую кисть руки, — И ты, твою дани, не додумался отправить мне сигнал? — Прайм снова кивнул, проследив взглядом за солдатом, спешившим покинуть ангар, — Ну, что же…       Прайм не успел осознать ничего. Острая боль рассекла мозг вместе с кулаком Айронхайда, попавшего в висок лидера. Оптимус мгновенно пошатнулся, рефлекторно закрывая бешено пульсирующий висок, на ладони чувствовалась вязкая горячая жидкость, кровь. — Джаз чуть не сдох там, снова! — сигарета упала на пол, скатываясь по кругу к открытой щелке выступа с мостика, — Колиста, шлак, могла умереть! И ты, блять, снова играешь в героя?! Не то время, Прайм, слишком многое стояло на кону! — Айронхайд, — лидер выпрямился, стирая кровь и снова упираясь о перила, голова представила себя чертовым колесом, вращаясь без остановки, но лидер стойко смотрел в светящиеся гневом глаза напротив, — Я не мог рисковать, мой долг — защищать всех нас, они выбрали меня. — У всех избранных, блять, процессор отсутствует?! — специалист подцепил новую сигарету и, чиркнув колесиком зажигалки, шумно набрал дым в легкие, — Колиста подставляется, ты у нас снова героя одиночку изображаешь, а нам что, улыбаться и хлопать, потом цветы вам двоим на могилы носить?! Ты собрал автоботов, ты должен рассчитывать на нас, не только на себя. Тебе пять лет, почему я должен тебе это вбивать в процессор?! Я остановил Сайдсвайпа, чтобы он не ринулся в бой, потому что я ждал твоего приказа, я тебе доверяю. А ты нам всем нет? Так зачем мы здесь собрались, посмотреть, как вы с Колистой калечитесь, чтобы сочувственно вздыхать у медблока? Хера с два я ещё раз позволю тебе одному куда-то рваться, понял меня? Хера с два.       Прайм печально усмехнулся, ставя локти на перила и уперев в сложенные руки лоб, шумно выдохнул. Айронхайд был прав. Оптимус на то и был лидером, всегда действовал благоразумно, расчетливо и правильно. За ним хотелось следовать, упереться в могучую спину и поддержать, подтолкнуть. Многие автоботы ложились на пушки десептиконов, с гордостью отдавая свои искры во славу победы алозначных и в благодарность Оптимусу Прайму, их бесстрашного лидера. И вот этот бесстрашный лидер, подавшись ностальгическому порыву битвы у Иакона, лишился всякого процессора, схлестнувших с Мегатроном один на один. Он снова почувствовал шанс победы автоботов, напрочь позабыв об истекающем энергоном Джазе и беспомощно мотающейся от Старскрима к лейтенанту Колисте. Колисте, ради которой все здесь и было организованно. Прайм готов был проклясть себя за это. — Ладно, не грузись этим сейчас, — тяжелая рука легла на плечо, — Я сорвался, каюсь, грешен. Давай дождемся результатов дока и Кросса, а пока пошли, покажешься Лоре.       Лидер послушно выпрямился и пошел за Айронхайдом с мелькающей сигаретой в зубах. — Только Лоре скажешь, что сам наебнулся.

***

      Колиста не успела открыть глаз, когда гудящий процессор стал концентрировать из звуков слова и составлять из них предложения. Её, кажется, упорно хотят привести в чувства. Пусть постараются ещё пару минут, когда вентсисетмы охладят процессор и корпус, чтобы существовать стало немного проще.       Но настойчивому в своих действиях нарушителю её спокойствия, кажется, было глубоко плевать на желание девушки. Пришлось сдаться и приоткрыть окуляры. — Опа, ну привет, — размыленный фейсплейт над ней расплылся в широкой перевернутой улыбке, — Болт дождешься, пока ты там очухаешься. Давай, боец, поднимайся, нас ждет славная миссия.       В ответ получилось только вопросительно промямлить что-то отдаленно похожее на недовольное «Чего?», и Колиста снова попыталась закрыть окуляры. Но недовольный таким раскладом незнакомец, обойдя корпус девушки, взял её за плечевые сегменты и поднял, упирая спиной о какую-то стену. Чтобы влепить неплохую такую пощечину. — Охренел?! — Колиста мгновенно распахнула окуляры, махнув манипулятором наугад, но только очертила по воздуху полукруг, заслужив в награду за усилия заливистый смех меха, — Да эй, ты меня ударил! — Зато ты проснулась. Ищи в этом плюсы. — Оптимист с кладбища, — простонала Рэведж, пытаясь подняться, но сервоприводы непослушно разъезжались в стороны, как будто первый раз вышла на лед, — Что это такое, эй? — Меня зовут не «Эй», Колиста, — фыркнул незнакомец и подал ей манипулятор, помогая подняться и удержаться на ватных сервоприводах, — Тебя просто проверяли, окей? Поздравляю, ты сдала тест на отлично! Создатели очень довольны. — Круто, обязательно расскажу об этом родителям, может, купят конфет, — девушка снова фыркает, упираясь звенящим шлемом в грудные пластины меха, — Создатели оценили, я довольна, а теперь можно уже разорваться и спасти Кибертрон, мне кажется, я заслужила сдохнуть. — С какой такой радости? — он наклоняет шлем вправо, вопросительно глядя на ссутулившийся корпус в своих манипуляторах, — Шлак, пойдем к ним, а? Тебя надо подлатать перед нашим Воскрешением. Уже семнадцать лет ждем чуда с Земли, а она решила сдохнуть, хорошо устроилась.       Колисте нужно было обработать эту информацию, но процессор упорно отталкивал её от себя. Кого ждали? Чего хотели? Сдохнуть-то почему нельзя? Ответы хотелось получить когда-нибудь потом, сейчас все желания уступали одному хочу — отключиться. Но настойчивый проводник не давал осуществиться даже этой пустячной просьбе её корпуса. Он крепко держал её под манипуляторы, почти волоча за собой по какому-то белому коридору, в конце которого виднелся круглый железный стол светло-коричневого цвета. Или это были двери. Хер его разберет. — Слушай, эй… — девушка чувствует, как мех корчит недовольную рожицу, закатывает окуляры, но внимательно её слушает, и она задает самый волнующий её вопрос, — А сдохнуть-то почему нельзя? — Так, я накладываю вето на этот вопрос, — он фыркает и наконец, настрадавшись вместе с ней в попытках заставить Рэведж нормально идти, подхватывает корпус на манипуляторы, — И ещё, давай-ка ты запомнишь мое имя, лады? — Знать бы его ещё, лады? — А, ой, точно, — он извиняющиеся улыбается и, сверкнув голубыми окулярам, представляется, — Меня зовут Родимус Прайм. И я, типа, ну твой старший брат по несчастью. — А ловко ты это придумал, Родимус Прайм. Ты ж тоже сдох на войне, мне Оптимус Прайм рассказывал. — Ты как будто хлестала заряженное всю ночь, — Родимус тихо смеется, заходя в просторный и такой же белый, как коридор, зал, — Ладно, сейчас поговори тут с ребятками, а потом я с тобой ещё парой вопросиков перекинусь. Забились? — Забились.

***

— В смысле я не сдохну?!       Колиста возмущена. Очень возмущена. Ей ссали в уши? Ей говорили, она должна взорваться, и где обещанная помпезная смерть в гордом одиночестве?! Где залы в честь её жертвы и толпы благодарных Кибертронцев?! Чего, фанфар и траура не будет? — Колиста, как же с тобой сложно… — О-о-о, ты ещё не видел, мать твою, сложно! И знаешь, если бы мне давали цент каждый раз, когда я это слышу, у меня на балансе были бы миллионы. — Даже Родимус так не бунтовал. — А ты меня давай с ним не сравнивай, я — личность, на минуточку. И дайте мне уже энергона, час сижу, слушаю ваши невероятные истории у стола, а горло рвет, знаешь, как тяжело орать?! — Это не обязательно было делать, звездочка, можно было со мной поговорить. — А ты молчи, — Колиста метнула озлобленный взгляд на высокого темно-синего меха, была бы её воля, она бы уже разрядила ему в лицевое пару обойм, но спаивающий её разрывы темно-серебристый бот не давал такой возможности, откровенно говоря, он давал только подзатыльники и предупреждающие строгие взгляды, вот она и нашла учителя Рэтчета, — Знаете вы все что, вот он сейчас закончит, и я каждому- АЙ-АЙ-АЙ, ВСЕ, МОЛЧУ! — Спасибо, Стормрейн. Слушай, Колиста, — стоящий во главе стола автобот приложил манипулятор к фейсплейту, стараясь снять с него негодование на девушку, — Мы — твои создатели. И мы точно знаем, что ты не должна погибнуть. Родимус привел тебя сюда, чтобы ты знала правду. Не то, что Оптимус рассказал тебе там, а то, что я расскажу тебе здесь. Пойми ты уже наконец, и не смей закатывать сейчас окуляры, или я сам тебя убью, просто слушай, — дождавшись, когда Рэведж фыркнет «Я уже час тебя слушаю», он продолжил, — Родимус и ты — спасители Кибертрона. Если Родимус — искра Кибертрона, то ты — его энергон. Я соглашусь с тем, что было весьма неблагоразумным решением оставить тебя на Земле, но капсула с твоим скелетом была выкрадена десептиконами и единственное, чем мы могли помочь, это подстроить все так, чтобы ты упала на туда, где тебя будет тяжелее найти. И поэтому твоим хранителем был Саундвейв, а не Оптимус Прайм. Хранитель подстроил твой побег, он отводил от тебя все вражеские пушки. И, если помнишь, он отпустил тебя к автоботам там, на Немезиде. — Так вы, черти, и про это в курсе были?! И не вмешались?! — Это не в нашей компетенции, звездочка, — мех парирует злой взгляд доброй усмешкой, — Нам и не нужно было, ты прекрасно справилась с сикером и десептиконами. Скажу честно, я был очень горд. Родимус не даст соврать.       Рыжий автобот, потягивающий энергон из куба, активно закивал шлемом. Он прекрасно понимал Колисту. Когда-то перед вратами Иакона он также отстреливался от отряда десептиконов, его тоже прикрывал Оптимус Прайм, но рядом не было усложняющегося задачу любимого робота. Родимус и не любил никогда. У него были знакомые, друзья, лучшие друзья. Он прекрасно помнил, как в тот роковой для него вечер, когда Прайм велел ему отступить в Иакон, Сайдсвайп остался стоять там, на подходном мосту, зажатый между двумя отрядами десептиконов. Он не успел сказать лучшему другу «Пока» и ждал Колисту, чтобы можно было покинуть уже ненавистные белые стены зала Создателей, воскресить планету и позвать друга в гости, домой. И вот она, израненная, напуганная и злая, сидит и спорит с главой. Почему-то он представлял её себе именно так. Он видел её несколько раз, Создатели запрещали юному Прайму следить за ней, но урывками удавалось увидеть пару фрагментов из её жизни. И тогда он понял, что этот неотесанный Спаситель станет самым ярким правителем Кибертрона за всю его историю. После самого Родимуса, конечно. — Ладно, ладно, — он отвлекается от своих мыслей, Колиста уже исцелена, корпус блестит в повсеместном свете, она упирается манипуляторами в стол и щуриться на главу, — Что теперь мне надо сделать?       Родимус улыбается. Это победа.

***

      Колиста бы соврала, если бы сказала, что ей не страшно. Ей чертовски страшно. Сейчас на её плечи ляжет непомерный груз. Родимус, ждавший этого момента семнадцать лет, нетерпеливо смотрел то не неё, то на колодец, и снова на неё. А она-то что сделает? Колисту не с рождения к такому готовили. Её вообще не к этому готовили. Рэведж, правда теперь уже Прайм, неуверенно сжала манипулятор новообретенного брата, призывая его опустить на неё взгляд. — Мы сейчас выйдем и нам все, типа, будут рады? — Ну, не сейчас, — фыркает в усмешке Родимус, — Сейчас мы с тобой сюда набрызжем своего энергона, посмотрим на триумфальное воскрешение планеты, а потом мы выйдем и нам все, типа, будут рады. — А ловко они это придумали… — Зато надежно.       Хотелось ответить «Хуёжно», но Рэтчет бы за это кинул в затылок гаечный ключ. Фантомно заболел затылок, и юная Прайм потерла его манипулятором. Что же, раз планета хочет пить, надо дать ей эту возможностью, а после Колисту обязаны причислить к лику святых. Это вообще ни разу не то, что сулили ей автоботы на Земле. Как-то то, что светило ей здесь, звучало слишком просто. Хотя какое просто, она слишком многое пережила, чтобы называть это «просто».       Перед ними стояла темно-серая чаша. Вся она была испещрена кибертронскими письменами, непонятные закорючки и странные символы вызывали у Колисты мало доверия, но кому тут вообще доверять? Главе, который вел себя безответственнее, чем она? Или этому нахалу, который присвоил ей звание «Звездочки»? Может, Родимусу? Хотя, пожалуй, ему можно было доверять. И нетерпеливый взгляд его говорил о том, что сейчас он сам вскроет её и выльет весь энергон в чашу. — Ладно, погнали, что ли?       Родимус благодарно улыбнулся, кажется даже засветился изнутри. Он достал меч из ножен на поясе, и они, скрестив кисти манипуляторов над чашей, одновременно поджали губы. Острие блеснуло над манипуляторами, Родимус не дрогнул. Лезвие рассекло пластины и несколько проводков, капли ярко и темно-голубого энергона закапали в чашу. — Считай. Раз — ободок чаши загорелся красным. Два — стенки чаши загорелись желтым. Три — ножка чаши загорелась зеленым.       Они одновременно отдернули манипуляторы от нее. Но ни через секунду, ни через две, ни через три ничего не случилось. Искра застучала быстрее, когда Колисте пришла в процессор мысль, что что-то пошло не по плану. Как, в общем-то, и все в её распланированной жизни. Однако новая расцветка чаши заставила её усмехнуться. Светофор, серьезно? Оригинально, и чувство юмора на уровне.       Повернув шлем к Родимусу, ей пришлось снять с фейса ухмылку. Юный Прайм выглядел не на шутку встревоженным. Ему тоже не сказали, что делать, если все полетело коту под хвост? Хреново, однако. — Может, пальнуть по ней? — Я сейчас сам по тебе пальну, — он нахмурился, не сводя с чаши взгляда, — Все нормально сделали же, чего не слава Праймусу-то? Может, подождать надо? — Слушай, а может, — она многозначительно кивнула на меч в манипуляторах брата, тот вскинул надбровные дуги от безумства её идеи, — Чего? — Ты хочешь рассечь чашу?! Колиста, это же сватая святых, как ты вообще… — Дурень, — фыркает девушка, закатывая окуляры, — Там было отверстие, как раз под лезвие меча.       Родимус стыдливо опустил окуляры. А он и не заметил. Нашелся тоже, какой из него правитель и представитель воли Создателей, банально строение воскрешающегося механизма не изучил за семнадцать лет. А эта вот с первого взгляда разгадала. Невероятная девушка. Создатели не промахнулись, создав их так, чтобы дополняли друг друга до единого целого. А они ведь должны будут ещё и силы свои совмещать, чтобы все работало нормально. Родимус тут же округлил окуляры и хлопнул себя по лицевому. Колиста вопросительно нахмурилась. — Нам надо вместе! — Очень благородно, Родимус, давай ещё колено перед ней преклоним? — Хорош острить, серьезно. Мой меч — выражение моей воли. Но Кибертрон должен воскреснуть от воли двух Спасителей. Выдави из себя капельку сострадания ко мне и ещё немного своих сил, и дело будет закончено. — Класс, — он взялась порезанным манипулятором за рукоять меча, — А инструкцию нам выдать не могли?       Родимус предпочел не отвечать.       Они подняли меч над чашей, тот засиял ярко-голубым светом, наполняясь волей второго Спасителя, и оба с силой вогнали меч в чашу. Над Кибертроном пронеслась ослепительно белая волна живительного света, пробуждая планету ото сна. — Мы сделали это? — вопрос был задан в унисон, и буря аплодисментов из соседнего помещения, где столпились Создатели, весьма положительно отвечала на этот вопрос.

***

— Она сделала это!       Автоботы обернулись на вскочившего со стула Кроссхейрса. Он маниторил несколько экранов на протяжении последних двух часов и, надо сказать, выглядел далеко не привлекательно, но широкая улыбка и победный танец от усталого мужчины выглядели весьма забавно и обнадеживающе.       Айронхайд хлопнул в ладоши и сразу же открыл банку пива, почти залпом осушая её. — За успех нашей девочки!       Сайдсвайп, держащий Брендона в нервных объятьях, наконец расслабился, дав своему парню наполнить легкие воздухом. Мечник, сразу же, как вернулся, заключил младшего Уитвики в это смертельное кольцо и сидел рядом с Кроссом, непрерывно ожидая от пилота хоть какой-то эмоции. Слава богам, он дождался.       А вот Брендон не знал, стоит ли радоваться. Они спасли всех, молодцы, но Колиста… Колиста останется в его памяти, памяти телефона и камеры. А ещё на фотография в альбоме. И что, ощущать её только так? Через оцифровывание пиксели? Сайдсвайп ободряюще улыбнулся ему, нежно целуя в ключицу. Он не даст ему плакать о сестре, потому что её угроза восстать и навешать всем плачущим по шее была весь реальной.       Дино облегченно выдохнул, приобнимая Лору за талию. Она справилась. Нет, не Колиста, она-то безусловно заслужила быть сегодняшней королевой вечера, но ещё это заслужила Лора. Девушка, которая провела бессчётное количество ночей у её койки, помогая Рэтчету. Девушка, которая сутками не спала, держась на выдержке солдата, кофе и энергетиках. Девушка, которая убила свой режим ко всем чертям, и утащила туда с собой красного разведчика. Они обе справились.       Хаунд, приняв от Айронхайда банку пива, звякнул ей о банку специалиста, и вояки снова выпили за успех их девочки. Хаунд не мог не радоваться, Колиста ночами не спала, тренируясь с ним разбирать и собирать самодельные бомбы из буквально говна и палок. Девушка чертовски ответственно отнеслась к этому заданию и справилась с ним на весь шесть звезд из пяти. А ведь совсем недавно она бегала и мечтала разорвать Брендона и попасть на миссию в передовой отряд наступления. Дети так быстро растут.       Вспоминать о той судьбоносной миссии больше всех приходилось Дрифту. Он винил себя в том, что случилось тогда с Колистой, но в ней пробудилось то, чего никто не ожидал. И это чудо сейчас возвратило их планету к жизни. Планету, которую они вряд ли снова увидят, но вот она, отдала себя за них. Как когда-то они клялись отдать себя за неё. Колиста справилось, его юная подопечная это сделала.       Леннокс грустно улыбался, глядя на фотографию в руках Эппса. Колиста на ней стояла с пистолетом, приветственно направив его на объектив камеры и улыбалась. Это была её первая тренировка по стрельбе по инопланетным существам. Эппс многое вложил в этого ребенка, ровно также, как и Леннокс. И оба мужчины безмерно гордились своей работой, хотя этой улыбки, живой, приветствующей их каждое утро, теперь будет не хватать.

***

— Она это сделала, — Рэтчет обернулся на лидера, — Кибертрон восстановлен.       Медик крепче сжал шприц, зажмурился и уперся свободным манипулятором о платформу. Его девочка справилась. Медик до боли сжал дентопласты. Слеза омывателя скатилась по лицевому, но доктор вовремя смахнул её в сторону. — Колиста… Колиста большая молодец. — Да, — Оптимус подошел ближе к платформе, тело лейтенанта, уже чистое, все также неподвижно покоилось на платформе, — Что с Джазом? — Я… — Рэтчет выпрямился, передернул плечевыми сегментами и, ещё раз прогнав по процессору мысль о восстановлении планеты, вернулся к сосредоточенной кропотливой работе, — Я ещё работаю над ним, за два часа удалось только наладить подачу энергона. Я закончил с излиянием энергона на боковых пластинах, но искра…       Оптимус понимающе опустил манипулятор на плечевой медика. Прискорбно, но принимать смерть близких для Прайма было не впервой. Отчаиваться не хотелось, но смерть Колисты несла за собой печальную радость. И Оптимус был уверен, что Создатели сделали Джазу большой подарок, убив их в один день. А Создатели были уверены, что Оптимусу пора научиться думать. — Ты сделал все, что в твоих силах, друг. — Нет, вовсе нет, — медик стряхнул ладонь лидера, судорожно перебирая инструменты, — Колисты ради, я должен его вернуть к активу, Оптимус, не смей…       Джаз резко вскакивает на платформе и бешенным непонимающим взглядом упирается в изумленных ботов. — Где я?! Вы кто?! В комнате мгновенно повисла гробовая тишина. Рэтчет хмурится в удивлении, сжимая в манипуляторах датапад. Оптимус тяжело вентелировал от нахлынувшего в одно мгновенье испага. Искры у обоих ботов бешено отстукивали ритм неожидонности. — Джаз…

***

      Кибертрон умывался в аплодисментах. Звоном тысячи колоколов, они сотрясали планету. Особенно центральную площадь перед Иаконом. Площадь, над которой возвышался балкон, где светились в лучах восходящего солнца планеты двое Спасителей. Родимус широко улыбался, осыпая толпу благодарными воздушными поцелуями и умывая её нисходящей улыбкой.       Колиста рядом приветственно и смущено махала манипулятором. Но радовалась ли она? Почти нет. В чем смысл этого «дома», если где-то там, на другом конце галактики, есть самый настоящий. Это не то новоселье, которое она хотела всю жизнь. Ей нравилась прерогатива умереть. Это значило не думать больше ни о чем. Если рядом не будет шуток Сайдсвайпа, больших окуляров Бамблби, пушек Айронхайда, инструментов Рэтчет, бархатного голоса Прайма, в чем смысл-то? Если рядом не будет Джаза… Смысла вообще не было. Но толпа перед ней не должна узнать об этом никогда. В их окулярах она — бесстрашный спаситель. И такой должна остаться до конца актива.       Родимус, разглядев за улыбкой сестры крик отчаяния, поклонился толпе последний раз и потащил девушку за собой. Не ожидая столь скорого прощаний с воскресшими, Колиста споткнулась о собственный сервопривод и, благодаря реакции Родимуса, выпрямилась и пошла за ним. — Мы все? Я думаю, ещё час мы им помашем, и они устанут, может, вернемся? — Да ты на сервоприводах не стоишь, — фыркнул мех, махом манипулятора открывая двери в их приемный зал, — Слушай, я вижу тебя насквозь, и ты вся внутри скрученная от боли. Слушай, я реально не знаю твою биографию, но то, что ты пережила — это достойно уважения. И ты справилась лучше меня, но не смей пользоваться моими словами потом против меня, короче… Мне мне очень жаль, что тебе пришлось так расстаться Джазом, я в курсе немного, не смотри так, и… ну, мы сможем посетить Землю через пару лет, когда восстановимся от Кибертрона, а Кибертрон от нас. Мне самому бы поговорить с Оптимусом, а тебе, наверное, с теми автоботами, так что давай ты не будешь раскисать и жить от этой надежды и веры в будущее, забились?       И поднимает два больших пальца вверх с улыбкой. Колиста стоит, вылупив на него глаза в немом изумлении. Этот рыжий черт уже начинал подбешивать. Наверное, потому, что был слишком схож с ней по характеру. Она пользовалась той же методикой, давала надежду, которую могла обеспечить, а потом улыбалась, будто ничего серьёзного не случилось. И хотелось поверить ему, но… — Родимус, я реально пережила смерть своего парня, это не так-то легко принять… — она виновато опускает взгляд в пол и хмуриться, почему это ей должно быть стыдно за свои чувства, — И автоботы наверняка думают, что я умерла, так что… Только через два года? — Только через два года. — Ловлю на слове.