Изумрудно-зеленое

Её зовут Вайолет, Вайолет Эвергарден, и она часто смотрит на брошь, которую ей подарил Гилберт. Камень в ней зеленый, как трава в солнечный летний день, как глаза самого Гилберта — человека, который первым из всех был добр к ней. Его зовут Эрвин, Эрвин Смит, и он носит брошь с зеленым камнем — зеленым, как листва тополей и кленов, выстроившихся в ряд по обе стороны от дороги, которая ведет к дому Эрвина. К дому, которого у него никогда не было, но с мечтой о котором он не мог расстаться. Если есть там, за Стенами, большой мир, то в нем должно хватить места на широкие аллеи, ряды деревьев и высокие красивые дома. Не всё же ютиться в тесноте однообразных построек, в которых он вырос и которые видел везде, где ему приходилось бывать. Ее зовут Вайолет, и ее голос нежен и чист, подобно светлому и спокойному ручью под сенью молодых березовых рощ. В то же время ее голос режет стеклянными и стальными осколками, звенит натянутой тетивой. Иногда она срывается на крик, и тогда ее голос густой и красный, и в нем нет ничего, кроме горечи и отчаянного упрямства. Его зовут Эрвин, и его голос сильный и звучный, как и положено командиру отряда. Таким голосом можно сгонять лавины с гор, поднимать народ на революцию, произносить внушительное последнее слово на эшафоте, которое навсегда останется в сердцах слушателей... И дело даже не в громкости голоса, а в какой-то внутренней силе, ярком огне, который вырывается наружу из его души. Это как взрыв, разносящий скалу на части и пронзающий все своим невыносимо ярким светом. И даже если Эрвин говорит сдержанно и не стремится к вниманию всех рядом стоящих, всё равно этот яркий огонь, эту чистую ясную силу никуда не спрячешь, она видна, она жива. Эрвин никогда не говорит отстраненно. Он вкладывает всего себя в то, что он говорит и в то, что он делает. Он говорит правду либо молчит, но никогда не лжет и не хитрит. Ее зовут Вайолет, и ее глаза голубее ясного майского неба, голубее чистого горного озера, голубее цветов на обочине проселочной дороги. Его зовут Эрвин, и его глаза голубее сияния клинка в лунном свете, голубее сизой тучи, просвеченной солнцем, голубее многовекового льда подземных пещер. Её зовут Вайолет, и она лишилась обеих рук на войне. В воздухе пахло едким дымом, от него слезились глаза, лестница была засыпана щебнем и обломками, над остатками снесенной крыши оглушительно грохотали летящие снаряды, а она пыталась дотащить Гилберта до укрытия, плакала, кричала: «Клянусь… клянусь, я не позволю вам умереть, майор!» Его зовут Эрвин, и он лишился своей правой руки на войне. Титан схватил его зубами, и темно-алая кровь брызнула из разорванного плеча, а он кричал своему отряду: «Всем в атаку! Судьба всего человечества решается прямо сейчас! В мире, в котором люди будут сражаться с Титанами без Эрена, у нас нет будущего! Мы заберем Эрена и вернемся домой! Посвятите свои сердца! Вперед! Эрен ждет вас! Вперед!» Её зовут Вайолет, и она хотела спасти Гилберта, своего майора, который стал для нее семьей, единственной, которую она знала в жизни. Его зовут Эрвин, и он хотел спасти мечту своего отца и отыскать правду о мире за Стенами. Их зовут Вайолет и Эрвин, и ни один из них не смог спасти то, что было ему дорого. Его зовут Эрвин, и он мертв. Погиб под ясным голубым небом, когда возглавлял атаку, обрекая на смерть всех, кого вел за собой, но прежде всего — себя самого. Он не хотел умирать. Он не успел закончить дело своего отца, хотя цель была так близка. Его зеленую брошь подобрал его верный друг, и не его вина, что несколькими годами позже эта брошь оказалась потеряна им на другом краю света, а после попала на прилавок торговца и легла между серьгами цвета глубокой синей воды и кулоном цвета вина и крови. Там ее и заметила Вайолет, когда они с Гилбертом гуляли по вечернему городу, где мягкий оранжевый свет фонарей мешался с белым сиянием большой луны. Гилберт подарил Вайолет эту брошь, и отныне она стала принадлежать ей. Её зовут Вайолет, и она еще жива. Она носит зеленую брошь и иногда видит странные сны. Она всегда по ночам видит войну. Ту, на которой не сумела сберечь Гилберта. Но порой эта война — другая, не та, которую она помнит, на которой она сражалась. За спиной возвышается огромная Стена, такая высокая, что кажется, будто она упирается в небо. За стеной горит город, дым клубится и тучей поднимается вверх. На ее плечах зеленый плащ с сине-белой эмблемой в виде двух крыльев, вокруг в таких же плащах стоят испуганные и растерянные солдаты, многие из них не могут сдержать слез горечи и безнадежного отчаяния. А перед ними — их командир, высокий и сильный человек со светлыми голубыми глазами. Он смотрит сурово и спокойно, но когда один из солдат спрашивает: «Значит, мы все… умрем? Здесь? Сегодня? И что, в наших жизнях вообще не было смысла?», глаза командира яростно разгораются и становятся лучистыми, как если бы белый огонь вырывался через них наружу. Командир говорит: «А вы бы повторили это, глядя в глаза своим погибшим товарищам? По-вашему, они тоже умерли напрасно? (- он говорит, и Вайолет видит их, видит тех погибших. Они встали тенями за спиной своего командира, и им нет числа. Кто-то из них совсем юн, а кто-то прожил довольно долгую жизнь, но все это уже не имеет значения, раз они мертвы. Единственное, что остается, о чем они безмолвно просят, что застыло на их губах, что видится в их взглядах — надежда, что их смерти не были напрасны, что кто-то может жить и быть счастливым только потому, что они ради них отдали свои жизни -) Нет, не напрасно! И наша борьба придает смысл их жизням! О наших павших храбрецах! О наших героях! Мы будем помнить всегда, пока живы! И когда мы умрем здесь, то вверим смысл наших жизней тем, кто придет следом! Только так мы можем сопротивляться этому жестокому миру! Солдаты, сражайтесь! Вот наш боевой клич! Посвятите свои сердца!» И вот они на конях. Те несут их вперед, туда, где выстроились в цепь уродливые гиганты, среди которых из главный враг — Зверотитан, самый крупный из них, рыжий и лохматый. Он щурится, скалит зубы, берет в свою мощную лапу валун и сжимает ладонь, кроша камень на мелкие осколки, а потом размахивается, и острые смертоносные камни летят прямо в их ряды. У командира страшная рана в животе, он падает с лошади, как многие другие, и солдаты теряются без своего предводителя. Но лишь на миг. Один из них, угловатый и смуглый, становится во главе строя и, даже не пытаясь стереть горячие слезы с лица, хрипло кричит: «Не оборачивайтесь! Только вперед!» Снова хищный оскал Титана, цветной дым и град осколков. Вайолет уже на земле, сбитая с коня и почти что мертвая. Она лежит лицом в небо и видит его ясную голубизну, а между её пальцев, которыми она прикрыла свою рану, сочится густая темно-алая кровь. «Я сейчас умру» — думает Вайолет. — «Жаль, не успела попрощаться с Гилбертом». На этом моменте она обычно просыпается. Вокруг темно, только бледной тенью шевелятся от ночного ветра занавески на приоткрытом окне. Нет ни Стены, ни титанов, ни убитого командира. Но она помнит. И повторяет его слова, поглаживая своим новым механическим пальцем зеленый камень броши. Ее зовут Вайолет. Она верит, что однажды найдет Гилберта живым, что он не умер тогда, в тот день, когда она не сумела его спасти. Вайолет носит брошь цвета зеленой травы, цвета живой надежды, и старается наполнить смыслом жизни тех, кто посвятил себя войне.