Вольная привязанность

Вкусная лапша немного поправила моё настроение, но случай с Сокджином во дворе школы я не забыла и отныне игнорировала Чонгука. Конечно, с моей стороны это выглядело крайне незрело и даже, наверное, обижало новенького, мешало его адаптации, но эта мелькающая физиономия стала меня раздражать. Всё же случай с сонсэннимом я ему простить не могла. Те эмоции были еще как свежая земля для моей растущей злости. Тем более я пришла после недолгих, но полезных размышлений к выводу, что и так общалась с ним больше, чем любой мой одноклассник. Да казалось даже болтливого Хосока переиграла. А значит я больше кого-либо поспособствовала его быстрой адаптации. Это было заметно по тому, как Чонгук пытался со мной говорить, сам переводил беседу на меня в компании, когда я в свою очередь делала с точностью наоборот в сторону Чеен. Теперь мне нужно было посмотреть на Чонгука иначе, вникнуть в мотивацию его действий, узнать о его интересах и предпочтениях. Я не нашла лучше варианта, как наблюдения со стороны. Мне кажется, что при прямом взаимодействии с человеком нашу рациональность убивает собственная эмоциональная вовлеченность в беседу. А когда мы беспристрастно наблюдаем, то способны делать рациональные заключения. Но эта только первая из причин почему мне не хотелось много с ним контактировать. Вторая — мне надо было подумать. Сделать это максимально серьезно и без вмешательства посторонних. Сначала я выбрала посидеть в одиночестве в наушниках у окна в классе, но в таких ситуациях Хосок и Чеен любили растормошить меня разговорами. Отказывать им не хотелось, грубить тем более, потому я решила сменить место для раздумий и перекинулась на столовую, в которой хоть и было шумно, но при желании можно было уединиться где-нибудь за последним столиком в углу. Только как оказалось, усидеть там, где аппетитно пахнет, мне совсем не под силу. И вышло так, что мне пришлось переместиться в самое нелюбимое место в школе — библиотеку. Я любила время от времени почитать увлекательную книжку или комикс с крутой и продуманной историей. Частенько Хена закидывала меня излюбленной поэзией, штормила интересными цитатами и мыслями, тем самым завлекая за собой в мир слов и раздумий. Но атмосфера, которая царила в библиотеке, навевала на меня страшную тоску. Сплошная тишина, много стеллажей, забитых бумажными, пыльными книгами, которые словно молчаливым укором следили за моим бездействием. Другие ученики, обитающие в цитадели знаний, также косо поглядывали на меня, сидящую без книги в наушниках и разглядывающую прожилки на собственной ладони. Но стоит отдать библиотеке должное — здесь меня никто не беспокоил. На следующий день посещения случилось страшное — Чонгук узнал сюда дорогу и стал ходить с учебниками, чтобы то ли делать задания, то ли дополнительно заниматься. Однако меня безмерно радовало, что он просто приветственно мне кивал и забывал о моем существование. Я, решив совместить приятное с полезным, стала за ним внимательнее наблюдать в надежде словить его на чтении чего-то художественного, что могло стать общим интересом в разговорах с Чеен. Все же она любила читать и не упустила бы возможности пообсуждать потрясшую её историю с красивым парнем. По-хорошему нужно было бы её отправить в библиотеку налаживать мосты, но, кажется, и Чонгук приходил сюда не за шумной компанией. Да и мне, я чувствовала, рано оставлять найденное для раздумий хорошее место. Так пробежало несколько дней, в течение которых я часто ходила в библиотеку и пребывала в некотором асоциальном вакууме, пока не наступила та самая дурацкая пятница, наполненная событиями. Сокджин пришел с юным учеником за учебником и мило беседовал с женщиной, занимавшей должность библиотекаря. Я ужасно не хотела с ним разговаривать, потому что казалось, заговори мы, и всё внутри у меня свернётся от стыда из-за произошедшего во дворе. Поэтому я торопливо закинула наушники в сумку, аккуратно задвинула за собой стул и, присев на корточки, поползла в сторону выхода. Дверь находилась на другом конце помещения, а рабочий стол библиотекаря слева от меня. Сокджин встал лицом к женщине, спиной ко мне и что-то продолжал говорить. Стараясь не скрипеть кроссовками, я медленно продвигалась вперед, изредка поглядывая на спину сомсэннима.  — Куда направляешься? — я вздрогнула из-за прозвучавшего рядом с моим ухом голоса.  Чонгук, сжав в одной руке учебники, удивленно смотрел на меня сверху вниз. Я торопливо повернулась в сторону сомсэннима, убедилась, что он неимоверно увлечен болтовней. Не было времени объяснять новенькому, что происходит. Поэтому я ухватила его за запястье и безжалостно дернула вниз, призывая опуститься на корточки. Мы шли наравне с партами и потихоньку пробирались к двери. Чонгук вел себя удивительно послушно, хотя иногда пытался допытаться о причинах нашего побега:  — Почему ты шепчешь? — понизив голос поинтересовался он, когда мы почти уже добрались до выхода.  Я ухватилась за дверную ручку. — Ёсикава, — из моей груди вырвался грустный вздох. Мне пришлось прикрыть обреченно глаза, чтобы собраться с мыслями. Следом я поднялась с корточек, за мной повторил и Чонгук. — Сомсэнним, рада вас видеть! — я нервно посмеялась, стараясь не смотреть в безупречное лицо учителя. — Мы решили потренировать гусиный шаг, знаете, очень укрепляет мышцы бедра, — дайте же мне оскар! Сокджин просканировал нас немного удивленным взглядом, чтобы после весело заметить:  — Ах, молодость. Чего только не придет в голову!  — Вы не так стары, чтобы так говорить, — возразила я, внутренне тревожно размышляя на какую тему будет наша беседа.  — Уже и не так молод, чтобы говорить иначе, — тихо посмеялся мужчина, мне пришлось ответить скромной улыбкой. На большее меня не хватило. — Знаешь, я хотел поговорить… — О том случае во дворе? — нервно вылетело из моих уст. Вдруг мне захотелось прихлопнуть рот ладонями, ибо мой язык, кажется перестал мне подчиняться. Я сказала это еще и при Чонгуке. Вот же неудачница.  — Что? — на лице у мужчины отразилось полное непонимание ситуации, после чего на него словно свалилось озарение. Он забыл. — Эм, нет, — он виновато улыбнулся, потирая ладонью манжету рубашки. Черт, Сокджин забыл о том, случае, а я напомнила.  Растерянность отразилась у меня на лице и, прочитав на нем что-то свое, сомсэнним поспешил сказать: — Впрочем, я думаю, что в тот день я был резок, извини, — тут моё сердце сжалось, что-то защемило его на короткое мгновение. — Разборки с хулиганами не твое дело, Тацуне. — А чье? — я не могла не спросить, хотя и была согласна с Сокджином.  — Старших, — не раздумывая, ответил он. — Береги себя от ошибок. В молодости их проще совершать, а в старости сожалеть о них. — Я поняла, — мне не хотелось оправдываться, говоря, что никакой потасовки в тот день с моей стороны не намечалось и что, если бы не Чонгук, следа моего там не было бы. Глупые оправдания ни к чему меня бы не привели.  — Я рад. Хотел просто напомнить, что жду тебя на разговор, — он улыбнулся. — Чай в учительской всё такой же вкусный? — весело поинтересовалась я, чтобы немного разрядить обстановку.  — Он стал лучше, — жаль, может хоть что-нибудь остаться неизменным в этом мире?  — Тогда ждите после уроков, — я поклонилась и отошла в сторону от двери, — до встречи, сомсэнним.  Попрощавшись с нами, учитель исчез за дверями. Не сказав Чонгуку ни слова, я направилась в класс. Совсем скоро новенький поравнялся со мной шагом.  — Ким Сокджин выглядит справедливым человеком, — зачем-то произнес он. — Он такой и есть, — подтвердила я, обходя столпившихся в коридоре ребят.  — Тогда непонятно, почему ты не хотела с ним разговаривать, — пояснил Чонгук, нисколько не заботясь о своей интонации. Он звучал не так, будто задает мне вопрос, а так будто рассуждает вслух.  У меня было несколько путей. Я могла нагрубить ему, потому что чувства Чонгука меня мало волновали. В конце концов мы были друг другу совершенно чужими людьми, и я считала его вопросы и интерес неуместными. Также вполне можно было сказать ему правду. Это вариант был бы человечным, щадящим его и позволил мне и дальше продвигаться в своем плане свести их с Чеен. И был еще один вариант: я могла промолчать и посмотреть, куда заведёт Чонгука его наглость. Пока я раздумывала над этим вопросом мы дошли до стеклянного перехода между корпусами, который сегодня неприлично пустовал. Лишь шепот трех милых девушек, разместившихся на подоконниках, долетал до нас славной мелодией.  — Ты не хочешь разговаривать со мной или отвечать конкретно на этот вопрос? — от его тона я даже решила остановиться и заглянуть ему в глаза. Он был абсолютно спокоен и дружелюбен, несмотря на то, что говорил такие вещи. — Что ты хочешь от меня услышать? — уточнила я. — Почему ты пряталась от Ким Сокджина? — Потому что мне было стыдно с ним говорить, — и глазом не моргнув, ответила я. В отличие от его сияющей мордашки, моё лицо выражало смирение и некоторую хмурость, возникшую из-за неприятной для меня темы разговора.  Впрочем, Чонгук переменился после моего ответа. Выглядел удивленным, словно у него была какая-та своя теория, которая только что вдребезги разбилась.  — Я… Не успел новенький договорить, как его отвлекла касанием к плечу невысокая девушка, уставившая смущенный взгляд в свою обувь. Позади неё, как верные псы, покоились её подруги и напряженно смотрели в спину той, которая решила внезапно заговорить о сокровенном. Ясно. Её чересчур прямая спина, заведенные за спину руки, которые, я уверена, сейчас нервно разминали пальцы, еле заметный румянец, легкий блеск на губах и юбка чуть короче, чем должна быть — всё в ней кричало о влюбленности. И вид Чонгука ответил и на мой вопрос: ему было всё равно на эту девушку. Он собирался ей отказать, поэтому причин для волнения я не находила. Хотя какая-та доля жалости пронзила моё сердце насквозь. Первое и такое болезненное. Был ли смысл спасать девушку? Она набралась смелости, значит должна об этом сказать, после шторма ей будет легче.  — Мне нужно на урок, — как можно суровее произнеся, я развернулась, не дождавшись ответа Чонгука. Успев понаблюдать за новеньким, я могла прийти к выводу, что девушке откажут в лучших традициях, постаравшись не задеть и грамма её чувств. Обходительность Чонгука правда была превосходной. Когда только эта девушка успела с ним пообщаться, чтобы накрепко втюриться? И ведь таких было много. Чонгук с каждым днем становился всё популярнее, что расстраивало меня, потому что влияло на настроение Чеен. Хотя о чем я спрашиваю. Даже подруге потребовался только взгляд. Можно ли считать такие чувства фальшивыми, можно ли считать их просто падкостью на внешность? Без сомнений Чонгук обладал отличными качествами, как личность. По крайней мере пока он не проявил слабости, грубости, невежества, трусости. Но чтобы разглядеть их нужно было время! Внешность могла зацепить, стать некой ниточкой, на конце которой окажется хороший человек. Не хотелось так думать о сокровенных чувствах Чеен, но мои мысли не давали мне покоя. — Где ты ходишь, а? — Хосок недовольно пробубнил, откладывая мангу в сторону. —  Чеен замучила меня со своим английским. — Тебе нужно больше стараться! — цокнув, указала на очевидное подруга.  — У меня отличные оценки, — возмутился Джей, словно его оскорбили до глубины души, — мне кажется, у тебя маниакальное желание кого-то попрекать учебой. Таки-чан не отходи от нас, иначе она звереет.  Чеен шлепнула друга его же мангой, предварительно свернув последнюю в трубку.  — Поговори мне еще.  — Кто сегодня дежурит? — внезапно спросила староста и тем самым открыла ящик с нежеланием оставаться после уроков и отдраивать класс.  — Чеен и Чонгук, — не успев толком подумать и осознать мысль, выпалила я.  — Неправда, Тацуне, — хмыкнула староста, покривив губы в ухмылке, — сегодня твоя очередь. Ой, зачем, спрашивается, спрашивала, если прекрасно знала.  — Мы поменялись, — соврала я.  — Когда это вы успели? — не понял Хосок, тут же зашипев из-за удара моей ноги. — Ты чего? — недоумевал он, расширив глаза.  — Мы с Чонгуком, — новенький как раз вошел в класс, когда я упомянула его имя. Он с недоверием на меня посмотрел. То ли еще будет, мой новый одноклассник! — Сегодня твоя очередь дежурить, — выпалила я. Он пришел каким-то загруженным и просто кивнул в знак того, что принял информацию. Надо же какой послушный. Видно разговор с влюбленной девушкой оставил неприятный осадок у него на душе. Порой во мне вспыхивало желание разгадать все тайны Чона. Что творилось у него в голове, откуда он пришел в нашу школу именно таким и что таило его прошлое? — Как дела, Чонгук? — спросила Чеен, хлопая большими глазами. — Выглядишь не очень, — проронила она аккуратно, — что-то стряслось? Он сразу же засиял яркой улыбкой, такой что мне послышались томные вздохи одноклассниц с другого угла класса.  — У меня всё хорошо, просто задумался. Как у тебя, Чеен?  Как приятно смотреть на их счастливые лица, на то, как они воркуют. Моя рожа сейчас точно треснет от радости. — Раз вы сегодня дежурите, то мы с Тацу дожидаться вас не будем, — внезапно произнес Хосок, изобразив подобие улыбки.  — Конечно, нет, — поддержала я друга и сурово напомнила, — у тебя плавание.  — Вы с Тацуне? — встрепенулся Чонгук, оторвавшись от разговора с Чеен. Меня начинают бесить его удивленные глаза, напоминающие дикого и перепуганного оленя.  — Да, вы с Чеен дежурите, я же сказала, — мне пришлось повторить. На первый раз ему можно и простить. Пусть лучше не отвлекается, разговаривая с Чеен.  Он свел брови у переносицы, но ничего не добавил.  — Летаешь в облаках, парень, — пошутил Джей, но без присущего ему задора. Что на него нашло? Я только сейчас заметила, что с ним что-то не так. Взгляд с поволокой грусти. Я давно не видела такого, только хотела уточнить, что с ним стряслось, как на весь класс прогремела Сонхи.   — Так это потому что он думает о своих поклонницах, — звонко брякнула она, и её поддержали тихими смешками.  — О чем это ты? — поинтересовался Джей, недобро взглянув на одноклассницу. Злить его, когда он не в настроение, очень плохая идея.  — Ну, я о соплячках, что таскают ему письма чуть ли не с первого дня учебы. Я увидела, как напряглась Чеен после упоминания о влюбленных в Чонгука девушках. Меня раздражали те, кто намеренно пытался задеть близких мне людей. И к таким я обычно была безжалостна. — Завидуешь? — усмехнувшись, уточнила я. — Ни за что не поверю, что там нет хоть одного от тебя. — Ха, — Сонхи переглянулась с подругами и подарила мне самую обворожительную улыбку из своего арсенала, — скорее можно найти твоё завалявшееся, ты же, как его сторожевая собачка. Опа. Интересно. И главное, черт возьми, справедливо! Надо было как-то выйти из положения, потому что если промолчу, то только подтвержу её правоту. — Не смей с ней так разговаривать, — процедил Джей с устрашающей интонацией. Я остановила друга, положив ладонь ему на плечо. — Так бы сразу и сказала, что хочешь на моё место, — я состроила грустное выражение лица, — он совсем не уделяет тебе внимания? Чонгук, присмотрись, — кивнув в сторону новенького, я убрала руку с плеча Хосока и облокотилась о спинку стула, — девчонка прям с ума сходит. Не прошло и секунды, как Чонгук спокойно произнес: — Не интересует. — Больно надо, — отбрехалась Сонхи, недовольно выпятив губы. — В отличие от Тацуне.. — Не советую тебе продолжать — не позорься еще больше, — грубо прервал одноклассницу Чонгук. Вау. Он за меня заступился, точно также как привык делать Хосок. Но с ним нас объединяют три прожитых года, с Чонгуком несколько недель. Я перевела на друга взгляд и что-то тревожно во мне зашевелилось. Он выглядел разъяренным. Сонхи и раньше меня донимала, поэтому многого, чтобы на неё ополчиться Хосоку было не нужно. — Не кипятись, — я деликатно и мягко обратилась к Джею. Обычно он не загорался так быстро из-за слов. Да, чужие действия, такие, как физическое насилие в мою сторону выводили его из равновесия моментально, но обычные фразы почти никогда. Это стало для меня подтверждением, что его что-то беспокоит. И одна единственная мысль впилась в меня, словно стальные клешни. «Отец» — судорожно забилось в черепной коробке. Хосок не стал на меня смотреть, потому что стыдился своей эмоциональности. — Я спокоен, — заверил он куда-то в сторону, не обратив на меня даже малейшего внимания. И до конца учебного дня Джей больше на меня не смотрел.

***

В фойе была тишина. Я мерила скромными шагами расстояние от одного стенда до другого. Иногда останавливалась, чтобы взглянуть на настенные часы, которые мелким тиканьем въедались мне в мозг и отказывались сдвигаться с места даже под моими молчаливыми уговорами. Я ждала окончания тренировки Хоупа. Но когда время уже подошло, а друг так и не соизволил вытащить свою задницу в фойе, моё терпение стало стремительно утекать.  Я еще не успела дойти до бассейна, как до меня стали долетать сильные плески воды. Все дорожки, кроме одной, были уже свободны. По прозрачной глади воды гуляли тени, а из окон уже очень тускло пробивался дневной свет. Где-то посередине бурно плавал Хосок. Он мчался вперед, так стремительно, что я почти не могла уловить, когда он оказывался под, а когда над водой. И со стороны его движения напоминали движения дельфинов, бороздящих океан. Зрать бы, что так сильно его гложет, что даже тренировки не хватило для успокоения. Вода всегда благотворно влияла на Джея. Он мог нырять разъяренным, а выходить, как самый спокойный в мире монах, не способный ни на одну негативную эмоцию. Обычно я всегда ждала его в фойе, чтобы не смущать других спортсменов. А такое происходило хоть и не часто, но периодически. Раньше мы ждали вместе с Чеен, любящей немного порисовать, параллельно отвечая на мои вопросы и обсуждая со мной очередную нелепую серию дорамы. Я села на пятую точку у края воды, от которой повеяло таким въедливым запахом — хлоркой, и прижала коленки к груди, продолжая наблюдать за другом. Хосок успокаивается, расплескивая в сторону воду, растрачивая энергию, отцепляясь от тяжелых мыслей. Но его тяжелые мысли рождены проблемой, о которой он умолчал, которую скрыл даже от нас с Чеен. Мне верилось, что мы втроем движемся к некому эталону дружбы. Что каждый из нас доверяет друг другу всецело и готов прийти на помощь, но этот учебный год словно что-то пытается переломить в моих убеждениях. Сначала мы с Чеен скрыли всю историю с новеньким, потом я не стала говорить о приходе Чонгука в цветочный и о Сокджине, теперь Хосок закрывался от меня… Каждый укрывал правду в надежде уберечь от никому не нужных беспокойств близкого человека или же чтобы уберечь своё хрупкое сердце: от воспоминаний, от критики и от жгучего стыда. И скрывая своё сердце от ударов, я, кажется, впервые рискую потерять друга.  Хосок не сразу меня заметил, проплыв еще пару кругов. Наверное, выдохся, поэтому остановился. Он вылез из воды, раздраженно стянул резиновую шапочку и плюхнулся рядом. — Почему не ушла? — восстановив дыхание, спросил он. Его голос в пустом зале отскочил от стен.  — Тебя ждала, думала вместе пойдем, — произнесла я, стараясь не выдавать грусти. — Вы поссорились с отцом? — прямо спросила я, не видя смысла петлять.  Он помолчал, перебирая резиновую шапку в руках и стряхивая с неё капли воды, а потом посмотрел мне в глаза.  — Что он тебе сказал? — не выдержав, я стала допытывать. В моем голосе были нотки угрозы, адресованные не Хосоку.  Тот грузно вздохнул.  — Тацуне, ты хорошо меня знаешь, — он тянул с ответом, явно не желая меня посвящать в свою проблему. Но мне важно было узнать. — А как иначе, — я добро усмехнулась, потрепав его по волосам, и тихо произнесла, чтобы голос эхом не повторил мои слова, — ты же мой лучший друг.  Он даже немного улыбнулся, что сделало меня счастливее. А потом Хосок произнес те слова, которые даже много лет спустя, будто заново пронзают моё сердце невидимыми кинжалами. Та смесь из отчаяния, детской обиды и душевной боли до сих пор, как паразит живет даже в моём сердце, мучая его. Страшно даже представить, как оно отразилось на душе Хосока.  — Он сказал, что жалеет, что я его сын. — Джей, — тихо произнесла, удивленно отрывая голову от колен. Мне хотелось, что бы он посмеялся и сказал, что это попытка в черный юмор или что мне послышалось. Но часы тикали, и мне пришлось принять реальность. — Мне так жаль, — других слов для утешения у меня не было, поэтому я потянулась за объятиями, крепко стиснула его в кольце рук, несмотря на стекающие с него капли воды. Сейчас не имело значения ничего, кроме того, что моему другу нужно утешение, нужна поддержка. Его голова бессильно упала мне на плечо.  Когда меня задирали, Хосок приходил бить морды. Но его обижают люди, против которых мои руки бессильны, которых нельзя ни ударить, ни оскорбить. Не по причине того, что они взрослые и многоуважаемые личности в мире, а потому что Хосок их любит. Страшнее этого нельзя ничего придумать: любовь, причиняющая тебе боль.

***

Поздний вечер подступал медленно к городу. По входной лестнице школы упрямо ползли вверх тени, когда мы с Джеем направились домой. Разговоры стали легкими, к теме с отцом мы не возвращались. Я видела, что Хосока не отпустило, но он отвлекся. Даже такая маленькая заслуга делала меня счастливее в несколько раз. Я помогу ему справиться с нападками, смягчу его падение, сделаю боль не такой острой во чтобы то не стало. У самых ворот мне нестерпимо захотелось оглянуться: школьное здание в три этажа, парадный вход и большая шелестящая на ветру сакура.  — Вот черт, — пробубнила я себе под нос, — совсем забыла. — О чем, Тацу? — Хосок тоже обернулся, непонимающе проследив за моим взглядом. — Ты что-то оставила? — заботливо поинтересовался он.  — Нет, так, — я засмеялась, думая отмахнуться от вопроса, но сегодняшний день побудил меня быть откровеннее, — Сокджин просил меня заглянуть к нему. Нехорошо вышло, — сокрушалась я из-за того, что всё вылетело у меня из головы.  — Он многое тебе прощал, простит и это, — обнадежил Хосок и поторопил меня, — давай ускоримся? Уже темнеет.  — Да, ты прав, — покивав сама себя, я поспешила за другом, — мы пересеклись сегодня в библиотеке. Мне не очень хотелось с ним говорить.  — С Ким Сокджином? — недоверчиво уточнил парень, покосившись в мою сторону. — Завтра снег пойдет, — похихикал он.  — Да, перестань, — шутливо насупилась я и, все же до конца не решаясь открыться, закончила, — он только и делает, что отчитывает меня.  — Кто сказал, что быть любимицей просто? — хитро прищурившись, поддел Хосок.  — Ой все, — закатила я глаза и все же продолжила историю, — думала ускользнуть незамеченной, но Чонгук...  — О, так он был с тобой? — Хосок перебил, не дослушав. Меня возмутила его фраза.  — Нет, — сразу же стала я отрицать, — просто тоже был в библиотеке.  — Так вот где он зависал, — Хосок хмыкнул, не придав особого значения словам, — а я его искал. И, кажется, нашел, — внезапно просиял он, смотря вдаль.  Я посмотрела в том же направлении. На пустующей остановке, освещенной светом оранжевого заката, укромно разместившегося между дальними высотками Сеула, и уже включенного фонарного столба стояли Чонгук и Чеен, ожидающие автобус. У обоих на лицах искрили счастливые, широкие улыбки, которые своей красотой не уступали разыгравшемуся напоследок на небе солнцу. Они о чем-то говорили, мне показалось, что новенький активно рассказывал, а Чеен веселилась, слушая его истории. Я была на седьмом небе от того, что мой план наконец-то стал приносить такие сочные, спелые плоды.  — Пойдем быстрее, — Хосок уже готов был закричать и помахать ребятам, чтобы обозначить наше присутствие и испортить моё настроение.  — Нет, — я резко схватила его за руку, силой развернув к себе. Не ожидавший такого рвения с моей стороны, Джей легко, как кукла поддался.  — Ты чего, Тацу-чан? — он выискивал ответы на моем растерянном лице и пытался понять, что я от него хочу. Моё сердце билось очень быстро, словно пустилось в последний забег. Судорожно ища предлог, под которым нам нужно было срочно отдалиться от остановки, я то открывала, то закрывала рот. — Пойдем, — Хосок готов был развернуться.  — Стой, — я бросила взгляд ему через плечо, Чонгук и Чеен, до сих пор ничего не замечая, веселились, — я забыла… — Что именно, Тацуне? Может, мозг? — Телефон, Джей, — для верности я прицепилась к парню, подобно репейнику, — я, кажется, забыла телефон.  — Давай позвоню? — парень полез рукой в карман брюк, а я вмиг обхватила его лицо ладонями, призывая посмотреть на себя и не отвлекаться на мелочи вроде логики и благородства. — Да, что с тобой? — не успел он договорить, как я почти агрессивно стиснула его щеки. Из-за натиска его губы втянулись в виде бантика, а глаза еще больше расширились.  — Телефон, надо идти, — безапелляционно заявил я, и не в силах противостоять моему напору Хосок поддался, неуклюже волочась за мной.  Стоило мне обернуться, и я бы увидела, как нас провожал недоуменный юношеский взор.