До неба и ещё чуть выше

О чём она думала, когда помчалась сюда, к Сизым холмам, надеясь найти Дарта? Одного-единственного человека среди кострищ войны.Тиорин надеялась, что, уйдя с побережья, будет всё так же чувствовать его. Пусть это будет отнимать силы, пусть будет требовать сосредоточенности и упорства, она на это готова. Но нить, связывающая их, истончалась, воспоминания, разбуженные Меллиром тускнели и магия — вместе с ними. Но Тиорин знала: на этот раз они не пропадут бесследно. Останутся навсегда в её голове, как напоминание о том, от чего она отказалась ради Дарта. И она спешила к нему. Нить — Тиорин сама не знала, почему называла связь нитью — вела её за собой, но с каждым днём, с каждым часом становилась всё слабее, пока наконец не истаяла. Это случилось вчера, и сначала Тиорин не придала этому значения. Она спешила по дороге, скользящей вдоль русла ручья. Сумрачный лес, который она оставляла слева, уже стал всего лишь тёмным пятном у горизонта. Она шагала налегке — арфа осталась в селении на берегу моря. Тиорин было жаль оставлять её, но нести громоздкий инструмент и постоянно заботиться о его сохранности было бы трудно. Одна из девушек, живущих по соседству, давно поглядывала на арфу, и, когда Тиорин разрешала, играла на ней, бережно касаясь струн. Если уж пришлось арфу оставить, то можно было утешаться мыслью, что инструмент достался той, кто оценила его по достоинству. Собирался дождь, и Тиорин торопилась добраться хоть до какого-нибудь укрытия. Её мысли занимали более прозаичные вещи, чем магическая связь, и она успокаивала себя тем, что, найдя хорошее место для привала, она обдумает всё и снова нащупает потерянную нить. Но прошло больше часа с того момента, как она нашла сухую пещеру в одном из холмов, а попытки найти хоть отголосок сознания Дарта оставались бесплодными. Раз за разом Тиорин закрывала глаза и пыталась сосредоточиться на еле слышных чужих голосах в своём разуме, но всё было бесполезно. Наконец она разрыдалась от бессилия, лёжа на земляном полу и уткнув лицо в сгиб локтя. Так, в слезах, Тиорин и заснула. Утро не принесло ничего хорошего: стало холоднее, небо было затянуто плотными облаками. Тиорин наскоро перекусила хлебом с сыром — ими с ней поделилась добрая женщина, у которой она ночевала день назад — и выбралась из пещеры наружу. После вечернего дождя дорогу развезло, и идти приходилось медленнее, то и дело перебираясь на траву рядом с ней. Ближе к полудню Тиорин решила подняться на холм в надежде, что увидит вдалеке крыши города, который, кажется, должен был быть недалеко. Влажная трава скользила под ногами, и пару раз она чуть не упала. Помогала держаться на ногах только мысль о том, как безнадёжно будет испачкана юбка, если упасть в грязь. С вершины холма открывался вид куда дальше, чем от его подножия, и город действительно был виден. От этого зрелища Тиорин пробрала дрожь. На горизонте поднимался тёмный дым от пожара. Город горел. Этого следовало ожидать, она достаточно далеко зашла к югу, но Тиорин всё же стало страшно. С такого расстояния нельзя было ничего услышать, но ей показалось, что она различает треск огня и крики испуганных людей. Высоко в небе кружила чёрная тень, похожая на птицу, но гораздо больше самого крупного орла. Дракон, чудовище из сказок, обретшее плоть и кровь. Чем ближе Тиорин подходила к городу, тем сильнее становился страх и ощущение безнадёжности. Сначала в воздухе почувствовался запах гари — ветер дул с юга, затем послышался и шум. Тиорин расслышала в нём драконий клёкот, но саму тварь увидеть не могла. Она вошла в город и невольно изумилась пустоте на улицах. Казалось, что он вымер, хотя разумом Тиорин понимала, что люди всего лишь спрятались по домам от греха подальше. На стук в дверь не отозвался никто — боялись — и она не могла их винить. *** Тиорин брела по улице, не поднимая глаз. Дождь барабанил по мостовой, по плечам, по голове, покрытой капюшоном плаща. Ноги давно и безнадёжно промокли, а пальцы рук немели от холода. Она без особой надежды оглядывалась, ища хотя бы открытую лавку с освещённой витриной, но безуспешно. — Не двигайся! — раздался резкий окрик. Тиорин вздрогнула и остановилась. Она испуганно огляделась и увидела на противоположной стороне улицы человека в чёрной одежде. Она должна была испугаться, вскрикнуть, но усталость была слишком сильной, чтобы страх переборол её. Незнакомец поднял руки, и только сейчас Тиорин поняла, что он обращался не к ней, а к парню, притаившемуся на крыше соседнего двухэтажного дома. Тот прятался за скатом, сжимая арбалет. Произошедшее далее случилось так быстро, что Тиорин успела только отшатнуться в тень дома. Парень стремительно поднялся и, почти не прицеливаясь, выпустил стрелу. Магу не пришлось даже защищаться — она прошла в футе от его плеча. Не успел наконечник звякнуть о тротуар, как маг сделал неуловимое движение пальцами. Парень захлебнулся криком и, вскинув руки, схватился за горло, как если бы ему не хватало воздуха. Он отшатнулся и оступился, потерял равновесие. Нелепо взмахнул руками в попытке удержаться и упал. Тиорин крепко зажмурилась, но звук удар и тошнотворный хруст заставил её вздрогнуть и крепче прижаться к стене. Маг взмахнул рукой, и дом охватило пламя. Тиорин обдало жаром, она бесшумно скользнула в переулок, молясь богине, чтобы остаться незамеченной. Её сердце бешено колотилось, его стук отдавался в ушах ударами тяжёлого молота. Пламя, пожиравшее дом, казалось живым. Оно танцевало на крыше, вгрызалось в стропила, но не перекидывалось на соседние постройки. Только оказавшись на одной из главных улиц, Тиорин смогла отдышаться. Она и пары часов не находилась в этом городе, но уже ненавидела его до глубины души. Ненавидела, хотела сбежать как можно скорее, но боялась сделать это. В голове застряла упрямая мысль, что скоро должно случиться что-то важное. Люди медленно стекались к площади, и Тиорин не придумала ничего лучше, как присоединиться к толпе. Они были напуганы и молчаливы, держались небольшими группками — поближе к родным и друзьям. В центре площади возвышался помост, по углам которого стояли четыре фигуры в чёрном. Маги. Тиорин пробрала дрожь, когда она вспомнила о парнишке, который пытался застрелить на улице одного из колдунов. Одного их вида было достаточно, чтобы отбить у людей всякое желание напасть или сделать хоть что-то в этом роде. Все старались держаться подальше от помоста, и Тиорин неожиданно для себя самой оказалась в первых рядах. Она крутила головой, стараясь понять, что происходит, но не делала даже попыток заговорить с кем-нибудь. Точнее, она попробовала заговорить с одним мужчиной, когда только оказалась на площади, но он смерил её таким холодным взглядом, что она поспешила отойти подальше. Её внимание привлёк человек, стоящий у самого края площади. Сначала Тиорин не поверила своим глазам, решила, что обозналась, но стоило присмотреться, как сомнения исчезли, это действительно был Инграт. Стоял, невозмутимо сложив руки на груди и напряжённо вглядываясь то ли в происходящее на помосте, то ли в толпу сбоку от него. Сначала это показалось Тиорин невероятным, невозможным, но она почти сразу вспомнила, что один или два раза, когда пыталась дотянуться до Дарта, тогда ещё бредившего в лихорадке, слышала голос, показавшийся знакомым. Если она пришла сюда, повинуясь зову нити, а Инграт остался с Дартом, когда тот был ранен, встреча с ним переставала быть невозможной. Становилась маловероятной, не более. Тиорин поспешила через толпу. Толкнула кого-то, наступила на чью-то ногу, смущённо извинилась несколько раз, и наконец оказалась рядом с ним. — Мастер? — осторожно окликнула она Инграта и пожалела об этом в следующее мгновение, когда он обернулся. В его глазах сверкнуло раздражение, смешанное с изумлением, но Инграту удалось усилием погасить его. — Что ты здесь делаешь? — спросил он, почти не размыкая губ, и, не дожидаясь ответа, приказал: — Убирайся. Быстро. Тиорин хотела было ответить, но осеклась. На помост взошёл статный мужчина в чёрном камзоле. Он заговорил негромко, но по толпе пробежало волнение, и разговоры утихли. — Люди Граана, я пришёл сюда, чтобы поговорить с вами. Не казнить, не убивать. Поговорить. Вы боитесь меня, называете чудовищем, убийцей… Что ж, я не буду спорить с этим, — Тессар развёл руками, показывая свою искренность. — Я действительно убивал, но задумайтесь: сколько человек погибли здесь от моей руки? Пятеро, шестеро? — Считай и тех, кто сгорел в собственных домах! — раздался возглас из толпы. — Этого можно было избежать… Голос Тессара стал низким, бархатным. Он говорил так спокойно, так легко подтасовывая факты, что Тиорин поймала себя на мысли, что слушает его и почти верит. Она встряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Что бы он ни говорил, за его спиной оставались пожарища и мёртвые тела — убитые люди, которые были чьими-то друзьями и близкими. Инграт нетерпеливо покачивался с пятки на носок. Судя по брезгливости на его лице, речь Тессара на него не действовала совершенно. — Что ты забыла здесь? — вдруг спросил он, даже не пытаясь скрыть раздражение. — Молчишь? Тогда слушай — один раз и кратко. Объяснять времени нет. Что бы я ни сделал, стой здесь. Не кидайся на помощь, не делай никаких глупостей — убьют, не моргнув глазом. Даже если меня ранят, даже если… — Что вы задумали? — выдохнула Тиорин и с испугом огляделась, не слушает ли их кто. Инграт криво усмехнулся. — Полнейшее безумие, — ответил он. — Так что что бы ни произошло, не лезь ни к кому под руку. Тиорин медленно кивнула. Она понимала, что Инграт ничего ей не скажет. Его губы вновь сжались в прямую линию, взгляд стал непроницаемым. Она попыталась проследить, куда он смотрит, и начала вглядываться в толпу. В какой-то момент её глаза встретились с глазами человека, стоящего там, и сердце пропустило удар. Тиорин хотела рвануться к нему, крикнуть: «Дарт!» — но Инграт заметил, как она вздрогнула, и аккуратно, но надёжно сжал её плечо. Она едва не застонала — связь вернулась, такая же сильная, как тогда, на побережье. Тиорин на мгновение захлестнули эмоции Дарта. Он был напряжён, натянут как звенящая тетива. — Повторяю в последний раз: стой, где стоишь, если не хочешь уходить. — Что вы задумали? — спросила она еле слышно. Инграт закатил глаза, а затем ответил одними губами: — Убийство. Тиорин отшатнулась от него и запоздало поняла, что несколько секунд назад, когда связь возникла вновь, она почувствовала, что Дарт готовится к чему-то, чего боится до смерти, но остаётся полным решимости. Ещё спустя секунду она осознала, почему он так странно держал руку под плащом — сжимал арбалет, стараясь стоять так, чтобы с помоста это было незаметно. Инграт шагнул в толпу. Тиорин дёрнулась было за ним, но замерла, до боли сжав кулаки. До неё начало доходить, что они задумали: Инграт должен был отвлечь магов на себя, а Дарт — выстрелить. Тессар был идеальной мишенью: чёткая фигура в плаще на фоне красно-жёлтых огней. Вот только план, искренне названный Ингратом полнейшим безумием, ничем почти не отличался от попытки застрелить мага из-за ската крыши. Инграт не прошёл и половины расстояния до середины площади, когда один из магов поднял руку открытой ладонью к нему. Тессар умолк, с интересом обернувшись. Тиорин не верила, что такое возможно, но узнал Инграта и склонился в шутливом полупоклоне. — А-а, мастер, — насмешливо поприветствовал Тессар. — Не думал, что вы решите ко мне присоединиться. Честно говоря, был уверен, что вы прячетесь в Ниенне. Вам ведь не нравилась военная суета. Так что изменилось? — Расстановка фигур на доске, — откликнулся Инграт. Он остановился, высоко подняв голову и скрестив на груди руки. Он мог показаться невозмутимым, но Тиорин чувствовала, как он напряжён и какого труда стоит ему это скрывать. — Она перестала меня устраивать. Тессар рассмеялся, и у Тиорин пробежали по спине мурашки. — Вам всегда нравилась эта игра, верно? Что ж, и я помню правила… — он сделал паузу, дожидаясь реакции, но Инграт не шевелился. Два мага из стоящих по углам помоста, смотрели на него, но двое других пристально оглядывали толпу. — По крайней мере, помню то, что ферзь бьёт через всё поле. Тессар щёлкнул пальцами, простой, но в его исполнении элегантный жест. Инграт пошатнулся и схватился за грудь. Толпа отхлынула от него, и он тяжело опустился на землю. — Он жив, — холодно заметил Тессар. — Те, кто стоят рядом, могут проверить пульс. Я сказал, что не убиваю без надобности, но этот человек — такой же маг, как и я. Мы были знакомы… давно. И в день, когда мы расстались, как мне казалось, навсегда, он был одним из тех, кто пытался убить меня. Считайте это чем-то вроде личных разборок старых знакомых. Тиорин прикусила до боли костяшки. Кроме своего ужаса, она ярко и болезненно ощутила эмоции Дарта — горе, невыносимую злость на собственное бессилие. Вдруг ей в голову пришла идея простая и безумная настолько, что Тиорин чуть не рассмеялась. Страх отхлынул, когда она увидела, что Инграт пошевелился. Он жив, значит, ещё есть надежда. Всё ее существо кричало: «Остановись, это самоубийство!» — но она шагнула вперёд, сжав в руке сапфировый кулон. — Что ещё? — с досадой спросил Тессар. Согреть драгоценный камень магией оказалось легче лёгкого, и он засветился на её ладони. Призывать свет — простейшее колдовство, одно из двух, которое ей удавалось. Ближайший маг поднял руки, готовясь остановить её, как Инграта минуту назад, но Тессар окликнул его: — Подожди-ка! — его взгляд устремился на Тиорин. — Кто ты? — Ведьма, — откликнулась она. Кажется, голос не дрожал слишком сильно. — Я хочу присоединиться к вам. По толпе пробежал гул, но она только сжала зубы и вздёрнула подбородок. Пусть её сейчас возненавидят, она лишь делает то, что должна. То, что не удалось Инграту. — Что ж, поднимайся, — Тессар жестом указал на лестницу. — Пожалуй, это будет забавно. У Тиорин едва не подкосились ноги. Все взгляды были устремлены на неё и на искристый камень в её руке. Краем сознания она чувствовала тревогу Дарта. В какой-то момент сапфир запульсировал и вспыхнул ярче. Тиорин чуть не выронила его от изумления. В нём была своя магия, спрятанная так глубоко и надёжно, что её пробудило лишь чужое колдовство. — Колдунья, значит, — протянул Тессар, когда она встала перед ним. — Где же ты была до этого? — Я менестрель. Магия — не лучший дар в мире, где чародеев боятся и ненавидят. — Ах, менестрель. — Тессар улыбался, но от его ледяного взгляда у Тиорин замерло сердце. — Сказать по правде, не люблю я вашего брата, — он протянул руку и взял Тиорин за подбородок, заставив встретиться с ним взглядом. — Одна девчонка, такая же, как ты, была гонцом, отвёзшим письмо в столицу. Если бы не она, Роаннон сейчас был бы моим, король и пальцем бы не пошевелил, чтобы защитить восточные рубежи. Я мог бы просто прогнать тебя, легко и быстро, но знаешь… — он наклонил голову, вглядываясь в её лицо. — Это было бы слишком скучно. Ты похожа на роаннонку. Может быть ты слыхала про обряд, который я пытался провести несколько лет назад? — Пытались и чуть не погибли. Пальцы Тессара крепче сжали подбородок Тиорин, ещё чуть-чуть, и станет больно, но она не опустила взгляд. Улыбнуться ему в лицо было бы слишком дерзко, но спокойствие она могла себе позволить. По толпе пробежал одобрительный гул. Тессар отступил от неё и окинул людей ледяным взглядом от которого все притихли. У Тиорин душа ушла в пятки, ей очень хотелось найти глазами Дарта, но это могло стать роковым для них обоих. — Да, чуть не погиб, — проронил Тессар, вновь обернувшись к ней. — Доверять людям — опасная глупость. Почему ты пришла сюда? Могла остаться незамеченной, а вместо этого решила рискнуть. — Я слышала, вы благосклонны к тем, кто помогает вам. Я принесла ценный дар. Она подняла руку. Все взгляды были устремлены на голубую искру в её ладони. Тиорин незаметно оглядела магов и удостоверилась, что и их внимание приковано к ней. Сапфир пульсировал под пальцами, лучась мерцающим светом, прекрасным и чистым в красноватых сумерках, подсвеченных огнями. — Этот камень полон магии. Древней и могущественной, — с благоговением произнесла Тиорин и усилила свет сапфира, позволяя волшебству вырваться наружу. Четыре мага одновременно сделали шаг к ней. На мгновение камень вспыхнул ослепительно ярко, а затем раскрошился на острые осколки, но этого мгновения было достаточно, чтобы щёлкнула тугая тетива и стрела свистнула в воздухе. Тессар не вскрикнул, не издал ни единого звука, только с недоумённым удивлением опустил взгляд на наконечник стрелы, вышедший из груди. Тиорин отшатнулась к лестнице, закрывая руками голову, но маг даже не смотрел на неё. Он пошатнулся и тяжело опустился на колени. На губах выступила тёмная кровь. Тиорин боялась, что маги сразу же постараются убить её или найти в толпе Дарта, но один из них метнулся к Тессару, а трое других окружили их и подняли руки, готовясь защитить своего раненого господина, если последует ещё один выстрел. Тиорин, воспользовавшись замешательством, сбежала с помоста по лестнице, едва не запутавшись в юбке и не полетев на землю. Никто не остановил её; не попытался ударить, наоборот: как только она протиснулась между двумя мужчинами, они встали ближе друг к другу, заслоняя её. Даже отсюда был слышен надрывный, болезненный кашель, в приступе которого зашёлся раненый маг. Тиорин невольно оглянулась и привстала на цыпочки. Тессар лежал на досках, его было едва видно. Он не стонал от боли, его не скручивали судороги, просто в какой-то момент его рука, стискивающая плечо мага, склонившегося над ним, безвольно разжалась. Тиорин рванулась прочь от помоста — быстрее, быстрее, пока её не заметили — но почти сразу же всем стало не только до неё, но и не до Тессара. Раздалось хлопанье широких кожистых крыльев, откуда-то из-за дальних домов поднялся дракон и взвился в воздух. Тиорин запрокинула голову и с восхищением, смешанным с испугом, проводила его взглядом. Он сделал круг над площадью — дань уважения погибшему хозяину — и издал клёкот, полный боли и страдания. У Тиорин сжалось сердце от этого крика. Дракон, бессловесная тварь, был единственным, кто оплакивал убитого мага. «Колдуны чарами приковывают драконов к себе, — вспомнила она слова Инграта, — с их смертью магический поводок рвётся». Ей и в голову не могло прийти, что эти чудовища, способные убить человека одним дыханием, способны на привязанность и любовь. И на месть в порыве отчаянья. Дракон спикировал к площади, кто-то из магов вскинул руки, пытаясь остановить его, толпа хлынула в стороны. Тиорин изо всех сил старалась удержаться на ногах, но после чьего-то толчка упала на колени, кажется, порвав юбку и ободрав ладони до крови. Она обернулась в ужасе, но ей повезло, сноп огня из драконьей пасти прошёл мимо, всего лишь обдав жаров. Дом на краю площади вспыхнул, как будто был сделан из сухой соломы, раздались крики ужаса и боли. Одному из магов, чудом не потерявшему силы духа, удалось сотворить заклинание, и дракон вновь взмыл в небо. На этот раз он не пытался спуститься ниже, кружил на головокружительной высоте — чёрная тень под серыми облаками. Люди кричали, метались, звали кого-то — родных, друзей. Ей нужно было бы встать, смешаться с толпой, найти Дарта — жив ли он сейчас? — но она не могла отвести взгляд от дракона, его полёт зачаровал её. Вдруг он издал клёкот, приглушённый высотой и треском огня, но всё же ясно слышимый. На этот раз это не был крик боли, он звал кого-то. Безнадёжно и упрямо. Своего ли хозяина, который больше никогда не придёт к нему, кого-то ли из других драконов, послушно затаившихся у холмов — Тиорин не знала. Кто-то протянул ей руку, помог подняться, и она пробормотала какие-то слова благодарности. В ушибленных при падении на гравий коленях вспыхнула боль, и Тиорин, прихрамывая, зашагала прочь. Она оглядывалась, выискивая взглядом Инграта и Дарта, но безуспешно.