Огонь по готовности

Даже по своим собственным меркам Спок в этот раз был значительно более старательным, ознакамливаясь с новой научной статьей доктора Антоновой. Если в прошлые разы он мог охарактеризовать свои рецензии как наиболее объективные и широкообъемлющие, то в этот раз получилось безупречно. Что совершенно не удовлетворяло его собственные представления о надлежащем. После получения от капитана новости о том, что доктор Антонова находилась в составе допрашивающей команды УЗФ, и, следовательно, была на одном звездолете с ним самим, Спок внезапно для себя обнаружил, что уровень его беспристрастности снизился в отношении данного человека. Длительные медитации также не приводили к удовлетворительному результату, что начинало вызывать беспокойство. Спок не мог назвать логичным желание инициировать с ней диалог. Хотя бы потому, что веских поводов для этого не находилось. К тому же, уже шесть суток, четырнадцать часов и тридцать шесть минут Энтерпрайз непрерывно следовала за USS Байкал. Что, по расчетам коммандера, не могло остаться необнаруженным. В данных условиях сообщение могло быть оценено как «внезапное» и, что наиболее неприемлемое, «навязчивое». Нерационально, но вулканец не желал быть неверно понятым. Его интерес к доктору Антоновой исходил из ее широких научных познаний и обширного опыта, а не из занимаемой ею должности. Выход новой статьи оказался достаточно приемлемым поводом. Рецензия вышла объемная и достаточно дискуссионная, чтобы Спок мог рассчитывать на ответ. Три часа и пятьдесят одну минуту назад началась бета-смена, и вулканец оказался временно свободен от непосредственных обязанностей коммандера. Однако было бы крайне неэффективным бездействовать в ожидании сообщения от доктора Антоновой, поэтому Спок направился в сторону научных лабораторий. Его очередной эксперимент с бактерией Гау’пи вскоре должен был прийти к финальной стадии. Несмотря на то, что Валентина еще со студенческих времен занималась исследовательской деятельностью и вот уже несколько лет являлась вполне уважаемым и даже почетным членом научного сообщества, она никак не могла привыкнуть к формальности общения. Да, конечно, вне публикаций и рецензий взаимодействие со многими коллегами было искренним и даже дружеским, но внутри этой «замкнутой безэмоциональной системы» ей было очень некомфортно. С годами она научилась искусно использовать нагромождение терминов, канцеляризмы и отточить навык снижения самомнения у коллег, мнящих себя великими учеными, но от всего этого периодически тошнило. Хотелось простого человеческого (или даже нечеловеческого) общения. Безумной редкостью было встретить того, кто просто работает ради науки. Не пытается стать звездой и занять кресло в совете, а реально делает научные открытия. Не ждет месяцами публикации в престижном журнале, а может написать восторженное смс «у меня получилось!», ища искренней поддержки и одобрения. Но Антонова старательно искала таких существ. Подобных себе. За что ее не очень-то любили, но при этом боялись и уважали. Разумеется, и она не была иконой (с чем поспорили бы все остальные члены экипажа), поэтому училась каждый день, стараясь открыть что-то новое в первую очередь для себя. Ведь в момент, когда ты прекращаешь изучать чужие труды, окунаясь в бездну своих исследований, ты перестаешь существовать как ученый. — Чем занимаешься? — голос Власовой выдернул ее из размышлений. — Мою работу недавно опубликовали в одном простеньком журнале, и вот пришла рецензия, я даже не ожидала, что этот труд кто-то заметит. — Зачем же тогда публиковалась? — Если кратко, то для близких друзей. Это ведь в том числе и способ общения. — Какие вы там занудные в своем сообществе, — Власова закатила глаза, уже намереваясь уйти. — Кто, кстати, рецензию написал? — Один очень хороший… — Антонова замялась, подбирая слово, и даже чуть смущенно улыбнулась. — Вулканец. — Знаешь, Валечка, если ты не выйдешь замуж в ближайшие несколько лет, я выдам тебя замуж за этого твоего хорошего… Вулканца, — комично повторив реплику подруги, Рита все же решила оставить ее в одиночестве. — Хоть «спасибо» ему напиши! — крикнула она, уже покинув помещение. Антонова удивленно дернула бровью. Может быть, стоит прислушаться к своему капитану? Ведь уже так давно не получалось поговорить с кем-то, кто увлечен наукой так же сильно. Написав официальный ответ (и скривившись от очередной дозы официоза и избытка сверхуважительного способа общения), Валентина все же решила написать личное письмо своему рецензенту. «Благодарю, что поделились мнением, мистер Спок. С уважением, В.В. Антонова», — мысленно оценив это письмо почти по-вулкански сдержанным, но в то же время искренним, Антонова нажала кнопку отправки сообщения и тут же заблокировала падд. Споку уведомления пришли во время беседы с лейтенантом Карх-Ун о преимуществах и недостатках синтезированных биореагентов. Обсуждение темы остановилось на образцах растительного происхождения, после чего коммандер позволил себе прервать диалог для «решения иных научных вопросов». Опубликованный в малоизвестном журнале официальный ответ доктора Антоновой был в привычной манере эмоциональным, насколько подобное было доступно. И, вместе с тем, Споку показалось это более занимательным, чем возможный сдержанный, едва ли не выхолощенный тон, который чаще всего приходилось получать в ответ. Отчасти это было одной из причин его интереса к доктору: ее ум воспринимался более гибким и энергичным, чем у большинства членов научного сообщества. А кругозор позволял поднимать самые разные темы и обсуждать вопросы, не придерживаясь узко ограниченных областей. Вот и сейчас своим ответом она запустила новый цикл дискуссии. Спок мысленно пометил себе необходимость сформулировать следующее письмо, как только срочные текущие задачи будут решены. Пара аргументов уже были выведены после первичного анализа, однако он желал подготовиться более тщательно, что в данный момент потребовало значительно больше ресурсов, чем он имел возможность выделить. Личное сообщение же было гораздо менее ожидаемым результатом. Поначалу Спок усомнился, что личное сообщение от доктора Антоновой не было отправлено ему по ошибке. Но, прочитав содержимое, коммандер осознал сразу две вещи: доктор Антонова действительно желала узнать его мнение, и, что самое нелогичное, в отличие от официального сообщения, ответ в личной переписке отложить он не мог. Его рука ненадолго замерла над полем ввода, после чего принялась печатать быстрыми отточенными движениями. «Ваша благодарность мне приятна, однако более логично будет выразить мою признательность вам за ваш вклад в развитие науки Федерации. Я нахожу ваши научные изыскания крайне ценными и продуктивными. Коммандер С. Т. Спок». Отправляя текст, Спок заставил свое лицо сохранить естественный оттенок, это было проще, чем написать нечто менее откровенное. В то время как Спок размышлял о логичности и нелогичности скорых ответов на личные сообщения, Валентина все же переключила свое внимание непосредственно на работу. Если бы в ее лабораторию сейчас кто-то вошел, то тут же выбежал бы обратно. А окровавленная дисковая пила в сочетании с самой милой улыбкой Антоновой еще долго ассоциировалась бы с очередным фильмом ужасов. Впрочем, в момент, когда пришло сообщение от коммандера, Валентина надевала перчатки, чтобы вернуться к работе после кратковременного отвлечения для записей в ежедневник. Диктофоны она периодически презирала, считая их устройством, лишающим науку души. Выпустив из легких воздух, она взяла в руки падд. Сообщение от Спока оказалось неожиданным само по себе, а его содержание — удивительным. Даже несколько милым, учитывая сдержанность вулканцев. Антонова уже решила, что беседу на этом стоит закончить, но от этой мысли стало тоскливо. «Вы вынуждаете меня смущаться и подбирать очередную порцию слов благодарности, коммандер. Приятно и важно, когда труд оценивают по достоинству. Думаю, это не всегда заметно по моим ответам и рецензиям на ваши труды, однако же каждое из них имеет одну лишь цель — подчеркнуть недостатки для того, чтобы качество вашей работы становилось только лучше. Я знаю, что вы способны и на большее». Снова быстро заблокировав падд и откинув его на собственное кресло, Антонова дернула плечами, отгоняя мысли о Споке. Не было ли ее письмо излишне личным? Какая разница, оно уже отправлено. А теперь — к работе. После прочтения очередного сообщения, скулы Спока все же позеленели. А анализ собственного состояния показал снижение продуктивности на двадцать шесть целых и две десятых процента, что казалось совершенно неприемлемым, но имело место быть. Предпочитая не нарушать естественный ход эксперимента с бактерией Гау’пи по причине собственной недостаточной вовлеченности в процесс, коммандер вернул все образцы на места их хранения и вернулся в собственную каюту. Если для работы он сейчас недостаточно эффективен, то логичным было потратить время вне дежурства на отдых. Репликатор в каюте предоставил ему полноценный вулканский ужин и чашку земного зеленого чая. После принятия пищи следовало инициировать сеанс медитации, а оставшееся время потратить на сон и изучение отчетов и запросов команды. Слова доктора Антоновой приводили в замешательство. Нет, Спок всегда оценивал свои работы не ниже, чем «приемлемо» и публиковался не ради похвалы, однако мнение со стороны, полученное таким образом, воспринималось совсем иначе. Оставить столь личное сообщение без ответа коммандер счел нелогичным и оскорбительным. И хоть на формулировку потребовалось значительно больше времени, чем обычно (прием пищи уже был окончен, и даже зажжены медитативные благовония), но все же послание было отправлено. Хоть оно и стало причиной снижения его продуктивности до критически низкой отметки. «Я так же высоко ценю ваше мнение относительно моих способностей. И нахожу наши дискуссии в крайней степени занимательными. Полагаю, что прецедент совместной работы с вами стал бы для меня источником бесценного опыта. Если данное предложение для вас приемлемо, прошу сообщить мне наиболее интересующие вас научные сферы. В ином случае приношу свои извинения за причинение неудобств». Антонова несколько раз перечитала сообщение, пришедшее от Спока, будто никак не могла уловить его смысл. Она настолько глубоко погрузилась в размышления, что опять не заметила, как Власова зашла в ее лабораторию. — Какое милое сообщение, — в этот раз Рита так напугала Валю, что та точно выронила бы падд, если бы держала его в руках. — Рита, какого черта ты так подкрадываешься? — Раздражению в голосе не было предела. — Тише-тише, как на иголках прямо вся. Я зашла сказать, что мы планируем созвон с Галиной Николаевной. — Сказала, молодец, разве при этом обязательно было читать мою личную переписку? — Валя все еще была возмущена, правда не до конца понимала, чем именно: такое поведение для Риты было весьма обыкновенным, в отличие от реакции самой Антоновой. — Необязательно, но мне стало интересно. — Власова обыкновенно пожала плечами, сунув руки в карманы. — Когда это вы успели так сблизиться? — О чем ты? — Валентина вопрошающе выгнула бровь, становясь на мгновение похожей на свою лучшую подругу. — Прецедент совместной работы… — растянув губы в улыбке, произнесла Рита. — Валя, он явно хочет от тебя детей. Толпу маленьких белобрысых вулканят. — Вообще-то я крашу волосы! — фыркнула Антонова, закатив глаза. — Странно, что тебя возмутила только эта часть предложения, — Рита рассмеялась и, развернувшись на пятках, пошагала прочь. — Не пропусти созвон! — крикнула она уже откуда-то из коридора, как обычно. Валя неодобрительно покачала головой и опустила взгляд на свои руки. Вот как сейчас напечатать ответ, если ты буквально по локти в работе? А заставлять своего собеседника ждать Антоновой совсем не хотелось. Единственным решением проблемы оказалось голосовое сообщение. Но будет ли это приемлемо? Поразмыслив несколько минут и пару раз глубоко вдохнув, Валя решила, что вряд ли оскорбит коммандера Спока таким поведением. По крайней мере, она постарается этого не допустить. Записать голосовое сообщение оказалось не так просто. Три раза Антонова прерывала запись после слов «добрый день», и еще дважды — после «прошу прощения». Чертыхнувшись, она решила, что не стоит придавать этому слишком большое значение, поэтому просто начала говорить, не подбирая слов. Через несколько минут, ужаснувшись продолжительности записи, Валя отправила сообщение, стараясь полностью погрузиться в работу и не думать о том, что она наговорила. Несколько секунд у Спока ушло на осознание того факта, что новое сообщение пришло в формате аудиофайла. Он даже позволил себе медленно моргнуть, ожидая, что данное нарушение зрительного восприятия спровоцировано чрезмерной потребностью в получении ответа. Однако после открытия глаз голосовое сообщение снова обнаружилось в списке входящих. Спок нажал на кнопку воспроизведения. «Еще раз приветствую вас, коммандер Спок». Голос несомненно принадлежал довольно молодой женщине. В отличие от энсина Чехова, чья речь была мальчишески-звонкой и местами более рычащей из-за акцента, чем стандарт Джима или доктора Маккоя. Однако, без сомнения, в ее речи присутствовали те же акценты, что и у их русского гения. Чуть более бархатные округлые звуки тянулись в самых неожиданных местах. «Прошу прощения за столь резкое вторжение в ваши личные границы, однако в ближайшее время я вряд ли смогу ответить на ваше предложение, а прямо сейчас не имею возможности набирать текст…» Спок не огорчился, нет. Но определенная часть его разума уже просчитывала, насколько больше времени потребуется на медитацию теперь, после отказа, произнесенного этим определенно выражающим сочувствие тоном. «Голосовой ввод часто портит содержание, к тому же…» — судя по голосу, доктор Антонова явно была смущена. У него не получалось проанализировать причины изменения интонаций. Словно доктор стремилась не только оправдаться, что уже немало приводило его в замешательство — разве были у нее причины переживать из-за отказа? — но и сгладить неловкость. Спок предположил, что это связано с человеческими ритуалами общения, с теми его аспектами, которые до сих пор были ему недостаточно понятны. Однако это была даже не четверть сообщения. «В общем, говоря о вашем любопытном предложении… Насколько я могу представить себе науку, работа в одиночестве никогда не будет настолько же плодотворна, как сотрудничество с коллегами или даже группой коллег… Многие мои работы написаны в соавторстве, даже если при публикации видна только моя фамилия, поэтому, конечно же, я буду только рада принять ваше предложение… Что касается сферы моих научных интересов…» — в голосе вновь появилось непонятное смущение, а пауза затянулась. «В первую очередь я ксенобиолог, я бы даже сказала, что мне более интересен подраздел ксеноанатомии, однако, к моему сожалению, работать в этом направлении приходится только в составе научной группы, где я скорее консультант, нежели активный деятель…» — распознать разочарование было не трудно. Слушая рассуждения о пользе научного сотрудничества, Спок все больше терял логическую цепочку, к которой вела доктор Антонова. Она считает его недостаточно компетентным? Маловероятно. Предполагает, что он предпочитает публиковаться в одиночестве? Но ведь Спок сам предложил это. Опасается трудностей в процессе сотрудничества? Их дискуссии были иногда напряженными, но он не мог назвать их ожесточенными или враждебными. К тому же, не единожды его труды были результатом совместной работы как с членами экипажа Энтерпрайз, так и с некоторыми учеными других звездолетов и даже станций. Вряд ли это было не замечено столь часто пишущей ему рецензии Антоновой. Вероятной причиной отказа мог являться факт, пусть и косвенного, однако имеющегося отношения их команды к тому делу, что расследует экипаж USS Байкал. Вместе с тем, после разрешения ситуации данный повод потерял бы свою актуальность. Вновь внимательно вслушаться в сообщение коммандер смог при упоминании ксеноанатомии. Следующие слова, произнесенные с явным сожалением, нерационально вынудили Спока актуализировать в голове те планы исследований, которые могли бы все же заинтересовать женщину. «Поэтому в последнее время я увлеклась метаанализом различных исследований в области антропологии. Обобщение большого массива данных представляется мне очень любопытным…» В их исследованиях отдаленных планет встречались останки древних цивилизаций, которые могли бы быть весьма впечатляющими для истинно заинтересованных, однако длительные задержки на них не подразумевались в планах миссии Энтерпрайз, а потому вулканцу были известны лишь поверхностные данные. Но это не было бы подходящей темой, поскольку должности обоих не позволяли надолго покинуть свои команды. «Совместно с некоторыми коллегами мы пытаемся создать таблицу закономерностей в области ксенопсихологии, но, думаю, что я очень скучаю по непосредственно исследовательской деятельности, где нужно не только думать, но еще и что-то делать своими руками… Собственно, этим я сейчас, к счастью, и занята…» Вулканец внезапно осознал, что чужая эмоциональность, даже резкая смена настроений от глубокой тоски до выраженной радости не вызывает у него внутри должного чувства непринятия. Такое было свойственно ему в отношении капитана и, изредка, доктора Маккоя. Все остальные в большей или меньшей степени стремились к сдержанности в присутствии коммандера, однако сейчас эта открытость не являлась проблемой. Спок осознал, что кожные покровы его лица вновь изменили оттенок от прилившей к ним крови. «Можно бесконечно долго рассуждать на тему текущих и возможных научных интересов, но я думаю, что уже стоит остановиться и не занимать слишком много вашего времени. Прошу простить меня, если это все же переступило черту ваших личных границ, коммандер Спок. Хорошего вам дня», — голос вновь звучал смущенно и как будто виновато. Финал сообщения вновь вызвал недоумение. Что Спок вновь списал на недостаточное понимание человеческой природы взаимоотношений. Отказ был довольно четким, вместе с тем, последующие рассуждения словно бы вновь подчеркивали желание сотрудничества. Подобная противоречивость казалась Споку непостижимой, более, чем все тайны космоса вместе взятые. Обдумав все услышанное и не придя к единому выводу, он включил запись повторно. А после еще несколько раз, опасаясь, что слышимое им действительно совпадает с тем, что он желал услышать. «Конечно же, я буду только рада принять ваше предложение…» В этот момент Спок осознал, что даже усиленная медитация не сможет ему помочь. Предвкушение плодотворной работы приводило в совершенно недопустимое по вулканским меркам состояние. Благо, никто не мог его сейчас увидеть. Позеленение охватило не только скулы, но все лицо, шею и даже уши. Спок временно отложил написание ответа, справедливо полагая, что не сможет сейчас сформулировать нечто достаточно приличествующее вулканцу.

***

Маргарита с трудом преодолевала подростковый возраст. Иногда казалось, что проще сжечь дотла эту планету, чем сдержать себя в руках. Но она старательно преодолевала эти порывы. Конечно, не без помощи своей наставницы — Галины Николаевны Рогозиной. Конечно, слово «наставница» не могло в полной мере выразить всю глубину их взаимоотношений. В самый критичный момент жизни, когда Маргарита была еще ребенком, которого едва ли можно назвать подростком, Галина Николаевна приняла непростое решение об удочерении. Собственных детей у нее не было, к тому же Рита — маленькая напуганная девочка — вызывала отнюдь не жалость, но желание помочь, протянуть руку и вытащить из бездны того ужаса, в котором та оказалась. За годы, что они провели вместе Рита многому научилась у этой женщины, которую уважала и искренне любила всем своим сердцем. Многочасовые медитации и долгие разговоры помогали ей не только понимать себя, но и принимать даже самые пугающие черты своей личности. — Маргарита, — однажды начала очередную беседу Рогозина, — приближается время, когда тебе нужно будет сделать выбор. — О чем вы? — Пора решить, чему ты посвятишь большую часть своей жизни, — пояснила Галина Николаевна, видя замешательство на лице Риты. — Я давно выбрала службу на благо Федерации, — Власова уверенно кивнула. — Ты ведь понимаешь, что для этого необходимо овладеть собой на самом высоком уровне? Твои эмоции все еще очень часто берут верх над разумом. — Конечно, Галина Николаевна, но мне кажется, что за оставшееся время мы успеем достаточно подготовиться к этому. К тому же, у меня будет несколько лет учебы в академии, чтобы окончательно закрепить свои навыки. Вспышки ведь бывают значительно реже, — Рита чуть хрустнула пальцами в попытке совладать с неожиданно объявившейся тревогой и волнением о будущем. — Учеба в академии очень непростая и порой напряженная. Я беспокоюсь о твоем состоянии, мне не кажется, что ты уже готова к изменениям в своих моральных ценностях, а интенсивная учеба может не только помешать этому, но еще и обострить переживания, — Галина Николаевна говорила очень спокойным и ровным тоном, но даже в нем Маргарита улавливала доброжелательные и несколько взволнованные ноты. — У меня есть еще несколько месяцев до поступления. Подчеркну, что я приняла это решение еще очень давно, поэтому приложу все усилия, чтобы к началу учебы у вас не было ни тени сомнения, что я справлюсь. — Я не сомневаюсь, что ты справишься, милая, — Рогозина аккуратно заправила ей за ухо выбившуюся прядь волос. — Я переживаю, что цена этого может оказаться слишком высокой. — Оно того стоит, — Маргарита улыбнулась. — Тем более, вы ведь будете рядом. — Конечно, всегда, когда это будет тебе необходимо, — мягкая улыбка появилась на ее лице. — Значит, я обязательно справлюсь со всем, что выпадет на мою судьбу, — Власова снова уверенно кивнула, чувствуя себя после этого разговора куда более спокойно и даже несколько воодушевленно. Ведь рассекать по бескрайнему космосу — мечта ее детства.

***

Идея расставить датчики-маячки, которые могли бы подавать сигналы в случае возникновения опасности на планете, показалась Власовой не только хорошей, но и требующей немедленного исполнения. Параллельная беседа с наставницей в лице Галины Николаевны только подкрепила это убеждение, поэтому USS Байкал на максимальных скоростях рассекал галактику с целью всеобщего спасения. По крайней мере, в голове Риты эта ситуация выглядела именно так. Единственное, что поначалу сбивало с толку, а после стало искренне раздражать — преследователь в лице Энтерпрайз. Конечно, куда же без этой заносы в заднице. Рита потерла переносицу, вынуждая себя игнорировать этот факт. Но с каждым часом напряжение в теле становилось все сильнее. Раздраженная, она даже практически не участвовала в допросах других звездолетов. Удавалось думать только лишь о том, как бы избавиться от этих прилипал. — Капитан, меня беспокоит ваше психоэмоциональное состояние, — Бор «обеспокоенно» замигал индикаторами, оказавшись перед Ритой. — Мне надоели эти крадущиеся из-за угла мыши! — Прошу простить меня, капитан, но вы сами снизили уровень моего юмора, поэтому понимание вашей фразы для меня сейчас недоступно, — механический голос робота показался Власовой даже немного опечаленным. — Верни предыдущие настройки. На экране интенсивно забегали строчки, после чего робот озорно замигал своими индикаторами. — Ха-ха-ха, — механический смех мог бы напугать непривыкшего к нему человека, — «мыш «Энтерпрайз» кродеться», — Бор вывел на экран сделанный им мем, где обозначенный звездолет, со смешно пририсованными ушками грызуна, появляется в самом углу изображения. Власова засмеялась во весь голос. — Мне эти… исследователи, — Майский недовольно сморщился, — тоже уже в горло залезли. Почему мы никак не можем их скинуть? Может пальнем в них? Пиф-паф — и готово? — Пиф-паф — и ты за решеткой, — закатив глаза, констатировала Власова. — Рома, можем ли мы резко сблизиться и немного с ними столкнуться? Без значительного ущерба для обоих кораблей, но чтобы ребята поняли, что лучше от нас отстать… Антонова скептически выгнула бровь, глядя на Риту. Было очевидно, что она задумала что-то еще, но делиться всеми своими идеями с командой не торопилась. — Может быть, мы просто поговорим? — Валентина все же попыталась решить проблему более гуманно. — Довольно разговоров, мне это надоело. Лейтенант Березин? — Слушаюсь, капитан. Дождавшись, когда Энтерпрайз вновь догонит их, Власова напомнила Роману о приказе. Конечно, такое поведение было совершенно недопустимым, нелогичным и аморальным… но не с точки взгляда Маргариты. Поэтому она тут же вышла на связь с капитаном Кирком, запрашивая разрешения на стыковку звездолетов. Мгновения, в которые Байкал сблизился с Энтерпрайз, пролетели для всех «защитников» практически в одну секунду. Небольшое столкновение, как показатель крайней раздраженности, не нанесло значительного урона ни одному из кораблей, однако создало значительную временную паузу, которая понадобилась обоим экипажам для полного понимания произошедшего. Именно в это время USS Байкал умчался в направлении ближайшей базы звездного флота для починки незначительных повреждений звездолета, оставляя Энтерпрайз во главе с капитаном Кирком в полной растерянности. По крайней мере, на это надеялась сама Власова.