Принцесса цирка

«Не жди меня, мама, больше домой, — Под светом луны Мари писала письмо, — Шумную столицу я покорять отправляюсь. Ты не скучай, не на веки вечные прощаюсь.» Сбежала Мари с цирком бродячим И стали грёзы для неё настоящим. Генри — владелец — взял «сироту» под крыло, Заполучить её преданность было выгодно для него. Взрослый мужчина, а на юное тело запал! Но не поддавался страсти, все выжидал Подходящий момент для своего сердечного признания. Правильно или же нет, но такова реалия. Первые дни приводили Мари в восторг, С задором в душе изучала новый мирок, Знакомилась ближе с новой семьёй И все ждала, когда наконец будет звездой. Но Генри не спешил выпускать на манеж Мари. «Ты пока присмотрись, — он говорил, — С Коллет пообщайся, пару уроков возьми, Она в этом деле давно… Сама посуди, Не могу же я так просто тобой рисковать! Ты не падать должна, а только летать!» Мари лишь грустно вздыхала каждый раз — На её просьбу Коллет строила сотню недовольных гримас. Как бы Мари не просила — не получала снисхождения, Поэтому лишь смотрела её потрясающие выступления. А после — подметала трибуны и арену, Все порученья выполняла смиренно, Ведь работы хозяйской было не перечесть, Но только когда в городах предстояло осесть. В остальное же время Мари была вольна, Общалась и развлекалась с группой она, Чем еще по вечерам заниматься в стоянке? Не с клоунами же резвиться, когда те в пьянке! И с каждым таким днем западал сильнее в сердце Фокусник молодой, в речах был он умельцем. Обаятелен, красив, мечтатель и романтик, Мари шутливо называла его «зайчик» За то что тот крольчонка с собою носил И частенько с ним на «его» языке говорил. Люка — так звали парнишку смешного — Отвечал взаимно и под ночным покровом Мысли любовные излагал на бумаге в стихах О тонкой талии Мари, о её выразительных очах, О лоске волос, что пахли черемухой во цвету И о том, что, похоже, в ней нашёл он свою судьбу. Жаль, что Люка предположить и не мог, Что Генри — отец его — не допустит такой поворот. — «Несносный мальчишка! Да как ты смеешь! Перечишь отцу?! Без меня ничего ж не сумеешь! Я всю свою жизнь посвятил представленью И цирк в бордель превращать — не дам позволение!» — Гневался Генри, сминая поэмы. Ещё бы! Ведь соперник явился. И не абы, не кто бы, А единственный с кровью родной! От того и взгляд на Люка опустил он смурной — Не хотел отдавать невинное тело Мари. Изрядно набравшись и в часы этой же ночи Проник Генри в трейлер к предмету вожделенья, Что б вкусить страсти плод без промедленья. — «Директор? Вы так поздно, что-то случилось?» — Вопрошала Мари, забывая что ей только что снилось. — «Случилось! — снимая пиджак ответили ей, — Поздравить пришёл, этой ночью ты станешь моей!» И накинулся Генри, как зверь на добычу, Целуя в щеки и в губы, задирая сорочку повыше. — «Пустите, меня! — взвывала Мари, — Помогите! Грубые руки и щетину свою от меня уберите!» — «Ну что же ты дергаешься, как уж на сковороде! Будет больно вначале, но приятно в конце…» Один миг — и Генри ослаб, на пол с грохотом пал… Лужица крови устремились к девичьим ногам… И загорелись огни на манеже в миг. «Добро пожаловать в наш замечательный цирк! Смотрите, друзья, и диву давайтесь, Аплодируйте, ну же! Да вы не стесняйтесь!»