Путешествие в прошлую жизнь и прочие поучительные уроки

Луч солнца, который проходит сквозь узкое окно — это все, что теперь связывает Рона с миром. Сияние на рассвете пронизывает его темницу, в нем он видел отблески былого счастья. Сколько он провел тут времени? Час, два или день? Он не знал. Было сложно отслеживать время в яме, куда его бросили по приказу человека с Гарриными глазами. Кромешная тьма комнаты лишь сильнее пугала. Ведь никогда не знаешь, что скрывается в тьме. Взгляд рыжика направился на единственное окошко, что позволяло маленькому лучику солнца все же проникнуть в помещение. Сегодня свет был ярче — настала долгожданная весна. Рон осторожно привстал на дрожащие босые ноги, отчего кандалы противно звякнули. Он подошел к окошку и привстал на цыпочки, но тут же упал назад, прошипев от боли. Пол был холодный, от чего при каждом шаге ноги сводило, а не успевшие зажить царапины лишь добавляли боли. Уизли скатился вниз по стене, прижавшись к ней спиной и закрыл глаза. «Нужно попытаться что-то вспомнить, Рон. Это не может быть твоя прошлая жизнь. Ведь ты не такой. Скорее всего зелье Невилла просто дало сбой.» Из мыслей его вывел звон церковных колоколов. Недалеко от места его пребывания находилась церковь. Рыжик сам удивился, стоило ему понять, что этот звон убаюкивает его. Странное тепло разлилось по телу, распространяя покой. Все беды ушли на второй план. Колокола убаюкивали его, словно материнская колыбельная. Глаза против воли стали слипаться. Парень съёжился, сложив руки на коленях и положив на них голову. Летний день был в самом разгаре. Птицы пели, а в воздухе витал аромат цветов. Рыжеволосый парень в длинной темной рясе устроился у дерева, опершись о него спиной, а вокруг него собралось несколько детей. Из церкви, что была в буквально двух шагах от них, доносился звук колоколов. Савва закрыл глаза, наслаждаясь звуком, что после нескольких лет проведенных в храме стал для него родным. Тут он почувствовал, как кто-то из детей дернул его за рукав. Оторвавшись от колоколов, он с нежной улыбкой посмотрел на шестилетнего мальчика. — Савва, расскажи еще, пожалуйста! Мальчик сложил ладошки в умоляющем жесте, а остальные дети повторили за ним, чем вызвали смешок у парня. — Хорошо. Что вы хотите услышать? — О чудесах, что творил Сын Божий! — сказала девочка, что сидела чуть поодаль, подняв руку, привлекая к себе внимание. Остальные поддержали ее согласными возгласами, вызывая добрый смех парня. —Ладно, садитесь вокруг меня. И слушайте. Дети тут же сделали все, что он сказал и с интересом посмотрели на него. — Мы с вами все знаем о 37 Великих чудесах, что творил Сын Божий. Творимые Иисусом Христом чудеса были настолько необычайны, что вызывали или недоумение и страх, или восторг очевидцев. Это были таинственные, сверхъестественные явления, ничем необъяснимые, кроме действия сил Всемогущего Бога. Одним из таких стало исцеление женщины страдавшей двенадцать лет и воскрешение дочери Иаира. — Воскрешение? Он вернул мертвую к жизни?! Все дети недовольно обернулись на пятилетнего мальчика, изумленно округлившего глаза. Видно, он впервые был тут. Рыжик улыбнулся и похлопал по своему колену. — Подойди. Садись. Мальчик быстро подбежал к рыжику, и тот усадил парня себе на колени и улыбнулся. — Верно. Воскресил, слушай дальше. Это случилось почти сразу, как Он изгнал беса из человека. Как написано в Евангелии от Марка, глава пятая: Когда Иисус опять переправился на другой берег, собралось к Нему множество народа. Он был у моря. И вот, приходит один из начальников синагоги, по имени Иаир, и, увидев Его, падает к ногам Его и просит Его, говоря: дочь моя при смерти; приди и возложи на нее руки, чтобы она выздоровела. Иисус пошел с ним. За Ним следовало множество народа, и теснили Его. —Здесь рассказ, как и у двух других синоптиков*, прерывается эпизодом исцеления кровоточивой женщины. Во время пути, Иисуса Христа сопровождало «множество народа, и теснили Его». Всем хотелось быть ближе к Чудотворцу и Наставнику. И вот: «Одна женщина, которая страдала кровотечением двенадцать лет, много потерпела, от многих врачей, истощила все, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла еще в худшее состояние, — услышав о Иисусе, подошла сзади в народе я прикоснулась к одежде Его. Ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею», об этом говорится в том же Евангелии от Марка. — Ужас. Двенадцать лет мучаться от болезни, даже не зная, что это. Почему она не пошла к лекарям? — Спросила девочка, сидящая рядом с рыжиком. — Женщине стыдно было показываться на глаза врачам и, тем более, она никогда не решилась бы рассказывать о своей болезни, да еще при народе, такому окруженному славой, всеисцеляющему Врачу, каким был в глазах всех людей Наставник из Капернаума. Но в душе ее родилась, «Богом данная, непоколебимая вера в то, что именно Он, единственно Он, этот Учитель, может исцелить ее от мучительного недуга. И это оказалось правдой. Стоило ей коснутся одежды Сына Божьего, как почувствовала она что иссякла болезнь. Эпизод заканчивается словами Иисуса, обращенными к женщине: Дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей. Пока все дети затаив дыхание слушали, один из мальчиков посмотрел на Савву. — А как же та девочка? — Слушай дальше. Когда Он еще говорил это, пришли к начальнику синагоги его люди и сказали: «Дочь твоя умерла; что еще утруждаешь Учителя?» Но Иисус, услышав это, сказал Иаиру: «Не бойся, только веруй». Придя в его дом. Он увидел смятение, громко плачущих и вопиющих родных. Иисус сказал им: «Что смущаетесь и плачете? Девица не умерла, но спит». И смеялись над Ним. Но Иисус взял Петра, Иакова, Иоанна и родителей девочки и вошел в комнату, где она лежала. Он подошел к ней, взял ее за руку и сказал: «Девица, тебе говорю: встань!» Девочка тотчас встала и начала ходить. Видевшие это чудо пришли в великое изумление. — Но… как? Как он смог? — То было великое чудо Творца, и доказательство того, что Иисус является Сыном Божьим. Ведь только он совершал подобные чудеса. Птицы продолжали петь, а легкий ветер колыхал ветки деревьев. Савва, улыбаясь, продолжал рассказывать детям истории, с удовольствием смотря на их удивленные, полные восторга лица. Он любил детей, и все это было ему лишь в радость. Рон раскрыл глаза, тяжело дыша. Он провел ладонью по лицу, на миг прикрыв глаза и вздохнул. Эти странные видения. Они показывали Рону отрывки жизни некого Саввы, и как бы сильно ему этого не хотелось, в голову Рона приходили мысли, что Савва — это он. « Но если так, то почему сейчас меня обвиняют в ужасных преступлениях, проклиная и угрожая? Что произошло?» Эти мысли не давали ему покоя. Звон церковных колоколов закончился, а из окна послышались шаги. В нос парню еле заметно ударил до боли родной запах ладана. Откуда он там? Рон не знал, но вновь почувствовал странное чувство. « Опять…» — с безнадегой подумал рыжик, когда его руки задрожали, а в глазах потемнело. Новое видение. Савва, шел по направлению в главный зал церкви на утреннюю молитву. В его глазах была паника, он дрожа оглядывался, словно кто-то шел за ним. Но стоило ему войти, как в нос ударил запах ладана. Увидев иконы, парень выдохнул и, подойдя к одной из икон, опустился на колени и сложил руки в молитвенном жесте. — Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородице… Савва наслаждался гармонией звуков, стоя в одиночестве под сводами храма. Только в такие моменты его страх отступал, забывались панические атаки. Парень чувствовал лишь умиротворение и спокойствие. — Надеющийся на тя, да не погибнем, но да избавимся тобою от бед… Слова молитвы давались легко, словно он всегда ее знал. Стоило ему закончить, как он заметил священника, направляющегося в его сторону. — Святой Отец. — Савва. Рад видеть твое усердие. Я пришел сказать, что к тебе пришли. Савва непонимающе посмотрел на священника, но послушно пошел за ним. Кто может прийти к нему? Неужели отец… От этой мысли по спине парня пробежали мурашки, а руки слегка затряслись. Кто угодно, но только не он. В памяти парня всплыл момент его детства: его мать и отец ругаются, их крики слышны во всем доме, мужчина замахивается рукой и женщина падает на пол, а маленький Савва бежит в комнату к старшему брату, желая убежать от этого ада. — Ты плачешь, сын мой? Встревоженный голос святого отца привел парня в чувство. Священник провел рукой по его щеке, смахивая слезы. — Просто, кое-что вспомнил. — Помни, что все беды, что мы чувствуем в этом мире, лишь испытание. А в мире вечном все будет иначе. Савва кивает и смотрит на вход в церковь. Парню кажется, что его ноги приросли к земле, и он не может пошевелиться. —Грегуар...? Встретившись с изумрудно-зелеными глазами друга Савва не мог поверить в то, что видит. Когда же парень расставил руки, приглашая в объятия, казалось, что весь мир перестал существовать. Савва тут же бросился в объятия друга, буквально впечатываясь в него. Священник, улыбаясь, посмотрел на это и ушел в главный зал церкви, оставив их одних. — Я…думал что…никогда тебя не увижу…я так скучал. — И я скучал Савва,— Пробормотал парень, гладя друга по голове. Вместе они вышли в сад, в котором еще несколько дней назад Савва рассказывал детям о чудесах Христа Спасителя. Они подошли к тому самому дереву и сели рядом. — Где…ты был все это время? — Прошептал Савва, после нескольких минут тишины. — После начала эпидемии родители решили увезти меня. Что б я не заразился. Мне даже ничего не сказали и не дали попрощаться. А вернулись мы недавно. Я сразу, как узнал где ты, пришел сюда. Парень кивнул на слова друга. Неловкое молчание вновь повисло в воздухе, пока Грегуар не коснулся пальцами ладони друга. Савва посмотрел на него, и его губы автоматически расплылись в улыбке. — А как ты, друг? Тебе…тут нравится? — осторожно спросил парень. Рыжик тут же активно закачал головой. — Конечно нравится! А как еще? Как мне может быть плохо в Божьей обители? Грегуар в шоке округлил глаза, смотря на него. — Нас не слышат, можешь говорить правду. — Мне скрывать-то нечего. Это лучшее, что было в моей жизни. — ответил парень, непонимающе смотря на друга. Аристократ же лишь кивнул на его слова. Они говорили обо всем на свете, вспоминая детство, и впервые рыжик почувствовал такое спокойствие, будучи не в храме. — Эй! — из видения парня вывел резкий голос и скрип двери у входа. — Я еду тебе принес, хотя тебе бы лучше вообще её не давать. Деревянная тарелка с непонятной похлебкой покатилась по полу, а стражник положил одну единственную свечку на пол, что б пленный мог видеть, что ест. Голод дал о себе знать. Уже несколько дней он не ел нормально, и поэтому накинулся на похлебку. Лицо парня скривилось от противного привкуса, а сама еда полезла наружу. — Тебе больше ничего не дадут. Ты и этого не достоин. Оглядев его с презрением, стражник ушел. Заставив себя проглотить «обед» рыжик подбежал к его горящей свете. Это был единственный источник света в комнате, не считая того окна, но и тот не давал солнечным лучам проникнуть в помещение. Рон взял свечу в руки, и накрыл ладонью огонек, чтобы он не потух. Впервые он сумел оглядеть свою темницу. Это была комната без окон и дверей, разве что одна дверь, но и та была заперта и не пропускала свет. Рыжик переминал свечу в руках, желая согреть свои заледеневшие пальцы. Он замерз, ведь в комнате было холодно, отчего всё его тело содрогалось от дрожи. — Я где угодно узнаю этого человека…это был Гарри. Но…неужели это все правда? — вслух рассуждал Рон. За своими размышлениями он не заметил, как воск со свечи капал ему на руку. Почувствовав резку боль от капли раскаленного воска, он вскрикнул, уронив свечу. Та упала на землю, вмиг потухнув. — Нет, нет, нет. Рыжик прижимал к себе обожженную ладонь, тяжело дыша. Комната вновь погрузилась в тьму. Руки начались трястись, а комната поплыла перед глазами. Казалось, что весь воздух сжался до протона, и легкие не могли вздохнуть. В горле появился комок, мешающий дышать. Животный страх сковал тело, а мысли начали путаться. Вдруг в углу комнаты послышался чей-то шорох, или рычание? Паника стала лишь усиливаться. Рыжик отполз к стене, сжавшись калачиком и схватившись за голову. По щекам текли слезы. На подсознательном уровне он чувствовал, что находится в смертельной опасности. Тут кто-то есть… Он его слышит! — Х-хватит…хватит! Оставь меня…в п-покое, — Еле выдохнул парень, зажмурившись. Но ему никто не ответил… Ведь в комнате никого не было. Рычание и шорох плод больной фантазии, но отравленный, многолетним страхом за свою жизнь, мозг не мог этого понять.