Под древом клёна

Ветер не исказил её слов? Ему не послышалось? Алькор присоединится к Сопротивлению? Оно… правда еще существует? Иногда Кадзуха думал и представлял, как сложилась судьба людей, что решили выбрать путь защиты и борьбы за свою свободу и амбиции, и о том, как много людей вдохновились подвигом Томо, что наверняка стал символом веры для той части народа, в чьих сердцах теплилась надежда на светлое будущее, где Архонт Вечности пересмотрит свои решения и законы. Надежда на то, что былые времена вернутся в их вечность. Женщина перед ним имела большой боевой опыт и определенную, доступную лишь некоторым людям, мудрость. В глазах Кадзухи Бэй Доу была человеком, которому он решил доверять и сомневаться в её решениях не хотел. В какой-то момент ему даже казалось, что у него нет прав оспаривать её решения. Но как невозможно было унять бушующий ветер, так и он не мог унять своего любопытства и желания узнать ответы на вопросы, которые поселились в его голове. — Поделишься ли причиной столь неожиданного решения? Что-то произошло, пока я блуждал в царстве грез и мечтаний? Раздраженно взлохматив волосы, она недовольно вздохнула, словно ей не нравилась эта ситуация, но отказаться от участия в ней она не может. Кадзуха многократно убеждался в том, что капитан Южного Креста — олицетворение слова "надежность", потому та верна своим людям, словам и поступкам. — Недавно нам нанесла тайный визит дама с Сангономии. Она сказала, что ее армия всеми силами оказывает сопротивление войскам сегуната вот уже год и до победы их отделяет некоторый… как она выразилась, ветер перемен, что сменит курс этой войны. И для осуществления ее плана, ей нужна наша поддержка. Моя, — палец женщины сначала уткнулся ей в грудь, а после указал на парня перед собой, — и твоя. Как опытных воинов и как обладателей элементальных сил. . Кадзуха был удивлен словам капитана. Неужели Ее Превосходительство приходила сюда, чтобы лично попросить экипаж Алькора о помощи? И не просто экипаж, а капитана и… Его. А это означало, что та помнит и знает про беглеца, которому помогла в свое время покинуть нацию вечности и гроз. Самурай всегда помнит тех, кто хоть раз протягивал ему руку помощи, а тех, кто спасал ему жизнь, тем более. Он был обязан жрице Ватацуми, поэтому не имел права отказаться. Честно говоря, Кадзуха и не против. И хотя он не сможет спокойно насладиться видами родного края, но пройтись по этим землям — для него уже бесценный подарок. И пусть он не имел привязанности к этой земле, он все же соврал бы, если бы сказал, что не скучал по родине. А здесь выпал шанс не только вернуться, пускай и на время, но и постоять за нее. И, может, помогая им, он сможет стать на шаг ближе к разгадке того, почему же Томо был так одержим идеей броситься на верную смерть, отринув все. — Признаюсь, это неожиданно, — совладав со своим удивлением, он вернул лицу спокойный, непринужденный вид,— но я рад, что ты приняла это решение, капитан. Когда выдвигаемся? Бэй Доу увидела, как в глазах парниши загорелся уверенный огонек, будто бы тот нашёл для себя выгоду в этой ситуации. И это оказалось заразительным, ведь та хмыкнула, положив руки на бедра в своей надменной стойке. — Ранним утром, малыш Кадзуха. Поскольку ты отоспался на неделю вперёд, то вряд ли заснёшь сегодня. Уже поздний вечер, а у меня был тяжелый, — тут она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони, словно подтверждая свои слова, — день. Так что я на боковую, а ты можешь погулять по палубе или берегу. Мы все равно пришвартовали корабль за островом, где нет лишних глаз. Кадзуха усмехнулся в ответ на ее слова. — Сейчас лучшее время, чтобы как следует отдохнуть. Тогда до утра, капитан. Небрежно махнув, женщина ушла в сторону своей каюты, быстро скрывшись за углом. Самурай проводил ее взглядом, после чего зашёл обратно в свою каморку, привел в порядок волосы и поправил одежду, чтобы покинуть нижнюю палубу и выйти на свежий воздух. Запах моря здесь отличался от того, что был в Ли Юэ. В Инадзуме он был пропитан грозой и едва заметным запахом морских грибов. Все пахло настолько по-родному, что Кадзуха не мог упустить возможность пройтись по берегу, чтобы ступить на свои земли своей родины. Место, где был пришвартован корабль, он не узнавал, но примерно понимал, где они находятся. Кадзуха бросил взгляд на корабль - несколько моряков не спали, ведя ночной дозор. Их вечными спутниками была красавица луна, да шум бьющихся о палубу волн. С лёгкой улыбкой, Кадзуха сошёл с Алькора и снял сандалии с ног, а за ними стянул таби, чтобы пройтись по пляжу босиком. Ощущение холодного песка успокаивало не только нервы, но и временно притупляло терзающие его мысли. Парень медленно шел по берегу, смотря на водную гладь, что причудливо отражала нежный свет луны, либо на горящие вдали огни города, что были видны даже отсюда. — Ну вот я и дома. Кадзуха по-теплому улыбнулся, чувствуя в груди особый трепет, какой бывает после долгой разлуки с чем-то очень родным. Здесь даже дышалось легче, отчего парень вдыхал морской бриз полной грудью. Строки хайку так и норовили слететь с его губ, но самурай понимал, что никакие слова не смогут описать все его чувства. На этой земле он родился, провел всю свою жизнь, познакомился со многими значимыми в его судьбе людьми, и именно здесь он дописал одну из глав в своей жизни, начав наконец другую. Несмотря на трудности и боль, что принесла ему Инадзума, Кадзуха теперь понимает, что всегда будет рад вернуться сюда, даже если многие вещи напоминают ему об одном очень дорогом человеке, что больше не странствует с ним, но точно присматривает. В этом Каэдэхара уверен, иначе как объяснить то, что он чувствует легкое покалывание в том самом кармане, где лежит потухший Глаз Бога. В свободную руку парень берет холодную оболочку, смотря на потемневшую округлость, что, несмотря на свою безжизненность, кажется самой тёплой вещью сейчас, потому что ее покойный обладатель был солнцем, что осветило его путь на короткий миг. — Ты тоже рад сюда вернуться, не так ли? Кадзуха смотрит на Глаз Бога, подняв его вверх и пропустив лунный свет через него, таким образом тот отдавал приятным серым цветом, внутри которого чётко отражался элемент электро. Он слабо улыбнулся, когда перед глазами возник образ прошлого. Горького, но одновременно сладкого. — Море шепчет мне О дружбе нашей былой Луна смеётся. До рассвета оставалось несколько часов. Кадзуха и не заметил, как пролетели эти часы воссоединения с родной землёй. Он гулял у берега, сидел на холодном песке, смотря на спутницу луну, и просто наслаждался здешним ветром, которого ему так не хватало все это время. Здесь не пахло кровью и войной, как должно быть в городе и на берегах Сопротивления. Кадзухе придется лицом к лицу встретится с тем, во что могла превратится Инадзума с непростительными законами вечности. Сколько он не думал о том, какие мотивы движут их Архонтом, никак не мог найти разумного объяснения. Поэтому всем сердцем болел весь этот год за своего товарища, за армию, что вдохновилась поступком Томо. — Прохлаждаешься, салага? Кадзуха поднял взгляд на подошедшую к нему женщину. Бэй Доу даже в сонном и усталом виде выражала уверенность и смелость. Как можно не восхищаться этим капитаном? — Я ожидал, что вернуться в эту страну после его смерти будет трудно для моего тоскующего сердца, — он вновь посмотрел на морскую гладь. Они с Бэй Доу не один раз обсуждали эту тему. Можно сказать, что именно благодаря ей Кадзуха стал заводить новые знакомства и доверять больше, чем одному человеку. По другому он бы не стал другом путешественницы и Паймон, что тоже стали для него незаменимыми товарищами, которых будет рад видеть в любую минуту. — Я тебе уже говорила, что время и бутылка рома лечат медленно. Да и я бы тебе тоже не дала долго грустить. Раз мы теперь сами участвуем в этой заварушке, значит у тебя есть шанс продолжить дело своего друга. Нам уже, кстати, пора на тайную встречу с этой Кокоси или как ее там. — Кокоми, — Кадзуха усмехнулся, встав с песка и надевая обувь. — Только ты могла так исковеркать имя человека. Бэй Доу громко хмыкнула и по привычке обняла парня за плечи, возвращаясь с ним на корабль, чтобы целиком подготовиться к их миссии.

***

В воздухе витала опасность, желание победы, стремление к свободе, воля к жизни, запах смерти, страха. Кадзуха был лишь наблюдателем, сидящим в укрытии, пока перед ним на пляже разворачивалась бойня, которую видеть своими глазами было также больно, как получать стрелой в сердце, а ведь многие здесь получали ее буквально. Его переполняло желание остановить все это, воззвать к совести сёгуна, чтобы она пересмотрела свои взгляды и перестала держать в страхе свой народ из-за глупых и несуществующих идеалов вечности. Возможно, именно это стало двигателем поступка Томо год назад. Кадзуха не настолько безрассудный для такого, но хотя бы помочь достичь союзникам одной победы он способен. В момент, когда ход битвы переломился в сторону сегуната, вокруг старых досок богами забытого на пляже остатка корабля стали появляться пузыри. Они скопились в одном месте и наконец прибыла сама Главнокомандующая, госпожа Сангономия, чьё появление уже поднимало дух солдатам. Она отдала приказ, что стало знаком для Кадзухи и команды подкрепления. Они присоединились к битве, вводя в ступор противников. Генерал армии сегуната стиснула зубы, замечая перевес сил не в их пользу. Тем временем другой генерал заметил знакомую фигуру, которую явно не ожидал вновь увидеть в такое время. — Кадзуха! — прекратив на пару мгновений свою атаку, его голос радостно прорвался сквозь лязг стали и шум сражения. Названный словил его взглядом, совсем слабо и мягко улыбаясь. — Давно не виделись, мой друг. Он тоже был рад увидеть Горо живым и здоровым. Порой ему очень не хватало этого звонкого голоса и озорных голубых глаз. Кадзуха часто думал о том, как сложилась судьба тех, кого он оставил на родине, в том числе и Горо. Из-за многих запретов слухи доходили весьма редко даже до ушей Воли Небес, поэтому ему только оставалось молиться Архонтам за здравие своих друзей. Благодаря этому ходу, чаши весов были на стороне Сопротивления. Генерал Кудзе тоже это быстро поняла, поэтому отозвала свои войска, поспешно уходя с солдатами прочь, в свой лагерь. Однако никто не спешил праздновать победу. Эта битва не была первой, не была последней за год гнета народа. Она имела свои жертвы, которые ожидают часа погребения и прощания. Но присутствие госпожи Сангономии и опытных новых воинов поднимало дух солдат. После краткого диалога с Кокоми и путешественницей на мертвом пляже, они все переместились уже в свое убежище, кроме Бэй Доу, что отправилась к команде флота. Кадзуха рассматривал их лагерь с ностальгией. Когда-то здесь было пару ветхих домиков и минимум удобств, но теперь это была настоящая военная база. Горо шёл рядом с ним, постоянно виляя хвостом. Тот явно был на седьмом небе от радости после приятной встречи. А когда они оба дошли до домика генерала, Горо и вовсе резко обнял самурая, как только дверь за ними закрылась. — Кадзуха, ты жив! И ты здесь! Я так переживал за тебя… Кадзуха усмехнулся и обнял своего друга в ответ. Он тоже был рад увидеть того живого и полным сил. Особенно в условиях войны. — Я тоже грезил об этой встрече, мой друг. И я также горд за тебя, что ты смог добиться такого успеха в службе. Звание генерала - отличное достижение в нашем возрасте. Горо пихнул Кадзуху в плечо, когда отошёл от него на шаг. Это был призыв сесть и обсудить события в их жизни за последний год. Они весь вечер вплоть до ярко поднявшейся луны провели за насыщенной беседой, благодаря которой Кадзуха узнал последние сводки событий на фронте, количество изъятых Глаз Богов и то, как путешественница лично столкнулась с сегуном Райдэн в схватке прямо около статуи божества у Тэншукаку. Горо же узнал о странствиях своего вынужденно беглого друга. Кадзуха рассказал ему о красотах древнего региона Ли Юэ, о свободном Мондштадте и о цветущем Сумеру, хотя и был лишь в главной торговой точке там, а не в столице. Благодаря Бэй Доу Кадзуха увидел практически половину Тейвата и мог бы посоперничать в опыте путешествий с Люмин. — Знаешь, я думаю, что именно этого хотел для тебя Томо. Ты свободная душа, Кадзуха. У тебя есть возможность увидеть каждый уголок Тейвата и ты ее не упускаешь. Я очень рад за тебя… Правда. Кадзуха поставил чашку чая на стол и посмотрел на водную поверхность. Он исполнил свою мечту стать настоящим странником и нашёл людей, которые разделяли с ним вкус путешествий. Но в самых недрах его сердца была рана, которая ещё не стала шрамом и кровоточила по сей день. Ведь цель его визитов в разные уголки стран заключалась в поиске ответа. Можно ли зажечь потухший Глаз Бога вновь? — Увы, кое что я сейчас исследовать не могу. Именно тот регион, который нравится мне своими красными кленами, что нигде больше не сыскать. Мне больно видеть, во что превратилась Инадзума с этими запретами. Томо погиб во имя свободы. И я… Я хочу сразиться за неё тоже. Не сбегать от своего внутреннего страха. Возможно, только после вкуса победы я смогу отпустить его. Горо положил руку на плечо Кадзухи, пытаясь подбодрить. Он знал, что его друг ещё не смог проститься с Томо полностью. — Тогда давай вместе вернём то, что изначально было нашим. Вместе с путешественницей у нас есть шансы вновь ощутить нашу свободу.

***

Оказаться так близко к главному врагу стоило им многих жертв. Но в конце концов Сопротивление смогло прорваться в стены Теншукаку и столкнуться лицом к лицу с сегуном Райдэн. Отряд из юных, но сильным духом воинов во главе с отважным генералом Горо и его верным товарищем Кадзухой ступили на каменную площадку перед вратами в резиденцию Архонта. Оттуда, раненая и измученная, выходила путешественница вместе с единственным компаньоном. Видеть Люмин живую после дуэли с серьёзным врагом было радостно. Символ их надежды в светлое будущее ещё раз доказала свою силу. Люмин мягко улыбнулась им. И Кадзуха вместе с Горо ответили ей тем же, но уже в следующее мгновение их охватила тревога. За спиной девушки из ниоткуда появилась огромная метка электро стихии, а затем, словно разрезав материю незримого пространства, появился клинок знаменитого Мусо Иссин в руках сегуна. Кадзуха уже видел воочию это легендарное оружие, как и эту технику. Люмин в таком ослабленном состоянии отбить её не сможет. Время для него словно замедлилось, когда он уставился на острие лезвия, что однажды погубило самого близкого сердцу человека. В голове всплыли самые светлые воспоминания, связанные с этим героем. То, как Томо ухаживал за ним в ветхой хижине, когда Кадзуха был на грани смерти. То, как они вместе ходили по магазинам города и там же нашли белого котенка, что позже стал верным пушистым компаньоном. То, как Томо научил его играть на листьях. Как Томо научил пользоваться его обретенным Глазом Бога. Как Томо поделился знаниями сочинения хайку. Как Томо сплел им травяные кольца, которые были символом их доверия и дружбы. Как Томо обещал ему обязательно найти его в следующей жизни. — Всегда найдутся смельчаки, готовые бросить вызов молнии. Кадзуха не думал, что ещё раз сможет так чётко услышать родной голос у своего уха. Томо словно стоял сзади него и говорил ему на ухо фразу, побудившую Кадзуху бросить вызов вечности. По всему телу прошла волна сразу двух стихий. Он не мог позволить себе потерять ещё одного ценного друга от того же клинка. Он сможет защитить. Он обязан это сделать. На внутреннем импульсе Кадзуха в один миг преодолел большое расстояние и оказался за спиной путешественницы, успев вынуть из ножен свой меч и скрестить клинки с сегуном, что безразлично смотрела ему в глаза. Кадзуха знал, что в бою с Архонтом ему, обычному смертному, не победить, но он ни за что не отступит сейчас. Томо же сражался до последнего вздоха. — Ты справишься, Кадзу-кун. Каэдэхара замер, всем своим нутром ощущая присутствие Томо рядом. Его голос снова был таким четким, как и силуэт рядом. Кадзуха повернул голову в сторону источника голоса. Рядом с ним стоял и также ласково улыбался Томо. «Теперь я вспомнил… Твои глаза всегда были цвета дурманящей травы наку, цвета ярких молний, цвета твоего элемента. Как я мог забыть…» Кадзуха улыбнулся ему со слезами на глазах. Ему не хотелось отворачиваться от силуэта Томо, но он обязан использовать дарованную ему силу. Ронин перевёл взгляд на своего врага. Теперь в его взгляде читалась уверенность. На рукояти клинка помимо его собственной руки находилась широкая ладонь Томо, помогающая ему сдерживать натиск Архонта. По всем венам прошлась электро стихия, а ветер вместе с зарядами электричества окутал его клинок. Танец двух элементов струился по всему мечу, перехватывая дух у каждого, кто это видел. «Знаешь, Томо, теперь я знаю, какое у тебя было выражение лица в последнее мгновение жизни…» Кадзуха резким ударом отбил Мусо Иссин, заставив сегуна Райдэн сделать шаг назад. Она не ожидала такой мощи и не сразу пришла в себя. «И, кажется, я понял, почему ты отдал свою жизнь.» Архонт вновь пошла в атаку и Кадзуха на чистом инстинкте защитился, а затем отлетел назад, к своим соратникам. Чтобы замедлить падение, он использовал свой меч. Ему потребовалось пару секунд, чтобы прийти в себя, из-за чего взгляд быстро метался из стороны в сторону, пока не зацепился за упавший артефакт перед ним, что горел фиолетовым светом, а затем погас. Кадзуха надел потухший Глаз Бога перед самим боем, желая, чтобы Томо тоже смог застать тот самый момент, которого ждала вся нация. Он смог зажечь его. Ответ, ради которого пришлось посетить столько мест и опросить столько людей, был всегда у него в сердце. В один момент идеалы Томо уберечь близкого друга совпали с идеалами Кадзухи защитить путешественника. «Ты пошёл туда не потому что искал смерти или хотел увидеть искусство Мусо-но-хитотачи…» — В атаку! — Горо, чубедившись, что Кадзухе больше ничего не угрожает, поднялся с колен и сжал свой лук. Сейчас самое время, чтобы нанести удар. Люмин, понимая, что она единственная способна дать полноценный вызов Архонту, сжала свой меч и бросилась ввысь, наполняя клинок электро стихией. Молнии стали продолжением ее клинка, внушая страх и трепет своими размерами. Позже она оказалась где-то за пределами этого места.

***

Указ Сакоку и Охота на Глаза Бога были отменены. Сегун Райдэн объявила это после поражения в поединке с путешественницей. Теперь народ Инадзумы был свободен. Комиссия Тэнре лично стала возвращать все отобранные артефакты настоящим владельцам. На улицах города стояла радостная атмосфера. Кадзуха шёл по главной дороге, наслаждаясь видами места, по которому на самом деле скучал. Ему не нужно было больше скрываться и опасаться поимки. С концом Охоты с него также был снят статус разыскиваемого преступника, за голову которого полагалась, наверное, какая-то награда. Наблюдать за такой Родиной для него было подобно дневному сну: расслабляюще и бодряще одновременно. Ещё никогда улицы Инадзумы не были такими оживленными в его памяти. — О, это ж ты! — кто-то окликнул Кадзуху. Он обернулся на звук и понял, что шёл мимо мастерской. Кузнец был ему знаком, но лишь лицом. Удивительно, что этот человек его узнал спустя год. — Я Хадзимэ, друг Томо, год назад здесь вы покупали оружие. Теперь Кадзуха вспомнил. Да, он долгое время ходил с мечом, подаренным этим человеком, пока клинок не сломался и ему Бэй Доу не купила новый уже в Ли Юэ. — Приятно встретить вас, Хадзимэ-сама, — Кадзуха слегка поклонился, а затем подошёл ближе. Не просто же так кузнец окликнул его. — Мне тоже приятно знать, что ты жив, здоров. Я кое что должен был передать тебе, но ни разу не видел тебя в городе. Каэдэхара слегка наклонил голову. Хадзимэ отошёл за деревянную стойку и стал вытаскивать вещи на стол, роясь в ящиках, пока не нашёл искомое. Он протянул Кадзухе конверт. — За день до той дворцовой дуэли Томо зашёл ко мне и попросил передать это тебе, если я вдруг увижу тебя. От этой неожиданной новости сердце пропустило удар. Томо успел оставить ему послание? Ему пришлось собрать все свое мужество, чтобы взять конверт не дрожащими руками. Честно говоря, ему правда было страшно читать это. — Ты это, заходи иногда. Могу помочь с оружием. Для тебя сделаю скидку. Кадзуха посмотрел в глаза мужчине, видя в них скорбь. Но не такую, какая обычно была в его собственных глаз. Хадзимэ тоже был другом Томо, но вряд ли тот был так ему дорог, как для Кадзухи. Для него Томо стал наставником и другом, от того и боль была немного другой. — Благодарю вас за предложение и за письмо. Мне жаль, что оно дошло до адресата лишь сейчас, но меня не было в стране весь этот год. Но я обещаю, что при каждом визите я буду заходить в вашу мастерскую, — он вновь кратко поклонился, выражая уважение. — Отлично, тогда хорошей дороги тебе, парень. Попрощавшись с кузнецом, Кадзуха пошёл дальше, к выходу из города. Он знал, какое место хочет посетить. Туда его зовет сердце. Держа у груди потухший Глаз Бога и конверт, ронин наконец остановился у старого обломка меча. Около могилы спал белый кот, что тут же очнулся, стоило ему услышать звук шагов. Тот посмотрел своими голубыми глазами на Кадзуху. — Кайтеки, ты правда верный кот, не так ли? — не узнать его было невозможно. Он подошёл к нему и погладил за ушком, как тот всегда любил. Он довольно замурлыкал и лизнул пару раз его руку, словно тоже узнав своего бывалого спутника. Когда Кадзуха присел около меча, Кайтеки присел около него, виляя хвостом и лишь наблюдая. Ему было приятно узнать, что их пушистый друг так вырос и ещё жив, ведь о судьбе Кайтеки узнать было бы труднее всего. Но вид того, что он поселился на могиле своего хозяина, разбивал Кадзухе сердце. Он не спешил открывать конверт. Было страшно, что как только он прочтет строчку - откроются старые раны, которые только покрылись слабой корочкой, сломается его израненная душа, которая залечивала раны очень медленно. Отложив свой меч и письмо в сторону, Кадзуха глубоко вдохнул, закрыл глаза и сложил руки перед собой в мольбе, закрыв глаза. После минуты молчания, Кадзуха вновь открыл их и уставился на землю, куда был воткнул меч. — Наверное, я заставил тебя ждать слишком долго, друг мой, прости за это. После нашей разлуки я повидал много мест и познакомился со многими людьми. Благодаря капитана одного флота я смог спастись и найти свой путь. Она моментами напоминает мне тебя. Думаю, вы бы смогли быстро найти общий язык. Особенно за выпивкой. Благодаря ей я смог познакомиться с одной удивительной и сильной путешественницей. Люмин храбра и добра. Ты бы точно начал выпрашивать у нее несколько уроков фехтования. Она предоставила мне допуск к обители, где я смог найти интересных собеседников. Там был очень мудрый консультант бюро. Говорят, его советы и услуги на вес золота. А рядом с ним была весьма жизнерадостная владелица бюро. У нее… Необычный подход к сочинению стихов. А ещё я пару раз встретил настоящего адепта. Он был немногословен, но ему нравилась моя музыка из листка, и я играл для него. В Тейвате живёт столько интересных особ, Томо, но я никогда не забывал, что ты был моим первым настоящим другом. Именно ты протянул мне руку помощи, когда я мог погибнуть от голодной смерти после падения клана. Я был сломлен и разбит, но ты не побоялся этого и помог встать на ноги. Я никогда бы не смог отплатить тебе за это. Кадзуха вздохнул. Он сжал ткань хакамы пальцами, пытаясь собраться с духом. — Я… Бы очень хотел, чтобы ты тоже увидел все эти захватывающие дух места, Томо. Не уверен, что я когда-то смогу назвать кого-то своим компаньоном и спутником. Я боюсь новых привязанностей. Боюсь вновь потерять. Боюсь увидеть смерть друзей. Благодаря тебе я смог открыться капитану, Горо, Люмин, но я не ощущаю с ними такую связь, какая была с тобой, — с каждым словом его голос ломался. Кадзуха открывал Томо душу, ведь вряд ли сможет кому-то другому также. — Но они все мне дороги. Хорошо было бы, познакомиться ты с ними тоже… В бездну все это, нет смысла оттягивать неизбежное. Сорвавшись, Кадзуха потянулся рукой к конверту. Сколько он бы ни сказал, письмо все равно нужно и важно прочитать. Даже если ради этого придётся позволить всем ранам годовалой давности открыться вновь. На бумагах показался знакомый почерк, который уже заставлял сердце сжиматься. Кадзуха глубоко вдохнул, пытаясь не дать слезам пробиться раньше времени, чтобы не испортить бумагу, и принялся читать. С каждым словом сдерживать слезы становилось все труднее. К концу первого листа капли все равно падали на бумагу, размазывая чернила. Его плечи дрожали, а приглушенные всхлипы разносились по округе, которая все равно была пустой. Кайтеки продолжал ласкаться к нему, мурлыкая. Кот, конечно же, ничего не понимал, тот просто рад увидеть знакомого человека. Но для Кадзухи это выглядело так, словно он пытался его успокоить. Ронин ощущал его пушистую, мнимую поддержку и это добивало его больше. К концу письма Кадзуха отложил листы и закрыл лицо руками, сгорбившись перед могилой. Он не кричал, не истерил, а лишь тихо плакал. Его слезы падали на землю, но та быстро впитывала влагу. Да, ему было больно. Да, в его сердце, что было наполнено верой, вонзили кинжал. Оно разрывалось, разлеталось на осколки, которые ранили душу. Да, сберечь слезы казалось невозможным. Но на его губах стояла слабая улыбка. — Ты такой дурак, Томо. Большой, большой дурак. Кадзуха выпрямился и взял в руки пустой Глаз Бога. Погладив серую оболочку, он положил его около меча. Тогда он и заметил еле выцарапанные символы на клинке. Его пальцы скользили по вырезанным иероглифам, бороздки были грубыми под его прикосновениями. Каждая буква ощущалась как рана, открывающаяся с каждым прикосновением. Тишина вокруг него была густой, давящей со всех сторон, нарушаемой лишь случайным шелестом листьев на вечернем ветру. «Даже если весенний гром рубит меня и превращает в пепел, - это ради всего мира» На мгновение он подумал, что глаза его обманывают. Но нет, это было именно так, безошибочно узнаваемо. Последний иероглиф Кадзуха знал хорошо, ведь также писался первый слог его имени, поэтому в первый раз он прочитал: «…это ради мира Кадзу.» Это так было в духе Томо. Кто ещё мог сочинить подобное? Он медленно выдохнул и на мгновение закрыл глаза. Ему хотелось сказать что-то еще, что-то действительно важное, но все, что приходило на ум, казалось неправильным. Да и какой был в этом смысл, если хотелось выговориться живому человеку с соломинкой во рту и непослушными пшеничными волосами, а не холодному металлу и сухой земле. Кадзуха приподнялся и сел по правую сторону от клинка. Кайтеки все ещё был около него, наблюдая за действиями человека и медленно покачивая хвостом. Лучи закатного солнца не доходили до сюда из-за объемных скал, но они ярко отражались на водной поверхности. Одинокие листья кружились на легком ветру и Кадзуха ловко поймал один листочек. Его пальцы слегка дрожали из-за переполняющих эмоций, но это никак не отразилось на мелодии, льющейся из-под его пальцев, мягкой и нежной, наполненной тоской расставания и надеждой на спокойное будущее. Эта горько-сладкая мелодия рассказывала о спасении одним холодным днем под древом клена, о путешествии трех компаньонов по земле вечности, об обещаниях и мечтах. Несмотря на печальный финал, это была красивая история, не так ли? Местами трагичная, но благодаря этому ее герои становились сильнее. К сожалению, судьба не будет благосклонна к тем, кто слишком счастлив. Кажется, Селестия не любит таких. Иначе как можно объяснить то, что Кадзуха, научившийся играть на обычном листке с дерева около могилы отца своего дорогого друга, сейчас играет на могиле уже самого Томо. Когда Кадзуха закончил играть, он отпустил лист, сразу подхваченный ветром и уносящийся ввысь, навстречу своему пути. Кайтеки негромко мяукнул, словно поблагодарив музыканта, а затем лег на траву, недалеко от меча, засыпая. Кадзуха в последний раз погладил того за ушком и положил около могилы потухшую оболочку Глаза Бога. Пришло время с ней проститься навсегда. Томо будет отпущен здесь, вместе с артефактом, из-за которого лишился жизни. У Кадзухи есть другая частичка души его дорогого друга, более живая, чем пустой Глаз Бога. Спрятав концерт в кармане хаори, он поднялся на ноги. Слезы прекратились ещё во время игры на листке, поэтому Кадзуха лишь вытер лицо рукой и стал отдаляться от могилы Томо, мысленно перелистывая эту страницу жизни. «Я увижу весь мир, заведу ещё много новых знакомств, напишу несколько сборников стихов и лишь тогда мы встретимся вновь. Только сдержи своё обещание, Томо. Найди меня в иной, следующей жизни и покажи мне тот мир, который ты хотел увидеть.» Каэдэхара Кадзуха уходил оттуда с таким же выражением, какое было у Томо Касаи в последнее мгновение, в день дворцовой дуэли. С горькой улыбкой.

***

Кадзу-кун, если ты это читаешь, значит я тебя все-таки оставил одного. Простишь дурака такого, м? Ладно, ладно, я знаю, что не могу говорить об этом так легкомысленно, но тяжело писать прощания, когда ты ещё жив. Особенно трудно обращаться к тебе. Я не помню, говорил ли тебе ранее, но я долгое время путешествовал по Инадзуме совсем один. И мне очень хотелось разделить вкус странствий вместе с кем-то. И в один день я нахожу тебя - худого и разбитого жизнью парня, что вот-вот мог отойти в мир иной. Естественно, я не смог бы пройти мимо. Тогда ты был очень насторожен ко мне и мне стоило многих усилий, чтобы завоевать твоё доверие. Но увидев твой пустой взгляд впервые, я решил, что обязательно помогу зажечь в твоих глазах искру жизни вновь. Ты стал дорогим мне компаньоном, учеником, другом и человеком, без которого я бы не вернул свою былую уверенность в цели. Обучать тебя всему, чему знаю сам, делало меня самым счастливым человеком в Тейвате. Если для тебя наша встреча была спасением, то я могу сказать также. Спасибо, Кадзу-кун, что спас меня. Я бы хотел, чтобы однажды мы пошли своими дорогами и отпустили друг друга, тногда встречаясь и рассказывая о странствиях… Ладно, шучу. Я слишком привязался к тебе, чтобы позволить тебе одному смотреть на мир, которого мы ранее не видели. Мы могли бы увидеть мир вместе и рассказывать деревенским детям о наших долгих приключениях. И еще я бы хотел, чтобы мы пошли своими дорогами на мирной ноте… но я совершил ошибку. Увидеть искусство Мусо-но-Хитотачи и правда была моей мечтой, ведь это легендарная техника, о которой ходят много слухов. Но когда я поделился этим с тобой и увидел твой взгляд, словно я предал тебя, то осознал, что не каждой мечте суждено сбыться. Путешествия с тобой были дороже, чем эта техника. Но когда я это понял, тебя уже и след простыл. Я решил дать время тебе остыть, чтобы мы встретились где-то вновь и помирились, если бы ты дал мне шанс объясниться. Но тогда же вечером я узнал об Охоте на Глаза Бога. Это привело меня в бешенство. Почему мы должны лишаться дара Богов из-за чужих идеалов? А потом я подумал о том, как бы смог защитить тебя без силы элементов. Я не лучший мечник и вряд ли бы одолел группу кайраги своими силами. А ещё я не хотел, чтобы сегун забрала твою свободу, Кадзу-кун. Ты был лишён слишком многого в жизни. Поэтому нельзя было допустить изъятия твоей прекрасной силы ветра, которую ты лишь недавно приобрёл. Ты бы точно не одобрил это, я тебя знаю. Но поступить иначе я не смогу. Я, Томо Касаи, вызову сегуна Райдэн на дуэль, чтобы защитить твою свободу. Нельзя позволять этой женщине вытворять такие жестокие вещи, думая, что людей это устроит. Конечно же нет! Но тем самым смельчакам, готовым бросить вызов молнии, нужен тот, кто покажет им пример. Возможно, меня запомнят как глупца, но я хочу хотя бы попытаться заслужить возможность путешествовать с тобой без волнений, что на каждом шагу нас могут схватить и отобрать наши Глаза Бога. Но глупцам же везёт, верно? Но если все же нет, то прости меня, Кадзуха, правда прости. Хотя я знаю, что не заслуживаю этого. Я обещал быть всегда рядом, но больше не смогу давать напутствия и успокаивать тебя в твои периоды тревог. Мне остаётся лишь надеяться, что в будущем тебе повстречаются хорошие люди, которым ты откроешься. Кадзу-кун, ты же такой прекрасный. У тебя добрая душа. Ты талантлив во многом. У тебя сильные убеждения. А ещё такая красивая улыбка. Показывай все это людям чаще и с тобой всегда будет кто-то рядом, поверь мне. Кайтеки даже мяукнул сейчас, он подтвердил!! А если тебе будет негде остановиться, приходи в мой дом. Моя матушка всегда рада гостям. Но мои постыдные истории из детства не слушай!! Вот я уже исписал третий лист… Все-таки мне хотелось сказать тебе многое, но если я продолжу, то листы не вместятся в конверт. Я на всякий случай передам его Хадзимэ, чтобы отдал тебе в случае моей смерти. Тяжело писать это слово, ведь я не собираюсь сдаваться так просто. Но судьба не всегда добра к людям. Поэтому если что, увидимся в следующей жизни обязательно, Кадзу-кун. Здесь никакой судьбе меня уже не остановить!! … Спасибо, Каэдэхара Кадзуха, что появился в моей жизни.

Твой дурак Томо.

***

«Отрешенность, потерянность — вот, что чувствовал он в тот момент. Момент, когда в собственном доме нашёл тела мёртвых людей. Подходя к ним ближе, он пытался отогнать все непрошенные мысли прочь. Если бы он знал, что его ожидает по возвращению домой с задания — умер бы там же, от рук врагов…» — Может, мне правда стоило начать эту книгу с более позитивной ноты? Юноша вышел из дверей корпуса своего университета, держа в руках планшет. На дворе стоял апрель месяц, поэтому уже во всю везде цвели деревья, цветы и любовь. Лёгкий, но ещё немного прохладный ветерок колыхал не только листву и стебли, но и светлые волосы парня, что, судя по выражению лица, был в глубоких раздумьях. Он поднял глаза и увидел, что все скамейки перед университетом заняты целующимися парочками, либо просто группами друзей. Поэтому он пошёл дальше, где была кленовая аллея. Только в Инадзуме можно было найти эти деревья разных цветов в любое время года, а не только осенью, как в других регионах Тейвата. Студент сел под одним древом клена, тяжело вздыхая и включая планшет снова. Текст, написанный им же, лишь мозолил глаза. Его преподаватель сказал, что начинать рассказ с такого драматичного введения - неправильно, потому что это может оттолкнуть читателей. — Но я хочу показать суровую реальность, а не сказку. Правило писателей заключается же в том, что чем больше страдает персонаж, тем больше он любим автором. Поэтому мой герой будет страдать. Надо бы ещё подобрать ему имя… — он почесал затылок, размышляя над своими же словами. — Почему Вы так думаете? Студент замер, услышав совсем рядом молодой голос. Он правда не заметил сразу, что сидит здесь не один. Надо было быть осмотрительнее, когда выбирал место для отдыха… Повернувшись в сторону звука, он встретился глазами с довольно симпатичным юношей, который держал в руках книгу. У того на шее свисали белые наушники, из которых можно было услышать приглушенные классические мотивы. — Потому что все так делают? В наше время люди любят эмоциональные качели, а проще всего добиться реакции у читателей через драму. — Последствием многочисленных страданий главного героя и плохой концовки? — Ну… — студент вернул взгляд на свой планшет, листая текстовый файл. — Честно говоря, я не знаю, можно ли считать мои планы на него плохим финалом. Он потерял практически все в жизни и продолжал терять, как только приобретал, но в конце смог оборвать этот круг Сансары своими руками и прожил достойную жизнь, даже если она была полна страданий в прошлом. Но ведь это делает людей сильнее, не так ли? — А что именно пережил Ваш персонаж, если Вы не против поделиться? — Ну, он родился в знатном клане, поэтому в детстве родители холодно к нему относились, стараясь сделать его сильнее, а затем они влезли в большие долги, из-за которых их убили. Его клан распался, и он стал странствовать, а потом его ограбили и он почти умер голодной смертью, но его спас… — юный писатель рассказывал историю своей будущей книги с энтузиазмом и воодушевлением. Его слушатель сидел молча и наблюдал за активными жестами и разнообразной мимикой парня. Он говорил много, будто сам прожил это приключение. И закончил простой фразой: — в итоге он отпустил своего друга, но никогда не забывал. Его слушатель наклонил голову, смотря на замолчавшего после пересказа будущей книги автора. — А в той… Другой жизни они все-таки встретились? Или Вы решили оставить вопрос открытым? Студент улыбнулся от этого вопроса и посмотрел на небо, где через кленовые красные листья пробивались лучи солнца. — Я оставлю концовку открытой, но думаю, что да. И хотя я не собираюсь описывать их встречу в следующей жизни, но люди с такой сильной эмоциональной привязкой обязательно будут встречаться вновь и вновь. Я кстати, Томо, и, как ты мог понять, я с литературного, и давай на ты, — парень вновь вернул взгляд на своего собеседника, протягивая ему руку. — Не так просто разделить людей, связанных судьбой, да? — юноша хмыкнул и принял жест, пожимая руку новому другу. — Меня зовут Каэдэхара Кадзуха. Я первокурсник с музыкального факультета. И мне очень понравилась твоя задумка книги, хотя я думаю, что ты слишком издеваешься над главным героем истории… Томо на пару мгновений призадумался, смотря в глаза собеседнику. — Ты думаешь, что после такого ему все равно не удастся отпустить своего друга? — На самом деле… — Кадзуха отвел глаза от такого пристального на него взгляда, — если бы этим персонажем был я, то, наверное, до конца бы не смог никогда. Ты описал его как человека, обделенного любовью и не имеющего друзей до момента их встречи. Поэтому именно эта первая связь для меня была бы самой нужной. Я думаю, что нес бы в сердце ее всю жизнь. Томо ухмыльнулся и подсел ближе, обняв Кадзуху за плечо и потрепав по волосам, вызывая у второго недовольный выдох. — А ты довольно хорошо понимаешь его! Можно я назову его твоим именем, Кадзу-кун? — Нельзя. Ты изверг. И что ещё за “Кадзу-кун”? — он попытался вырваться, но рука Томо была больше и сильнее, чем его хрупкая фигура. — Придумал только что. Тебе идёт. И я все равно назову своего героя как хочу. Это же моя книга, в конце концов. — Если ты это сделаешь, даже не думай, что я стану твоим другом, Томо, — в его голосе не было злобы или обиды, только нотки озорства, которые уловил и писатель. — Тогда я назову второго основного персонажа своим именем и там мы точно будем друзьями. Правда, в конце я умру немного. — Немного? Так ты ещё и мазохист… — Эй, это же просто история, выдуманная мной, чтобы заставить всех рыдать в конце. — Садист. — Ну Кадзу-кун! Они обменивались колкостями и не серьезными аргументами. Атмосфера была непринуждённой - время словно остановилось, и вокруг них царила только цветущая дружба и веселье. Лёгкий ветерок приносил с собой запахи весны и звуки природы, что гармонировали с их смехом. Каждый миг ощущался как часть чего-то большего, и даже если они только начинали знакомство, оно уже обретало глубину, наполняя пространство теплом и радостью. Это все было настолько комфортно, что казалось одновременно правильным и неверным. Люди с таким разным мировоззрением не могут найти общий язык так быстро, но почему-то у них это произошло. Словно они были знакомы ещё очень давно. Однако теперь это была другая история о начинающем писателе и талантливом флейтисте, которых ждал совсем другой путь, не ведущий к грустному финалу.