До неба и ещё чуть выше

Слуги, присланные герцогом, оказались едва ли старше Тиорин: смешливая девушка с огненно-рыжими волосами, представившаяся Элл, и парень, настолько стеснительный, что не сказал и пары слов за всё время. Впрочем, нужды в этом и не было, Элл болтала за двоих. Она успела рассказать о том, что герцог действительно собирается в столицу, но едет не с большим эскортом, как обычно, а налегке. На недоумённый вопрос Тиорин, почему ей не приказали просто прийти к дому герцога, Элл весело рассмеялась. — Тебя бы не пустили бы даже на порог. Его милость может ходить по городу всего с двумя мечниками, такая уж у него причуда, и никто не может против неё возразить, но в его дом, где бы он не остановился, даже мышь не проскочит, не то что человек. Тиорин удивилась, но промолчала, боясь, что на любое её слово Элл ответит десятком. Но та, кажется, могла бы болтать даже обращаясь к деревянной ложке. — Тебе, наверное, интересно, когда его милость выезжает из Раннара, — она сделала паузу, ожидая, что Тиорин не выдержит и начнёт расспрашивать, но так этого и не дождавшись, продолжила: — Сегодня вечером! — Что?! Элл расплылась в довольной улыбке, радуясь произведённому эффекту. — Да, сегодня. Никто не знает, какая муха его укусила, но так оно и есть. Только утром объявил об этом, и все в панике, — она мечтательно закрыла глаза, представляя суматоху среди слуг. Письмо, отданное вчера Дартом, лежало на дне дорожной сумки. Сам Дарт попросил не приходить к нему и не упоминать ни его, ни письма при слугах герцога. В ответ на просьбу Тиорин по привычке обиженно хмыкнула, но без лишних вопросов согласилась её выполнить. Это оказалось легче, чем она думала: молчаливого парня не интересовала, кажется, ни она сама, ни содержимое её сумки, а Элл больше болтала сама, чем спрашивала. Тиорин предчувствовала, что это ненадолго — девушка, знающая всё, происходящее в герцогском доме должна была быть любопытной без меры. Предчувствие её не обмануло. Стоило Тиорин склониться над арфой, чтобы проверить, хорошо ли держится заплечный ремень, как Элл с восхищённым возгласом опустилась рядом и бережно провела кончиками пальцев по струнам. — Не трогай! — Тиорин не хотела, чтобы слова прозвучали так громко и сама вздрогнула. Элл же поспешно отдёрнула руку и рассмеялась. — Ты такая же, как Кей, — она мотнула головой в сторону парня, который всё также молча стоял у стены. — Он на свою флейту молиться готов. — Будь ты музыкантом, вела бы себя также. Это были его первые слова после хмурого приветствия. Тиорин с интересом оглянулась на Кея. — Так ты флейтист? — Именно, — он наклонил голову. — И надеюсь им остаться, если кое-кто не будет трогать мой инструмент. Элл обиженно надула губы, но её глаза смеялись. — Это был всего один раз. И единственный случай, когда я услышала, как ты ругаешься. Кей улыбнулся. Это было так неожиданно, что Тиорин пару раз моргнула. Заметившая её удивление Элл весело фыркнула. — Не смотри, что он таким хмурым стоит. Он всегда так при незнакомых. А вот узнаешь получше — и ещё будешь жаловаться, что он много болтает. — Больше тебя? — испуганно спросила Тиорин, и в следующее мгновение смеялись уже все трое. Кей первый стал серьёзен. Он подошёл к девушкам и присмотрелся к арфе, нахмурившись. Когда он потянулся к креплениям струн, Тиорин хотела возразить, но заметила, как аккуратно он прикасается к колкам, и прикусила язык. Она чувствовала ревность — этот инструмент долго служил ей верой и правдой, и если какой-то музыкантишка из свиты герцога скажет, что он никуда не годится… — Три колка надо поменять. И ещё раз залакировать корпус, на такой жаре он быстро рассохнется. Тиорин обескураженно кивнула. Вопреки её ожиданиям, Кей заверил её, что арфа хороша. «Гораздо лучше, чем ожидал увидеть», как он выразился. Тиорин успокоилась. Инструмент был дорог ей, и привыкать к другому по чьему-то приказу совсем не хотелось. А что до колков и лака, Кей был совершенно прав, она и сама об этом думала. Три струны приходилось подтягивать слишком часто, а лак сильно пострадал во время дальних пеших переходов. Разговор с Кеем завязался сам собой. Услышав, что Тиорин пришла из Вардиса, а до того путешествовала и севернее, он начал расспрашивать её обо всём, что происходило вдалеке от Раннара, и она с удовольствием рассказывала, радуясь, что он не задаёт вопросов о ней самой. Элл поначалу наблюдала за ними с улыбкой ясно говорившей «А я ведь предупреждала». Впрочем, долго молчать она не могла, и вскоре выразительно всплеснула руками и показала за окно. — Уже полдень! Нам давно пора идти, а вы всё говорите и говорите. Несмотря на предложение Кея помочь, Тиорин отдала ему только сумку, а ремень арфы привычным жестом накинула на плечо. Хозяин постоялого двора забрал у неё ключ и деньги за ночлег, окинув неприязненным взглядом, в котором читалось «Чем меньше здесь будет таких, как ты и твой попутчик, тем лучше». По правде сказать, Тиорин и сама не испытывала к нему тёплых чувств. Как только они втроём вышли на улицу, Элл заинтересованно спросила, чем она успела так насолить хозяину. Тиорин могла только развести руками и виновато улыбнуться. В сердце поселилось приятное волнение, как всегда бывало у неё перед новым путешествием. В кармане ни гроша — несмотря на возражения Дарта, Тиорин отдала ему два серебряных — за плечом арфа, а впереди дорога, которая на этот раз вела в саму столицу. Из четырёх герцогств Тиорин видела только два: северный Тайлинг и восточный Роаннон. В западной Весте чужаков не жаловали, как не жаловали и земляков, уезжавших на восток. Столица же четырёх герцогств располагалась в Кенрате, «срединном», которое было окружено тремя другими. Когда они оказались в центральной части города, Тиорин невольно начала оглядываться по сторонам. Хоть Раннар и был небольшим — гораздо меньше Арса, главного города герцогства — но каменные дома здесь строили мастера, и некоторыми из них невозможно было не залюбоваться. — Нравится? — Элл моментально заметила интерес Тиорин. — И правильно, герцог наш для летней резиденции какую-нибудь дыру не выберет. Слушай, ты ведь из Тайлинга родом, да? Выговор у тебя северный, хотя и странный немного. — Да, оттуда, — кивнула она, чуть помедлив. — А что выговор странный — пока обойдёшь два герцогства, и не такого наберёшься… Элл тут же вспомнила о своём знакомом, который объездил всею страну от края до края, и этой истории хватило до самых дверей дома герцога. Не делая паузы и не меняя тона, она указала на него и объявила: — Вот мы и пришли! Тиорин с недоумением окинула строение взглядом: обычный дом в три этажа, пожалуй, даже уступающий тем, которые стояли рядом на той же улице. — Не королевский дворец, да? — хмыкнул Кей. — Богатые горожане точно так же смотрят, а его милость только смеётся. Ему здесь нравится, пышности и суматохи хватает в Арсе, а тут — тишина и спокойствие. Будь моя воля, — он коротко вздохнул, — я бы отсюда и не уезжал. Элл первой взлетела на крыльцо, постучала в дубовую дверь тяжёлым бронзовым кольцом и оглянулась к Кею. — Будь твоя воля, ты бы сбежал к горам или к морю, да там бы и остался. Он смущённо улыбнулся. — Верно. Когда Элл уже начала нетерпеливо притопывать ногой, дверь наконец отворилась, и на пороге появился слуга в тёмно-синем с серебристом шитьём сюртуке. Увидев на крыльце Элл, он окинул её неприязненным взглядом. — Чёрный вход уже не для тебя, да? Она покаянно склонила голову и указала на Тиорин. — Это новый менестрель его милости. Я не знала, как лучше её привести, простите, мастер Нейтан… — Заходи уж, лиса. Элл проскользнула в дверь мимо него и, пока он не обернулся, показала ему язык. Тиорин и Кей переглянулись, но сдержали улыбки. Изнутри дом герцога на первый взгляд также не блистал ничем, что могло бы поразить воображение — обычный дворянский дом, может быть, чуть более богатый и обставленный с вкусом и изысканностью. Но чуть внимательнее присмотревшись, Тиорин залюбовалась картинами на стенах. Портреты и пейзажи в резных рамах были выполнены с таким мастерством, какое она едва ли видела раньше. У портрета девушки с тёмными кудрявыми волосами и почти чёрными глазами, который висел у лестницы, Тиорин остановилась, заворожённая тем, насколько живой она выглядела. В отличие от других людей на картинах, сосредоточенно-серьёзных, девушка весело улыбалась, как будто только на секунду отвлеклась, чтобы взглянуть на художника. — Идём же, — одёрнул её Кей и многозначительно покосился на мастера Нейтана, который сумрачно наблюдал за ними. — Ещё насмотришься, если твоя игра его милости по вкусу придётся. Тиорин неохотно последовала за ним. Так мастерски написанные картины, даже в богатом доме, были огромной редкостью, и она, конечно же, хотела рассмотреть их. Было похоже, что изображённые на них люди — предки или родственники герцога. У девушки, чей портрет так привлёк её внимание, были такие же, как у него тонкие черты лица, разве что брови не сходились строго на переносице, а взгляд был не пронизывающим, а просто весёлым. Вдали от парадного входа и лестницы для гостей обстановка была далеко не такой элегантной, но чистой и опрятной. Здесь Тиорин почувствовала себя почти уютно. Кажется, недалеко располагалась кухня — в воздухе чувствовался аромат готовящейся еды — и были слышны голоса, приглушённые стенами и дверями. — Все суетятся и чуть ли не на головах ходят, — объяснила Элл. — Ой! Рита! — окликнула она служанку, спешащую мимо с ворохом белоснежных простыней. — Его милость сказал, кто из слуг с ним едет? Женщина остановилась и, прежде чем ответить, сдула упавшую на лоб прядь волос. — Ты бы и сама услышала, если бы не шастала по городу в то время, как должна быть здесь, — начала Рита, но заметила Тиорин и хмыкнула. — Ясно, нашла, такую же болтушку, вот и задержалась, — оскорблённый возглас она пропустила мимо ушей и продолжила: — Ты, к сожалению, едешь. И мне жаль его милость — он к твоей болтовне не привык. И вы двое тоже, если, конечно, не ухитритесь пропустить отъезд, а то знаю я вашего брата… Закончив тираду, она встряхнула простынями и удалилась, гордо вскинув голову. Элл и Кей обменялись взглядами и тихо фыркнули. — Такая суматоха даже Риту нервирует, — восхищённо заметила Элл. — Обычно она даже на меня не сердится, а это признак стальных нервов. — Не зарекайся, — пожал плечами Кей. — Её ждёт неделя в твоём обществе и наша с Тиорин музыка… — Что значило «знает она нашего брата»? — осторожно поинтересовалась Тиорин. — Кого-то так забывали? Кей кивнул с гордостью. — Меня. Веришь или нет, но в прошлом году я ухитрился проспать отъезд отсюда в Арс, и никто меня не хватился. — Я хватилась, но было поздно, — поспешила восстановить справедливость Элл. — И пришлось ему добираться самому. Чудо, что не уехал на север или куда подальше… *** Тиорин была уверена, что суета и сборы её не коснутся, и можно будет пересидеть их в тихом уголке. Все её вещи умещались в дорожной сумке, которую она при первой же возможности отобрала у Кея и незаметно проверила, что письмо Дарта лежало на дне и было цело и невредимо. Однако Рита, оказавшаяся старшей служанкой, считала своим святым долгом проследить, чтобы ко времени отъезда всё было в идеальном виде, и Тиорин в пыльном платье и стоптанных башмаках явно под такое определение не подходила. После короткого раздумья Рита решила убить сразу двух зайцев: как только поспешный обед был закончен, она поймала Элл, пытавшуюся улизнуть, и приставила её к Тиорин, приказав «привести её в порядок, чтобы хотя бы лошади не шарахались». — Не обращай внимания, — шепнула Элл, когда они выходили из комнаты. — Рита хорошая, просто любит чистоту. На мечников она также ворчит, если они ей на глаза попадаются. «Приведение в порядок» много времени не заняло. Тиорин опасалась, что одежда для слуг герцога будет совсем не подходящей для путешествий, но Элл, порывшись в гардеробной, быстро нашла лёгкое льняное платье, которое оказалось таким же удобным, как и старое. Мокрые после умывания волосы она заплела в косу, отговорить Элл от попыток сделать из них причёску чуть сложнее ей удалось только с большим трудом. Элл восхищённо смотрела на её тёмные, чуть волнистые локоны и с почти искренним возмущением спрашивала, почему такая красота досталась той, кто её совершенно не ценит. Её собственные рыжие кудряшки в причёску уложить можно было разве что с помощью колдовства, и то они разлохматились бы, стоило колдуну отвернуться. До отъезда у Элл не было никаких поручений не было («Рита не хочет, чтобы я путалась под ногами», — пояснила она), так что в оставшееся время она решила показать Тиорин дом. На вопрос, можно ли слугам так спокойно ходить по всем этажам, Элл фыркнула. — Перед путешествием — конечно. Все снуют туда-сюда, и никто внимания не обратит. А в другие дни зависит от твоего положения и настроения его милости. Тебе, как музыканту, все двери открыты. Как ты думаешь, почему Кей с его нелюбовью к шуму и толпам людей остаётся здесь? Из-за надёжной крыши над головой? В замке в Арсе есть библиотека, в которой он дневал и ночевал бы, если бы не надо было ещё и играть герцогу на вечерних приёмах. — Слуг пускают в библиотеку герцога? — Тиорин с трудом могла в это поверить. Элл пожала плечами. В крыле дома, куда они зашли, никого не было, и она невольно понизила голос. — Его милость кого попало к себе не берёт, и, как он говорит, если человек читает, это гораздо лучше, чем если он напивается, — она остановилась рядом с дверью, украшенной резьбой и кивнула на неё. — Здесь библиотека тоже есть. Поменьше, конечно, но Кея и отсюда не вытащить… Она чуть не подскочила, когда за спиной раздался грозный голос Нейтана: — Что вы здесь делаете, чертовки? — Ничего, мастер, — пискнула Элл, мигом растеряв почти хозяйские манеры, с которыми рассказывала о доме. — Я показывала новенькой, где что находится… — Лучше бы показала, куда нести вещи и в какую повозку садиться, — проговорил он с такой же суровостью, но Тиорин показалось, что его голос немного потеплел. Видимо, Элл тут любили, несмотря на острый язык и маленькие выходки. — Уже уходим, мастер, — почтительно ответила Тиорин и направилась к лестнице, незаметно потянув Элл за собой. Нейтан проводил их взглядом, но проверять, куда именно они пошли, не стал. Когда они спустились на два лестничных пролёта, Элл обернулась и сердито зыркнула наверх. — А вот он почти всегда такой. Считает, что лучше всех знает, где кому находиться, и всем указывает. И самое удивительное, что его все слушаются. Прихватив сумки с вещами (у Элл она оказалась раза в три больше, чем у Тиорин) и арфу, девушки вышли на задний двор через чёрный ход. Видимо, мастер Нейтан послал их сюда слишком рано: повозки, которых, к удивлению Тиорин, оказалось всего три, стояли ещё без лошадей, и никто, кроме двоих слуг, вокруг них не суетился. Самого герцога нигде не было видно, и это казалось странноватым. Не то чтобы Тиорин считала, что ей должны уделять больше внимания, но она чувствовала лёгкую обиду на то, что герцог даже захотел взглянуть на своего менестреля, чью музыку вчера так хвалил. Элл окинула повозки внимательным взглядом и уверенно махнула в сторону одной из них. — Нам сюда. В самой большой едет сам герцог, а во вторую лучше не соваться, там будет Рита и другие слуги. Тиорин послушно забралась внутрь вслед за ней. Там, под натянутой парусиной, среди тюков с одеждой и вещами оказалось гораздо уютнее, чем можно было подумать. Из дальнего угла почти сразу же раздался приветственный возглас и показалась голова Кея. — Решил устроиться заранее? — весело поинтересовалась Элл. — И правильно. На самом деле эта повозка предназначалась для ценной поклажи, и никто из слуг в здравом уме не решил бы ехать в ней, — пояснила она Тиорин. — Никто, кроме нас с Кеем. Тиорин решила, что это — самое лучшее, что могло случиться. Она боялась, что придётся ехать в большой компании, знакомиться со всеми и смушаться, отвечая на вопросы, но теперь смогла выдохнуть с облегчением. С помощью Элл ей удалось расчистить немного места и устроиться в углу повозки. Касаться тюков и узлов с вещами Тиорин опасалась — мало ли что подразумевалось под «ценной поклажей». *** Повозка мерно покачивалась, и Тиорин клонило в сон. Лошади бежали быстро, но их иноходь была такой плавной, что скорость чувствовалась только по быстрым ударам копыт по земле. Кей, кажется, уже дремал, удобно положив голову на какой-то из мягких тюков, а Элл, чуть-чуть раздвинув щель между натянутыми полотнищами, выглядывала наружу. Насмотревшись на пейзаж, она потянулась и свернулась клубочком так, чтобы видеть Тиорин. Наступали сумерки, и в полумраке повозки едва можно было рассмотреть лица друг друга. — Кажется, его милость действительно спешит… Никогда так быстро не ездили, — задумчиво протянула Элл. — И видно, что нервничает. Он в дороге обычно из повозки носа не кажет, а сейчас скачет верхом и едва удерживается, чтобы коня в галоп не пустить. Не нравится мне это, совсем не нравится. Тиорин тихо вздохнула. — Мне тоже не нравится. Не люблю такую спешку, когда не понимаешь, из-за чего все торопятся. Будто проспала что-то очень важное. — Ты ведь думала, что быть менестрелем герцога куда спокойнее, чем бродить по дорогам? — понимающе кивнула Элл. — А здесь такое, — она чуть помолчала, а потом осторожно спросила: — Что с тобой было до того, как ты с бродячими музыкантами путешествовала? Ты ведь с ними не так долго ходила, год, не больше. Тиорин неловко повела плечом. Ей хотелось, чтобы этот разговор не начинался как можно дольше, но в то же время ей было слишком уютно и хорошо здесь, чтобы изворачиааться и придумывать историю. — Не люблю я о себе рассказывать. — Ты запинаешься, когда тебя спрашивают о чём-то совсем простом вроде расположения городов в Тайлинге, у тебя странный акцент, почти северный, но не совсем, да и не похожа ты на северянку… Ты думаешь, я слишком любопытная, да? Элл спросила это так искренне, что Тиорин не удержалась от улыбки. — Я такая же, по правде говоря, — она вспомнила Дарта и его тайны, о которых он так и не обмолвился ни словом. Собираться рассказать хоть что-то о себе было непривычно и странно. — Ты умеешь молчать? Элл кивнула совершенно серьёзно. — Конечно умею. Ты ведь не думаешь, что я обо всех только безобидное знаю. Тиорин медленно вдохнула и выдохнула. Она устала быть в одиночестве и устала придумывать небылицы о своём прошлом, а Элл почему-то хотелось довериться. — Я не знаю, кто я, — тихо проговорила она и сама удивилась, как легко это оказалось сделать. — Не помню, кто я. Говорят, что так, стирая память, в древности колдуны проклинали тех, кого ненавидели, но кому бы пришло в голову проклинать меня? Тиорин неожиданно для себя коротко всхлипнула. Элл протянула руку и мягко накрыла её ладонь своей, тёплой и надёжной. Она ни о чём не спрашивала, чувствуя, как неуместно это будет. Тиорин нахмурилась, будто вспоминая, брови сошлись на переносице. — Это не больно и не грустно, просто… Я смотрю на других. Странно думать, что кто-то из них мог быть моим знакомым, другом… братом или сестрой. Странно понимать, что у тебя была целая жизнь, а теперь ты из неё ни одного дня вспомнить не можешь. — Думаю, многие согласились бы вот так забыть прошлое, — хмыкнула Элл. Тиорин грустно покачала головой. Повисла неловкая тишина, и ни одна из девушек не решилась её нарушить сразу. — А что ты помнишь о том, что произошло? Откуда ты пришла и где была до этого? — спросила наконец Элл. — Слишком мало. Я помню, как очнулась на корабле. Помню, как качался пол, помню соленые брызги. Люди были добры ко мне, не сделали ничего плохого. Они сказали, что я была в старой лодке, которую они увидели в море и подняли на борт. Я знала их язык, но не помнила ничего, что случилось со мной до того, как я открыла глаза, — Тиорин нахмурилась. — И когда я пыталась вспомнить — тогда мне казалось, что это возможно, что еще чуть-чуть, и всё получится — голову будто сжимало тугим обручем. — Но ты помнила свое имя? — Тоже нет, — она чуть усмехнулась. — Мне его подарили там, на корабле. Один из моряков был с восточных островов. На тамошнем наречии «Тиорин» — «чайка».