Лето это маленькая жизнь

      Эмиль с утра сел поработать за ноутом, велев Эстебану приглядывать за Арно. Ни на поле, ни на площадку не отпустил – боялся. После всего, что он узнал про Эсти, как –то не хотелось доверять ему Олененка. А тот был в восторге от «длуга». И бегал за ним хвостиком, лепеча что-то безостановочно. Самое удивительное, Эстебан охотно возился с крохой, рассказывал ему что-то. Через открытое окно Эмилю было слышно все, о чем они говорили: - Гномы живут в саду, только они под землей прячутся. И выходят иногда ночью. Очень редко. - А я не буду спа-ать и увизу гномиков. - Не увидишь. Они могут стать невидимыми, они же волшебные. Зато гномы могут творить волшебство. Самое настоящее. Эмиль, забыв обо всем, обратился в слух: - Ты уже большой, значит, они смогут сделать его и для тебя. Тебе только надо взять свою пустышку и бутылочку и оставить на ночь в саду, на скамейке. Вот тут, понятно? - А они плинесут мне мафынку? - Конечно. Большой кран, который мы видели в магазине вчера. - И забелут мои наки? «Наки» Арно называл пустышку и бутылочку. Иногда, просыпаясь по ночам, сонно тянул это «наакиии», пока Эмиль не наливал в бутылочку немного теплого молока. А с пустышкой засыпал. Милле прекрасно знал, что это вредно, но для себя решил, что вред для зубов все-таки не доказан, а вот бессонные ночи вредны и ему и Арно. - Так они же из них сделают тебе машину. С помощью волшебства. Зачем тебе наки, они для малышей. А ты уже большой. - Басёй, - согласился Арно, но, похоже, с ноткой сожаления. Очень хотелось тот кран, который стоит в витрине магазина, но расставаться с привычными и милыми сердцу «наками» не хотелось. - Ну что, согласен? - Дя. Хоцю мафынку. «Интересно» - думал Эмиль, - а если кран кто-то уже купил? Как Эстебан будет выкручиваться?» Понятное дело, пустышку и бутылочку он заберет из сада. Иначе ночью будет «концерт по заявкам», и никакие гномы не спасут. Вместе с «мафынкой».       Кран Эсти привез из магазина днем, пока Арно спал, и спрятал в большом шкафу для инструментов в сарае. - А что будешь делать, если ночью Арно потребует свои «наки»? – спросил Эмиль. - Скажу, что их нету. Гномы забрали. - Ну-ну. Не боишься ночь не поспать? - Пф! Напугали ежика голым… профилем.       К счастью, Арно за день так набегался, что уснул крепко и проспал всю ночь. А утром, прямо босиком и в пижаме помчался в сад, где на скамейке уже стоял кран в коробке. - Папа Милле! Мои наки гномики заблали. Я узе басёй! - Большой-большой, - Эмиль подхватил малыша на руки, - не бегай босиком, трава еще холодная с утра. - Сматли, кан! Кван! Клан! И, постаравшись изо всех сил: - Крран! «Вот, общение со старшим другом хорошо влияет на Арно», - решил Эмиль.       Олененок стал охотнее есть сам, и без капризов, глядя, как Эстебан расправляется с супом или кашей. Стал сам раздеваться или одеваться, и даже натягивать обувку. И почти без слез убирать за собой игрушки.

***

      Через пару дней вечером Эсти звонил из сада кому-то. Было уже поздно, Арно заснул, и Эмиль прикрыл окно, чтобы голос Эстебана не разбудил малыша. Но все равно было слышно, хоть и тихо. - Анни. Привет сестренка. Поздравляю тебя с Днем Рождения. Желаю тебе всего-всего… что сама себе пожелаешь. Ты посылку от меня не получила еще? Нет! Почта Талига, как обычно, в действии. Или на урготской таможне застряла. Ну, конечно, помню. И очень скучаю. Показалось – или голос мальчишки дрогнул? - Анни, как вы там? Все лето дожди? Эх, грустно. Нет, я не в Олларии. На юге, в Сэ. Ну, тут на даче… у Савиньяков. Нет, не скучно. Ну, как…нормально. Папа тоже нормально. Он уехал… не знаю. Я, правда, не знаю, у него телефон отключен. Затем, судя по всему, трубку у дочери отобрала Урсула Колиньяр. И тон Эстебана сразу поменялся. - А, это ты. Ну, здравствуй. Он избегал говорить ей «мама». - Со мной все нормально. Нет, не болею. И представь себе, год закончил без двоек. А тебе не все равно, по поводу троек? Папа… а ты ему сама позвони, если так интересно. Почему не интересуюсь? А с какого перепугу. Знаю, что ты не пропадешь… в своем Урготе. Все, если ты закончила допрос, отдай трубку Анни, я хоть с сестрой попрощаюсь.       Эмиль вышел на крыльцо. Эстебан сидел прямо на ступеньках, зябко обхватив себя за руки. Вечером становилось прохладно. Эмиль присел рядом, набросил на плечи мальчишки свою куртку. Тот, молча, кивнул в знак благодарности. - Эсти, - осторожно спросил Эмиль, обняв его за плечи, - очень плохо, да? - С чего бы это? – стеклянным голосом отозвался тот, - было плохо, а сейчас… никак. Вот, сестренку поздравил. - И я поздравляю. Сколько ей исполнилось? - Десять. Эстебан шумно задышал. - Самое плохое, когда разлучают родных, - сказал Эмиль, гладя темные чуть вьющиеся волосы мальчишки. И тут Эсти «прорвало». - Ненавижу, - сквозь зубы сказал он, - ненавижу их обоих. Они вместе жить не могут. Зачем тогда поженились и нас родили, вообще? А теперь поделили, как игрушки. Чтобы никому обидно не было. - Ты бы хотел жить с мамой? - Я бы хотел жить всем вместе. Но мое мнение пустой звук. Эмиль не знал, что ответить и, молча, гладил по голове Эстебана. И даже покачивал его как засыпающего после плача Арно. А еще жалел, что никак не взять на руки.