Вверх дном

      Ну, скоро Рождество.       Типичное «джингл белс», играющее в торговом центре, уже приелось к ушам, и Томми не особо обращал внимание на эту песню. Сейчас его цель — хорошенько закупиться чипсами и колой, а ещё посмотреть возможные подарки для Уилбура.       После хорошего такого застолья, которое они организовали после побега от Яйца, ребята с улицы решили организовать Тайного Санту. Томми помнил, кто там участвует: его семья, Туббо с Ранбобом, Квакити и странный мужчина Сэм, которого знала только Паффи, сама Паффи и Ники. Ах да, ещё тот Джек, у которого он пытался угнать мотоцикл (было весело), и… Фанди.       Фанди, пожалуй, самый неизвестный для Томми человек. Даже неизвестней Сэма.       Просто челик с рыжими волосами, как-то связанный с Л’Манбургом и Уилбуром, а ещё у него круги под глазами, и он в единственную встречу с Томми сверлил его взглядом. Поэтому Томми он не нравился. Странный тип. И Уилбур его зачем-то позвал, хотя по словам Туббо они давно не поддерживали общение.       А тут на тебе.       Томми фыркнул. Он не хочет праздновать своё первое нормально-ненормальное Рождество с каким-то рандомным парнем, который сто процентов его испортит.       Парень молча сгребает пару пачек чипсов в корзину и направляется в отдел в газировкой. Гранатовый «Швепс», который так любит Техно, типичный «Спрайт», «Фанта», чай… чай? Томми хмурится, быстро моргает, а его брови летят куда-то вверх. Коробочка с чёрным чаем совершенно не вписывалась в этот ровный строй огромных бутылок. Томми хмыкает и молча сгребает её на пачки с крабовыми чипсами — вроде как Филза любит чёрный чай, хотя Томми не особо помнил. Зато о его пристрастии к Коле знали все в его семье.       Огромная бутылка приземляется прямо на чипсы, и Томми кажется, что они лопнули, но, увы и ах, весь удар на себя приняла коробочка. Томми аккуратно двигает бутылку с неровно приклеенной наклейкой и внутренне ужасается — боже, бедный чай. Его просто сплющило!       Томми открывает коробку — пакетики живы, значит, все хорошо. Теперь он просто обязан купить этот хренов чай.       Кассирша вопросительно смотрит на него, когда пробивает пачку этого злосчастного чая. Томми жмёт плечами, как бы говоря, что он вообще без понятия что с ним произошло. Наглый врунишка.       Ну-с, Томми выходит с набитым рюкзаком и мотает головой в поисках другого магазина. С какими-нибудь подарками или приколюшками, где обычно покупают подарки?       Перед Томми стоял вопрос, а что вообще Уилбур любит? Ну, Уилбур любит деньги, любит играть на гитаре, петь, троллить Техноблейда, любил носить пальто в самый мороз, за что регулярно получал от Филзы, а ещё он любит Ники. Ну, Томми так казалось.       Хорошо, а что из вещей? Уилбур любит пиццу с ананасами, но он не умеет готовить, тем более его сразу раскроют. Уилбур боготворил роллы с угрём, но просто купить и подарить сет будет тупо и некрасиво. Одежды у Уила полный шкаф, Томми в этом убедился, когда прятался от Техноблейда в его шкафу. Техно, кстати, нашёл его тогда.       И что дарить Уилу? Он недавно купил струны и новый медиатор для гитары, что ему ещё нужно? Томми не особо хотел дарить ему колонку, чтобы потом просыпаться в четыре утра.       Томми фыркает и идёт по этажу. Магазины дешёвой одежды, обуви, дорогой одежды, джинс, каких-то финских курток, немецкая обувь (какого?), Секонд Хэнд. В общем, одна одежда и ничего больше. Но Томми не нужна одежда — Томми нужен хороший подарок.       Парень фыркает. Он живёт с ними практически полгода, и он до сих пор не знает предпочтения Уилбура?       «Ну, я хотя бы знаю, что любит Техно», — думает Томми с некой гордостью.       Пока Техноблейд выполнял свой очередной убийственный заказ с Филзой, Томми зашёл положить беспроводные наушники на их законное место — куда-то на рабочий стол. И Томми совершенно случайно разгрёб какие-то бумажки с мелким текстом и увидел… палетку. Большую и плоскую, чёрную такую, у девочки из одной из бывших семей была такая.       Ну, Томми её открыл.       Он даже охуел не столько от наличия палетки, сколько от того, что там было просто все оттенки розового и бордового. Серьёзно, вся палетка была устлана красными и розовыми цветами, а также их оттенками. Томми по приколу пытался назвать их все, но не смог. Ему просто не хватило воображения дать цвету название, помимо розового.       Томми думал, что в их первую встречу Техноблейд пошутил о палетке для E-девочек.       Оказалось, нет.       Боже, почему ему не выпал Техноблейд?       Томми идёт к эскалатору, поправив лямку тяжёлого рюкзака. Ладно, ему лучше найти эту вещицу сейчас, потому что потом ему будет лень.       Парнишка скучающе обводит взглядом людей. Какая-то девушка идёт за руку с мелким пацаном, всё время прыгающим. У него те самые варежки на верёвочках, и вообще пацан выглядит забавно. Вон, даже мать улыбается. Или это сестра?       Охранник странно провожает его взглядом. Прищуренными таким, явно что-то подозревающим. Томми отвечает точно таким же, минует этого старого дядьку и мотает головой.       «Ну бля, ничего нет что ли?…» — Томми выдыхает и разворачивается в сторону выхода из ТЦ. К чёрту, попозже купит подарок Уилбуру, после того, как точно поймёт, что ему следует купить.       И тут его взгляд останавливается на витрине.       Между Томми и витриной промелькнула искра. Их взгляды встретились.       На подсвеченной поверхности аккуратно лежали часы. Блестящие золотые часы, буквально сладость для какого-нибудь мелкого воришки. Ещё аккуратные такие, мелковатые — у Уилбура как раз мелкое запястье, чересчур тонкое.       И они подойдут Уилбуру.       Боже, его благословили.       Томми разворачивается на пятках и огромными шагами подходит к этому магазину. Он мелкий, но хорошо освещённый, и в него явно вбухали денег. Но, честно, Томми позабавило то, что практически все часы на витрине были одинаковыми. Типо, серьёзно, одна сторона усеяна серебряными часами, другая — чёрными и какими-то ещё, но золотые, похоже, распродали. Остались лишь одни золотые часы — и Томми их заприметил.       Иннит роется в карманах. У него были деньги, и их было вполне достаточно. В глубоком кармане куртки лежала пачка из двухсот долларов, а часы стоили сто девяносто девять. Повезло.       Он жадно оглядывает золотые часы, будто перед ним лежит какое-нибудь жареное мясо, уже хочет пойти и важно предоставить деньги продавцам, мол, «я покупаю вон те часы».       — Можно эти золотые, пожалуйста.       Но его опережают. Быстро, нагло.       Томми моргает несколько раз, когда видит тыкающий в витрину палец, а потом по нему бежит по руке. Виднеется рукав рыжей толстовки, затем — плотная чёрная куртка, а потом Томми доходит до лица.       Он млеет.       «Твою мать».       Фанди. Эта тварина Фанди берёт эти золотые часы. Золотые часы, которые хотел купить Томми.       Фанди скользит взглядом по Томми, мрачнеет. Он, кажется, чуть скалится, обнажает клыки, а Томми остаётся отвечать злобным прищуренным взглядом, что он и делает.       — Я могу заплатить больше! — резко вскрикивает Томми, препятствуя продавцу открыть витрину с золотыми часами. Он достаёт из мелкого кармана рюкзака пачку денег. — Дам двести пятьсят баксов, только продайте их мне!       Томми радуется, что у него есть ещё деньги в рюкзаке. Но их всё равно мало.       Продавец в клетчатом свитере пугается, случайно вынимает ключ из скважины. Фанди прищуривается, наклоняет голову набок и злобно так усмехается.       — Малец, я первый увидел эти часы, — говорит Фанди, поправляя свои непорядочные рыжие волосы. Они, кажется, крашенные, — поэтому я-       Фанди видит, как Томми медленно тянет пачку денег продавцу, а тот, в свою очередь, так же медленно открывает ящик с золотыми часами. Фанди открывает рот, быстро смотрит то на продавца, то на Томми, тем самым теряя драгоценное время.       — Дам триста, — Фанди роется в сумке и достаёт буквально такую же пачку денег, правда, чуть потолще.       Продавец смотрит на Томми.       — Триста двадцать! — выкрикивает Томми, роясь в рюкзаке. Надо было искать подарок Уилбуру перед тем, как заходить в продуктовый.       — Триста тридцать, — рычит Фанди, щурясь. Продавец смотрит то на одного покупателя, то на другого.       Устраивать аукционы в подобных магазинах вообще легально?       Продавец достаёт золотые часы, внимательно разглядывает, словно ювелир.       — Триста пятьдесят!       — Четыреста.       В два раза больше.       Томми ухмыляется, в очередной раз суёт руку в карман, но его сердце резко замирает, когда он понимает, что его деньги кончились.       Фанди ухмыляется.       — Упакуйте в чёрную коробочку, пожалуйста, — важно указывает Фанди, а продавец кивает и спешно идёт в сторону кассы. Фанди обходит его.       — Ты, сука! — рычит Иннит, поднимая глаза от рюкзака, но Фанди уже нет на месте. Он отдаёт деньги, принимает и прячет коробочку с часами куда-то в карман чёрной куртки. Томми с прищуром провожает равнодушного рыжего взглядом, а потом, немного постояв, выходит из магазина.       Похоже, ему придётся идти в магазин ещё раз.       Томми достаёт телефон откуда-то из куртки, взамен вкладывая туда громадную пачку денег, смотрит на время, затем на дату.       «Двадцать второе декабря», — проскакивает в голове Томми, он фыркает. Его каникулы начнутся послезавтра, двадцать четвёртого, и это, по скромному мнению Томми, слишком жестоко. Серьёзно, это буквально день перед Рождеством, какого чёрта каникулы начинаются так поздно?       — У всех каникулы с двадцать четвёртого до седьмого, и это вам ещё добавили с осенних, — фыркает на следующий день их физик, Дрим, готовя оборудование для новой лабораторной работы. Томми и Таббо прищурено наблюдают за его отточенными движениями, а потом, развернувшись, идут к своим партам, причём Томми довольно громко выражает своё негодование.       Только не матом.       Томми побаивался Востейкена после того случая с доской и банановой кожурой, так что не рисковал. Пытался, конечно, бесить своего преподавателя, но всегда вовремя останавливался, видя, что мужчина начинает закипать.       Лабораторную Томми полностью скатал у Таббо — тот легко понимал физику, и для него все работы казались пустяковыми. Томми вспоминает самодельные бомбы в его подвале и пытается понять, как в таком дружелюбном глуповатом «Туббо» умещается страшный расчётливый гений «Таббо».       Лучше не пытаться понимать.       Томми, обматерив Дрима со всей его «заумной хуйнёй», прощается с Таббо лёгким хлопаньем по плечу. Да, им в одну сторону, но в этот раз Томми хотел заехать в торговый центр и купить что-нибудь для Уилбура. Все перемены Томми писал на бумажке примерные варианты того, что можно подарить — он уже был готов согласиться на колонку, потому что в голову просто ничего не приходило. Томми думал о каком-нибудь «Nerf», о других часах, о рыбках, которых Уилбур так любил (во всех смыслах) и о чём-то ещё.       Поэтому Томми, в кои-то веки заплатив за проезд, держится за поручень в стареньком, относительно пустом автобусе и скучающим взглядом обводит многоэтажные дома, квартиры, улицы парков, киосков с шаурмой, мороженым и так далее. Лёгкий снег накрыл улицы их города, но его было не настолько много, чтобы слепить снеговика или поиграть в снежки, так что прохожим оставалось лишь пинать его или втаптывать в асфальт, способствуя его таянию.       Томми скользит взглядом по лицам прохожих, пролетающих достаточно быстро, а потом резко натыкается на яркую такую макушку.       Рыжую. Неестественно рыжую, лохматую.       Томми моргает пару раз, а потом опускает глаза вниз. Знакомая чёрная куртка, странные джинсы (джинсы в декабре? На улице -20, всё нормально?) и кеды. Ну и конечно же не обходится без подворотов. Томми одно время пытался ходить с подворотами, считая это крутым, но когда его щиколотки окоченели, и он слёг с простудой, каким-то чудом переросшей в грипп, он решил перестать так делать. Поэтому у него тёплые зимние кроссовки и длинные носки с гусями.       Ему нравится.       Но в данный момент ему не нравится то, что этот чёртов Фанди идёт бок о бок с…       Физиком.       Дримом.       Дримом Востейкеном.       — ОНИ, БЛЯТЬ, ЗНАКОМЫ?! — орёт Томми, а несколько пассажиров испуганно оборачиваются на его крик.       Дрим и Фанди удачно проходят мимо остановки после того, как Томми выскакивает из вагона, поправив чёрный рюкзак. Он во все глаза смотрит на две узкоплечие спины, а потом сглатывает, когда эти двое заворачивают в переулок.       Ладно, видеть других людей, заворачивающих в переулки, было естественно. Они могли там потрахаться, распить дрянную водку, поколоть наркоту, а могли пройти в своё секретное жилище. Но чтобы этим занимался его физик на пару с смутно знакомым полу-сыном его полу-брата (на четверть племянником?)… это странно. И как-то неправильно.       Томми неправилен по своей натуре, так что он не смущается.       А ещё голову Томми пронзает идея.       Этот Фанди нагло украл из-под носа Томми те золотые часы. И Томми был достаточно злопамятным и бессовестным, чтобы попытаться их украсть.       А почему нет? Он много раз крал вещи, и в большинстве случаях кража была успешной.       Что ему мешает сделать так же в этот раз? Вероятно, отсутсвие нормального плана и общая спонтанность этого события.       Томми хмурится, когда эти двое заворачивают ещё раз, и Томми, как истинный мошенник, на цыпочках подбирается к повороту. Уилбур научил его изящным тихим шагам «балерин», как обозвал их сам Томми, и теперь он пользовался ими на постоянной основе.       Парень едва успевает спрятаться за огромный мусорный бак, когда Фанди внезапно поворачивает голову. Он прищуривается к жёлтым треснутым стенам, к обосанному асфальту, прислушивается к ветру, а потом, хмыкнув, поворачивается к двери.       Дрим стучит ровно три раза, а потом ему кто-то открывает. Томми не может ни слышать, ни видеть этого человека, поэтому ему остаётся беспомощно наблюдать, как эта тяжёлая на вид дверь запирается.       Томми не Томми, если не добивается своего. Он, как учил его Техно, оценивает обстановку.       Над дверью нависает стрёмный козырёк, поддерживаемый двумя тёмно-коричневыми столбами. Над этим козырьком расположено дичайше узкое окно, в которое Томми вряд ли пролезет, и… всё.       Томми фыркает. Он вполне может забраться на козырёк с помощью мусорного бака, но на само окно будет проблематично забраться — оно узкое даже для такого дрыща, как Томми.       Может, просто пройти?       «Не-е», — думает парень, чуть усмехнувшись. — «Не может быть это так просто».       Но он идёт к этой двери. Аккуратно приоткрывает.       Темнота. Какая-то тусклая лампа едва освещает старую дряхлую лестницу, ведущую куда-то ввысь. Из глубины дома раздаются голоса.       Серьёзно?       Томми сгибает одну бровь дугой. Ладно, наверное, он слишком нафантазировал, что Дрим и Фанди идут в какое-то тайное убежище, и на самом деле они какие-нибудь наркобароны.       Если его район такой бешеный, то это не значит, что всё его окружение такое.       Ну нет.       Томми поднимается по лестнице. Аккуратно так, буквально на четвереньках из-за сильного наклона лестницы.       Золотистая макушка показывается в проёме, и сам Томми, в итоге, видит, как Фанди складывает свою куртку на какую-то полку, Дрим кладёт рядом. Они о чём-то тихо говорят, отряхивают мокрые ботинки и идут вглубь коридора, куда-то в темноту. Томми морщится, отдёргивая ладонь — она вся в воде, как и лестница.       Томми ждёт пару минут, когда эти двое скроются в коридоре, а потом быстро взбирается по оставшемся ступенькам. Он бегло оглядывает небольшой холл, освещённый жёлтыми светильниками, а потом прячется за ту самую полку, на которую Фанди и Дрим положили свои куртки.       Как понимает Томми, это гардероб. Что это за хуйня, и нахуя тут гардероб?       Он цокает, хватает куртку Фанди, и она сползает вниз. Самое время врубать его гремлинские инстинкты. Он хлопает по карманам, засовывает в них свои длинные ладони, прощупывает буквально каждый сантиметр этой уебанской куртки.       Ничего. Нет плотненькой коробочки с красивыми золотыми буквами на ней, нет денег, даже жвачки в кармане не завалялось.       Томми распахивает куртку и роется по внутренним карманам. И — бинго — он ощущает что-то плотное под своими пальцами. Он хлопает по карману пару раз, а потом резко выхватывает оттуда коробочку. Чёрную, с аккуратными надписями — такой её Томми и запомнил.       — Прелесть моя, — Томми готов плакать. Он открывает коробочку и издаёт радостный писк, его голубые глаза блестят — золотые часики приветливо сверкают ему в ответ. Томми вынимает часы, тщательно разглядывает их, подставив под свет ламп. Красиво.       — Погоди, Дрим, щас возьму подарок.       Шаги.       Сердце пропускает удара два, а потом Томми, не думая, закрывает коробочку и пихает её обратно в карман. Он хватает куртку и буквально закидывает её на стойку.       «Господи, хоть бы он не увидел куртку, хоть бы не увидел», — молится Томми, прижимая часы к себе. Да, было бы забавно увидеть лицо Фанди, если бы его куртка забралась на стойку прямо на его глазах.       Шаги ускоряются, и, судя по звуку, куртку хватают.       Томми прижимается к стойке, пытается слиться с ней. Фанди копошится в своей куртке, судя по звукам, даже принюхивается к ней, а потом кладёт её обратно. Томми ждёт минуту, пока шаги окончательно не стихнут, а потом выдыхает. Он бережно прижимает часы к сердцу, словно это его сокровище.       Фанди взял пустую коробочку, ничего не заподозрив. Серьёзно? Даже изменения веса не заметил? Это… странно.       И неправдоподобно.       И Томми реально не удивляется, когда его хватают за шкирку, как какого-то котёнка и буквально душат его же курткой. Томми быстро прячет часы в карман, а потом лицом к лицу сталкивается с Фанди. С невероятно довольным собой Фанди, хотя в его карих глазах плещется злость.       — Что, думал, я не понял, что ты здесь? — Фанди ухмыляется, и Томми пытается отодвинуться от его лица подальше, но его цепкая хватка не позволяет этого. — Вес коробки меньше, чем должен быть. И куртка сама по себе на стойку не лезет.       Блять, всё-таки проебался.       Томми фыркает. Фанди отпускает его, и Томми тут же бросается с места. Фанди преграждает ему ход.       — Фанди, с тобой всё-       Дрим останавливается в коридоре, и Томми отвлекается на него. Они молча стоят секунды три, пока Томми резко не ударяет Фанди в челюсть. Она, кажется, хрустит, но Томми удачно пробирается через пространство между стеной и Фанди, а потом ныряет в темноту лестницы.       Но только Томми становится на ступеньку, как поскальзывается — проклятая вода сделала своё дело. Потолок стремительно летит перед глазами Томми, а потом его затылок с характерным стуком и болью впечатывается в ступеньку.       Зрение мылится, от места удара расходится сильная боль. Томми сжимается, хватается за затылок руками, громко шипит. Перед глазами мутным пятном появляется, кажется, недовольная мина Фанди.       Его резко хватают за руки и поднимают. А потом прилетает удар в челюсть — туда же, куда он ударил Фанди. Справедливо, но больно.       Томми уже хочет замахнуться для ответного удара, потому что боль не остановит его от атаки, но зелёная молния в виде Дрима быстро заставляет его передумать.       — Твою мать, успокоились оба, — Дрим чуть ли не рычит, хватает Томми за руку, как какого-то школьника (хотя он им и был), и ведёт его куда-то в коридор. Фанди, кажется, останавливает другой человек — Томми толком его не разглядел, но у него пушистые чёрные волосы.       Дрим заводит Томми в какую-то комнату и грубо сажает на стул. Томми мотает головой, осматривает помещение — в темноте скрывались картины, висящие на стенах, какие-то пустые полки, даже плакат с Акембалешем — той самой хуйнёй, про которую ему говорил Уилбур. Томми чуть хмурится, а потом переводит взгляд на какое-то злобно-обеспокоенное лицо Дрима.       — Фанди, какого чёрта?       — Он на меня набросился! — в темноте вскрикивает он, потирая больную челюсть.       — А он меня послал нахуй, и чё теперь? — Дрим оборачивается через плечо, а потом опять поворачивается лицом к Томми. — Скажи, где больно.       Дрим аккуратно касается лица Томми, чуть надавливает, и подросток шипит.       — Вся челюсть болит, — бурчит Томми, — и затылок тоже.       — Мне Уилбур пизды вломит через Квакити, — фыркает какой-то парень, стоящий рядом. О, Томми узнаёт его пушистые волосы — он оттаскивал Фанди от него.       — Сапнап, я буквально его учитель физики, мне придётся говорить с Филзой, — усмехается Дрим. Он выпрямляется, отходит от Томми и открывает… холодильник? Томми хмурится, а его препод вынимает из морозилки пакет со льдом, быстро возвращается и прикладывает его к челюсти. Раздаётся ответное шипение. — Терпи и держи. Синяк останется.       Томми послушно держит пакет, по его пальцам расползается холод. Бр-р, он ненавидит это ощущение, когда пальцы потихоньку начинают неметь.       Томми игнорирует его и осматривает комнату, удивляется — здесь намного больше людей. В углу в телефон залипает какой-то парень в фиолетовой толстовке (он выглядит знакомым), рядом с ним сидит другой светлый парень — его волосы выглядят так, будто их неудачно осветлили. Он ест какую-то припудренную булочку, изредка поглядывая то на своего соседа, то на Томми. Около холодильника (облокотившись на него) стоит Джордж Нотфаунд — препод математики у Томми. Томми моргает пару раз, чтобы понять, не кажется ли ему — тут что, сходка учителей? Джордж долго смотрит на него, а потом отворачивается и с глубоким интересом начинает разглядывать какую-то картину на стене.       — Чё за сходка учителей, — фыркает Томми.       Парень с пушистыми волосами (Сапнап, кажется?) усмехается.       — Это только эти двое учителя, — Сапнап указывает на Джорджа и Дрима, судорожно пишущего что-то в телефоне. — А мы работаем в более крутых заведениях.       — Ага, один вышибала и два наёмника, — фыркает Джордж и переводит взгляд на Сапнапа.       Тот, кажется, вздрагивает.       — Ну, э-э, ребят, он же-       — Сапнап, он в семье Майнкрафт, он знает об их тёмных делишках.       Томми согласно кивает, переводит взгляд на раздражённого Фанди. Тот, подставив руку под подбородок, прожигает взглядом лоб Томми.       Он отвечает тем же.       — Чего уставился? — спрашивает Фанди, щурится.       — Это я тебя должен спросить.       Фанди усмехается, встаёт со стула. Сапнап подаётся вперёд, намереваясь огородить его от ребёнка, но Дрим останавливает его рукой.       — Какого чёрта ты пытался украсть мои часы? — Фанди показательно вертит ими в тонких руках. Томми сжимает кулаки.       — Потому что это по праву мои часы! —       Я отдал за них в два раза больше, чем должен был. Они мои.       — Пошёл нахуй, хуеголовый, я первый их увидел, а ты украл их у меня!       — Принадлежность часов определяют деньги, а не «кто быстрее увидел».       — НАХУЙ ИДИ! ЭТО БЫЛ ЕДИНСТВЕННЫЙ, БЛЯТЬ, НОРМАЛЬНЫЙ ПОДАРОК УИЛБУРУ, ТЫ, СУКА!       Фанди замолкает. Он чуть наклоняет голову набок, прищуривается.       —… я хотел их подарить Уилбуру.       Томми глупо хлопает глазами. Чего? Дрим тоже вопросительно глядит на Фанди, наклоняет голову.       — Но я должен дарить Уилбуру подарок на Тайного Санту, — хмурится Томми. Он, конечно, уже нарушил правило, но какая разница?       — Нет, — фыркает парень, засовывает часы в карман штанов. — Это отдельный подарок.       Воу.       Томми не додумался дарить кому-то ещё. Ну конечно, у него много забот и без подарков других, он едва выбрал подарок Уилбуру!       Томми вспоминает слова Туббо о том, что Фанди был как бы сыном Уилбура. Но они почему-то разошлись — даже сам Туббо не знал.       — Так вы же не в ладах, не? — Томми хмурит брови, встаёт со стула.       — Ну, да, — выдыхает Фанди. Он горбится. — И я хочу извиниться.       Кто-то присвистывает. Блондины, сидящие в углу, поднимают заинтересованные взгляды.       Томми чуть щурится, а потом хмыкает.       — Не знаю, за чё ты там извиняешься и знать не хочу, — фыркает Томми, — но если извиняешься, то валяй. Я в любом случае уже не смогу у тебя спиздить часы. Скажи, что от меня подарок тоже!       — Нет, — Фанди усмехается.       — Я буквально нашёл его, иди к чёрту!       — Квакити и Уилбур подъехали, — фыркает Сапнап, пялясь в телефон. — Шкет, иди, тебя там ждут.       — Ага-п, — Томми хватает свой рюкзак, который поставили у холодильника, быстро выбегает из комнаты.       В отличие от душной комнаты, в коридоре было вполне прохладно. Томми задумчиво прикладывает руку к подбородку — если украсть часы не удалось (у Фанди действительно благородное дело), то у него на примете есть другая хуйня.

***

      — Окей, время открывать подарки! — радостно оглашает Фил и присаживается около их роскошной пушистой ёлки.       Томми сглатывает, садится рядом с Туббо и Ранбу. Многочисленные разноцветные коробочки стоят под зелёными ветвями, так и ждут, чтобы их открыли. Томми пытается предположить, в какой из них находятся часы.       — Окей, я первый, — Фил смеётся и смотрит под ёлку. — О нет, я знаю, что это будет.       Фил лезет под самую ёлку, что-то хватает, и это оказывается… трость. Трость для старых мужчин и женщин, перевязанная розовой ленточкой. Их компания взрывается истеричным смехом. Все, кроме Техноблейда и Сэма (они просто ржут), падают на пол.       — Признаюсь! — выкрикивает Уилбур. — Моя работа!       — Ах ты, маленькое дерьмо, — Фил замахивается этой самой тростью, а Уил закрывается руками.       — НЕТ, ПОЩАДИ-И-И! — смеётся парень, и Томми усмехается — он будет дарить последним.       — Окей, я дарил Ранбу, — улыбается мужчина и кидает выразительный взгляд на названного.       — О, — парень удивляется, — я реально в ужасе, Фил.       Долговязый Ранбу чуть не сносит ёлку и с помощью указаний Фила едва находит злополучную коробку.       Ранбу разрывает синюю обёртку (Филза морщится) длинными пальцами, а в следующую секунду вздрагивает и задерживает дыхание.       — Фил, этого не может быть, Фил, Фил, — Ранбу открывает коробку, переводит взгляд на довольного Филзу.       — Да-а, приятель, — Фил хлопает Ранбу по плечу. — Ты ведь проиграл свои Ники, да? Здесь всего пять, но думаю, ты будешь рад.       Ножи? Томми смеётся, Ники тоже.       — Официально заявляю, Филза Майнкрафт лучший.       — Грубо, — обиженно фыркает Туббо.       Они распаковывают подарки ещё полчаса. Фанди дарит серебряные часы Квакити, и тот довольно их надевает на запястье под уничтожающий взгляд Томми («у него что, фетиш на часы?»). Фанди фыркает и отворачивается от подростка, но улыбается на «Спасибо» Квакити.       Ники дарит подарок Томми. Он с радостью открывает большую коробку, визжит при виде любимого значка с енотом (она его отдала!), а потом он буквально орёт на весь дом при виде дисков.       — У вас вроде есть проигрыватель, да? — Ники смущённо улыбается. — Я взяла Cat и Mellohi в магазине, не знаю, пон-       — СПАСИБО, НИКИ, ТЫ САМАЯ ЛУЧШАЯ! — Томми душит девушку в объятиях, а та удивлённо хлопает глазами, легонько поглаживает его спину.       Теперь настал черёд Уилбура. Тот внимательно смотрит на Томми, будто пытается узнать, что за подарок тот приготовил. Спустя минуту Уилбур разглядывает однотонную кислотно-жёлтую коробочку, трясёт её. Раздаётся звон.       — Что-то металлическое, — щурится Уилбур, а затем расплывается в улыбке. — Буду смеяться, если это патроны.       Фанди с интересом рассматривает коробку, смотрит то на неё, то на самого Томми. Тот довольно ухмыляется, щурит свои глаза, совсем как лиса.       Уилбур разрывает обёртку и быстро открывает коробку. Его аккуратные брови идут вверх, и он с удивлением переводит взгляд на Томми.       — Охуеть, ты где их нашёл?! — Уилбур вынимает из коробки скреплённые меж собой цепями кольца. С них ещё свисают цепи, на которых подвешены мелкие фигурки — крест, якорь, какой-то камешек, мини-нож? Томми их особо не рассматривал.       — Заказал, — гордо заявляет Томми.       — А-э, это же кольца Курапики, нет? — Техноблейд с интересом рассматривает эти колечки и чуть смеётся с того, как Уилбур пытается их надеть.       Томми замирает.       — А ты откуда знаешь? — прищуривается Туббо, внимательно разглядывает каменное лицо Техно.       — Просто знаю, — тот жмёт плечами, — Уилбур, дашь поносить потом.       — Нет.       — Это не вопрос. Это утверждение.       Все смеются.       — Чёрт, жаль не золотые! — фыркает Уилбур и достаёт откуда-то… золотые часы. Томми замирает.       Каким-то непонятным образом Уилбур ловко надевает эти кольца и цепляет шикарные часы в месте чуть выше запястья, которое обвивают мелкие цепи. Уилбур буквально светится.       — Чёрт, да я богат! — восклицает Уил. Он своими длинными руками захватывает сначала Томми, затем Фанди и прижимает их к себе. — Спасибо большое! Буду носить!       Томми счастливо улыбается. Фанди же недовольно пыхтит, но внутри тоже улыбается.