Оружие, что познало любовь

-Вот. Подобрал на северо-восточном фронте. Имя дать еще не успел. Девочка приоткрыла тусклые голубые глаза. На лицо падали грязные пряди когда-то светлых волос, из-за чего она не сразу поняла, кто перед ней находиться. Хотя голос точно принадлежал капитану Дитфриду. А впереди, на одном колене, перед ней стоял мужчина с такими же, как у капитана, изумрудными глазами. Однако, не успела девочка разглядеть незнакомца, как ее впечатали лицом в пол, приказывая поздороваться. Эти зеленые омуты единственное, что она увидела. То, что навсегда врежется ей в память, вместе со всем плескающимся в них сочувствием. -Что ты вытворяешь?! Она же еще ребенок!-дитя притянули к себе за ручку, утыкая носом в военную форму. -Гил.. Никакой это не ребенок.-равнодушно начал объяснять капитан.-Ты обнимаешь оружие. Инструмент, созданный, чтобы убивать. Гилберт дослужился до майора, в честь чего старший брат и подарил ему эту "вещь". Он столько повидал на войне, видел столько смертей, но почему-то все еще думает о людских жизнях. Только вот в его руках не человек, не ребенок, не девочка.. Это просто кукла, которая создана, чтобы исполнять приказы и идти на верную смерть. Умереть, если того потребуют обстоятельства. Даже без этой войны она не смогла бы жить, как настоящие люди. Она не имеет своего мнения или чувств. Прямо как автомат... В углу комнаты послышалось шуршание простыни, из-за чего Дитфрид злобно цокнул языком, а майор переводил удивленно-разочарованный взгляд с брата к источнику звука и обратно. Скольких детей он забрал с горячих точек и перевоспитал под инструмент для войны?.. Сначала показались спутанные черные волосы, достающие лишь до впалых щек, а после и все бледное, исхудавшее тело, скрытое за легкой сорочкой. Гилберт хотел подбежать к ребенку, чтобы забрать и его, а после точно заставить брата позаботиться о детях и ни в коем случае не дать им участвовать в военных действиях. -Не смей!-сразу остановил капитан.-Это-мое! -Ты не можешь вот так решить за ребенка, будто он какая-то вещь! -Капитан Дитфрид... Я останусь с вами. Хриплый, совсем тонкий голос. Она попыталась встать, но ноги сразу подкосились, заставляя их обладателя упасть на красный ковер. Однако, выход есть всегда, поэтому она подползла к мужчине, хватая того за край штанины. Висок пронзила резкая боль от удара ногой, который отпихнул отвратительное создание... ______________________________________________________________________________ -Капитан Дитфрид, я принесла отчет. ______________________________________________________________________________ -Капитан Дитфрид... -Что?-устало вздохнул Бугенвиллея, даже не поднимая глаз с документов, разложенных на маленьком столике одной из кают. -Как называется цвет ваших глаз? Зачем ей знать? Это никак не связано с военными действиями, пусть даже до места назначения им плыть еще два дня. Как глупо. Ни за что бы не забрал ее, если бы знал, что девчонка окажется такой любопытной и перевоспитанию не поддается. И все же, на вопрос приходится ответить. Хотя капитан никогда не признает, что это сделано с надеждой на дальнейшую беседу, ведь в море так тихо и скучно.. -Зеленый. -Нет.-отрезает девушка совершенно спокойно, как само собой очевидное. Только вот Дитфриду совсем не понятно.. -А как же тогда? -Я не знаю. Девушки в порту говорили, что они как камень. -Изумрудные?-выдвигает предположение. -Наверное.-девочка пожимает плечами, знаменуя этим жестом начало продолжительной паузы. Капитана это не волнует, она может простоять на месте несколько часов. Кому, как не ему, об этом знать? -А ты не хочешь узнать, как называется твой цвет? Скука. Смертная и до одури продолжительная. Нет никаких причин, по которым он поддержал бы такой странный диалог. Этому мужчине незнакомы понятия привязанности или заботы о детях оружии. -Красный. -Рубиновый.-поправляет Бугенвиллея и достает из нагрудного кармана маленькую брошку в виде красной розы. Ее подарила на пристани какая-то девушка, как и сотни других женщин, сотни похожих украшений. Как будто не понимают, что он отправляется на войну и может не вернуться. Такую безделушку будет не жалко.-Держи. Она смотрит на маленькую розу у себя в руках. И взгляд у нее вроде немного радостный от подарка капитана, но при этом никак не получается скрыть разочарование. -Если тебе не нравится-скажи! Как же она раздражает. Тебя воспитывали для убийств, у тебя не должно быть чувств и эмоций, лишь умение слушать приказы и умереть за капитана. Но ты говоришь, как человек. Как ребенок спрашиваешь о непонятных тебе вещах, пусть даже не улыбаешься от того, что узнала ответ. Ты никогда не признаешь, что тебе сложно, зато всегда принимаешь удары, чтобы помочь Дитфриду выпустить пар. Раз не позволила убить в себе остатки человечности и все еще пытаешься их сохранить, так делай это нормально: говори, что думаешь! -Нравится. Но ведь я люблю ваши глаза, а не свои. Она не знает значение слова "любовь". Просто услышала где-то и повторила. Как самый обычный глупый ребенок. Но даже это не становиться оправданием для гнева капитана, что пожирает его душу с самого детства по сей день. Отец тоже говорил это проклятое слово, хотя не знал его значения. Он испытывал любовь к войне и оружию, он навязывал ее и своим сыновьям. -Ты не можешь любить что-либо! Ты всего-лишь оружие, ты создана убивать! В тебе нет такого чувства, как любовь! А девочка стоит, даже не вздрагивает от громкого крика, смотрит на мужчину своими тусклыми, мертвыми, как у рыбы, глазами. И это раздражает еще больше, еще больше хочется ударить, чтобы выпустить злость... Разочарование от того, что она не живая. -Убирайся! -Так точно. Отдает честь и идет к двери своими ровными, как во время марша, шагами. От пола отлетает отвратительный звук ударов военных сапог. В шестнадцать лет девочки носят туфли на маленьком каблучке, заплетают волосы в косы, чтобы не мешали читать интересные книги про принцев, выбирают в магазинах платье, в котором пойдут на свидание с мальчиком на пару лет старше. А у нее короткая стрижка, чтобы не мешать видеть цель на мушке, на ней черные штаны, потрепанная форменная куртка с дырами и парой значков... А он давно не мальчик и ни на миг не принц... ______________________________________________________________________________ -Капитан, отдайте приказ! ______________________________________________________________________________ -Когда война закончится, я поеду во Флоренцию.-мечтательно протянул солдат, сидя на палубе вместе с товарищами. -Почему же туда? -Это прекрасный город с множеством художников. Город искусства. -Кто такие художники? Пара красных глаз приблизилась к матросу, готовясь услышать что-то новое. Утолить свое любопытство, наконец услышать что-то кроме свиста пуль. -Это люди, которые рисуют картины.-с улыбкой объяснил за парня другой мужчина.-Вот, смотри. Он достал из кармана лист бумаги, сложенный в два раза. Расправив его, через мятые линии на девочку смотрела прекрасная женщина с каштановыми волосами. Ее глаза искрились нежностью, которая помогла солдату не пасть духом на войне и не дать себе умереть, ведь дома его ждет самый близкий на свете человек. Линии плавно складывались в портрет, краски смотрелись неестественно ярко на фоне черного неба и покрытой мраком палубы, освещенной лишь парой фонарей. Фотографии почти никто не делает, это стоит слишком дорого, ведь является чем-то новым. Хотя некоторые говорят, что сейчас в Лайденшафтлихе почти все газеты сопровождаются снимками. Дитфрид с нескрываемым интересом наблюдал, как девочка быстро подскочила и побежала в свою каюту, возвращаясь через минуту с листом бумаги и ручкой. Она легла на пол, около стоящего в кругу солдат фонаря. Начала выводить кривые линии, держа предмет для письма сжатым кулаком, хотя всегда правильно писала отчеты. Может, не понимает, что принцип не отличается. Матрос хотел уже исправить ошибку ребенка, но у нее за спиной показался Бугенвиллея, заставляя солдат одним своим присутствием отодвинуться немного назад. Его больше уважали, нежели боялись, но иногда тот был чересчур жесток, особенно если дело доходило до дурачества. Однако капитан лишь сел за спиной девочки и, разочарованно вздохнув, оторвал ее руку от листа, переворачивая тот на чистую сторону, а после самолично разгибая пальцы и сжимая их обратно вокруг ручки в правильном положении. -Благодарю, капитан Дитфрид. -Капитан Дитфрид, какое имя вы дали девочке?-спросил матрос, пока предмет обсуждений выводила более точные, пусть и неумелые, штрихи. -Крейсер.-ответил мужчина после небольшой паузы. Он и не думал над ее именем за все это время. -Корабль? Может что-то более?... -Сиранэ.-перебил брюнет. -Это ведь тоже корабль... Тонкие брови свелись к переносице в напряженном размышлении. Как же все-таки хорошо, что он не пошел на поводу у отца, который хотел найти ему жену. Если бы ему пришлось выбирать, что лучше: придумывать имя для ребенка или пойти на войну, тот определенно выбрал бы второе. Хотя даже тут в итоге он думает, как назвать оружие... -Миссия выполнена!-девочка подскочила, отдавая честь и протягивая капитану ее первый рисунок. Дитфрид какой он есть. С волосами, немного торчащими из косы, заплетенной синей лентой, сощуренными глазами и нахмуренными бровями. С ярко выраженной родинкой под левым глазом, даже немного больше, чем она есть на самом деле. Сразу видно, что для брюнетки это любимая его часть. И переданы чувства.. Строгость, сила, готовность к боевым действиям. То, что она видит в нем каждый день. Пусть девочка на самом деле считает его совершенно другим, для первой работы получилось даже хорошо. -Молодец.-ладонь ложится на макушку с короткими волосами и похвально поглаживает. А она улыбается. Непривычно, слабо, но со всей вложенной душой, со всей благодарностью за такой жест. В груди капитана что-то болезненно сжимается. Будто черная дыра внутри сердца затягивает его, заставляя остановиться, а потом снова продолжить отбивать ритм, гораздо быстрее обычного. Так бывает во время сражения, когда неизвестно, чья именно пуля и в какой момент пробьет твой череп. Больно, отвратительно, хочется поскорее избавиться от этого чувства, разъедающего мозги, мешающего им работать. И когда мгновение, длящееся, кажется, бесконечно долго, все же проходит, Дитфрид понимает, что отдаст все на свете, чтобы снова это испытать. ______________________________________________________________________________ -Я всего лишь ваш инструмент! ______________________________________________________________________________ Ночь после очередного сражения. Один корабль затонул, вместе со всеми телами товарищей на нем. Как Дитфрид посмотрит в глаза их родственникам, что скажет, когда те придут проклинать его, получив письмо о смерти солдата? До этого остался лишь один бой, весь вражеский флот будет уничтожен, а военные в Морене покончат с последним отрядом. Он на море, а Гилберт ходит по земле, таская за собой маленькую Вайолет. Они не могут связаться, даже узнать, жив ли брат. Отец в аду, наверное, счастлив. Он воспитал сыновей, как того хотел. Военными, дьяволами рода Бугенвиллея. Капитан думал, что уйдя в морской флот, избежит этой участи, убежит от обязанностей, но война одинакова для всех. На ней все становятся посланниками смерти, а единственный шанс отмыть кровь с рук-умереть самому. Дитфрид ненавидит все, ненавидел всегда. Его с самого рождения окружали военные, погасшая из-за отца любовь матери и оружие. Привычка, он сам не владеет своим языком, нападает, грубит, сыпет соль на чужие раны, сохраняя при этом высокомерную ухмылку. Потому что его раны не залечить.. И все, что ему ненавистно, капитан передал маленькой девочке, лишь бы не одному нести эту ношу. И вот, она стоит перед ним, направляя пистолет в голову. Все так же немного хмуря брови, почти незаметно. Ведь будучи куклой столько времени, сложно научиться выражать эмоции. Но алые глаза сами все говорят, их блеск не спутать ни с чем. Отвращение в них физически разбивает сердце, его осколки пробивают грудную клетку, звонко ударяясь о белый пол. От боли содрогаются колени и Дитфрид падает на них, в окружении красных стекол. -Вы заслужили это одиночество..-говорит она и стреляет. Голова болит, сквозь пелену сна слышится чей-то голос, что зовет его. -Капитан Дитфрид!-она плачет, трясет его за плечи.-Вы кричали! Вы ранены? Я дежурю сегодня и.. Девочка не успевает договорить, ее валят рядом с собой, прижимая к груди в рубашке. Она бы убила его, точно убила. Когда-нибудь она вырастет, поймет, что такое чувства, поймет, какой Дитфрид идиот, возненавидит. Но сейчас она глупа, она лишь ребенок и пусть хотя бы сейчас капитан обнимет ее, почувствует, что кто-то рядом. Что он не один в этом мире, не один несет этот грех. -Капитан Дитфрид, извольте ответить.. Что вы делаете? -Обнимаю. -"Обнимаю"?.. Что же значат объятия? На войне никто так не делал. А в порту жены обнимали своих мужей, провожая их на войну. Они плакали, боясь, что те не вернутся. Это девочка смогла понять, но вот почему ее обнимает капитан-нет. Их отношения нельзя назвать супружескими. Или он боится, что она не вернется? Но ведь они вместе, рядом, так куда нужно было бы возвращаться? Отбросив логические размышления, девочка оценила свое состояния. Какая бы не была причина, ей тепло. Хотелось бы лежать так еще какое-то время. Спросить о причине таких действий уже не было шанса, ведь капитан Дитфрид заснул, наслаждаясь отсутствием кошмаров и присутствием кого-то, кто разделит его грех хотя бы сейчас.. ____________________________________________________________ Оружия разрываются от потока выходящих пуль. Палуба полыхает огнем после нескольких оглушающих взрывов. Он не прячется за бортами, даже когда нужна перезарядка, будто не боится поймать одну из свистящих пуль в лоб. Не позволяет себе времени на передышку, лишь продолжает убивать, зная, как потом будет жалеть обо всем, как не сможет смотреть на свои руки, представляя капающую с них кровь, что спускается от локтей до ногтей пальцев. Но это сейчас не важно, главное выжить. Где-то рядом валяются тела товарищей. Среди них мужчина, прижимающий к груди окровавленный портрет любимой жены.. -Капитан, корабль идет на сближение! Она кричит, пытается достучаться через окружающий шум и молитвы. Он прекрасно понимает, чего девочка хочет, какой именно приказ она ждет. Как она ждет, что ей снова будут командовать. Как отвратительно.. -Капитан, отдайте приказ! Он не может. Пожалуйста, только не это. Что будет, если она умрет по его вине? Она ведь не вещь, не инструмент. Это ребенок, его не починить, как тот же автомат. Он может потерять ее навсегда, а она не понимает. Не понимает чувства привязанности, не понимает, как он будет страдать, видя продающиеся в городских лавках украшения с рубином. Рвется в бой, готовая умереть за своего командира. Что же он наделал?.. -Капитан! Капитан Дитфрид! Он хочет назвать ее по имени, отдать приказ хотя бы с капелькой души. Но все оттягивал выбор, ведь старался не думать, как скоро настанет день последней битвы. Как скоро ему придется испытать страх не только за себя и товарищей, но и его девочку. Его маленькую рубиновую принцессу, для которой он так и не стал принцем из сказок.. -Вперед!.. Она наконец получила долгожданный ответ и перепрыгнула на палубу врага, доставая из пояса нож. На ее бледном лице появлялось все больше пятен алой крови, принадлежащей, убитым ее руками, солдатам. Остался всего один и бой будет завершен. Мужчина достает ружье и целится в девочку. Выпускает последний оставшийся патрон, но попадает в белую форму капитана. Он успел. Успел прыгнуть за ней и закрыть собой. Вражеского солдата убивает выживший матрос, пока Дитфрид продолжает прижимать ребенка к себе мертвой хваткой, сдавливающей легкие. Как нелепо.. Это она должна была защитить его, умереть за своего командира, но именно из его бока льется кровь, а голова обессиленно лежит на плече в дырявой военной куртке с парой значков. -Капитан! Бугенвиллия немного отдаляется, не позволяет себе закрыть глаза, в последний раз наслаждаясь красотой рубина, блестящего от слез. -Знаешь, возможно.. -Капитан, не говорите! Берегите силы, вы не умрете здесь! Они не замечают движение в стороне. Один солдат еще может двигаться, пусть и недолго. Этого времени хватит, чтобы поджечь фитиль бомбы и утащить пару за собой. -Возможно, ты все-таки немного человек..-продолжает капитан, игнорируя мольбу девочки.-На столько же немного, как я люблю тебя, Флоренц моя.. Взрыв в центре палубы окончательно разбивает корабль, унося пару и матроса в темное море вместе с обломками. Девочка выплывает на поверхность, не отпуская отключившегося Дитфрида. Лишь бы не отпустить его, лишь бы дождаться помощи. Держать мертвой хваткой, не отвлекаясь даже на жгучую боль в правом глазу. -Сюда, скорее! Она оборачивается, когда за шиворот притягивают к плавающей доске. По щеке бегут слезы, только бы успели, только бы он выжил, несмотря на дыру, проходящую вдоль бока. -Капитан, очнитесь! Я не понимаю вас!.. Дитфрид не реагирует, когда Флоренс зажимает его рану оторванным рукавом формы. Не реагирует, когда их затаскивают на борт корабля подмоги. Девочка и сама больше не может находиться в сознании, но даже если уснет, не отпустит капитана.. ______________________________________________________________________________ В нос ударил сильный запах антисептика, а поющие за окном птицы только ухудшали состояние, отдаваясь трелью в голове. Глаза, (как она где-то слышала) налитые свинцом, через силу распахнулись. Нет привычного покачивания на волнах, из-за чего теряешься в пространстве, а щебетание птиц, только сейчас поняла, вовсе не крики чаек. Неужели земля?.. -Капитан.. -Ты очнулась!-со стула, стоящего рядом с больничной койкой уже третий день, подскочил тот самый матрос. Кажется, его зовут Кристиан. Тот, что говорил о Флоренции. А ведь война наконец закончилась и он сможет исполнить свою мечту. В отличие от сотни павших союзников. -Где капитан Дитфрид? Он не придумал, что ответить. За целых три дня так и не понял, как лучше сказать о последнем приказе Бугенвиллея. Перед алыми глазами предстала капающая из раненого бока кровь и постепенно угасающие зеленые омуты. Она подскочила с кровати, но сразу скорчилась от боли во всем теле, а матрос опустил обратно на койку за плече. -Не двигайся, тебе нужно отдыхать. Капитан жив, все хорошо. Только сейчас поняла, что мир вокруг странный, неполноценный. Его часть отсутствует, потерявшись во мраке войны. Бледная рука с тонкими пальцами потянулась к правому глазу, но почувствовала лишь плотный бинт. Во время взрыва острая деревяшка попала в лицо, пробив глазное яблоко. -Мы вместе поедем во Флоренцию. -Мы вместе с капитаном? -..Нет. -Почему? -Это.. это его приказ. Суть задания объясню позже. И она верит. Слепо верит, что Кристиан передает приказ ее командира. С таким ведь не шутят. Нельзя смеяться над тем, ради чего кто-то живет и умирает. Солнце пробивается в окно, что-то зеленое блестит на соседней тумбе, привлекая внимание. Заколка-гребень с драгоценными цветами и запиской рядом, прямо в футляре.

Отрасти волосы, чтобы носить ее. Волосы-женская гордость. Помни это, Флоренс моя. Дитфрид Бугенвиллея.

______________________________________________________________________________ -Теперь ты Флоренс Россини. Считай меня старшим братом. Кристиан шел вперед по ночной ярмарке в честь окончания войны, ведя девочку за руку. Сверху свисали цветные ленты, многочисленные фонари размывались перед глазами, будто мерцали очень-очень далеко. Шум толпы отдавался эхом в ушах, как под водной гладью. Весь мир вокруг такой яркий, но не точный, не отличить от мазков краски по холсту. -Могу я встретиться с капитаном Дитфридом? При всем уважении, мне бы хотелось оставаться под его командованием, а не вашим. -Флоренс.. я не твой командир, как и Дитфрид. Война закончилась. -Но он ведь сказал, что любит меня.. Парень остановился и обернулся к приемной сестре. Если Бугенвиллея и правда так сказал, почему же отослал ее во Флоренцию вместе с освобожденным от службы матросом и запретил приводить? -Я готова быть его украшением. -Он любит тебя, как украшение? Кристиан не сдержал доброго смеха. Она глупая, словно пятилетний ребенок. Думает, что люди не могут любить друг друга, только какие-нибудь безделушки или части тела. Плохое влияние дам, пытающихся соблазнить капитана брошками и комплиментами. Через пару метров от пары стоял прилавок с женскими украшениями, куда брюнет поспешил подойти, продолжая тащить девочку за собой. -Выбери что-нибудь. -Но мне ничего не нужно. -Мы отправим это капитану. Подарок. ______________________________________________________________________________ Он сидел на полу в углу кабинета, сжимая в руках этот чертов документ.

Майор Гилберт Бугенвиллея признан мертвым, тело не найдено.

Чем он заслужил это все?.. Плата за горы трупов под ним, за кровавую дорогу, которую он оставляет после себя? Может, если бы Дитфрид слушал отца, то все не упало бы на плечи его младшего брата, ему не пришлось бы возглавлять род, участвовать в войне и он был бы жив? Теперь его единственный брат на небесах и нет смысла впустую надеяться, что он выжил. Хотя таким, как они, Бугенвиллея, путь в рай закрыт.. А Флоренс отправится в другую страну, в честь которой ее назвал сам капитан, будет учиться жить. Но вот сможет ли? Какой бы она не была, Дитфрид сам забрал ее, сам тренировал и сделал оружием, не человеком. Он даже не знает, носит ли она имя, что тот подарил. Если новоиспеченной Россини суждено познать чувства, то все, что получит мужчина, это ненависть. Такую же сильную, какую он сам испытывает к себе сейчас. -Капитан Дитфрид, вам посылка.-сообщили за дверью, после нескольких ударов по ней. Бугенвиллея вытер ладонью единственную слезу, которую смог выдавить. -От кого? -Отправитель "Флоренс Россини". Через минуту деревянный футляр уже стоял на рабочем столе, вместе с прилагающимся письмом. Уняв дрожь в пальцах, мужчина вскрыл конверт.

Капитан Дитфрид, я успешно перешла под командование господина Кристиана. В третий понедельник весны мы отправляемся во Флоренцию, чтобы выполнить данную вами миссию. Не знаю, почему мне запрещают вас видеть, но из-за этого я не могу стать вашим украшением. Так что я приняла решение отправить вам замену, она в коробке. Господин Кристиан сказал, что это называется "подарок". Отчет составляла Флоренс Россини.

Дитфрид не сдержал грустной усмешки. Хотя на что он надеялся?.. Конечно она не поняла. Капитан открыл футляр и немного удивленно начал вертеть в руках заколку. Специальное украшение на конец косы, в виде хиганбана*, каждый лепесток которого сделан из рубина. В уже заплетенные волосы он вставил цветок. -Что же, такова моя участь.