Признание, или школьные будни Антона

      К пришедшему домой Антону подбежала сестра. Она заметила радость брата и, хитро прищурившись, прошептала:       — Ты так рад из-за неё?        Антон оглянулся и ответил шёпотом сестре:       — Да, Оля.       — Расскажешь?       — Да, только потом.       Из кухни вышла мать и с подозрением оглядела своих детей.       — Чего это шепчемся? — злобно фыркнула Карина. Она как всегда была не в настроении. — И чего это вы такие радостные?        — А что нам, плакать что ли? — усмехнулся сын.       Мать смерила его грозным взглядом и прикрикнула:        — Поговори ещё со мной так! Спасла положение Оля, которая с невинными глазами ответила:        — Да мы просто рады друг друга видеть.       Карина вопросительно посмотрела на Антона. Он чувствовал, что мама не верит, но ответил:       — Да, именно так.       Карина сказала: «Через 15 минут будем обедать» и ушла на кухню.        — Выкрутились, — прошептал Антон.       — Угу, — согласилась Оля.       «Надеюсь, папа с мамой не знают, что я им обоим задавал вопрос о влюблённости. А то они так по-разному думают… Ещё ссору устроят… Очередную», — думал Антон, поднимаясь к себе в комнату, чтобы оставить там портфель. С Олей они договорились всё обсудить после обеда.

***

      Обед подходил к концу: Оля и Антон допивали кисель и уже собирались идти наверх, но Карина сказала, причём совершенно спокойно:       — Оля, иди, а ты, Антон, останься.       — Да, мам, — пробубнил Антон.       Оля встала и пошла к себе, сказав «Я жду тебя». Брат проводил сестру глазами. Мама, удостоверившись, что дочь ушла, снова спокойно начала:       — Ну, как ты? Освоился в школе?       Взгляд Карины был, подобно голосу, спокойным. Теперь женщина выглядела просто уставшей.       «Даже не знаю, можно ли маме сказать правду. Конечно, можно рассказать про Катю, но мама всё равно свяжет это с вопросом о влюблённости. Пока лучше молчать обо всём этом», — подумал мальчик, перед тем как ответить «Ну, да.»       «Он точно что-то скрывает. Обычно он у меня ничего такого, как вчера про влюблённость, не спрашивал. Что-то тут странное, — терзали догадки Карину. — Похоже, мой мальчик вырос. Лучше не буду лезть. Захочет — сам расскажет.»       Мама неожиданно для Антона улыбнулась и весело ответила:       — Ну и хорошо. Пойдёшь к Оле?       — Да, — кивнул мальчик.       Карина пошла мыть посуду, а Антон направился наверх. На середине лестницы он увидел сидящую на корточках Олю. Конечно, Петров всё понял — Оля подслушивала.       Мальчик еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.       Сестра лишь смущённо улыбнулась и пожала плечами. Они пошли к Оле в комнату. Чтобы мама ничего не услышала, Антон закрыл дверь, а Оля включила «Алладина».       — Ну, рассказывай! —сгорала от нетерпения сестрёнка.       Антон поведал Оле о том, как решил ежедневно провожать Катю и Полину до дома, о том, как подарил рисунок и как Поля поцеловала его (Антона). Глаза сестры заблестели. Она запрыгала от радости и даже запищала. Оля обняла брата и радостно сказала ему:       — Видишь, как всё хорошо! Она тебя любит!       Антон промолчал и покраснел. Оля заметила это и залилась смехом, однако увидела, что брат не веселится вместе с ней, и личико её стало озабоченным.       — Ты что же, не рад? — спросила в недоумении Оля. Антон мотнул головой, будто бы вернувшись из воображаемого мира в реальный, и с улыбкой ответил:       — Конечно, рад. Ты же видела, какой я весёлый пришёл.       Брат с сестрой обнялись. Оба они были очень рады. Оля — за брата, Антон — за себя и за сестру, раз её развеселили и вытянули из скуки все эти события. Петров ещё где-то два часа пробыл у сестры, а потом пошёл делать уроки.       «Теперь должно лишь работать время. Главное, чтобы чувства наши до признания не угасли», — пришёл к выводам Антон.       Ночью никакая сова не прилетала. Силуэтов под окном также не было. Это не могло не радовать брата и сестру, однако мальчик всё равно в душе боялся завтра идти по лесу. Он боялся и за Полину с Катей.       «Только бы их не тронули эти звери. Я же этого не переживу. Я защищу их… Не дам в обиду», — думал мальчик, засыпая. Затем сон сморил Антона.