Поклонник, скрытый под завесой темноты

— Ух ты, какие гости, а в честь чего? — насмешливо спросил Скотт, когда в дом во главе с Англией вошла разношерстная компания стран. Он сидел в просторной гостиной на диване, сложив ноги на кофейный столик перед собой, в его зубах была зажата подкуренная сигарета, а в руках стакан с виски, которым он отсалютовал гостям. Англия ничего не ответил, он подошел к старшему брату, забрав из его рук стакан, осушил его в один заход, поморщившись от мерзкого вкуса. — Заткнись, и ноги убери со стола, — приказал Артур, вынув изо рта Шотландии сигарету и опустив ее в стакан, который снова вручил в руки ошарашенного рыжего. Скотт поперхнулся воздухом и ноги поставил на пол. — Сколько раз говорил не курить в доме! — Твой, хотя в прочем и мой, брат проходит обвиняемым по делу похищения России, так что прошу не мешать нам производить обыск в доме, — покосившись в сторону Артура, быстро отчеканил Америка, другие пока что молчали, поведение англичанина было таким странно-знакомым. — В том, что его похитили, уверены только вы, — грозно зыркнув на младшего брата, прошипел сквозь зубы Артур, падая в кресло. — Ой, Артюр, ты сейчас мне напоминаешь о тех временах, когда был империей или пиратом, такой грозный, что у меня мурашки по всему телу, — не удержался от восхищения Франция. Он привык видеть англичанина совсем другим, годы, а также потеря колоний все же сгладили его скверный характер: Артур стал более спокойным, рассудительным. А сейчас он напоминал себя из прошлого грозно-величественного. — Жаль, что у меня под рукой нет сабли, я бы укоротил твой язык, — холодно отозвался Англия, даже не глянув на француза. — Осматривайте дом и убирайтесь к морскому дьяволу. Страны уже собирались разбрестись и начать осмотр, но тут Артур кинул взгляд на Сербию и Нидерланды. — Посмеете тут курить, и я вам ваши сигареты запихаю в задницы. — Я тебя не боюсь, и, если хоть какие-то следы будут указывать на тебя, я тебе динамит в рот запихаю, — зловеще пообещал Вук, обменявшись с Артуром ненавистным взглядом. — Эй! Сербия, прекрати вести себя как агрессор! — вмешался Америка, вступаясь за своего брата. — Вина Артура еще не доказана. Шотландия сидел тихо и, мягко говоря, находился в шоке от происходящего. Он даже забывшись поднес пустой стакан ко рту, пытаясь сделать глоток, но ощутил во рту лишь горький привкус бычка, который тут же поспешил сплюнуть обратно в стакан. — Но все улики указывают на него, — напомнила Чехия, направляясь в кабинет Англии вместе с Сербией, чтобы тот сильно не громил дом Британии. — Эй, Арти, а что у тебя это подвал закрыт, — крикнул из коридора Гилберт, дергая ручку двери. — Где ключ? — Где-то в доме, — отстраненно отозвался Артур, хмуро смотря на старшего брата. Пока младший расхаживал по гостиной, особо ничего и не пытаясь искать. Из коридора раздался недовольный рык Германии, а после последовал треск и резкий удар двери о стену. Германия с ноги выбил хлипкий замок, осознав, что англичанин ничего делать не будет и облегчать задачу не собирается. — И ты всегда Россию считал варваром? Вот ваша эта шайка ЕС самые настоящие варвары, — протянул Шотландия с кривой улыбкой, когда Артур никак не отреагировал на произошедшее. — Заткнись, — огрызнулся Артур, кинув взгляд на Америку, который ошивался рядом, он не выдержал и спросил. — А ты не собираешься «громить» мой дом в поисках? Как же геройство? — Ты сказал, что не причастен к пропаже России, и я собираюсь поверить тебе на слово, — дружелюбно улыбнулся Америка, отвлекаясь от разглядывая книг и посмотрев на старшего брата. Будь Артур дураком, он бы счел все за чистую монету, но Альфред ничего не будет делать, не получив от этого своей выгоды. А значит, вся эта ситуация ему с руки. Естественно исчезни Россия с мировой арены, Америке было бы куда легче. Да и Китая проще сломить, зная, что тот останется без поддержки Ивана. — О, Артур, можешь гордиться, воспитал достойного приемника, весь в тебя, — прыснул со смеха Шотландия, который уже отошел от шока. — Скотт, уберись к себе, иначе я действительно достану саблю и отрежу и тебе и Франции что-нибудь, — предупреждающе сказал Англия, ему сейчас было не до смеха. Сверху раздался грохот, и Артуру пришлось сделать пару вздохов, чтобы не сорваться с места и не броситься наверх убивать «гостей» за беспорядок. Он посмотрел на стену, сабля-то вон в шаговой доступности над камином висит. Шотландия медленно встал с дивана и направился на выход, доставая сигарету. Артур проводил его взглядом и устремил свой взор на Америку. — Твоя разведка что-то нашла? — понял Англия, понимая, что Америка знал о звонке, но не выдал его. — Есть такое. Я знал и про звонок, и про твой прилет в Москву, и про скорый улет, поменять билеты в последний момент ловко, но слишком подозрительно, — с самой милой улыбкой Альфред подошел к англичанину, он оперся руками о спинку дивана, смотря на Артура. — Так что у тебя за дела были с Россией? — Не скажу, но не в ущерб твоим интересам, — спокойно ответил Англия, он даже не пытался вырваться. Не было чувства опасности. Своего воспитанника Артур знал хорошо, и сейчас хоть Америка и пытался морально давить, но вреда он ему причинять не собирался. — Ты пытался отследить Россию? — Америка хотел знать наверняка. — Да. На него и раньше магия действовала иначе, но сейчас это вообще ужас, — невольно потерев ладони друг о друга, сказал Артур. Америка кивнул, подарив брату еще одну голливудскую улыбку, он отстранился и наконец пошел на поиски… еды. Германия бродил по подвалу Англии, который был в разы больше, чем обычные подвалы. На полу в центре была начерчена пентаграмма. У стены стояли столы, переполненные разными сушеными травами, колбочками, пробирками. Некоторые колбы были заполнены какой-то зеленой субстанцией, другие отливали голубым цветом. — Чувствую себя в школе магии. — Запад, лучше ничего не трогай, а то вдруг превратишься в чудовище, — усмехнулся Гилберт, прощупывая чуть ли не каждый камень на стене. Людвиг тоже прощупывал холодные камни, стараясь отыскать потайную дверь. В подвале было холодно, и немец надел перчатки, чтобы хоть немного согреть заледеневшие пальцы. Германия посмотрел на старшего брата, который тоже дотошно исследовал стену. И немец не мог не думать об отношениях Гилберта и Ивана, о которых он не знал. Юный Людвиг шел по коридору замка, направляясь в бальный зал. Вокруг суетились слуги, готовя замок к приему гостей. Германия желал найти своего брата, который обещал провести весь день с Людвигом на тренировочном поле, оттачивая его навык владения мечом. Но после завтрака куда-то неожиданно исчез, слуги на вопросы отвечали только, что «Господин Пруссия занят, и просил его не беспокоить». Но Людвиг был пытливым ребенок и не собирался отступать от Гилберта. Что могут быть за дела важнее данного обещания? Он облазил почти весь замок, заглянул во все комнаты, несколько раз заходил в кабинет брата, но тот словно испарился. Остался только бальный зал. Германия подобрался к дверям зала, у которых стояли солдаты из личной охраны Гилберта. — Господин Пруссия, велел никого не впускать, — заметив взгляд мальчишки на двери, сказал один из солдат. — Вы уверены, что в отношении меня это тоже действует? — гордо вздернув подбородок, спросил маленький Людвиг. Солдаты переглянулись, решая, что делать. Пруссия четко дал приказ не мешать ему, но Гилберт всегда по-особому относился к своему младшему брату. И теперь солдатам предстояло сделать сложный выбор, который мог стоить им жизни, если вдруг что-то не понравится господину Пруссии. Они открыли двери зала, откуда тут же донесся веселый смех Гилберта. Германия вошел в зал и замер у самых дверей, в противоположной части зала Гилберт помогал подняться с пола незнакомому подростку, на вид лет шестнадцати-семнадцати, посмеиваясь над его неуклюжестью. Подросток всей своей позой выражал скованность и нервозность. — Сударь, больше уверенности, — весело сказал Гилберт, взяв незнакомца за руку, а другую положив ему на талию и прижав немного к себе. Подросток положил свободную руку на плечо Пруссии. — И доверьтесь своему партнеру. Людвиг наблюдал молча, как уверенно Гилберт стал вести в вальсе, в то время как незнакомец только и делал, что смотрел в пол, стараясь поспевать за партнером и при этом не наступить ему на ногу. Эти двое так были увлечены друг другом, что совершенно не заметили постороннего в зале. — Подними голову. И молча танцевать неприлично, обычно во время танца идет беседа, — объяснял все тонкости Гилберт, его движения были отточенными, осанка прямая. Подросток выпрямился, поднял голову, неуверенно переступая ногами вслед за Пруссией. — А если я не знаю, о чем говорить. — Говори о погоде, — усмехнулся Гилберт. Людвиг молча наблюдал за братом и его партнером, который с каждой минутой двигался все более уверенно. Незнакомый Германии подросток спустя час уже свободно и ловко двигался в танце, он смотрел на Гилберта и вел светский разговор. Пруссия довольно скалился, замечая явные успехи подростка. Сделав очередной поворот, он все же заметил младшего брата, который с интересом наблюдал за ним. Гилберт плавно закончил вальс, жестом подзывая к себе Людвига. Теперь и подросток заметил мальчишку, с интересом разглядывал младшего брата Пруссии, он слышал о нем пару раз, но встречались они впервые. Германия подбежал к брату, с интересом разглядывая его партнера. У подростка светлые волосы были взъерошены после танца, а глаза загадочного аметистового цвета с неподдельным любопытством смотрели на Германию. — Иван, позволь представить, мой младший брат — Людвиг, — сказал Гилберт, потрепав младшего по волосам, полностью нарушив идеальную укладку. — Людвиг, это Иван Брагинский, он олицетворяет собой Россию. Иван улыбнулся и протянул руку. — Приятно с тобой познакомиться. Германия не раз от брата слышал истории о России, но в рассказах Гилберта вырисовывался совершенно другой образ: сурового холодного здоровенного парня, а на деле Россия всего лишь лет на пять старше Германии. И он не был холодным и бесчувственным, наоборот открытым и дружелюбным. Людвиг тогда робко пожал руку Ивана. Эта первая встреча отпечаталась в мозге Германии навсегда. По мере его взросления и развития, общения с другими странами на мировой арене, Людвиг не раз прокручивал ее в голове. Ему так хотелось оказаться на месте Гилберта, немец жалел, что на тот момент был мальчишкой. На очередном балу, когда Людвиг уже сам был подростком, он набрался смелости и подошел к Ивану, приглашая его на танец, но в ответ получил только смех и предложение пригласить Олю или Наташу. Этот смех не хуже ножей пронзал сердце и душу Германии, немец тогда лишь кивнул, развернулся и покинул зал. За дверями, скрытый от посторонних глаз, Германия дал волю своим эмоциям, ускорив шаг, он ощущал, как глаза наполнились влагой от обиды, но немец не заплакал. Он вышел на улицу, вдыхая прохладный воздух, в ушах у него все еще звенел смех русского. Несмотря на дальнейшее общение с Иваном, которое складывалось и из союзов, и из противостояний. Но каждый раз мыслями возвращаясь к их первой встречи и тому злополучному балу, Людвиг ощущал горечь на душе. Неужели он хуже брата? Настолько сильно неприятен Ивану, что даже заносчивый Пруссия с манией величия выглядел на его фоне, как благородный рыцарь? Что есть у Гилберта такого, чем не обладал Германия? Терзания съедали Людвига изнутри, и мысль станцевать с Иваном вальс приобрела навязчивое желание. Нет, не желание — одержимость. Вторую попытку пригласить Ивана на танец Германия предпринял, когда они втроем отмечали подписание пакта Молотова-Риббентропа. Да балы в это время не актуальны, но желание у Людвига никуда не делось, а алкоголь придал уверенности. Но и в этот раз он получил отказ, Иван свел предложение Германии к шутке. Гилберт тогда кинул на Германию странный взгляд, промолчав. Вопрос «почему?» застрял у Людвига в горле, когда он увидел, как Гилберт наклонился ближе к русскому и что-то шепнул ему на ухо, а потом они весело рассмеялись. Когда же правитель рассказал Германии о нападении на СССР, то Людвиг даже не был возмущен, что они поступают так нечестно по отношению к союзнику. Он старался скрыть свое ликование. Его армия самая непобедимая, и он докажет это всему миру, когда захватит Ивана. И тогда у русского не будет выбора, ему придется подчиниться. Гилберт тогда не разделял его радости, и даже предлагал одуматься, но Германия уже заболел этой идеей, его глаза блестели лихорадочным блеском, когда он представлял, как Иван приклоняет перед ним колени, передавая весь контроль. Среди ночи солдаты сообщили Германии, что с фронта доставлен пленный разведчик, по описанию очень похож на Ивана Брагинского. Германия оделся и направился к камере допроса. На полу сидел Россия, собственной персоной. Он прислонился к стене, несмотря на позднюю осень на нем была только гимнастерка и штаны в цвет, армейские ботинки испачканы в грязи, шею ничего не прикрывало, позволяя Германии увидеть следы от ошейника Монголии. Услышав хлопок двери, Россия приподнял голову, левая щека была опухшей, под левым глазом начинала образовываться гематома, под носом и на подбородке была растертая засохшая кровь, светлые волосы Ивана на пару оттенков были темнее из-за грязи. — Встань, — приказал Германия, подходя ближе и нависая над Иваном грозной тенью. Русский исказил разбитые губы в подобие усмешки, осматривая немца. Полная противоположность ему, волосы идеально уложены, чистая отглаженная черная форма идеально смотрелась на Германии, ботинки блестели от чистоты. — Встать! — громче сказал немец. Иван неторопливо поднялся на ноги, тело ныло не только от страданий многочисленного народа, но и от ударов тяжелых немецких сапог. — Будешь меня пытать? Думаешь сможешь получить информацию от меня? — насмешливо отозвался Иван, бесстрашно смотря в глаза Людвига, которые отливали красным блеском. — Я не идиот. Прекрасно понимаю, что ты ничего не скажешь, даже разрежь я тебя на куски. Глупо думать, что страна выдаст своих «детей», — логично заключил Германия, пристально смотря на Ивана. Даже такой помятый, грязный и избитый Россия, не вызывал у Людвига отвращения, наоборот немец почувствовал слабое возбуждение. Он и раньше осознавал свои садистские наклонности, а сейчас ощутил их настолько сильно. — И что же ты собираешься со мной сделать? — голос Ивана был настолько отстраненным, словно его совершенно не интересовала дальнейшая судьба. Германия молча смотрел на Ивана, вот он в его руках податливый, беспомощный. И черта с два, он упустит такой шанс. Германия взял Ивана за руку, другую положив ему на талию, наблюдая за тем, как глаза Ивана расширяются и безразличие во взгляде сменяется на удивление, растерянность и осознание. Иван поднял свободную руку на плечо немца и с силой отпихнул немца. На что Германия самодовольно оскалился, оставаясь на месте и крепче сжимая руку русского в своей ладони. А мгновение спустя Людвиг увлек Ивана в танец, русский спотыкался, порывался вырваться. Но Германия сейчас намного сильнее, не оставляя шанса русскому освободиться. Иван неуклюже переставляет ноги, нарочно стараясь наступить на слишком чистые ботинки Людвига, но тот ловко убирал ногу из-под тяжело ботинка Ивана. — Сударь, доверьтесь своему партнеру, — прижав к себе Ивана, прошептал Германия ему на ухо. Когда же Иван отпрянул пусть и на немного, так как рука на талии не позволила отойти далеко, Германия насмешливо добавил. — И смотри мне в глаза. Не хочешь поговорить о погоде? Россия поднял на немца ненавидящий взгляд и выплюнул сквозь сжатые зубы. — Веселись, Людвиг, пока можешь. Но не забывай о судьбе Монголии и Франции. Германия не воспринял тогда угрозы России всерьез. Он наслаждался моментом, о котором мечтал десятилетиями. Сколько времени они танцевали, Германия не знал. После он прижал Ивана к стене и смотря ему в глаза спросил. — Это было так сложно? — спросил немец с придыханием, проведя пальцами по опухшей щеке русского. — Ты начал войну только ради одного танца? — рассмеялся Россия, поняв насколько нелепый его вопрос. Каждый день гибли сотни людей, а у него нет выбора — приходилось танцевать со своим врагом. — Гилберт, у тебя есть девушка? — вынырнув из своих воспоминаний, вдруг спросил Германия, ударив кулаком по стене подвала. Не было никаких тайных дверей, простые стены. — Была, — Гилберт обернулся к брату, который стоял спиной к нему. — Давно? — новый вопрос брата выбил Пруссию из колеи. Такой явный интерес к личной жизни со стороны Запада пугал. — О, Боже мой! У вас что обострение? Вроде сейчас не весна и не осень, — многострадальчески протянул прусс. — Месяц назад еще была, а потом случилась пьянка с тобой, Венгрией и другим европейским сбродом, и все нет у меня больше девушки. Потому что Венгрия посчитала, что смешно будет выставить фото в инстаграм, как она меня целует с надписью «приятно вспомнить старое». — И что дальше? — поинтересовался Германия, невольно приходя к мысли, что он совершенно не знает, чем живет его брат, какие у него проблемы. — Она пожелала мне сдохнуть и запустила ножом, — усмехнулся Гилберт, вспомнив ссору. — И до сих пор дуется. Но думаю она скоро остынет, где она еще найдет кого-то лучше меня Великого. — Весело у тебя, — едва заметная улыбка коснулась губ Германии. — Прям оборжаться, — фыркнул Гилберт. * * * Иван очнулся утром от сильного озноба, его зубы стучали друг об дружку, руки заметно тряслись. Поднявшись с кровати, он кое-как добрался до ванной комнаты. В ванной не было зеркала, но мозг услужливо подкидывал картины вчерашнего, а еще кожу на лице неприятно стянула подсохшая сперма, привкус во рту был отвратный. Иван схватился за раковину, удерживаясь на дрожащих ногах. Он осмотрелся, комнатка была небольшой, но тут компактно располагалось все, что нужно: туалет, раковина, полочки с чистой одежной и полотенцами, и простенький душ. Не было даже душевой кабинки, обычная душевая лейка, закрепленная под потолком, на кафельном полу водосток, импровизированная часть душа была отделена небольшим каменным порогом. — «Ничего бьющегося», — возникла мысль в голове русского, когда он, переступив небольшой порог, выкрутил кран горячей воды на максимум, желая жаром снять озноб. Но даже столь высокая температура не помогла, и Иван быстро разбавил кипяток холодной водой. Он, намылив мочалку, с яростью принялся тереть свое лицо, стараясь смыть все следы вчерашнего. Иван прислонился лбом к стене, выронив мочалку на пол. Струю воды стекали с его головы вниз. Брагинский впервые был в такой ситуации, полностью сломленный и подавленный предательством, изнасилованием. Его плечи содрогнулись, Иван хмыкнул носом, а потом невольно провел рукой по щекам. Нужно было выбираться отсюда. Но сперва вымыться, волосам Иван уделил особое внимание, вымыв их несколько раз, так как и на них попала сперма. Выключив воду, Иван снял с левой кисти мокрый бинт, выкидывая его в мусорку. Он впервые увидел последствия травмы: порез был глубоким, поклоннику даже пришлось зашить рану. Русский бросил взгляд на полочки, достав тюбик с мазью и чистый сухой бинт, которые так услужливо были оставлены поклонником, он сделал новую повязку. Почистив зубы и одевшись в чистую одежду, Иван вернулся в комнату. Его взгляд привлек символ под самым потолком на стене. Встав на кровать, Иван коснулся верха стены, ощущая под пальцами вырезанный символ. Славянский символ защиты дома. Он внимательно пригляделся к другим стенам, отмечая, что подобный символ расположен по всему периметру комнаты. Иван сел на кровать, спиной оперся на металлическое изголовье, рассмеявшись от происходящего. Защита от магии, да кто его будет искать с помощью магии? Иван посмотрел на маленькое окно под потолком, в такое он точно не пролезет, да и решетка там. Он встал с кровати и подошел к металлической двери, дернул за ручку — закрыто. Глупо было полагать, что поклонник забудет закрыть дверь. Дверь открывалась вовнутрь, что только усложняло задачу русскому. Иван уперся ногой в стену и здоровой рукой, крепко схватившись за дверную ручку, дернул на себя. Россия больно приземлился на спину, он сжимал в ладони часть дверной ручки. — Сила есть — ума не надо, — смеялся над собой Россия истерическим смехом. Он не привык сидеть в маленьких комнатах, без возможности куда-то выйти. Благодаря своим широким просторам, его душа требовала свободы, а тут десять шагов по длине, пять шагов по ширине и все. Так и не встав с пола, он со всей силы принялся пинать босыми ногами железную дверь. Это ничего не приносило, но у Ивана просто на фоне ломки и безысходности сдали нервы. Хотелось домой. Сколько часов он так долбил дверь не ясно, вскоре закончились силы, и он уже слабо перебирал ногами, касаясь железной поверхности горящими от боли стопами. — Ты умом поехал? — задал вопрос поклонник, когда, открыв дверь, застал Ивана на полу. Если бы Иван не потратил все силы в пустую, то сейчас был отличный шанс сбежать, но теперь уже не получится. Поклонник закрыл дверь и поставив пакет с едой на стол, присел рядом с Иваном. — Ты уже получил, что хотел, отпусти меня, — хриплым голосом попросил Иван, от истерического смеха саднило горло. — Нет, я и доли не сделал того, чего хотел, — произнес парень, проведя рукой по мягким волосам русского. — Отпусти меня сейчас, и мы сможем общаться как раньше. Я готов простить тебя, готов забыть эти моменты, готов вычеркнуть их из своей памяти, — подавленно шептал Иван, смотря в лицо своего мучителя, надеясь на сострадания. Но поклонник лишь наклонился и легко коснулся губами губ Ивана, который не сопротивлялся. — Я отпущу тебя, когда ты научишься меня любить. Я хочу, чтобы ты помнил все, как тебе было хорошо, как ты стонал подо мной. И чтобы вспоминая это наслаждение, ты хотел большего. Если потребуется год, то ты проведешь тут год. А может и десять лет. Все зависит только от тебя, Ваня. — Насильно мил не будешь, — вспомнил Иван фразеологизм, закрывая глаза и прикрыв их ладонью. — А как же стерпится, слюбится, — напомнил и другую фразу поклонник русскому, убирая от лица его руки. — Проверим на практике, чья теория найдет подтверждения?