Занимайтесь войной, а не любовью

Шесть месяцев спустя

      — Напомни мне потом продезинфицировать руки, я буквально чувствую, как на них налипает грязь, — Серёжа морщится и смешно фыркает, вытирая вроде как чистую с виду ладонь о ткань штанов. После двадцатого по счёту рукопожатия он даже считать уже перестал, скольким людям ему пришлось фальшиво улыбнуться и рассыпаться в приветствиях. Когда один из самых известных людей города неожиданно срывается в Европу и торчит там долгое время, его возвращение люди ждут с особым интересом. Олег, стоящий у него за спиной, тихо смеётся. По вечно недовольному голосу и возмущённым ноткам Волков успел соскучиться. Он следует за Разумовским молчаливой тенью, внимательно следит за каждым человеком, который считает своей первостепенной задачей обязательно подойти и поздороваться. Они улыбаются ему в лицо, хотя на деле же, разумеется, за спиной перемывают кости и смакуют детали. В прессе за время отсутствия Серёжи сплетен накопилось много.       — Только не оборачивайся, — шепчет Олег, но слишком поздно. Серёжа, шестым чувством уловив чужое присутствие, резко смотрит в правильном направлении. Среди толпы классических смокингов и скучных платьев мелькает красная ткань, спутать которую с чем-то другим при всём желании очень сложно. Серёжа крепче сжимает в руке бокал с шампанским, но маску безразличия натянуть на лицо получается без особого труда. У него было время, чтобы попрактиковаться в актёрских навыках.       — Серёжа, какая неожиданная встреча! — голос у Виктории не изменился, всё так же звучит громко, приправленный изрядной долей сладкой патоки. Она подходит ближе, ленивым взглядом мажет по Олегу, как по предмету интерьера, и переключает внимание на Разумовского. — Как провёл отпуск? Отдохнул?       — Твоими молитвами, дорогая, всё было крайне увлекательно, — он небрежно пожимает плечами, не сводя с неё цепкого взгляда. На красивом кукольном личике появляется насмешка, которую тут же хочется стереть. Желательно, кочергой или чем потяжелее.       — Я слышала, что за время твоего отсутствия дела во Vmeste шли не лучшим образом. Со всеми этими скачками акций и настроением инвесторов, которое меняется в день по двадцать раз, ты, должно быть, много потерял.       — Не переживай, Виктория, мне не впервой сталкиваться с трудностями. В конце концов, я не привык сидеть на всём готовом, больше нравится самому выстраивать компании с нуля. Взаимный обмен любезностями напоминает фехтование, когда оба противника владеют оружием в идеале. Серёжа не против продолжить, колюще-режущих слов у него накопилось достаточно, но предупреждающее покашливание Олега вносит свои коррективы. Волков взглядом указывает куда-то за спину Виктории, и Серёжа только сейчас замечает, что она не одна. За ней стоит очередной телохранитель — в костюме с иголочки, всё по классике жанра. Только выглядывающая из ворота рубашки яркая татуировка на шее не вписывается в общий образ, как и чересчур нахальная улыбка на лице, которому самое место украшать доски с объявлениями «разыскивается особо опасный преступник». Серёжа щурится, смотрит внимательнее, различая смутно знакомые черты. У двухметрового мужика на брови характерный шрам, и это наталкивает на обрывки воспоминаний.       — У тебя новый питомец? — Серёжа фыркает, Виктория демонстративно закатывает глаза, а высокий мужик скалится ещё шире. Почему-то на Олега пялится, но об этом Серёжа подумает потом. — Морда знакомая. Это случайно не тот цепной ротвейлер, который пару лет назад везде таскался за отпрыском Дагбаевых?       — Что?! Виктория поворачивается, вопросительно смотрит на своего телохранителя, на что тот лишь продолжает улыбаться и старается придать лицу невинное выражение. Получается, откровенно говоря, хреново.       — Вас не особо волновали мои предыдущие работодатели, княжна.       — Да ты издеваешься? — Виктория различает в его взгляде эмоцию, которая ей совершенно не нравится. — Мне что, придётся разбираться с ещё одним бешеным бывшим? Серёжа бы рад поприсутствовать при грандиозном выяснении отношений, но Олег хватает его за предплечье и ловко тащит за собой подальше от эпицентра бури. Прежде, чем они сворачивают за угол, Разумовский успевает рассмотреть возмущённое лицо Виктории и её указательный палец, который обвиняюще тычется в широкую грудь нового телохранителя. Или теперь уже бывшего.       — Девочка совсем не разбирается в людях, даже жаль её немного, — в противовес собственным словам, Серёжа искренне смеётся. Они с Олегом оказываются на балконе одни. Лёгкий порыв ветра треплет отросшие пряди рыжих волос, и Волков не может сдержаться, тянется к ним, аккуратно заправляет Серёже за ухо. — Ты ведь знаешь этого дуболома? Не ври мне.       — Знал когда-то.       — Он способен доставить ей неприятности?       — Более чем.       — Как всё прекрасно складывается, мне самому даже делать ничего не нужно, — Серёжа почти мурчит, тянет Олега в сторону, чтобы на них не падал яркий свет. Вдали от любопытных глаз, не боясь быть обнаруженным, он прижимается к Олегу и целует его. Настойчиво и требовательно, показывая, как сильно соскучился за эти месяцы, несмотря на редкие встречи. — Олег?       — Ммм?       — А почему этот мужик так странно пялился на тебя? — в голосе Разумовского звучат знакомые нотки.       — Серый, блядь. Собираешься ревновать меня к каждому столбу?       — Ладно-ладно, — Серёжа оставляет на щеке Олега короткий поцелуй. — Я и так знаю, что ты мой, — наткнувшись на вопросительный взгляд, спешит добавить: — А я твой, да.       Олег закатывает глаза, но сдержать предательскую улыбку не может. Он точно уверен, что Серёжа когда-нибудь окончательно сведёт его с ума, но они ведь вместе и всё такое. Вместе даже спятить не страшно. А заниматься, всё же, надо любовью, а не войной.