in the middle of the night

– Что ты делаешь? – спрашивает подошедший к Хану Хенджин, подавая тому горячий шоколад. В доме с каждым днем становилось все холоднее, и Джисон больше лишний раз не вылазил из уютного кресла, сверху укрывшись пледом. Он листал дневник дедушки, медленно перебирая пожелтевшие страницы между пальцами, и иногда отводил взгляд, пытаясь вспомнить описанные детали. Так стало ясно, что фантомы предпочитают бродить в одиночку, но при первом же крике своего сородича сбегаться к его источнику, а твины постоянно ходят группами, даже если в схватке с диким животным участвует только один представитель расы. Хан с каждым разом все больше и больше погружался в историю этих существ и искренне удивлялся, когда находил ответы на свои вопросы в дневнике дедушки. Джисон восхищался этим человеком и изредка вспоминал его рассказы детства, в которых фантомы представляли из себя защитников королевств, а твины играли роли негодяев, постоянно ищущих сражения. Это было настолько удивительно, что господин Хан смог преобразить ночной кошмар всей своей жизни в детскую сказку, что Джисон пребывал в полном восторге. И он все еще не знал полной истории его жизни. Незнакомец рассказал что-то про гражданскую войну, но для более подробного рассказа пришлось бы позвонить матери, которую парень не хотел слышать от слова совсем. Но иногда интерес был таким большим, что пальцы сами набирали знакомый номер и сбрасывали после первого же гудка. Она никогда не перезванивала, и от этого под сердцем больно щемило. «Рано или поздно мы помиримся», – утешал себя Хан, но знал, что это конец. – Пытаюсь найти причину, по которой тот психопат так одержим этими тварями, – ответил Джисон, принимая чашку. – Ты уделяешь этому слишком много внимания, – сказал спустившийся со второго этажа Минхо, присаживаясь напротив Хана рядом с Хенджином. – Завтра пройдет первый урок, – невзначай добавил Ли и продолжил: – Но все же, нашел что-нибудь интересное? – У твинов практически нет слабых мест в защите, – пожал плечами Джисон. – Они полностью открыты лишь когда атакуют, но если станут обороняться – их можно сравнить с непробиваемой стеной, – Минхо кивнул. – Фантомы вполне себе безобидны, но необычайно жестоки, если их потревожить. Они быстро бегают и практически неуязвимы на открытом пространстве. Если забрести в лес или встретить их в поле – считай, ты труп. Сможешь добежать до города – жив. У них плохое зрение. – А мирроу? – спросил Хван; ему было чрезвычайно интересно узнавать такие подробности, которые рано или поздно смогут спасти им жизни. – Еще менее агрессивный, чем фантом в спокойном состоянии, – пожал плечами Джисон. – Насчет него у дедушки мало информации, но есть пометка касательно его поведения, если разбить зеркало или поверхность, в которой он отражается, – Хан перелистнул страницу, вчитываясь в неровные буквы. – Это… намного опаснее, чем озверевший твин, – нервно засмеялся младший. – «Он убил человека прямо на моих глазах. Этот приезжий бедняга не смог совладать с эмоциями и расплескал воду. Мирроу словно владыка морей восстал перед тем парнем и лицо его исказилось до неузнаваемости. Его глаза налились нефтью, а злобный рык отражался от близлежащих домов. Казалось, он способен оглушить все живое в радиусе нескольких километров, стоит лишь открыть рот». Джисон несколько поежился. – «Из-за того, что я стоял вблизи, мои барабанные перепонки повредились, и я некоторое время не мог прийти в себя, но все, что я увидел после – это изжеванное тело, выпотрошенное до открытой грудной клетки и уходящего в море мирроу, вновь обретающего прежний облик спокойного и безобидного существа». В гостиной воцарилось напряженное молчание. – Его способность схожа с принципом действий фантомов, – внезапно начал Минхо. – Он убивает цель, потревожившую его, но фантомы убивают первого попавшегося под руку, принимая его за обидчика из-за плохого зрения, я полагаю, – мужчина призадумался. – Но вдруг фантом настолько слеп, что не сможет различить человека от… восковой куклы, например? – Сможет, – вздыхает Джисон. – В дневнике говорится, что те ощущают кровь и могут различить ее происхождение: животная она или человеческая, – Хенджин жалобно промычал. – Но мы не знаем, каково будет их поведение, если, к примеру, через них пройдет брошенный камень. Начнет ли он искать жертву или «потеряет» ее из виду и успокоится? – Хан недвусмысленно посмотрел в окно; на улице все еще был тихий прохладный вечер. – Мы не будем этого делать прямо рядом с моим домом, – угрожающе предупредил Хенджин. – Мы сделаем это возле дома Минхо, – предложил свою идею Джисон, чем поверг Ли в полный шок. – Кидаем и драпаем, – пожал плечами парень так, словно не собирался разозлить фактического убийцу его дедушки. – Солнышко, скажи, пожалуйста, – тихо начал Минхо, протирая лицо ладонями, – Ты в детстве, – он наклонил голову и прищурил взгляд, – Консультацию у психолога точно проходил? – Хан смотрит на него несколько секунд и мотает головой в знак отрицания. – У меня есть номер хорошего специалиста… – тянет тот, что-то бормоча себе под нос, и встает. – Напомни тебя к нему записать… И последующие несколько секунд Джисон и Хенджин наблюдают за тем, как старший подводится с места и смотря себе под ноги уходит наверх, кинув последний сочувствующий взгляд в сторону Хана. – Чего это с ним? – недоумевает Джисон. – Не обращай внимания, – отнекивается Хван и продолжает: – Ты здесь будешь спать или пойдешь наверх? – спрашивает он, коротко целуя Хана в лоб. – Секунду, – кидает Джисон и откидывает одеяло. Он оставляет дневник лежащим на столе и улыбается Хенджину, когда тот пропускает его вверх по лестнице.

***

– Чтобы ты сделал, заимев возможность поцеловать незнакомца? – размеренно спрашивает Феликс, впервые за долгое время оставаясь с Сынмином в номере наедине. Ким смотрит как-то странно, подкладывает руки под голову и кратко вздыхает: такие вопросы стали если не чем-то обыденным, то привычным с момента пребывания в Допре, и журналисту даже не стоит долго гадать, кто является причиной их появления. Его глаза скользят по поджавшему губу Ли, и на лице расцветает усмешка, смешанная со смирением в поведении друга. – Если вы оба этого хотели, то этот поцелуй может стать началом чего-то большего, – пожал плечами Сынмин, отворачиваясь к стене и блаженно прикрывая глаза. Работа над его книгой постепенно начиналась и фантастическая история о восьмерых простых парнях медленно, но верно воплощалась в жизнь на просторах пустого ранее документа. Он постарался взять из реальной жизни максимум и воплотить события повседневных дней в сказку на листах бумаги. Порой это занятие увлекало настолько, что Ким не мог счесть упущенного времени, но всегда приходил в себя, когда за окном стояла беспросветная темень и где-то вдалеке мелькал дом Джисона с ходящими вокруг фантомами. Этот парень жил поистине в опасном месте, но Сынмин с облегчением понимал, что Хан находится в какой-никакой, но сравнительной безопасности, пока временно живет у Хенджина вместе с Минхо. Журналист так и не осознал того момента, когда все шестеро, исключая Феликса, стали для него нечто большим, чем людьми, предоставляющими ему информацию для научной статьи. Быть частью всего этого было настолько потрясающе, что жизнь в нищете и без работы его не пугала. Возможно, лишь немного. – Сынмин? – с неверием в голосе окликает друга Феликс, и недовольный Ким переворачивается на другой бок, косо смотря в сторону окна. – Какого черта? – спрашивает Ли, все также продолжая таращиться на улицу; его глаза то сужаются, то с ужасом расширяются. – Что там? – спрашивает подошедший Сынмин и застывает на месте, раскрыв в удивлении рот. Вдоль длинной улицы, рядом с которой расположен мотель ребят, бегут запыхавшиеся Минхо и хохочущий Джисон, только ни один из журналистов не видит причины его радости: вслед за ними гонится двухметровый фантом, перепрыгивающий несколько человеческих шагов за раз. Видно, что Минхо до жути раздражен и что-то кричит Хану, но тот продолжает его игнорировать и ускоряться, кидая косые взгляды назад. Феликс не думает, прежде чем распахнуть настежь окно и прокричать: – Торговый центр! – Спасибо! – в ответ кидает Джисон, мимолетно кинув взгляд в сторону звука, и резко сворачивает с обочины, утянув за собой Минхо в сторону наивысшего здания Допры. – Что ты творишь? – орет взбешенный Минхо, переступая через лежащие в переулке горы грязи и мусора, попутно ругаясь себе под нос. – Ты просто неуравновешенный, мать твою! Хан проснулся несколько часов назад с невероятным желанием проверить собственную теорию и вытянул Ли из постели под его недовольное бурчание. Кто же знал, что у фантомов со зрением все плохо, но слух просто отличный, и это чудовище услышало источник, откуда была выброшена в него одна из книг библиотеки Минхо. Но большим удивлением стало то, что труп убитого старшим твина пропал, а сейчас они вынуждены бегать по всему городу, чтобы не оказаться чьим-то ужином. – Поэтому спешу тебя огорчить, – пыхтит Джисон. – Молись, чтобы фантом не смог взобраться по лестнице и прошел сквозь нее. – Решил сыграть в русскую рулетку и закончить ящиком? – скривился Ли, но вслед ускорился и поравнялся с младшим, хватая того за руку и крепко сжимая дрожащие пальцы. – Все будет хорошо. До торгового центра оставалось по меньшей мере несколько домов, когда шум чужих извилистых ног начинал лишь усиливаться. Хан сжимает руку старшего крепче и пару раз жмурится, пытаясь в темноте рассмотреть намеки на открытое здание, но таковых нет. Его тело покрывается неконтролируемой дрожью, и рот приоткрывается в испуге, когда позади слышится утробный рев. «Только не это», – молится про себя Джисон, уповая всем надеждам, чтобы этот монстр не позвал своих сородичей. – Мы слишком далеко, – говорит Минхо, словно читая мысли младшего. – Эта особь не так сильна по сравнению с остальными, ее никто не услышит, – успокаивает парня Ли, хотя сам находится в полнейшем истощении и волнении. Знал бы Хенджин, чем они занимаются, пока тот спит, даже не удивился бы. Хан запыхался: становилось сложнее дышать и перебирать ногами, поэтому Минхо с усилием тянет того вперед, переступая через боль в плече. Рана все еще не начала затягиваться, и на новых бинтах проступила свежая кровь. Мужчина сжал губы в тонкую полосу и посмотрел вперед: здание было близко. Джисон кинул короткий взгляд на старшего и больно прикусил губу от того, насколько измотанным тот выглядел. Хан не стал лишний раз волновать его своим страхом и рванул вперед, вслед подтягивая удивившегося Минхо за здоровую руку. Их головы болели от рычания фантома, а к горлу подступала тошнота, но каждый из них видел свою цель – стеклянная закрытая дверь. – Что делать? – с истерией в голосе спрашивает Джисон и мельком оборачивается, бледнея. – Ломать, – усмехается Ли. – Что!? – вскрикивает Хан, когда они подбегают ко входу в торговый центр. – Закрой голову, – командует Минхо и в следующий момент впечатывает ногу в хлипкое стекло, которое в мгновение трещит по швам и разлетается под ногами. – Пошли! Они забегают в просторное здание, лишенное света, и ориентируясь на отсвечивание уличных фонарей, бегут в сторону подминающего наверх выключенного эскалатора. Через мгновение слышится треск стекла: фантом вошел внутрь, согнувшись чуть ли не в двое, но ожидаемо скользя ногами сквозь побитое стекло. И Джисон испускает расслабленный выдох: эта тварь не сможет взобраться по лестнице и навредить им. – Не время расслабляться, – шипит Ли. – От безнадежности тот может вернуться с сородичами, поэтому придется сидеть наверху до наступления рассвета. – За мной. Решительно говорит младший, смотря на расползающееся пятно крови, и быстро осматривает помещение со второго этажа: единственный верный вывод – это место заброшено. На хилых стенах рассыпались граффити вперемешку с обычной краской, которую словно выливали из использованных баллончиков. Хан щурит взгляд. На первом этаже располагались многочисленные кафе и небольшие продуктовые магазинчики, а уже на втором этаже шли ряды с одеждой и прочей домашней утварью. Джисон сдвигается с места и тянет за собой застопорившегося Минхо, который выгибает бровь, но лишних вопросов задавать не спешит. Они приоткрывают первую попавшуюся дверь и обнаруживают за ней сваленные на полу коробки с обувью. Но что именно послужило тому, что это место выглядит столь плачевно – неизвестно, и Хан хочет это выяснить, быстро поворачиваясь к старшему на пятках и улыбаясь. – Выглядишь так, будто это не тебя пытались убить минутою ранее. – Что здесь произошло? – спрашивает Джисон, игнорируя замечание Ли. – Малолетние вандалы, – пожимает плечами Минхо и объясняется: – Здесь всего три этажа, и помещение не столь большое. Охраны ровным счетом никакой, поэтому им не составило труда пробраться сюда ночью, – Хан хмурится: он считает такое поведение не просто безрассудным, а сумасшедшим. – Они разгромили здесь абсолютно все, а после того как центр закрыли на восстановление – бездомные решили, что это их новое убежище, – Ли видит испуганный взгляд младшего и смеется. – Не переживай, здесь давно больше никого нет. Джисон понимающе кивает и успокаивается. Через несколько минут они оказываются подле небольшого магазинчика, куда незамедлительно входят и осматриваются: круглосуточный. Хан шарит по полкам и за кассой, в поисках средств первой помощи, и в конечном итоге к своему удивлению находит. В помещении все еще темно, поэтому парни внутри надолго не задерживаются и через некоторое время оказываются на продуваемой холодным ветром крыше, откуда открывается вид на весь город. – Необычайно красиво, – тянет Джисон, закрывая глаза. – В городе не выдавалось возможности забраться на крышу? – спрашивает Минхо, со старческим кряхтением садясь прямо на бетон. – Не было времени, – говорит Хан и продолжает: – Знаешь, город далек от этого места. Вся эта шумиха и общество выматывают, – парень присаживается рядом со страшим, обнимая колени. – Если бы не родители, я бы всю свою жизнь прожил здесь. Допра – мой родной дом. Я помню все улицы и всех здесь ранее живущих, – Джисон как-то слабо улыбается. – Помню соседских котов и собак, помню истории дедушки и твоего отца, Минхо. Мне очень жаль. – Ты ведь его не знал, – как-то сдавленно кривит улыбку Ли. – Ты так в этом уверен? – усмехается Хан, даже не смотря на старшего, и наблюдает за течением облаков по ночному небу. – В меру строгий, но недостаточно для того, чтобы отказать кому-то в помощи; извечно мечтательный романтик, способный полностью взять на себя опеку над сыном; серьезный охотник, который всегда делился со мной и дедушкой частью добычи, – Джисон прикусывает губу. – Я все еще помню растекающийся по языку вкус оленины с… – Медом, – выдыхает через нос Минхо, зарываясь обеими ладонями в волосы. Хан медленно переводит взгляд на старшего и видит в уголках его глаз скопившиеся блестящие слезы, но лишь молча наблюдает за тем, как Ли приходит в себя и глубоко дышит. Его отец умер незадолго до окончательного отъезда Джисона, но рана на душе все еще свежа. Минхо рвано вдыхает, и младший на слух чувствует, что тот вот-вот расплачется, но держится изо всех сил. И вид этот невыносим: наблюдать за родным человеком, за его душевными страданиями, и не быть в силах помочь ему морально. Хан пододвигается ближе и заглядывает в чужие глаза, видя плескающуюся в них боль. Он наклоняет голову, плавно переплетая их пальцы, покоящиеся на холодном бетоне, и касается пересохших губ напротив своими. Он не углубляет поцелуй, только замирает так на месте и закрывает на момент глаза, чтобы в следующий момент ощутить скатывающиеся по щекам старшего слезы. Джисон и сам не замечает, как его сердце сковывает пронзающая пульсация. – И ведь тогда он был рядом, – рвано выдыхает Минхо, отстраняясь, и благодарно смотря Хану в глаза. – Паршивец. – Развернись, – усмехаясь, говорит Хан и выуживает из-за спины бинты с антисептиком. – Будешь зажимать что-то между зубов? – и пока старший не успевает ответить, парень продолжает: – В этой баночке чистейший спирт. Жечь будет катастрофически больно. – Выбора нет, – раздраженно пожимает плечами Ли, утирающий последние непрошеные слезы. – Одежда грязная, занесу себе еще что-то. Джисон смотрит неодобрительно и осматривается по сторонам: слова Минхо являются верными, и вокруг них нет ничего, что могло бы помочь, поэтому младший медленно стягивает с мужчины футболку под слегка удивленный взгляд, и сам садится перед ним, оголяя собственное плечо и стойко смотря прямо в непонимающие глаза напротив. Осознание в них смешивается с полнейшим неодобрением, когда Ли мотает головой и пытается отодвинуть от себя парнишку. – Я не буду этого делать. Потерплю, – шипит он, но Хан врос в бетон так, словно стал его частью. – Кусай, – твердо отвечает тот, доставая бинты. – До утра ты здесь с открытой раной сидеть не будешь. А будешь кричать – сбегутся фантомы повыше той особи. И вот они-то уж точно до нас доберутся, даже не входя в здание, – слова Джисона приобретают смысл, и Минхо слабо кивает. – Не сдерживайся: я не фарфоровый. – А если я прокушу… плечо? – осторожно спрашивает Ли. – Постарайся не оторвать с мясом, – хмыкает Хан и продолжает: – А в остальном все будет в порядке. Укус человеческих зубов – это не собачьи клыки. Заживет и без обработки. – Если тебе станет слишком больно, то в любой момент просто постучи по спине, – дает наставления Минхо, совершенно забывшись. – Ты ведь понимаешь, что берешь на себя неоправданный риск и… сука! – вскрикивает старший, в момент вгрызаясь зубами в плечо Джисона, когда тот с насмешливой улыбкой выливает спирт прямо в кровоточащую рану, плотно захлопывая глаза: терпимо. – Разожмешь зубы – останешься с щелью. Минхо протяжно мычит и брезгливо хнычет, обжигая оголенную кожу Хана горячим дыханием. Он чувствует, как кровь течет по напрягшейся спине, и сам ощущает ее вкус на языке, но не обращает внимания, когда Джисон в очередной раз заливает рану ядреным антисептиком. Ли видит в глазах галактики и стонет от болезненных прикосновений, сжимая руками футболку на спине младшего. – Все хорошо, – шепчет Хан, кривясь: это больнее, чем он предполагал. – Потерпи пару минут и боль утихнет, – через раз произносит парень; он не чувствует руки, но пальцы машинально движутся сами, обматывая бинты вокруг груди теряющего рассудок Минхо. – Ты молодец, хен. Через мгновение Ли разжимает челюсть, откидываясь на стоящую позади бетонную стену, и протяжно дышит через нос. Его ноздри широко расширяются, и Джисон даже предположить не может, насколько тому больно. Младший и сам отшатывается назад, быстро натягивая футболку обратно и зажимая кровоточащие рубцы рукой. Через несколько минут боль должна была утихнуть, но давящая пульсация раздавалась по всему мозгу: не будь вокруг Хана свежего воздуха, тот бы в мгновение отключился. Его болевой порог все еще до безобразия низок. – Ты как? – сквозь настигшую дрему спрашивает Минхо и медленно открывает глаза, сплевывая скопившуюся на языке вязкую кровь вперемешку со слюной. Но Джисон не отвечает. Он мычит в ответ и падает рядом с Ли, кладя тяжеленную голову на здоровое плечо, и слышит слабое «Спасибо» где-то рядом с ухом. – Тебя словно зомби укусил, – хихикает материализовавшийся в воздухе Хенджин и склоняется над просыпающимся Ханом. Он бегло осматривается по сторонам и уже не видит Минхо, который будто минуту назад сидел рядом. – Мгновение назад его увел Бан Чан, – сразу отвечает на вопрос Хван, присаживаясь на корточки рядом с младшим. – Кровотечения нет, но если не хочешь остаться со шрамом – придется наложить швы. – Не нужно, – мотает головой Джисон, приходя в себя. – Хватит и нескольких заживляющих пластырей. Пусть он видит и помнит, что поступать неосмотрительно, жертвуя своим здоровьем ради кого-то, – глупо, – парень приглушенно смеется. – Безрассудный. – Не ради кого-то, а ради тебя, – дует губы Хенджин, протягивая руку. – Ему от лицезрения шрама точно совестно не станет, но раз таково твое желание, то пошли баиньки домой, – расплывается старший в улыбке. – Хватайся. Хан вяло опирается о чужое плечо своим и чувствует обволакивающую талию руку. Он способен ходить, но тяжелая ночь измотала его настолько, что сон на холодном бетоне осенью – точно не самый лучший отдых. Они осторожно спускаются по витиеватой лестнице, ведущей на третий этаж, и медленно направляются в сторону эскалаторов, минуя разбросанный по полу мусор и шприцы. От застоя запахов, который Джисон не учуял минувшей ночью, становится дурно, и тот кашляет. – Все могло быть хуже, – скрипит зубами Хенджин. – Феликс и Сынмин видели через окно, что та особь сумела привести еще фантомов, но они были ничтожно низкими по сравнению с гигантами, бродящими вдоль леса, – Хан в момент холодеет. – Вы правильно сделали, что остались наверху. Журналисты позвонили мне как только наступил рассвет. Они всю ночь не спали, представляешь? – по-доброму улыбается Хван. Но Джисон только блаженно сопит на плече остановившегося старшего, и Хенджин с легким кряхтением поднимает его на руки, вынося из побитого здания.