Рождены помогать

– Мам, я дома. Попов снимает свою обувь и проходит вглубь гостиной, ища ранее упомянутую женщину. Попова старшая сидела на диване и смотрела какой-то русский сериал, полностью погружаясь в это дело. Только тогда, когда Арсений сам уже начал смотреть то, что шло в телевизоре, понимая, что его мама настолько занята, что даже не видит его, Попова заметила. – Сынок, ты уже пришел, – с улыбкой проговаривает женщина и встает со своего места, выключая телевизор, – Пошли, покушаем. Арсений слегка улыбается и кивает, тоже вставая с кровати и идя за своей мамой. Попова что-то бодро рассказывала о ее прошедшем дне, упоминая их соседку, что в очередной раз привела к себе какого-то мужчину и случайно спалилась перед мужем, который приехал намного раньше того времени, о котором говорил. Так же мама не забыла упомянуть о парнях, что вечно ошиваются у них во дворе, рассказывая, что сегодня всю компанию забрали в участок. Женщина не знает за что именно, но весь двор провожал парней взглядами. – Ты рассказывай, что у тебя нового? Неожиданно проговаривает женщина, заставляя сына, который все это время так заинтересованно слушал свою маму, удивленно вздохнуть и задуматься. – Все так же. Спокойно проговаривает брюнет, помогая маме накрыть на стол. Женщина в какой-то момент резко останавливается и серьезно смотрит на своего сына. Арсений делает точно так же, беззаботно поглядывая в глаза родной матери и ничего не говоря. Он словно всем своим видом пытался сказать, что больше ничего не скажет. Однако его мама этого намека не поняла, скрестив руки на груди, желая услышать от сына более подробную историю о прошедшем дне. – Ну мам, я же говорю, все как всегда, – сдается брюнет, – Антон меня терроризирует, Дима уезжает с женой к матери, а я так и не получил должность главного врача-онколога, – спокойно проговаривает Арсений, расставляя ложки и тарелки, – Все как всегда. – Знаешь, что могу сказать про твоего Антона, – Попов уже было хотел возмутиться, но остановился, решаясь особо не спорить с мамой, – Он просто ведет себя как обычный подросток. Сколько ему, ты говорил, девятнадцать? – мужчина согласно кивает, усаживаясь на свое место, – Ну вот, он просто обычный подросток, который не хочет слушать взрослых, делает все так, как хочет и тд. – В какие-то моменты мне хочется его ужасно придушить, – честно признается брюнет, смотря на женщину перед собой, – Он не слушает меня вообще, постоянно хочет сбежать, курит в больнице, докапывается до других больных, – перечисляет Арс, даже не тратя время на то, чтобы все это вспомнить, ведь такое тяжело забыть, – Достал. Попова старшая отрицательно машет головой и останавливает сына. Ранее засунутая в рот еда не дает ей сразу все сказать, потому брюнету приходиться еще подождать, пока его мама все проглотит. – Ты сравниваешь его с собой, вообще не понимая, что ты был абсолютно другим подростком, – Попов возмущенно смотрит на свою маму, но ничего не говорит, ожидая пока та договорит, – Тем более ты забываешь, что тоже курил лет до шестнадцати. Арсений на секунду перестает дышать, самыми большими глазами смотря на маму. сейчас перед ним пролетела вся его жизнь. Вся, в одно мгновение. Для Попова это был самый большой секрет, и он почему-то всегда боялся того, что мама все узнает, однако его мама знает. И причем давно. – Не смотри на меня так, да, я все знала, – спокойно проговаривает женщина, прекращая эти странные переглядки, – Я знала, что если тебе запретить, станет только хуже, потому я просто контролировала тебя и твои привычки, – Арс вскидывает руки в разные стороны, одним своим видом задавая женщине более сотни вопросов, – Тем более я знала из-за чего все это, – женщина на секунду замолкает , как бы обдумывая то, что сама же и сказала, – Точно, Арсений, ты знаешь что-нибудь о его родственниках? – Ну, честно, не особо. Знаю, что он живет с мамой, но есть еще бабушка, однако ни ту, ни другую ни разу не видел в больнице, – отвечает брюнет, – А еще Антон обычно ни с кем не говорит по телефону, он либо сидит и смотрит какие-нибудь сериалы, либо слушает музыку, либо гуляет, – перечисляет Попов, пытаясь вспомнить то, что еще делает парень, – Ну и достает меня. – Вот, о чем я тебе и говорю, попробуй подружиться с ним, ему явно нужен кто-то взрослый рядом, – Попов смотрит на свою маму самым странным взглядом, желая показать, что не особо хочет участвовать в игре “Завоюй сердце идиота-бунтаря”, – А вообще, пригласи его к нам как-нибудь, хочу посмотреть на того, кто “мучает” моего сына, – мужчина отрицательно мотает головой, но не успевает сказать и слова возражения, как его тут же прерывают, – Ни слова возражения. Арсений возмущенно фыркает и берет ложку в руку, показывая, что не особо хочет больше разговаривать с женщиной, что сидела перед ним. Этот разговор все не выходил из головы парня, даже тогда, когда он уже засыпал. Не хотелось соглашаться со словами своей матери, но она была как всегда права. Скорее всего Антону нужен просто кто-то более менее взрослый рядом. Вроде старшего брата или наставника. Но единственное, чего Арсений никак не мог понять - как ему стать этим старшим братом для “Шастуна”? Резкий звонок на телефон парня разрывает тишину, заставляя Попова проснуться. Он нехотя берет телефон в руку, первым делом решаясь посмотреть время. 3:57. Почти четыре часа утра! Кому он нужен в это время? “Шастун сбежал”, – слышит брюнет в трубке телефона и встает со своего места. – Как он вообще смог убежать? Куда вы смотрели? Злостно спрашивает брюнет, вставая со своего места. В комнату входит мама Попова, замечая, как ее сын начал куда-то собираться. Женщина молча наблюдала за сыном, пока не мешая ему разговору. Только тогда, когда Арсений злостно бросил телефон на свою кровать, она все же задала интересующий ее вопрос. – Что произошло? – Антон сбежал, – резко проговаривает парень, доставая с полки какую-то футболку и натягивая на себя, – Я так и знал, что рано или поздно это произойдет. Женщина округляет глаза, не то переживая за парня, сбежавшего из больницы, не то, просто удивляется. Не понятно. Зато ясно одно - сейчас Арсению не до выяснения того, что означает лицо матери, ему важно, куда сбежал парень, а так же то, как Антону не поздоровиться после того, как он вернется обратно. В прямом и переносном смысле. Попов быстро садиться в свою машину и заводит ее, обдумывая каждое свое действие, каждое свое слово, все, что скажет парню, как только увидит его. Но в голову не лезет ничего более доступного. И даже нет ни одного цензурного слова, которое можно употребить в присутствии брюнета. Только одно он теперь знает точно - ему придется жить на работе, а возможно, наручниками приковать себя к русоволосому, чтобы не упускать его из виду. Брюнет входит в больницу и сразу идет к лифту. Нервничает, переживает, злиться, напуган, в ярости - все, что чувствует на данный момент Арсений. Нажимает на кнопку, скрещивая руки на груди и опуская голову вниз. Зевает, потирая одной рукой глаза, ни на секунду не забывая, из какого положения его выдернули. И это только еще больше раззадоривает парня на то, чтобы хорошенько втащить пациенту. Арсений подходит к регистратуре, натыкаясь на молоденькую девушку, которая подрабатывала здесь в качестве ночного сторожа, и даже не успевает и слова ей сказать, как она его тут же прерывает. – Он вернулся, – проговаривает девушка, – Ушел в палату. Попов благодарно кивает и идет в сторону нужной ему комнаты. В больнице полная тишина и единственное, что освещало коридор - пару ламп. Заходит в нужную палату и сразу натыкается на высокого русоволосого подростка, который стоял около подоконника и что-то искал в своей сумке. Арсений одним рывком подходит к парню и, хватая того за шею, выводит из палаты. – Ты совсем тупой? Спрашивает брюнет, не специально выпуская злобный рык. – Мало того, что меня здесь держат просто так, так еще и даже не выпускают, – проговаривает Антон, не сильно толкая врача в плечо, – Или что, нравиться зарабатывать на здоровых пациентах? – с усмешкой спрашивает Шастун, совсем не смеясь над данной ситуацией, – Оп, поставил какому-нибудь дурачку фальшивый диагноз и, оп, двадцать за обследование, еще двадцать за процедуры, еще двадцать за лекарства и еще сорок за проживание в этой чертовой больнице, – Антон иронично загибает пальцы, – И, юху, сотка на ветер. Нет нет, не на ветер, тебе в карман. Арсений берет парня за плечо и вновь тащит, только не обратно в палату, а в его кабинет. Он давно должен был показать парню его снимок, но не мог, боялся, а сейчас самый подходящий момент, казалось, лучше вряд-ли будет. А в общем и не надо, главное доказать парню, что это не ложь и лежит он здесь не просто так. Достает из кармана ключи и открывает дверь своего кабинета, толкая парня туда. Включает свет и идет к своему столу, открывая полки. Антон плюхается на кожаный черный диван и наблюдает за действиями врача, скрещивая руки на груди. Бумаг нет. Снимка нет. И Арсений, в странной предчувствии, подходит к столу главврача. Открывает его полки и достает его документы. – Ты даже доказать не можешь свою правоту. Не уверен, что вы вообще делали мне МРТ, – проговаривает Шастун, вставая со своего места, – Просто взять деньги ни за что, в вашем духе. Парень даже не дожидается ответа от врача, сразу выходит в коридор, держа путь в свою палату. Антошка спал, а потому он, почти на носочках, подошел обратно к подоконнику и достал из сумки чистую футболку. _________________________________ У меня на часах 1:23, а я выкладываю эту главу просто потому что мне надо выговориться. Я плачу без остановки уже более трёх часов, потому что меня довели до такой истерики родственники моего отчима. Не знаю, что именно мне вообще стоит рассказать, потому что за эти несколько часов мне пришло столько мыслей, которые просто ужасно меня доводят. Я не могу спать и вставала уже раза два точно, чтобы высморкаться или умыться. В доме все спят, а я не могу нарушать их сон, потому что я такой человек, мне не плевать на чужое спокойствие, как мне это говорят. И вот. Стоит мне только умыться или вытереть слезы, я ложусь и закрываю глаза, как тут же, даже не проходит секунды, как из моих глаз снова текут слезы, потому что обида настолько большая, что не отпускает меня ни на минуту. В чем состоит обида. Три года назад у меня родилась сестрёнка и с того момента в моей жизни изменилось абсолютно все. Полностью. ВОТ С НОГ ДО ГОЛОВЫ. Ответственность за ребёнка легла на меня. Что уж мелочиться. Весь ребенок лег на меня. И вот настолько, что бабушки, дедушки, воспитательницы и даже РоДиТеЛи жалуются мне на нее, что она капризная и никого не слушается. При том, что я ВООБЩЕ НЕ ОБЯЗАНА ВСЕ ЭТО СЛУШАТЬ, ВЕДЬ РЕБЕНОК НЕ МОЙ !!!! Тем не менее, я все это слушаю и на протяжении уже стольких месяцев молчу, но сегодня меня все крайне вывело и я сорвалась. Родители моего отчима, собственно как и сам отчим, решили, что они лучше всех воспитывают детей и вообще во всем самые лучшие. ХОТЯ ЭТО БЛИЗКО ДАЖЕ НЕ ТАК!!!! Они оба, дедушка и бабушка, наорали на меня знатно, матом меня крыли и тд, а я так сильно разревелась, что мне стало плохо. Я решила уйти к маме, которая ночевала у брата отчима, собственно вместе с самим отчимом. Я хотела уйти к ним, но меня не пускали, брали за руки и отталкивали. Что дед, что бабка. Они прям матом меня крыли, посылали на три буквы, что только мне не говорили. В итоге бабка позвонила моей маме, чтобы видите ли та поговорила с шальным ребенком, ну я думаю класс, сейчас ещё мама будет на меня наезжать, что я не уважаю родственников ее мужа, но нет. Мама встала на мою защиту и просто забрала от них, всю дорогу выслушивая то, как плачу и задыхаюсь от своих слез, сказав лишь, что больше никогда меня сюда не привезет. Но в итоге. Сейчас все спят, а я не могу уснуть, потому что в моей голове крутиться фраза моей бабки, которая сказала, что видите ли, я разрушаю семью своей мамы. И знаете, я думала, что это так, пока не вспомнила кое-что: Мама с отчимом познакомились тогда, когда мне было десять. В десять я впервые увидела, как из руки моей мамы вываливаются внутренности, потому что отчим по Пьяне распорол ей руку. В двенадцать этот же отчим меня чуть не изнасиловал, а я только через пол года смогла маме об этом признаться и на ее фразу "Если ты хочешь, я с ним расстанусь. Только скажи", на что я сказала "нет". В пятнадцать мне родили сестрёнку, которая только больше прибавила мне проблем. В семнадцать (почти 18) я лежу и пишу этот текст с глазами полными слез, просто потому что я устала. Время 1:39. Моя мама сейчас спросила, что случилось, на что я ответила Все нормально. И знаете что. Я разрушила из семью. И я пойду дальше плакать, спокойной ночи и приятного чтения.