Птица молний

      Дела шли откровенно паршиво. Миранда и Кэтрин выбыли из игры, будучи отправленными в мир сознания, как довольно похвастал лис.       Айзек позвонил Скотту. Просто на автомате, одной рукой пытаясь вырвать клинок из рук лисицы (он всё ещё не мог называть её по-другому), а другой лихорадочно щёлкая по экрану телефона. Он старался вместить в звонок все свои предположения. Но просьба о помощи явно разозлила девушку, и та метнулась ему за спину, резко хватая его за плечо, заводя руку за спину и одним движением ломая запястье. Телефон выпал из пальцев, и вскоре Лейхи распрощался со своим средством связи, хрустнувшим под ботинком противницы.       — А теперь как ты себя чувствуешь? — спросила она. Слышать её голос после стольких лет было почти больно. Он не хочет сражаться с ней. Парень сжимает пострадавшую часть тела, дожидаясь, когда кости срастутся. Смотрит на скрутившего химеру второго «помощника» Джерарда. Бессознательных Миранду и Кэтрин. Выпаливает имя, ни на что особо не надеясь. Просто они должны быть на одной стороне.       — Эллисон! — имя заставляет его заново испытать чувство вины и возвращает в его сознание все, что он пытался стереть. Теперь бессмысленно отрицать, кого он видит перед собой. Эллисон и Эйдан. Живые, но изменившиеся. Девушка снисходительно смотрит на него, её лицо ничего не выражает — она всё ещё не узнает его. Бывшая охотница удивлённо кривится:       — Кто такая Эллисон? — Айзек хватает её за руки, наплевав на то, что девушка, в которую он был когда-то влюблен, пытается его убить. Он — донельзя упрямый волк, и он уверен, что должен помочь ей вернуться. Страхи, стеснения, и прочие мальчишеские глупости остались в прошлом, вместе с любовью к ней. — Эллисон — это ты. Ты та, которая отдала за меня жизнь, помнишь, — он горько усмехается. Каждое слово даётся ему тяжело. Будто сжимать в пальцах битое стекло. — Ты та, кто должна вернуться к нам.       — К вам — это к кому?       — К твоим друзьям, Эллисон Арджент. К Лидии, — он невольно вспоминает каким заплаканным было лицо Лидии в тот день. — Вы были лучшими подругами, может помнишь это? Она всегда поддерживала тебя. К Скотту. Твоя первая любовь. К Крису, — он говорит и говорит, сплетая имена в тугой узел судеб, а она молчит. — Твой отец был уверен, что ты мертва.       — Я — серебряная лиса. Я была рождена магией демонов Они, а не смертными людьми. Ни одно имя ничего мне не говорит, — Айзек и вздохнуть-то толком не может, глядя на Эллисон. Светлая кожа девушки кажется ещё бледнее среди окружающей их тьмы. Губы Арджент сжаты в тонкую линию, подбородок упрямо поднят. Она будто пытается всем своим видом показать, что ей плевать. Но каждый её жест рассказывает, насколько её задевают слова волка. Он продолжает сжимать её запястья, словно в трансе, позабыв обо всем вокруг. Айз пытается напомнить ей, сказать, что она значила для них. Что она значила для него. Он не может разубедить себя в том, что если он сможет вернуть её, она поможет Китти. Ему стыдно признаться себе, но за ведьму он волнуется больше, чем радуется неожиданному возвращению Эллисон. Может, потому что просто не умеет радоваться?       — Ари! — Эйдан замирает, переживая за подругу. Неожиданное сближение Элли и его бывшего недруга царапает мысли Лейхи сильнее, чем он мог подумать. — Всё в порядке?! — Арджент кусает губу, но ни на секунду не задумывается, опуская ладонь на шею оборотню и усыпляя. Парень с грохотом падает, и она отодвигает его с дороги.       Как бы она не хотела, она не может вспомнить. Серебряные лисы контролируют сознание других, умеют создавать иллюзии, но не могут заставить вернуться утерянные воспоминания. Айзек Лейхи остаётся незнакомцем для нее.       Джордан откидывает Эйдана от Джоша. Химера тяжело дышит. Прикосновения одного за другим отправляют их в мир грез, запирая каждого в собственном сознании.

***

      Кэтрин приходит в себя. Девушка пытается оглядеться, но вокруг слишком темно. Попытка встать на ноги тоже ни к чему не приводит. Она упирается в стены и крышу. Догадка ужасает её. Когда ведьма только познакомилась с Айзеком, ей казалось несколько забавным, насколько они похожи несмотря на уйму различий. «Сошлись два клаустрофоба», — смеялась она, узнавая больше деталей из его жизни. Айзека запирали в неработающем холодильнике. Кэтрин однажды закопали заживо. Особое посвящение некромантов. Сможешь вернуться из-за грани — хорошо, нет — недостоин своего рода. Тогда ей вкололи какую-то усыпляющую дрянь, а проснулась она уже в темноте. Повторение ситуации не пугало её.       Она не боится. Она не боится. И ей плевать, что она тратит драгоценные крупицы воздуха на судорожные, слишком частые, абсолютно не экономные вдохи. Паника заставляет её тяжело дышать, лихорадочно царапать крышку деревянного ящика, а потом и вовсе кричать от ужаса. Нуаре впервые почти за семь лет не может справиться с эмоциями. Она бестолково и бессмысленно царапает ногтями по дереву, пытаясь выровнять дыхание.       Вдох. Она абсолютно спокойна.       Выдох. Ей нельзя терять самообладание. Она должна сохранять кислород.       Вдох. Задержать дыхание.       Закрыть глаза.       Она справится. Хотя бы потому что этот кудрявый волчонок наверняка попал в передрягу, и ей нужно его вытаскивать! Если с ним что-то случится, Кэтрин не успокоится, пока не вернет его. Они же, чёрт возьми, лучшие друзья.       Она уже была в такой ситуации. И знает, что делать. Увеличить давление газов, содержащихся в почве, заставив их вытеснить дурацкий деревянный ящик, затем поиграть с температурой. Из-за перепадов температур прочность древесины понизится. Кэт уже представляла, как дерево покрывается толстой ледяной коркой, воздух становится холоднее, а после — из-за резкого повышения температуры — взрывается сотней крупных осколков, по инерции разлетающихся в стороны. И она становится свободна. Свободна, слышите?! Но в полной темноте она слышала только стук собственного сердца. И никакой магии, бурлящей в крови.       Ничего не получится. Понимание того, что она не чувствует в себе дар, испугало Нуаре куда сильнее, чем возможность навсегда застрять под землёй. Точнее не навсегда, а до самой смерти от нехватки кислорода. Ведьма без дара — выродок, чужая, лишняя. Если бы она родилась такой, Кэт бы изгнали из рода. Осуждение и ненависть внутри клана — это, конечно страшно, но что может быть страшнее, чем остаться одной? Наличие магии проверяют в семилетие ребёнка, а выбракованных просто вычёркивают из семьи, отдавая в детские дома. С одной её американской кузиной, двоюродной или троюродной сестрой по имени Джозетт Паркер, семья прекратила общение после того, как она потеряла магию в свои двадцать два года. Но сильнее всего Кэт боялась не одиночества. Больше всего на свете бесстрашная Катрин Мишель Нуаре боялась главу клана, старого Лоренцо Нуаре. Воспоминание о пра…прадеде напомнило ей и другое: то, как он на расстоянии делился с ней Силой, дав возможность сбежать. И если она и не может использовать ведьмовские штучки, из-за полностью исчерпанного, выпитого лисами резерва, то у неё всё ещё есть доступ к резерву Лоренцо. Ведьма не пытается сдерживать ликование, мысленно вцепляясь в нить силы, соединяющей её с главой клана. Ещё один пункт к разносу от старшего Нуаре — Кэт не справилась сама, а взяла чужую силу. Ну и пусть. Она всего лишь следует правилу самого Лоренцо: отсекает страх при принятии решения. Использует то, что пришло бы в голову некроманту, а не ведьме, в отличие от прошлого раза. Девушка подчиняет «соседей», чьё присутствие чует даже сквозь землю и дерево ящика. По приблизительным прикидкам, с момента пробуждения до того, как ящик был вырыт и открыт мертвецами, прошло немногим больше минуты.       Оглядевшись, Кэтрин с трудом сдержала злость. Она просто ненавидит трюки с разумом! Ужас оказаться запертой, гроб, попытки выбраться — всё это происходило лишь в её голове. Хотя и в мире сознания она могла пострадать. Если бы она умерла там, то погибла бы и в реальности. Она все ещё была в доме Эха. Они все всё ещё были в доме Эха. Кроме напавших на них лис и Миранды. Ни Айзек, ни Джош, ни Джордан не пришли в себя. Кэтрин вздохнула, разминая пальцы и села на корточки рядом с волком, положив ладони ему на виски. Она должна помочь ему. Во-первых, не известно, как иллюзии кицунэ изменили сознание Лейхи. И вряд ли она увидит там нечто, радующее взгляд. Во-вторых, только маги могут справиться с ментальным внушением. А игры с разумом в исполнении кицунэ были как раз таки использованием ментального внушения.       Тёмно-серый, густой и почти чёрный туман мешает обозревать окружающую действительность. Сквозь туман проглядывают силуэты. Приглядевшись, девушка равнодушно понимает: это надгробия. Внутренний мир Айзека не пугает её. Напротив, на кладбище некромантка чувствует себя довольно хорошо. Только удивляется: сознание оборотня больше подошло бы кому-то из её профессии. Осторожно подойдя к первому надгробию, Кэт читает имена и даты. Ведьма скользит пальцем по каменным буквам. Смотрит на выбитые в камне рисунки. Молодая женщина, на лице которой навечно застыла улыбка. Мужчина с неприятным выражением лица. Дата смерти последнего относительно недавняя: меньше года прошло от неё до переезда Айзека во Францию. «Его родители» — понимает Нуаре. Она переходит к третьему памятнику и смотрит на изображение совсем юного парня. Упрямый подбородок, взъерошенные волосы, веснушки. Старший брат Айзека почти наверняка был рыжим. Она читает дальше, идя по тропинке. Ещё двое, умерших совсем недавно. Эрика Рейес и Вернон Бойд. Девчонка с длинными волосами, крупный парень с дружелюбным взглядом. Погибшие в битве со стаей альф члены стаи самого Айза. А затем без всякого удивления обнаруживает и Эллисон, и Эйдана. Тех, кто напал на них, забыв свое прошлое.       Только надпись над последней могилой пугает её. Она читает имя своего лучшего друга. Касается пальцем букв, складывающихся в имя Айзека Лейхи. Кэт вздрагивает, сжимая руки в кулаки. Упирается взглядом в ещё свежую землю. Поступает абсолютно по-человечески: хватает стоящую недалеко лопату, раскапывая землю. С непониманием взирает на пустой ящик. Айзека здесь, естественно, не было. Кэтрин бросается прочь от кладбища. Это его подсознание. Он же должен быть здесь? Девушка упирается в здание школы. Больше всего её удивляет количество людей. Школа живёт своей жизнью, абсолютно будничной и нормальной. Только не та, в которой они познакомились, а школа города Бейкон-Хиллс. Кэт злилась: она хотела помочь Айзу, вытащить из ловушки разума, а у неё была маленькая загвоздка: ведьма даже не знала, где искать своего оборотня! После получаса поисков, абсолютно не понимая идёт ли время здесь также как в реальности, Кэт почти в отчаянии схватила за руку первого попавшегося человека.       — Ты знаешь, где Айзек Лейхи, — приглядевшись, ведьма поняла, что узнает встреченную женщину. Она уже видела её. На кладбище. — Вы знаете, где он, миссис Лейхи?       — Вы знали моего сына? Мне так жаль, — женщина покачала головой. — Вероятно, вы давно не были в нашем городе.       — Вы считаете, что он мертв, — прошипела Кэтрин, особо не щадя чувств незнакомки. Всё-таки, она брала в расчет то, что находится в разуме Айзека и все происходящее абсолютно нереально. Этой женщины не существует уже достаточно много лет. Она умерла когда Айзек был ещё маленьким. А вот он сам вполне жив, но затерялся в собственном разуме. Айзек — парень, который затерялся в своем же сознании, а Кэтрин — девушка, чей разум — это страх. Они похожи больше, чем она думала. Кэт отворачивается и идёт прочь по улице. Удаляясь, она бросает последний взгляд на женщину. Неуловимые изменения во внешности миссис Лейхи испугали ведьму-некроманта почти до дрожи. Она нервно сглатывает, но продолжает спокойно идти. Хотя ужасно хочется перейти на бег или вовсе вынырнуть из сознания друга. Высокие каблуки мерно стукают по асфальту. Девушка подбегает к одним прохожим. К другим. Упирается взглядом в лица, знакомые по фотографиям из телефона Айза. Каждый из них утверждает, что мёртв именно её оборотень, а не они. Она продолжает искать. Увидев перед собой абсолютно незнакомую женщину, Кэтрин почти радуется. У женщины длинные каштановые волосы, на вид ей можно дать около тридцати пяти лет. Что она делает в сознании Айзека, среди людей, перед которым он чувствует себя виноватым? Зная друга, Кэт именно так трактовала присутствие всех этих людей. А встреченная ею волчица не внушает желания чувствовать перед ней вину. Кто-кто, а Нуаре никогда не ощущала себя виноватой перед теми, кто пытается разорвать ей горло когтями. Притом когтями на ногах.       — Тебе стоило бы сделать педикюр, — прошипела ведьма, резко уклоняясь. Не оборотень, а какая-то гимнастка.       — А тебе стоило бы быть повежливей с теми, кто может тебя убить, — акцент в голосе женщины раздражал урождённую француженку. А как сильно её злила необходимость уворачиваться от несуществующего врага, спасаться от вполне реальной опасности! Кэтрин подныривает под рукой, отклоняется от удара, прыгает в сторону. Волчица наносит удар когтями, распарывая кожу на плече Нуаре, двигается всё быстрее и быстрее, как в странном танце, но скорость реакции оборотня не очень помогает ей. Кэт не отвечает на удары, но совершенно и точно уходит от опасности. Когда почти отчаявшаяся всерьёз задеть противницу оборотень просто толкает девушку ногой в грудь, ведьма подпрыгивает и кувыркается в воздухе, легко приземляясь в паре метров, вновь уходя от удара. Здесь, в чужом сознании, она сама создаёт законы физики и закон всемирного притяжения действует только так, как хочет она сама. Мысль о побеге даже не приходит ей в голову: подставлять спину более быстрому противнику? Не такому учили девушку из клана Нуаре.       — Кто ты такая? — приноровившись к темпу танца-сражения Кэтрин начинает задавать вопросы.       — Та, кто сейчас порвёт тебе глотку, девочка. Тебе не справиться с альфой, — в подтверждение её слов, глаза женщины сверкнули красным. — Я недавно убила одного оборотня. А ты человек. Что ты можешь?       Слова её заставляют Кэт на мгновение сбиться с ритма. Если она говорит правду. Если она убила его. То там Айз не очнётся. Секундное замешательство и волчица уже почти одерживает верх. Она держит девушку за горло, откидывая к кирпичной стене. Рука с когтями, легко коснувшаяся её шеи, замирает. Кто-то хватает женщину, отбрасывая от ведьмы. Губы Кэтрин сами собой растягиваются в улыбку. Она не может сдержать сумасшедшую, переполняющую её радость. Колдунья довольно взвизгивая, бросается в объятия к Лейхи. Он нашел её! Она встаёт за спиной парня, оскалившего внушительные клыки. Кэт полностью доверяла ему. Достаточно, чтобы верить, что он справится с волчицей, что он справится с чем угодно. Закрыв глаза, она вкладывает свою ладонь в его.       — О, явился последний выживший! Пришел подставить свою шею, чтобы спасти девчонку? Может быть в этот раз тебе повезет, ведь ты уже виноват в смерти Бойда и Эрики, двух членов своей стаи.       — Я сделал всё, что мог, Кали, — качает головой Айз. — Если уж искать виновных, то это будешь ты.       Кэтрин наблюдает, как сражаются оборотни. Быстрота и отточенность движений. Вспарывающие воздух когти. Лейхи изловчившись, роняет женщину на землю, скручивая её руки за спиной.       — Ты называешь себя альфой, но не можешь справиться с подростком? — хмыкнула Нуаре. Кали зарычала и дернулась.       — Если уж я виноват перед ними то, в том, что не отомстил сам за их смерть, — прорычал парень. — И ещё: прошлому место в прошлом.       Слова Айзека падали, как рубленные удары меча. Кэт не знала, насколько он верит сам в то, что говорит, но уверенности в его словах хватало, чтобы размыть границы ловушки. Ведьма, наконец, смогла подключить свою магию, разрывая оковы разума. Они пришли в себя, тяжело дыша. Кэт с отвращением отерла кровь с белой ткани рубашки. Девушка перевела взгляд на Джоша, замечая расплывающиеся бурые пятна крови на шее парня. Он проигрывал. Химера выгнулся, будто от боли, оскалился. Кэт проследила за его движениями, и с испугом поняла: раны нанесены его собственными когтями. Девушка нырнула в его сознание, ожидая увидеть нечто ужасное. Но увидела только… школу. Светлый, просторный кабинет. Ряды парт с подключенными к электричеству приборами, стоящими рядом амперметрами и вольтметрами. Кабинет для лабораторных работ по физике. О боги, что такого ужасного может быть в школе? Кэт стояла, прислонившись к дверному косяку, так, чтобы находящийся в глубине кабинета Джош не мог её видеть. Сначала она хочет разобраться с чем вообще имеет дело. Ну, хорошо, что его хотя бы не придется искать только понять, в чем именно его проблема. Она наблюдала за движениями учеников — класса Лиама Данбара и самого Диаза. За тем, как учитель медленно объясняет, что и как нужно делать. Девушка слегка улыбалась, радуясь паре секунд относительного спокойствия. «Используй данное тебе время по максимуму», — учили её, — Умей копить силы даже в момент наивысшего напряжения». Затем она сконцентрировалась на Диазе. Что может рассказать ей поведение маленькой химеры? Девушка постучала пальцем по подбородку, наблюдая за тем, как Диаз распутывает короткие цветные провода, лежащие в пластиковой коробке, будто стараясь оттянуть момент чего-то, чего Нуаре не понимала. Парень прищурился, затравленно оглядывался по сторонам. Но почему? Всё было настолько обыденно, что Кэт почти заскучала. А потом приготовления к лабораторной закончились, и Джош подключил свою установку к небольшой батарейке. Шевельнулись стрелки на приборах, показывая изменения силы тока и напряжения. Джош держал провода аккуратно, может даже излишне осторожно — словно они могли ожить и укусить его. Он вертел их в руках, меняя условия работы установки согласно инструкции, как заядлый картежник, тасующий колоду карт. Быстро, ловко и привычными движениями. И, в первую очередь, стараясь как можно меньше соприкасаться с ними. Но все эти предосторожности не могли помешать контакту с электричеством. Наконец, его движения замедлились, он поморщился. Провода упали обратно на стол. Он сжимал руки в кулаки, пряча отросшие когти. Искры электричества, как маленькие молнии, пронизывали его тело. Непроизвольно, он продолжал выкачивать энергию, что приводило к трансформации. Кэт мысленно сравнила его способности со способностями сифонов — ведьмаков, не имеющих собственных сил, но пользующихся чужой магией. Сифону сложно находится рядом с источником магии и не пытаться вобрать её в себя. Химера было сложно не впитывать энергию электромагнетизма.       — Посмотрите на лицо этой твари, — полупрезрительно цедит какой-то парень.       Страх, пронизывающий весь его разум — страх того, что люди увидят его и… испугаются что ли? Кэтрин не понимала. Джош выглядел всё более испуганным, пряча лицо в ладонях. Молнии, пробегающие по его телу, росли и набирали силу. Мигнули и погасли лампы в школе. Затем во всем городе — судя по виду, открывающемуся из окна. Джош оскалился, показывая нечеловеческие зубы, растущие под неправильными углами, его глаза засветились. Ученики вели себя по-разному, но одинаковое отвращение было написано на всех лицах.       — Это неестественно, — прошептал кто-то, пятясь к дверям. Кэт напротив, бросилась внутрь. Сейчас она вытащит его. Она ободряюще улыбнулась парню, протягивая ему руку. Реакция Джоша оказалась неожиданной: он легко подскочил, отбрасывая её к стене. В паре миллиметров от её шеи клацнули зубы. Он боялся не человеческой реакции. Он боялся потерять контроль. Девушка ударила его, особо не целясь, но стараясь вложить в удар всю силу. Ей нужно сбежать и в безопасности обдумать, что делать. Если она сможет бежать, конечно же. Почему его главным страхом не мог быть страх бабочек или милых котят? Почему обязательно пытаться кого-то убить? Почему этот кто-то — всегда она?! Девушка воспользовалась его секундным замешательством, бросившись бежать. Он же не отставал, а несся прямо за ней. Ситуацию ухудшало ещё и то, что Кэт абсолютно не знала школы. Коридоры слились в сплошное цветное пятно. Дыхание сбилось, сердце билось всё быстрее, а Джош мчался дикими прыжками, абсолютно не похожий на себя прежнего. Парень прыгал по стенам, потолку, будто наплевав на законы гравитации. Пару раз её сбили с ног, спина ныла от нескольких ударов об стену и длинных, но неглубоких царапин. Кэтрин метнулась к лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Резерв как ведьмы был исчерпан из-за лис, а некромантию она не могла задействовать — рядом нет ни одного трупа, который она могла бы поднять. Манипулировать с жизненной энергией Джоша она не хотела — какой смысл в его смерти, если она пробралась сюда чтобы его спасти?! Девушка выбралась на крышу школы и поняла, что загнала сама себя в тупик. Парень прыгнул на неё, и они покатились по крыше. С Кали сражаться было проще: она имела определенный стиль боя, её движения можно было предугадать. Движения Джоша предугадать казалось невозможно: он и сам не знал, как себя поведет в следующий момент, им двигала лишь бешеная ярость, полностью затуманившая разум.       — Хватит, — крикнула она, понимая, что ей не убежать. Голос девушки показался ей самой хриплым, как карканье ворона. Парень не отреагировал. — Ты правда этого хочешь?!       Глаза парня на секунду стали более осмысленными. А в следующий момент он уже держит её за шею над краем крыши. Нуаре ловит его взгляд и не может придумать ничего лучше, чем просто позвать его по имени.       — Джош, Джош, ты не… Не хочешь этого делать, — по правде говоря, ведьма не знала, что может хотеть потерявший контроль химера. Она и его самого почти совсем не знала. Только несколько отрывков из биографии, не более. Опоры под ногами всё ещё нет, но неожиданно, химера прижимает её к своему телу, аккуратно отходя от края крыши. А потом он разбежался и прыгнул, согнув ноги в коленях и всё ещё прижимая её к себе. Кэт успела раз сто попрощаться с жизнью за время короткого полёта. Но приземление вышло удивительно мягким. Она закрыла глаза, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.       — Прости, прости, пожалуйста прости меня, — он всё ещё прижимал Кэт к себе, крепко держа за плечи. — Я не должен был… Не хотел… Я правда не хотел.       Джош уже выглядел абсолютно нормально. Как обычный парень. Но внимание девушки привлекло пятно чего-то серебристого на его щеке и губах. «Это тоже часть его страхов, — поняла Нуаре. — Ртуть».       — Я в порядке, — Кэтрин попыталась улыбнуться. Получилось не очень. — Это был не ты. Это было то, чего ты боишься.       — Я должен был избежать… проблем с контролем. Должен был.       — Сложно противостоять менталистам, — вздохнула она. Всё тело ныло, но Кэтрин с удивлением заметила, что серьезных повреждений нет. Царапины, сбитые костяшки, ссадины — это ерунда. Но ни глубоких ран, ни переломов, что не могло не радовать, — Да и сифонирующим существам всегда сложнее.       — Сифо… Что? — нахмурился Джош, наконец отпуская её.       — Ты используешь электричество, забирая его откуда-нибудь, так? В моем клане ведьм и нескольких родственных живут сифоны — ведьмы, использующие таким образом чужую магию, — пояснила девушка, возвращаясь в школу. Диаз шёл за ней. Они устроились в каком-то кабинете.       — Спасибо, — неожиданно сказал парень, глядя на неё.       — Всегда пожалуйста. Я не позволю лисам оказаться сильнее меня, даже если они выпили весь мой резерв. Нуаре никогда не проигрывают.       — Но это не правда, — он дёрнул плечом, будто размышляя.       — О чём ты?       — Миранда тоже не могла использовать силы, а она не могли так быстро исчерпать её резерв. В её силе тысячи молний, это раз. Во-вторых, ты говоришь, что они ментальные маги, да? Ментальная магия, а не энергетический вампиризм.       — Ты хочешь сказать, что мои силы при мне, только…       — Только то, что они запретили тебе ими пользоваться. Или внушили, что ты не можешь этого, — он пожимает плечами. Девушка приобнимает его, улыбаясь. Мысль о том, что она могла потерять силы, была действительно пугающей. А о возможностях обращённых кицунэ ведьмы были не настолько осведомлены. Так что слова Джоша, хотя и были лишь гипотезой, не могли не радовать.       Пару секунд они сидели молча, а затем Кэт снова попробовала открыть дверь наружу. Даже ведьма с полностью исчерпанным резервом могла воспользоваться дверью в сознании, если та была открыта. Открыть же её мог только сам запертый в чертогах собственного разума. Но реальный мир всё не приближался.       — А у вас есть книги? Для обучения, — голос Диаза отвлекает молодую колдунью от мыслей, почему не получается выбраться. Она непонимающе уставилась на него.       — Ну, ты говорила, что в вашем клане есть сифоны. Может, существуют какие-то методики для самоконтроля, использования способностей? Медитации, заклинания, что-нибудь другое? — вопрос парня-химеры заставил девушку улыбнуться ещё шире. Да он же типичный идеальный школьник, почти заучка. Верит, что всё может решиться с помощью кропотливой работы и учебы.       — Жаль тебя разочаровывать, но они — не самые популярные существа в кланах ведьм, — видя, как поник химера и как серебристое пятно ртути начало увеличиваться, будто чуя его настроение, она поспешила заверить Диаза. — Ты не думай, проблемы с контролем проблема не только сифонов, а всех, кто обладает способностями. Любыми. Когда во мне проснулся дар некроманта, весело было всему Парижу.       — Разве этот дар был с тобой не всегда? — он задумчиво постукивал пальцами по столешнице парты.       — Дар ведьмы и правда был со мной с рождения, а вот умение ладить со смертью появилось после того, как я сама победила её.       — Ты тоже… умирала? — удивлённо нахмурился старшеклассник. Кэт немного умилило его «тоже».       — Вообще-то, это единственный путь к получению силы у некромантов. Зачатки способностей есть у многих, но использовать их можно только после возвращения из-за Грани.       — Тогда мне повезло, что они не проснулись у меня. Я и так пару раз поджёг дом из-за проблем с электромагнетизмом, боюсь город не выдержал бы ещё и полчищ мертвых.       — О, что ты. Ты зря недооцениваешь Бейкон-Хиллс. По-моему, он крепкий городок, — позволила себе хихикнуть ведьма. — Стоп, что? Поджёг дом? Ты же вроде не огнем владеешь.       — О, да. А ведь я всего лишь пытался включить свет. Короткое замыкание, искры, все дела.       Они проболтали ещё довольно долго. Кэтрин клятвенно пообещала принести пару-тройку семейных фолиантов.       — Пора отправляться отсюда. Ты не причинишь вреда другим, ты им поможешь, — уверенно заявила некромантка-дилетант химере, ещё не очень контролирующему свои силы. Дверь в реальность наконец открылась. Кэт подошла к Джордану, собираясь помочь Церберу. Она опустилась рядом с ним на корточки, протягивая пальцы к нему. Девушка уже почти нырнула в его голову, когда кто-то ударил её, заставив растянуться на полу. Она схватила противника за лодыжку, собираясь сделать так, чтобы он потерял равновесие, но его ботинок опустился ей на шею. Девушка захрипела. Следующий удар, сопровождающийся отвратительным хрустом, пришёлся ей на запястье. От боли перед глазами потемнело.       — Так и знал, что для того, чтобы колдовать, ведьмам нужно дышать, — насмешливый голос прозвучал смутно знакомо.       — Гейб, — голос Джоша напротив, звучал испуганно. Никакой насмешки.

***

      Они идут по коридору больницы, перекидываясь фразами.       — Ты — шестьдесят восьмой, — Кори нахмурился, будто пытаясь объединить в своей голове образ Нолана-охотника, до дрожи ненавидящего всё сверхъестественное и Нолана-альфы, это сверхъестественное защищавшего. — В ту ночь, когда мы искали Бретта, Лидия почему-то указала на тебя. Как ты можешь быть с этим связан?       — Естественно, он связан, — хмыкнула Тирни, не обращая внимания на упрямо молчащего Нолана. — Он спас Талботам жизнь тогда.       — Вряд ли это можно назвать спасением. Я всего лишь подвёз их до ветклиники, — дёрнул плечом Нолан. Он все не мог выкинуть из головы лицо Гейба. Гейба, которого он не смог спасти. И да, ему абсолютно наплевать на то, что сам Гейб пытался убить его. И ему сейчас совершенно не хотелось объяснять всё, что он делал, пока притворялся охотником. Ему предстоит из-за многого извиниться и многое объяснить. Но — потом.       — Но, — начала Тирни. Договорить ей помешал Тео, резко прижавший её к стене. Практически сразу прозвучал выстрел. Тирни закусила губу, чувствуя чужое дыхание на своей щеке.       — Одного пропустили, — вздохнул он, наблюдая за тем, как Лиам обрушивает на затылок стрелку сцепленные в замок руки, выводя того из сознания. Тео, поморщившись, вытащил пулю когтями из своего плеча. Его глаза сверкнули. Тирни отчего-то стало неуютно. Тео не производил впечатление того, кто готов подставиться под пули ради других. Это против его правил. А если бы пуля была отравлена? Или попала в голову? Это был риск. Ради неё давным-давно не рисковал не один чужак.       — Спасибо. Но я думала ты рискуешь только ради своих, — Тирни выделила голосом последнее слово. Тео мысленно усмехнулся: всё ещё дуется на те его слова в участке. Что ж, он от них не отказывается       — Ну, во-первых ты теперь и есть своя, а во-вторых, в этом не было никакого риска, — парень пожал плечами с как можно более равнодушным видом.       Отчего-то слова Тео заставили девушку широко улыбнуться. Ей было не важно, почему он так сказал. Но приятно слышать. Своя.       — Эй, ребята, может стоит убраться отсюда? — Мелисса Маккол выглядела обеспокоенной. Они довольно быстро нашли лифт. Лиам выглядел очень довольным своей маленькой шалостью: разговором с Монро по рации. Было чрезвычайно приятно сказать такой женщине, как Тамора Монро о её проигрыше. «Вы проиграли» — это звучало почти как «мы победим» и не могло не радовать.       Дикий, болезненный, полный паники крик услышали они все. Один, второй. Люди кричали — один за другим.       — Что это такое? — миссис Маккол вздрогнула. Мейсон обрадовался, что они все ещё в лифте. Когда двери лифта, наконец, открылись, Нолан вышел первым. Он, определённо и совершенно точно, сошёл с ума. Ну, что же, это должно было когда-нибудь произойти. Холлоуэй быстро щёлкнул на кнопку, посылая лифт обратно, наверх. И уставился на своего друга. Гейб, умерший минут десять назад, стоял перед ним. Губы, подбородок и даже шея его были в крови. Он улыбнулся, показывая клыки. Ему было страшно. Страшно из-за неизвестности, страшно из-за непонимания. Холодок прошёлся по его коже, заставляя вздрогнуть. Он, собственно, боялся не Гейба. А за него. Нолан всё ещё не до конца понимал, что именно произошло с его бывшим другом. Какие ещё монстры существовали в этом безумном мире?! Кто сделал это с Гейбом, во что его превратили?       — Давай, скажи, что хочешь отомстить, — сказал парень бесцветным и безэмоциональным голосом. Нолан вздрогнул и сказал то, что думал на самом деле. Всё-таки он чувствовал именно себя виноватым в его смерти. А как бы он не злился на бывшего друга за попытку убийства, он не хотел его гибели. Страх перед Максвеллом испарился в тот момент, когда альфа увидел его на грани гибели, а затем и вовсе мёртвым.       — Гейб, ты не представляешь как я рад тебя видеть.       — Кажется, я столько лет дружил с идиотом, — поджал губы парень. — Хорошо, хоть догадался убить тебя.       — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — несмело предложил оборотень, всё ещё отказывающийся верить, что ещё одна страшная сказка оказалась правдой. Он огляделся, наткнувшись взглядом на охотников. На мертвых охотников, чьи тела были в крови. На пятна крови на стенах.       — Всего лишь еда. Всё ещё хочешь помочь? Хотя это мне не интересно. Скажи лучше другое, Нолан. Ты — гибрид?       — Кто такие гибриды? — уточнил он. Нолан закусил губу, чувствуя себя пугающе бесполезным. Несмотря на жалость, которую он испытывал по отношению к Гейбу, он понимал, что тот по-настоящему опасен. Гейб нуждался в помощи, потому что не мог себя контролировать. Но это не делало ситуацию более нормальной.       — Я точно знаю, что убил тебя. А сейчас ты жив. Ты — гибрид, — уже уверенно сказал Гейб. Гейб усмехался, будучи похожим на оживший кошмар, на персонажа дешёвого ужастика. Но не на его друга, который помогал ему и поддерживал раньше. Может, все его изменения объясняются этим? Нолан ухватился за эту мысль, как за спасательную соломинку, за возможность вновь поверить и вновь довериться. Нолан готов был поверить в каких угодно нереалистичных монстров, если бы это позволило ему снова доверять Гейбу, зная, что он убивал людей только потому что не мог себя контролировать. Нолан готов поверить в что угодно, если бы это сняло с Гейба вину. Если бы возможно было спасти его, как и прочих, а не причислять к монстрам. Но сейчас и здесь Гейб был проблемой, которую нужно было решить.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь.       — А мне кажется, понимаешь, — пальцы воскресшего оказались на шее недооборотня, а затем, почти сразу разомкнулись. — Когда это случилось, эмоции зашкаливали. Совершенно ненужные эмоции, понимаешь? Наверняка понимаешь. А что делают с чем-то лишним? Правильно, избавляются. Но я избавился только от эмоций, и мне всё ещё очень обидно, что ты думал спасать меня или нет.       — Я просто не успел! В чем виноваты эти люди, Гейб? Ты можешь винить меня, но не их.       — О, теперь ты заговорил о вине. Они виноваты лишь в том, что мне плевать. Это тебе не все равно, кто умрет. Хорошая идея, — Гейб улыбнулся, вокруг его глаз зазмеились черные вены.       — Нет, ты не можешь. Они… Ты обижен на меня, не на них.       — Вот теперь ты снова боишься. Приятно. Вот и всё, что изменилось, Нол? Теперь ты боишься не за себя, а за других? — Гейб склонил голову набок, как хищная птица, изучающая полевку: съесть сейчас или оставить на другой раз. И исчез. Нолан завертел головой, пытаясь понять, куда сбежал Максвелл, но безрезультатно. Нолан бросился к лифту, щёлкая на кнопку вызова. Свет мигнул и погас. Парень остался без возможности подняться на лифте, а его способности волка всё ещё не восстановились. Он побежал к лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Первый этаж, второй. На третьем он бежал уже медленнее, дыхание сбилось. Ему бы очень пригодилась сила оборотня, к которой он слишком привык. На бегу парень вспоминает, куда послал лифт с другими. Вваливается в коридор, хватаясь за стену и жадно глотая ртом воздух. И снова бежит, пытаясь услышать что-нибудь, что указало на местоположение друзей. Замирает на пороге. Смотрит на членов стаи Маккола, лежащих без сознания. На Мелиссу Маккол, которую Гейб держал за плечи. И он понятия не имел, что может сделать. Гейб — вампир (это придется признать), с ним не справились оборотни, потому что просто не знали, чего от него ожидать. Как можно справиться с противником, слабые и сильные стороны которого неизвестны? А что может сделать он, вообще без сил? Нолан не знал даже, как бороться с подступившей паникой.       — Это оказалось даже не скучно, — усмехнулся парень, сжимая шею женщины. — Сначала она болтала, говорила, что я не такой и много подобных глупостей. Забавно, правда? А потом я приказал ей заткнуться. Внушение — такая веселая штука, не представляешь просто.       — Она ни в чем не виновата. Она — хороший…       — Ты ещё не понял? Мне все равно. Это самое приятное в моем нынешнем состоянии. Я могу не считаться ни с чьим мнением.       Слова бывшего друга злили его все сильнее. Будто его друга и не осталось во вовсе, а только нагло ухмыляющаяся оболочка. Не осталось очень давно. Нолан сжал кулаки. Злость замещала страх, переплавляя панику в чистый гнев. Он не мог смотреть на Гейба, не мог думать, как и когда его друг превратился в это. Нолан сосредоточился на испуганно лице матери Скотта Маккола. Он должен что-то сделать. Срочно. Странное, абсолютно новое ощущение рождалось где-то внутри: будто прорвало плотину и мощный поток неизвестного ринулся через него и наружу. Он чувствовал такую силу, какую не чувствовал никогда. Мир неожиданно заиграл новыми красками: все люди обзавелись бело-серебристой аурой. Все, кроме Гейба. Бросив взгляд на свои руки, он увидел черные узоры вен. Когда он вновь посмотрел на вампира, Нолан уже знал, что нужно делать. От пальцев Холлоуэя потянулись нити тёмной силы: чернильно-черные, похожие на щупальца невиданной твари. Они коснулись Гейба, растворяясь в районе сердца и головы, будто впитываясь в тело парня.       — Отпусти её и сними с них внушение, — спокойно сказал он. Вампиры, по сути, мертвы. И он знал, что мёртвые должны ему подчиняться. Понятия не имел откуда, просто знал и всё. Это был какой-то инстинктивный порыв. Небо синее, солнце встаёт на востоке, а мертвецы подчиняются ему. Правда, вампиры об этом не знали.       — С чего ты взял, что я послушаю? — ухмыльнулся Гейб, послушно отходя от миссис Маккол. — Чёрт, — испуганно прошипел он, не понимая почему тело не подчиняется ему.       — Уходи отсюда и больше не приближайся ни к кому, находящемуся в этой комнате, — отдал следующий приказ Нолан. Он ещё не до конца верил, что всё получилось. Сложно поверить в то, что ты управляешь нежитью, даже когда в доказательство тому вампир сбежал, не пытаясь напасть. В голове гудело. Кровь закапала из носа.

***

      Лисы не знали, как сказать Джерарду, что они провалили задание. «Извините, господин, а мы не знали, что Грозовых Птиц нельзя усыплять, так как это пробуждает их истинную сущность?! А Маккола не убили просто потому что не захотели». Кадзу поморщился, представляя реакцию Арджента. У старика была богатая фантазия, и за невыполнение заданий наказания отличались изощренностью. Изощрёнными формами боли. Парень с неприязнью вспоминал, как они пытались отбить Птицу — без особого труда — от её компании, усыпив защитников Миранды Пэрриш. И как открылись глаза девушки, быстро изменяющейся. Встав, она всего лишь шевельнула кистью руки, и Кадзу с Ари оказались там, где разворачивалась семейная драма.       Джерард был спокоен, несмотря на то что сзади него находилась нагваль Кейт Арджент, отравленная жёлтым аконитом и наверняка желающая отомстить ему, своему отцу. Он контролировал ситуацию. Он знал, что его рабы успеют вернуться и защитить его от кого угодно.       — Ты всё ещё можешь присоединиться ко мне, — мужчина смерил долгим взглядом своего сына Криса, зная, что информация, которую он может предложить, очень удивит отступника. — К нам.       — К вам? К тебе и твоим людям? — если бы презрением в голосе можно было убивать, то Джерард, несомненно, был бы мертв. Но такие штучки как чье-то презрение или попытки убить взглядом давно абсолютно не волновали старого охотника.       — Ко мне и к Эллисон.       — Эллисон мертва. Ты не имеешь права, — он споткнулся на полуслове, когда в комнате появился новый персонаж. Ещё одна Арджент. Его дочь. Только серебристые волосы отличали её от прежней. Девушка повернулась к Джерарду. Рядом с ней стоял Эйдан, волк умерший одновременно с юной охотницей.       — Но это невозможно.       — Дорогой сын, ты всегда недостаточно хорошо учил мифологию. Всего лишь немного обучения отделяло тебя от знания, что твоя дочь жива! Подумать только. Если бы ты был самую малость усерднее в учении, ты бы знал, что мечи демонов Они не могут убить, так как не являются материальными, — Джерард искривил губы в насмешливой полуулыбке. — Они делают кое-что похуже — меняют существующую реальность, меняют тех, чьей крови касаются. У несчастной девочки не осталось ничего от прошлой жизни — ни памяти, ни имени, никого, кто мог бы поддержать, — он ласково похлопал изрядно напрягшуюся девушку. Крис замер.       — Но почему они подчиняются тебе?       — Потому что у них нет выбора. У меня есть то, что подчинило их. Никто не мог запретить бедному старому человеку, прикованному к коляске и потерявшему единственную внучку, попрощаться с ней. Всего несколько минут. Они перерождались прямо в морге. Их души — хоси-на-тамы — лежали, будто дожидаясь того, кто их заберёт.       Парень зарычал, не справляясь с эмоциями. Если бы он мог, он бы уже давно разорвал самодовольного старика на части, освободив их обоих, — пока тот заливает, как певчая птица, то во, что довольно сложно поверить. Аризу, лисица, чьё имя значило «благородная» и та, кто был единственным дорогим существом для него, выглядела испуганной. Слух легко улавливает участившееся сердцебиение. Страх подруги не добавляет Кадзу самообладания. Если бы он не боялся, что его бунт может привести к тому, что убьют именно её, он бы сделал это не задумываясь. Но в руках у мужчины их души, и каждый неверный шаг может оказаться фатальным.       Ари зябко поежилась, вспоминая первый день своей нынешней жизни. Было холодно, страшно. А в голове — совершенно пусто, она не помнила ничего. И только собственное имя крутилось в её голове. Вокруг нее — сплошные стены. С дыханием вырывались ледяные облачка пара. Дикая, опустошающая боль в груди — будто у неё забрали нечто чрезвычайно важное — мешала думать и доводила до паники. В момент, когда кто-то вырывает её из пустоты, с грохотом выдвинув ящик холодильной камеры, воздух и тепло обжигают лёгкие и кожу. Над ней возвышался незнакомый парень со знакомой ухмылкой на губах. И она понятия не имела, откуда помнит выражение его лица. Он схватил ее за руку, рывком заставляя подняться и прижимая себе. Она помнила, как прижалась к его шее, чувствуя в нем того, кто может защитить. Прижалась к нему в поисках тепла, вдыхала его запах, в чем-то похожий на её. Парень заявил, что нашел её по слуху. Она была единственной кроме него, у кого билось сердце в тишине, среди мёртвых тел. Уходя, они прочитали табличку на дверях, понимая, что сбегают из морга. Аризу вспомнила странное чувство, когда тело перестало подчиняться ей. На лице соратника по несчастью были те же эмоции. Их тащило, словно некто дёрнул за невидимый поводок. Кукловод позвал, и они явились. Седовласый вертел между пальцами небольшие, идеально гладкие шарики. Невинный жест заставил девушку почувствовать себя так, будто мужчина сжимает в руках её сердце. Боль была дикая — до забытья, сорванного от крика голоса и сбившегося дыхания.       А теперь является кто-то, кого она видит первый раз, называет её чужим именем и своей дочерью?! Тот, кто пальцем о палец не ударил, пока она страдала, пока кричала от боли, пока не знала в ком искать поддержки, он сдался и оплакивал её гибель?! Она отказывается признавать его. И его, и всех остальных, считающих, что могут вернуться в её жизнь, прикрываясь незнанием.       — И ты, конечно же, забрал их, — звонкий девичий голос казался громче колокольного звона во внезапно наступившей тишине. Дверь снова оказалась открыта, впуская существо, представляющее собой нечто среднее между птицей и человеком, с крыльями, распахнутыми за спиной и птичьими когтями на пальцах. — Собак войны с цепи спускаю я, — почти пропела девушка, перекидывая Кадзу и Ари небольшие жемчужные шарики. — Или, вернее, лис.       Джерард прикрыл глаза, пытаясь придумать другой вариант спасения собственной жизни. Явно, что кицунэ ему не помогут. А кицунэ с удивлением смотрели на Птицу, подарившую им свободу.       — Зачем было всё это? — Крис непонимающе смотрел на старшего Арджента. Для мужчины всегда были главными честь и кодекс. Кодекс охотников попрал их глава — и это бессмысленно и немыслимо для жившего им Криса.       — Это всё ради нашей семьи. Ради Арджентов.       — Твоя семья перед тобой, — покачал головой мистер Арджент. Кадзу смотрел в глаза Кейт, признавая, что у неё больше прав желать мести. Последнее желание умирающей, всё такое. Жизнь за жизнь. Он взял Ари за руку, идя к выходу. Теперь это не их бой. Вскоре старый охотник остался наедине со своей дочерью.       Аризу смотрела на ещё одного человека, упрямо называющего её чужим именем «Эллисон», на парня, которого любила и на девушку, подарившую им возможность самим решать, как поступать. На душе было так легко и хорошо, как не было уже давно. Въевшийся в подкорку головного мозга страх медленно отступал, даруя настоящую свободу. Девушка, продолжая сжимать руку парня, отбежала на пару метров от дома, где вершился суд и, запрокинув голову, счастливо рассмеялась. Серебристые волосы лисицы рассыпались по плечам, касаясь короткого ёжика таких же серебряных волос Кадзу. Больше никто не заставит её унижаться, не будет кричать свои приказы, не будет причинять боль и диктовать условия. Никто не будет управлять ей. Страх сгорал. Каждый чего-то боится. Кто-то боится остаться один, кто-то — причинить другим людям боль, кто-то — не оправдать ожиданий. Некоторые боятся не справиться со своей ролью и подвести друзей. Мужчина рядом с ней наверняка боялся, что его дочь никогда не вернётся. Она признавала свои страхи, страх оказаться беспомощной и несвободной. Но теперь она может не бояться. Возможно, она даст шанс людям вокруг неё пробудить её память. Важно другое: как бы не были сильны страхи, всегда наступает момент отринуть их. И они не станут боятся.