Зелёное одиночество

      Скука настигла слишком быстро. Дома заняться было больше нечем. Читать я никогда особо не любил, убираться сейчас влом да и незачем, а в настольные игры сам с собой не поиграешь - жульничать слишком скучно.       И потому моим развлечением стало разглядывание квартиры. Я никогда так не делал. Никогда не смотрел на вещи внимательнее, не запоминал на подсознательном уровне, что где лежит. Тогда же я специально ходил, рассматривал всё.

Идет уж вечер, догорая

Немыми вспышками огня.

Тоска беззвучно-дорогая

Скучает снова без меня.

      В зале вещей было немного. Куда интересней - покопаться в вещах создателя. У Фёдора наверняка есть что-то интересное. Например, как тот цифровой фотоаппарат, что я честно украл у него из тумбочки. Хотя это и за кражу-то считать нельзя - фотик был уже давно не нужен его прежнему владельцу. Кажется, про его существование в принципе забыли.       Как и про моё. Меня до сих пор поражает то, что эти идиоты свалили куда-то без меня! Наверняка специально сделали это, чтобы я со скуки помер. Наверняка пошли веселиться. И им будет хорошо!       А я здесь. Один. Какая-то несправедливость, я считаю. Ну ничего... как только они вернутся, каждый отплатит за то, что забыл разбудить меня.       Ну, все кроме Пика. Иначе мне прилетит, потом это перерастёт в драку. А синяки мне не идут. После его ударов они фиолетовые, густые такие, будто бы очередное напоминание всем и каждому о том, с кем именно был бой, и кто одержал победу. Даже сквозь призму очков эти чертовы пятна меня до жути раздражают и злят. Никто не имеет права это делать. Особенно Пик. Что он вообще о себе возомнил? Назвал себя главным, делает вид, будто держит в руках всю власть, но даже не догадывается, что на самом-то деле власть принадлежит мне.       Однажды это изменится. Обязательно изменится. И тогда он сам захлебнется в этом густом черно-фиолетовом цвете, украшенным бордовыми пятнами крови. Эти цвета идут всем, кто ставит себя выше других       Но не мне. Я не они. Я действительно во многом лучше.       Но именно я сейчас не знаю, куда себя деть от скуки. Я обошел уже весь дом и до сих пор не нашел себе занятия по душе.       Оставалось только сесть на подоконник, ткнуться лицом в стекло, и наблюдать за тем, что происходит на улице. Что я, собственно, и сделал. Обычно, стоило мне выглянуть в окно, сразу на глаза попадается небольшая кучка детей, что снуют туда-сюда. Обычно во дворе полно бабушек, сидящих по всем лавочкам, матерей с колясками, да просто алкашей, что пришли обмыть седьмой на этой неделе день рождения их общего воображаемого друга.       Но тогда было пусто. Причем абсолютно - здесь не было ни одной живой души, за исключением нескольких голубей. Я не обратил на это особого внимания ровно до тех пор, пока вдруг не осознал, что вокруг действительно чересчур тихо.       Наши соседи - явно люди ну совсем не тихие. То дрель, то дети, то и вовсе скрип кровати со стонами и криками (в такие моменты Ромео отчаянно вздыхал, желая присоединиться к оргии, что творилась этажом выше). А тут - ничего! Полнейшая тишина! Такое просто невозможно!       Я поднялся с подоконника и обернулся на входную дверь. Стоит ли мне выйти? Вдруг, всё это просто совпадение? Это всё уж слишком напоминает какой-то дешевый фильм ужасов... ну или на крайняк - отвратительно сыгранную комедию. Жестокую комедию.       Но даже так, дома делать мне нечего. Можно будет хотя бы как-никак развеяться. Разве нет? Я бы с удовольствием вышел на улицу и в случае, если бы народу было много. О, как много простора для развлечений! От детей до взрослых, так много разных людей с разными реакциями на то или иное действие...       Однако из-за маленькой формальности (договора, который мы все подписали по прибытию сюда, в реальный мир) мне было бы нечего делать. Фёдор слишком недалек до этого, как я считаю. Наверняка ему помог Курятник. Я уверен.       Прошло уже года два, а я до сих пор помню, как вчитывался в каждую строчку, чтобы в случае чего на свое ограничение свободы можно было надавить на превышение полномочий. Фёдор раздал нам наши карты, разложил несколько листов бумаги, и попросил, чтобы все написали свои требования. Затем мы собрали эти листы, и началось составление договора. Большинство просило что-то глупое и какое-то ну чересчур детское, как, например, возможность не ложиться спать до полуночи.       Конкретно от Пика были выдвинуты требования к снятию на ограничение перемещения. Чтобы в случае чего мы смогли съехать от Фёдора, и мы действительно были бы свободны. От него же было предложение сделать нам всем законные документы, дабы не возникло проблем с государством. Это звучало прекрасно... ровно до тех пор, пока Куролес не заявил о своих условиях. Он просил слишком много. От школы, в которую он хотел всех нас определить, до запрета на определенное количество сахара в чае в целях экоромии (в то время как у самого кукуха от сахарозы ехала только так).       В конечном итоге, конкретно мне до получения документов о совершеннолетии, запретили влезать во что-то, где меня могут забрать в полицию, а также заниматься вандализмом (отобрали всю зелёную краску, сволочи!) и проводить какие-то операции грабежа.       Иначе мою карту заберут, а меня отправят в карточный мир на неопределённый срок.       Но я никогда не хотел сдерживать себя. Я никогда не хотел останавливаться на мелких шалостях, всегда следуя великой "логике": если начал, нужно доводить до конца. Тогда, дабы чуть дольше остаться здесь и пустить пыль в глаза, я решил пока не выходить на улицу.       Но сейчас никого нет ни дома, ни за окном. Значит, остальные появятся ещё не скоро. У меня есть время? Много ли? Неважно. Мне должно хватить. Обязательно должно.       Я не помню, как в последствии оказался на улице. Я помню, как в ужасе смотрел на остановившиеся прямо на дороги автомобили, брошеные без присмотра чужие вещи. Создавалось странное ощущение того, что сейчас кто-то обязательно появится.       Но никого не было.

Никого, кроме меня.