Рыбка для Холмса

      Утро приветствует Лондон тёплыми солнечными лучами и чистым небом.       Майкрофт, разбуженный звонкой трелью незваного крылатого гостя за окном, сидит в своей просторной двухместной кровати, пытаясь отыскать в воспоминаниях ответ на вопрос, как вообще здесь оказался. Он помнит как отправился с Шерлоком в паб и на спор выпил не одну пинту хмельного. Помнит как водитель довёз его к дому и вместе с Антеей помог подняться в кабинет. Затем появился Грег…       — Грегори, — фрагмент воспоминаний подобно молнии вспыхнул ярким образом в гудящей с похмелья голове. Майкрофт обернулся, пытаясь ухватить взглядом мельчайшие детали, намёки на присутствие Лестрейда. Единственной зацепкой оказалась вторая половина матраса, немного продавленная под весом другого человека. Белая простынь разглажена — чтобы скрыть присутствие? Но зачем Грегори понадобилось скрывать, что он спал рядом? На остальных поверхностях и полу тоже не замечено ни одного элемента его одежды.       Продолжая копаться в памяти, Холмс вспомнил стены кабинета, дверь, глубокие влажные поцелуи, от которых мутился рассудок, жар от дыхания на коже и прикосновения, от которых захватывало дух, подкашивались колени и по всему телу распространялось тепло, очаг которого зародился внизу живота. От ярких воспоминаний кровь, как и тогда, прилила к голове, собираясь жгучим румянцем на щеках и кончиках ушей. Даже с партнёрами на одну ночь Майкрофт не получал такого удовольствия, какое испытал прошлой ночью, с Грегори.       Почему именно с ним Холмс может видеть спокойные сны, ни о чём не тревожась? Почему именно с ним умело сдерживаемые эмоции Майкрофта выходят из-под контроля, словно по щелчку? Почему один только Лестрейд способен вызвать в нём столько сложных и противоречивых эмоций? И почему, храня в голове неизмеримую базу знаний, накопленную за прожитые годы, Майкрофт оказался не в силах найти ответы на эти вопросы?       Безрезультатный мыслительный процесс, причиняющий лишь головную боль, неожиданно прервал резкий шум за дверью. Насторожившись, Майкрофт вскочил с кровати в одной пижаме — и когда только он вообще успел снять рабочий костюм? — и приоткрыл дверь спальни, прислушиваясь. Звуки доносились из кухни на первом этаже. Человек был один и явно гремел посудой не так, как домработница в свои лучшие годы.       Сняв меч с ближайшей конструкции рыцарских доспехов, Холмс тихо спустился и заглянул за угол. К его, пожалуй, одному из самых больших удивлений и облегчению, злачным нарушителем привычной тишины особняка оказался ни кто иной, как сам детектив-инспектор Скотланд-Ярда Грегори Лестрейд. Мужчина стоял спиной, чертыхаясь в адрес кофейной чарки, заливающей дорогостоящую плиту порциями тёмного напитка. Пытаясь увернуться от горячих брызг, он всё же успешно перекрыл подачу газа к конфорке и с характерным звоном переставил многострадальную посуду в раковину.       — Грегори, — Холмс осторожно окликнул его. Детектив замер на месте и повернулся вполоборота по прошествии секунд одиннадцати.       — Майкрофт, — как-бы для себя отмечая, что перед ним стоит именно старший из братьев Холмс. — Доброе ут… — взгляд опустился чуть ниже и зацепился за меч, острием касающийся тёмного паркета. — Это ты так рад меня видеть? — указав на орудие пальцем.       — Что? — мужчина в замешательстве перевёл взгляд на свои руки, не дающие ноше упасть. — Н-нет! — он резко потянул за рукоять вверх, отрывая острый конец меча от пола и попятился обратно в коридор. — Я думал… Мне жаль.       Грег собрался было остроумно — по его личному мнению — пошутить вслед, но, вовремя вспомнив о порой чувствительной натуре Майкрофта, отказался от этой затеи и просто позвал Холмса завтракать.       За трапезой никто не проронил ни слова. Только поскрипывания ножа чиновника и стук вилки детектива-инспектора заполняли пространство кухни-столовой. Атмосфера напряжения и неловкости от царящей тишины медленно, но верно нарастала.       — Как ты себя чувствуешь? — Грег первый подал голос. Майкрофт оказался совершенно не готов к близкой и неформальной беседе — такая несколько интимная обстановка ощущалась в новинку, заставляя изрядно понервничать. Потому в ответ Холмс лишь коротко кивнул головой, как-бы говоря, что его физическое состояние в полном порядке. Чего не скажешь о ментальном…       — Это хорошо, — Лестрейд едва улыбнулся уголками губ. — А то новость о вашем с Шерлоком вчерашнем пьяном приключении порядком меня встревожила, — хоть голос инспектора и звучал ровно и даже немного мягко, создалось ощущение, что Грег тоже в какой-то степени напряжён. — Не знаю, — продолжил он, отложив приборы по обе стороны от тарелки и положив ладони перед собой, сцепляя пальцы в замок, — стоит ли мне вообще спрашивать, что конкретно ты помнишь из событий вчерашней ночи… в твоём кабинете?       Приборы в руках Майкрофта заметно дрогнули, и после непродолжительной паузы повторили судьбу вилки и ножа Лестрейда. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов с закрытыми глазами, Холмс частично вернул себе привычный сдержанный вид.       — Я помню… многое из того, что произошло вчера вечером, когда ты переступил порог моего дома.       — П-понятно, — голос инспектора дрогнул. — Что ж, в своё оправдание скажу, что отношения между нами уже давно вышли за рамки дружеских и… Прости, — Грег виновато опустил голову, — вчера я переступил границы дозволенного…       — Не стоит, — прервал Майкрофт. — Мне было приятно.       — В-вот как, — лицо Лестрейда буквально перекосило от нервной ухмылки. — Это…       — Хочу повторить, — внезапно выпалил Холмс.       От этих слов детектив-инспектор застыл, совершенно неподвижно. Словно кто-то нашёл пульт управления и поставил его на паузу. Грегу даже подумалось, что будь он сейчас персонажем одного из тех мультсериалов, которые дочь смотрит по телевизору, то точно был бы роботом, который в данный момент словил короткое замыкание. Хотя роботов не может прошибать холодный пот, верно? А может, это апгрейд? Точно! Новые технологии! Прогресс ведь не стоит на месте!       — Грегори? — Голос чиновника быстро отвлёк от нарастающей какофонии мыслей.       — Ой, извини. Кажется, у меня начались проблемы со слухом, — отмахнулся Лестрейд, нервно посмеиваясь непонятно чему. — Можешь, пожалуйста, повторить?..       — Я хочу ещё раз поцеловать тебя.       — … Нет, мне точно надо сходить в больницу проверить слух.       — Грегори, — Майкрофт протянул руку, но едва коснулся кончиками пальцев ладони напротив, когда инспектор отмахнулся.       — Да с чего бы это? — грубо отозвался Лестрейд. — В отношениях ты не заинтересован. К тому же ты наконец-то можешь спокойно засыпать и спать и без моей помощи. А может, уже нашёл себе новую «живую подушку»? Это хотя бы объясняет причину, почему ты так резко перестал приходить в мой дом когда вздумается.       — Насчёт этого… — чиновник втиснулся в монолог и потупил взгляд. — Мне было… стыдно…       — Интересно, за что же? — искренне недоумевал Грег.       — Я… В то утро, когда проснулся лежащим на твоих коленях, я пошёл в уборную, чтобы умыться, и… увидел корзину с вещами для стирки… Мне не давал покоя вопрос, почему я могу расслабиться, находясь рядом только с тобой, и… Я взял из корзины одну из твоих рубашек, чтобы проверить, но твоя дочь тоже пришла умываться, поэтому… Не знаю, что в тот момент двигало мной, — я спрятал твою рубашку под своей и… сбежал, — последнее слово больше походило на долгожданное признание обвиняемого в зале суда.       — Так ты поэтому целый месяц не показывался мне на глаза? — Грег неосознанно начал жестикулировать, размахивая руками. — Из-за дешёвой рубашки?       — Ты не понимаешь, — Майкрофт грузно выдохнул, сгорбившись. Он опёрся острыми локтями о столешницу и вытянутыми пальцами начал растирать переносицу, точно затёкшие от продолжительного застоя мышцы. — Я… Всё это время… — Пара глубоких методичных вдохов и выдохов помогает вернуть самообладание, но лишь на несколько коротких мгновений. — Я использовал её для удовлетворения грязных, низменных потребностей человеческого тела! — выпалил он с раздражением больше от стыда нежели непрекращающихся расспросов, и слишком быстро, из-за чего мужчина перед ним отреагировал не сразу.       — То есть ты… — Лестрейд сидит неподвижно с широко открытыми глазами. В голове сложился единственный логический вывод, который он никак не осмеливается произнести вслух. — Ты… дрочил на неё?       — Да, чёрт возьми! Да! — болезненно стонет Майкрофт, продолжая прятать лицо ладонями, и горбится ещё сильнее, пока не начинает напоминать себе огромный спутанный комок нервов.       — Чёрт… — выдыхает Грег. Его вид напоминает человека, которому только что за считанные секунды на пальцах описали решение задачи, которое он сам безуспешно пытался найти уже очень, очень долго. — Чёрт… Вау…       — И это всё, что ты можешь ответить?! — Холмс резко убрал ладони от раскрасневшегося лица, но тут же затих, обнаружив профиль Грега, заворожённо смотрящий куда-то далеко за пределы небольшого окна. Они сидели так — в полной тишине, — пока детектив вновь не подал голос.       — Майкрофт, — заговорил он спокойно, размеренно и, кажется, отрешённо, — со сколькими людьми ты спал?       «Достаточно, чтобы потерять всякий интерес к человечеству в целом», — подумал тот, но не решился произнести вслух.       — Тебе было приятно? Хотя бы с одним?       — Нет, — на этот раз Майкрофт ответил максимально уверенно.       — Нет, — повторил Грег будто для протокола. — А вчера… Тебе было приятно… со мной?       — Да, — не раздумывая.       — Да-а, — растягивая единственную гласную. — И… ты хотел бы повторить?       — Да, — без тени сомнения.       — Да-а…       Грег ещё какое-то время смотрит заворожённый в окно, за него, сквозь него, пока наконец не поворачивается к мужчине в шёлковой пижаме. Голос и выражение лица снова становятся серьёзными:       — Я тебе нравлюсь?       — Я… — вопрос застал чиновника врасплох. — Не уверен…       — «Не уверен»?! — вдруг вспыхнул инспектор. — Ты заявляешься в мой дом посреди ночи, пробираешься в мою постель, обнимаешь меня в ответ. Прошлой ночью ты почти умолял меня о поцелуях. Майкрофт-мать-твою-Холмс, ты украл мою рубашку и дрочил на неё Бог знает сколько раз! И ты всё ещё не уверен?!       — Это… сложно.       — Ну конечно. Гораздо проще испытывать и играть на чувствах других, чем признать собственные, — раздражённый, Грег резко вскочил со стула, едва не опрокинув его, и начал замерять шагами пространство кухни, ведя оживлённый диалог с кем-то в собственных мыслях, судя по скорости смены эмоций на его несколько усталом лице.       — Грегори, — как-то неуверенно позвал Майкрофт, наблюдая круг, наверное, уже восьмой. Ноль реакции. он пытается снова, и снова, пока Грег не останавливается и с неизменным раздражением отзывается:       — Что?       — Я тебе нравлюсь?       У Грега едва челюсть не падает, ударяясь о пол и отскакивая обратно, чтобы окончательно добить своего хозяина.       — Ты это сейчас серьёзно? Нет, ты определённо смеёшься надо мной, — возвращаясь к измерению площади, теперь детектив выглядит ещё и уязвлённым.       — Я никогда не смеялся над тобой, — строго и так же уязвлённо отметил Холмс. — Ответь. Я должен знать, чтобы… разобраться во всём, — закончил он уже тише.       Лестрейд вновь замер на месте, сверля мужчину взглядом, полным не злобы, а скорее обиды, обиды за то, что Майкрофт, этот напыщенный индюк, до сих пор не замечал или попросту игнорировал все те сигналы, на которые Грег решался, каждый раз перешагивая через собственные страхи и стыд, которые он с таким трудом осмеливался посылать. Грег делает несколько глубоких вдохов подряд, понемногу возвращая себе контроль над эмоциями, но возвращаться за стол пока не собирается. Он начинает спокойно, стоя полубоком к чиновнику, стараясь не встречаться с ним взглядами:       — Ты заявлялся в мой дом без приглашения — я молчал. Ты втайне сделал дубликат ключа от моей входной двери — я молчал. Ты тревожил мой сон, забираясь ко мне под одеяло, чтобы самому заснуть, — я молчал. Каждый раз, когда тебе начинали сниться кошмары рядом со мной, я успокаивал тебя, чтобы ты мог спокойно спать дальше. Когда ты пропал на месяц, я себе места не находил — я думал, что сделал что-то, что оттолкнуло тебя. Да, признаю, вчера я перешёл черту, накричав и поцеловав тебя против твоей воли, но твоя холодность просто вывела меня из себя! Как думаешь, стал бы я вести себя так, делать всё это ради человека, который мне безразличен? Чёрт возьми, — Грег повернулся, став лицом перед Холмсом, ощущая себя едва ли не голым, полностью открытым, — Майкрофт, да я люблю тебя!       Тишина. Безмолвная, непроницаемая тишина повисает в воздухе после громкого откровения детектива-инспектора. Вот он, стоит, безоружный, раскрасневшийся от смущения — ждёт, когда человек перед ним ответит на его чувства или же растопчет, как выброшенный фантик от конфеты. Но Холмс продолжает смотреть на него неподвижно, безмолвно, смотрит неверящим удивлённым взглядом голубых глаз.       — Давай, — наконец просит Грег. — Скажи уже хоть что-нибудь.       — Ты… — чуть погодя, Холмс отмирает, — мне нравишься… Кажется.       Теперь Грег смотрит на него, не веря своим ушам. Тишина снова нависает в комнате, но очень скоро рушится заливистым смехом Лестрейда. Смех такой громкий, что эхом отражается от стен и, кажется, слышен даже в самых дальних уголках особняка. Но в то же время он и невероятно искренний и добрый.       Выдохнув с нескрываемым облегчением, Грег почти падает на стул, будто обессилев.       — Что ж, — произносит он, и его лицо растягивается в красивой улыбке, — думаю с этим можно начать работать.       Майкрофт не может отвести глаз от появившихся морщинок и ямочек на щеках мужчины, от истончившейся от натяжения линии губ, от доброго карего взгляда. Он смотрит, не отрываясь, пока не произносит на выдохе:       — Поцелуй меня.       Грег замирает, снова не веря своим ушам, но по желанию во взгляде Холмса, по румянцу, выступившему на его щеках понимает — ему не послышалось. Он поднимается с места и огибает стол; он останавливается рядом с Майкрофтом, ласково обнимает его лицо ладонями, приподнимая на себя, наклоняется и наконец прикасается губами к его губам. Поцелуй получается сперва невесомый, в самый уголок губ — словно для пробы. За ним следует другой, более смелый: Лестрейд целует сначала полоску нижней губы, затем верхней, сминая между своими губами, проводит по ним языком и снова сминает губами.       Целуя в третий раз, Грег пытается протолкнуть язык сквозь стену ровных зубов, и Холмс поддаётся. Закрывая глаза на выдохе и открывая рот, он тянется и цепляется пальцами за рубашку Лестрейда. Грег принимается исследовать каждый миллиметр, проводя языком по нёбу, межзубным впадинкам, дёснам, и только потом вовлекает в танец язык Майкрофта. Сначала движения медленные и осторожные, как в медленном вальсе, но постепенно они ускоряются, пока не напоминают ритм фламенко. Грег попеременно посасывает его язык и пускает в свой не менее жаркий и влажный рот. Слюна бесстыдно стекает по подбородку всё ниже и каплями капает на шёлковую ткань, образуя тёмные пятна.       Грег отстраняется, когда чувствует как тело Майкрофта начинает дрожать. Открывшаяся ему картина приятно удивляет: полы рубашки и брюки его пижамы натянуты на выпирающем возбуждении Холмса, от проступившей смазки ткань намокла и потемнела.       — Хочешь ещё? — спрашивает он не в силах сдержать улыбку.       — Хочу, — выдыхает Майкрофт. Его взгляд затуманен, голос дрожит, мысли совершенно пусты, пальцы крепко сжимают хлопковую рубашку, и по всему телу разбегается приятное тепло. — Хочу большего.       Посуда и столовые приборы, ожидавшие своего второго шанса, лежат осколками на холодном кафеле пола, белоснежная скатерть скрывает их от чересчур щепетильных до чистоты и порядка глаз. Круглому столу досталась не менее лёгкая участь: вот уже около 20 минут он подвергается откровенно насильственным действиям со стороны хозяина и его новоиспечённого любовника.       Майкрофт с каждым толчком, с каждым попаданием по простате, с каждым поцелуем всё больше превращается в лужицу, в податливую плюшевую игрушку в руках ребёнка. Но он не жалеет. Своими нежными прикосновениями и чётко выверенными, размеренными движениями Грег дарит ему такое наслаждение, какое Холмс никогда не испытывал прежде. Даже успех в работе не радовал его так, как возможность видеть нескрываемое удовольствие на лице Лестрейда, его Лестрейда. Он крепче обнимает детектива за плечи и скрещивает ноги за его спиной. Прижав мужчину ближе к себе, Майкрофт стонет у самого уха без тени стыда и чувствует как Грег внутри него начинает дрожать — он уже близок.       Ещё пара минут требуется Холмсу, чтобы в очередной раз кончить себе на живот и грудь. Грег в очередной раз изливается в него, чуть позднее, плотно сжимаемый мягкими стенками. Майкрофт каждой клеточкой чувствует весь жар, всю страсть и желание мужчины, наполняющие его изнутри.       Возможно, позже он не сможет подняться с кровати от дикой боли в пояснице и ниже. Возможно, ему придётся отменить несколько встреч и взять пару дней отдыха. Возможно, некоторое время он не сможет смотреть Грегу в глаза, не краснея. Возможно, до конца дней Шерлок будет всячески дразнить его, прознав о событиях этого дня. Возможно, родители с их тайными надеждами о продолжении рода расстроятся, узнав, что их старший сын, как и младший, выбрал себе в партнёры мужчину. Ещё столько разных «возможно» начинают всплывать в голове Майкрофта, но сейчас, лёжа спиной на твёрдой столешнице, обнажённый, потный, грязный и совершенно обессиленный, он с полной уверенностью может заявить, что не жалеет о своём выборе. Выборе, к которому он шёл до безумия долго.       — Честно признаться, — шепчет Грег, сидя на единственном устоявшем стуле, восстанавливая дыхание, — чувствую себя выжатым как амёба, — он поднимает взгляд на Холмса и расслабленно усмехается. Майкрофт приподнимается на локтях и чувствует как семя Лестрейда вытекает из него и горячими каплями стекает по внутренней стороне бёдер. Сев на столе, он из чистого любопытства тянется одной рукой и нащупывает пальцами образовавшуюся лужицу. Он возвращает руку, чтобы рассмотреть как вязкая белёсая жидкость тянется паутинками между пальцев и стекает по фалангам.       — Майк… — когда Грег замечает, Майкрофт уже принюхивается и затем осторожно слизывает языком его сперму со своих тонких длинных пальцев. Запах и вкус необычные: чувствуется солёность с кислинкой. Хочется добавить немного сахара. Текстура на языке вязкая, но не противная. Холмс смешивает сперму со скопившейся слюной во рту и глотает первую порцию.       — Ты что, спятил?! — Грег вскакивает со стула, словно кипятком ошпаренный. — Выплюни сейчас же. — Но Майкрофт перехватывает его за запястья, когда Лестрейд тянется, чтобы большими ладонями обнять лицо Холмса. — Пожалуйста, Майк, выплюни. И я сделаю всё, что захочешь, — продолжает Грег. Неожиданно — даже для самого себя — в памяти чиновника всплывают слова его непоседливого младшего брата, которым он не может не улыбнуться. — Майкрофт! — настаивает Лестрейд, но Холмс всё равно поступает по-своему — он проглатывает оставшуюся смесь.       — Ты не амёба, — Майкрофт отпускает запястья Грега и тянется, чтобы самому обнять ладонями его лицо. — Ты — моя драгоценная Золотая рыбка, — с этими словами он вовлекает мужчину в поцелуй глубокий и страстный, со слабым солоновато-кислым привкусом.