Второе дыхание

Тина, в отличие от меня, жила активной социальной жизнью. Ее знал буквально весь университет, у нее были друзья со всех факультетов, а также из других вузов, она помогала в организации праздников, участвовала в студвесне и чего только еще не делала помимо учебы. Я издалека наблюдала за всей этой веселой кутерьмой, в душе отчаянно желая оказаться в гуще событий рядом с ней, чтобы она так же беззаботно шутила со мной, как она это делала с другими, чтобы так же кокетливо толкала меня в бок или чтобы с серьезным лицом обсуждала со мной какие-то сверхважные проблемы типа покупки цветов преподавателям. Но мне было отведено место только в зрительном зале. Причем и в прямом, и в переносном смысле: обычно на праздниках и концертах, где она выступала, я сидела в заднем ряду, любуясь на нее, танцующую в свете прожекторов, и радуясь, что у меня есть хотя бы это последнее маленькое утешение. Она явно жила жизнью, полной веселья и насыщенной событиями, в то время как я была сконцентрирована исключительно на учебе. Ну, еще на своих мыслях, вот только этого не было заметно внешне. Со стороны я выглядела как типичная заучка-скромняжка, с которой, кроме учебы, и поговорить-то, в общем, не о чем. Меня данный статус не тяготил. Однажды ближе к лету у нас случился очень долгий и трудный учебный день. Последняя пара заканчивалась глубоким вечером, и студенты, насилу дождавшиеся долгожданной свободы, буквально бегом рванули по домам после окончания занятия. Я не спешила: в общаге меня ждала только домашняя работа и ночь, полная мучительно-красочных снов. Так что я не спеша собрала сумку, накинула куртку и вышла под звон ключей и защелкиваемого преподавателем замка. Я шла по темному коридору, полностью погруженная в себя, и очень сильно испугалась, когда кто-то неожиданно выступил из темноты и схватил меня за руку. Это была Тина. Не говоря ни слова, она потянула меня за собой, куда-то в известном одной ей направлении. Последняя пара проходила в чужом корпусе, а потому неудивительно, что я быстро потерялась в переходах, лестницах и закоулках, по которым она вела меня. В конце концов мы оказались перед дверью какой-то каморки, которая, судя по всему, служила чем-то вроде кладовой или костюмерной для студентов. Не говоря ни слова, Тина буквально затолкнула меня внутрь. Там царила кромешная тьма. Мой взгляд выхватил только какой-то старый стол, стул и кипу неизвестно кому принадлежавших тканей, сваленных в беспорядке прямо на пол. Я не успела ни о чем подумать. Я даже не успела выбрать один из сотни вопросов, крутящихся у меня в голове, как вдруг оказалась со всей силы прижатой к стене Тиной. Дверь захлопнулась, как мышеловка, и мне на один безумный миг показалось, что сейчас Тина ударит меня. Но в действительности… она меня поцеловала. Но это отнюдь не был тот нежный и долгий поцелуй, которым мы обменялись тогда у нее дома. Он был резкий, почти агрессивный, и, кажется, она даже укусила меня за губу — гораздо сильнее, чем предполагается при порыве страсти. Мои руки были безвольно опущены, тело размякло, губы не отвечали — под ее неожиданным натиском я прямо-таки не знала, как реагировать. Но через несколько мгновений ее движения смягчились: она слегка отстранилась, и мое впечатанное в стену тело почувствовало, что снова может дышать. Поцелуи с агрессивных постепенно сменились на ласковые: она целовала меня коротко, с каждым разом надавливая на губы все легче и нежнее, мгновенно заставив мое дыхание сбиться, а сердце — припустить галопом. Ее руки обняли меня, быстро обшарили мою блузку и нырнули под тонкую ткань. Руки были прохладными, но мое тело, несмотря на это, горело словно в лихорадке. Я тоже обняла ее, притянула к себе, не в силах постичь, что же происходит. Ее рука скользнула по моему животу и в одно мгновение проникла под брюки, даже не расстегнув их. Не прошло и пяти минут с момента, как мы ввалились в эту темную комнату. Я изогнулась всем телом, а затем повисла у Тины на плечах, в то время как она держала меня за талию, по-прежнему прижимая к стене. Я была полностью обессилена. И даже если бы могла в тот момент говорить, все равно не придумала бы ничего умнее, чем тихо шептать ее имя. Тина взглянула на меня, словно доктор, оценивающий состояние пациента, а затем помогла мне выпрямиться. Я стояла, опираясь на стену, глаза мои были закрыты. — Ты в порядке? — спросила она меня наконец, и мне захотелось расхохотаться в ответ на этот дурацкий вопрос. — Да, — ответила я, по-прежнему не открывая глаз, боясь, что вот-вот упаду. — Посмотри на меня, — потребовала Тина властно, и я тут же подчинилась. Сквозь царивший мрак я еле разглядела мерцание ее глаз, но выражение лица разобрать не смогла. И тут она сделала кое-что, чего я ожидала еще меньше, чем вообще всего произошедшего за вечер. Она подошла и нежно коснулась губами моего лба. А затем, не сказав больше ни слова, вышла из кладовки, и я услышала ее удаляющиеся по коридору шаги.