Кадры

Глубокой ночью в Облачных глубинах патруль обходил резиденцию в поисках нарушителей комендантского часа. Стройно журчал водопад у Холодных источников, да с тихим стрекотом вились светлячки над белыми светильниками. Чуть колыхались на ветру флаги с плывущими облаками, да пахло распустившейся магнолией. Поскрипывали доски в пустынных галереях, да время от времени из комнат доносился мерный храп. Адепты остановились у дорожки, ведущей к цзинши, и, не сговариваясь, повернули в обратную сторону. Вдруг за деревьями появилась высокая фигура в белом. — Эй, кто… — заговорил первый адепт. — Ш-ш-ш, — одернул его второй. — Это Цзэу-цзюнь. — В такое время? — удивился первый. — Идем-идем, я тебе потом объясню, — второй адепт схватил за плечо недоумевающего товарища и потащил его прочь. Лань Сичэнь дождался, пока шаги часовых не стихнут, а затем обернулся к огромному камню: — Выходите. Из-за валуна осторожно вышли Лань Сычжуй и Лань Цзинъи в неприметных серых накидках. Лань Сычжуй смущенно потеребил полу своей одежды, но все-таки собрал в себе мужество и обратился к главе клана: — Благодарю вас, Цзэу-цзюнь, вы правда очень нас выручили. — Сычжуй, — с ласковой улыбкой ответил Лань Сичэнь, — я ведь тоже растил тебя с малого возраста. — Сычжуй выдохнул, опуская плечи, а Лань Сичэнь продолжил: — И то, что мой лучший воспитанник сбегает куда-то во внеурочный час, очень меня беспокоит. Да при том еще и с племянником. Цзинъи, твоя мама знает, куда ты отлучаешься по ночам? Лань Цзинъи побледнел и тут же затараторил: — Цзэу-цзюнь, но мы ведь не делаем ничего плохого! — Цзинъи, — Сычжуй дернул его за локоть, но Цзинъи будто его не замечал: — Честное слово — от этого дела зависит жизнь очень хорошего человека… — Цзинъи! — в панике Лань Сычжуй попытался закрыть другу рот ладонью, и тут из его рукава вылетела сложенная бумага. Прежде, чем Сычжуй успел ее поймать, Лань Сичэнь быстро перехватил пергамент в воздухе и развернул. Сычжуй и Цзинъи испуганно замерли. Лань Сичэнь внимательно рассмотрел портрет Вэй Усяня, окруженного ветвями цветущего персика, да еще и в необычно белых одеждах, непохожих на гусуланьские, и вслух прочел надпись в уголке: — Ши Ин? Это… имя художника? Юноши переглянулись. Цзинъи пожал плечами, а Сычжуй вздохнул: — Нет, Цзэу-цзюнь. Это человек на портрете. Идемте с нами, у нас не так много времени. Лань Сичэнь снова взглянул на лицо, которое совершенно точно принадлежало Вэй Усяню. Ошибки быть не могло; хоть Лань Сичэнь и недавно вышел из уединения, но супруг Ванцзи обладал удивительным свойством постоянно находиться на виду у всех сразу, причем большую часть дня. Нельзя не признать, что господин Вэй в самом деле оказался неплохим человеком, но это его свойство порою… утомляло. Поэтому, чем дольше он смотрел на портрет, тем более неправильным тот казался. Для начала, невозможно было представить, чтобы Вэй Усянь мог так долго позировать художнику в неподвижной позе, да еще и с серьезным лицом. А еще мужчина на бумаге казался неуловимо старше Вэй Усяня. Хотя, вероятно потому, что он почти не улыбался. Поэтому, спустя несколько долгих минут, Лань Сичэнь, наконец, кивнул, чтобы последовать за Лань Сычжуем и Лань Цзинъи вниз по тропе, ведущей в Гусу. Они миновали мост, перекинутый через реку, спустились к подножию горы и зашли в охотничий домик, где за столиком, заваленным бумагами, Цзинь Лин пил чай и о чем-то спорил с Вэнь Нином. — Цзэу-цзюнь? — глухо проскрипел Вэнь Нин и смущенно пригладил бледной рукой свои растрепанные волосы. — Извините, мы вас не ждали. — Мне это известно, — Лань Сичэнь оглядел ворохи карт, свитков и портретов. На некоторых он узнал Ванцзи, на других — Вэй Усяня. Только оба в странной одежде и с прическами, которых никогда не носили. — Что здесь происходит? Нехотя, перебивая и запинаясь, юноши рассказали ему престранную историю. Оказывается, во время своих странствий, Вэй Усянь повстречал человека похожего на Лань Ванцзи, никаким родством с ним не связанного. Его звали Се Юнь, и происходил он, ни много, ни мало, а из императорской семьи. В свою очередь, путешествуя, куда судьба приведет, Вэнь Нин случайно наткнулся на какую-то школу заклинателей с особыми способностями. Ученик этой школы Тан Сань, кроме того, что виртуозно попадал в неприятности и подвешивал врагов лианами за лодыжки, отличался поразительным внешним сходством с Вэй Усянем. Се Юню он понравился. — Ага. Да так, что они уже третий месяц совершенствуются вдвоем по всей Поднебесной, — сказал Лань Цзинъи и захихикал. Лань Сичэнь вздохнул, и что-то в этом вздохе подсказывало — было бы здорово, если бы и его младший брат со своим супругом иногда уходили заниматься двойным совершенствованием в места более отдаленные, чем цзинши. — А недавно Цзяннань посетил министр общественных работ Байли, вместе со своим младшим сыном — Байли Хунъи, — продолжил Сычжуй. Вэнь Нин подвинул Лань Сичэню портрет совсем еще юноши. Наверняка едва начавшего носить заколку. — Только он не заклинатель, — вставил Цзинь Лин, до этого хмуро чесавший Фею за ухом. — Даже меч держать не умеет, — с некоторым презрением добавил он. — Цзинь Лин, второй молодой господин Байли — выдающийся ученый, — мягко заговорил Сычжуй. — Он сдал государственный экзамен, когда ему исполнилось всего восемнадцать. А недавно начал проектировать грандиозный Храм Неба в столице. — Пф, — фыркнул Цзинь Лин, которого явно не впечатляли ни экзаменационные оценки, ни какой-то там Храм Неба в мифической столице. — Ох, как он похож на Ванцзи, — почти с нежностью заметил Лань Сичэнь, рассматривая по-детски круглые щеки и упрямый подбородок. — Даже взгляд такой же! Говорите — он сдал государственный экзамен? Он мне нравится. — Цзэу-цзюнь, — деловито сказал Цзинъи, положив сверху портрет Ши Ина с персиковыми цветами. — Наша задача в том, чтобы второй молодой господин Байли понравился ему. — А кто это? — с явным любопытством спросил Лань Сичэнь. — Выдающийся совершенствующий с горы Цзюи, — ответил Вэнь Нин. — Благородного происхождения, с твердым характером и добрым сердцем. Им с молодым господином Байли будет о чем поговорить. — Цзэу-цзюнь, только ни за что не рассказывайте об этом Ханьгуан-цзюню или учителю Вэю! — воскликнул Цзинъи. — Мы всегда думали, что Ханьгуан-цзюнь ревнивый, но когда мы познакомили их с Тан Санем… — Это была ужасная идея, — грустно покачал головой Сычжуй. — Учитель Вэй сразу решил, что Тан Саню в подметки не годится. — Сказал Ханьгуан-цзюню, что его спутником на стезе совершенствования должен быть такой человек, как Тан Сань, — вздохнул Сычжуй. — Мы думали — они постоялый двор разнесут, — продолжил Цзинъи. — Идиот безмозглый, — закончил Цзинь Лин, затем боязливо взглянул на Лань Сичэня и пробормотал: — Простите. Лань Сичэнь молча улыбнулся, думая, что такой поступок — вполне в характере Вэй Усяня. — Ну так вот, — снова заговорил Цзинъи, — пока министр Байли с сыном еще здесь, нужно отправить письмо даочжану Ши Ину. Сычжуй кивнул: — Только это сложно. Мы понятия не имеем, как составить письмо, чтобы он спустился со своей горы и пришел туда, куда нам надо. Лань Сичэнь почему-то вспомнил давний случай из тех времен, когда его младший брат еще сам не понял, что ему нравится новый ученик из клана Цзян, а Лань Сичэнь — понял. — Где бумага? — сказал он. — Если и есть какая-то польза от того, что я с двадцати лет пишу десяток писем в день разным чиновникам и главам кланов, то вот она.

**

— Здорово у нас все получилось, правда? — сказал Лань Сычжуй, глядя с балкона таверны на первый этаж, где Байли Хунъи очень серьезно рассказывал красивому заклинателю в белом, какой вред наносит желудку салат из судака, если есть его на ночь. Ши Ин так же серьезно кивал в ответ, подкладывая на тарелку второго господина Байли кусочки тушеной баранины с розмарином. — Признаться, я сильно сомневался, что они друг другом заинтересуются, — заметил Лань Сичэнь, отпивая чаю. — Но, похоже, их всех и впрямь соединили на небесах. — Мы этого не знали, — ответил Вэнь Нин. — Но предполагали. Кстати, раз уж вы нам так помогли, Цзэу-цзюнь, — он полез в нагрудный карман, достав несколько сложенных вместе листов бумаги. — Вот это, — он развернул портрет мужчины с гордой осанкой, одетого в темно-синие одежды. — Бэйтан Можань, императорский дядя. Но для него мы двойника пока не нашли. Хотя, есть еще один человек, — Круглолицый юноша с ямочками на улыбчивом лице смотрел с портрета на Лань Сичэня. Сердце подскочило к горлу и забилось в два раза быстрее, — Ли Тай, сын императора Ли. Цзэу-цзюнь, не хотите заняться этим делом?

**

— Ибо! Ван Ибо! — Сяо Чжань потерял терпение и потряс Ван Ибо за плечи. — Бо-гэ! — Я не сплю! — заорал Ван Ибо и сел на кровати, ошалело оглядываясь. — Гэгэ, в доме пожар? — Нет, — ответил Сяо Чжань, спокойно поправляя свою половину одеяла. Ван Ибо упал обратно на подушку и тут же закрыл глаза. — Бо-гэ, — повторил Сяо Чжань. — Ну что? — плаксиво промычал Ван Ибо, поворачиваясь к нему. — Ты не поверишь, какая дичь мне только что приснилась. — Удиви меня, гэгэ, — пробормотал Ибо, всеми конечностями сгребая Сяо Чжаня под себя. — Серьезно — я видел, будто Вэнь Нин, Лань Сичэнь, мелколани и Цзинь Лин знакомят друг с другом всех персонажей, которых мы сыграли, а потом они живут долго и счастливо. В частности — Байли Хунъи и Ши Ина, а потом еще — Се Юня с Тан Санем. А вот Бэйтан Можаню не повезло. Ну не трэш? Ван Ибо открыл один глаз и запрокинул голову, чтобы посмотреть на Сяо Чжаня: — Почему Бэйтан Можаню не повезло? — Он остался один, — вздохнул Сяо Чжань. — Ты сыграл слишком мало людей в древнекитайских халатах. По крайней мере, я проснулся до того, как Вэнь Нин успел ему кого-то найти. — А-а, — Ван Ибо закрыл глаз обратно и поерзал, устраиваясь поудобнее. — Ничего страшного, гэгэ. Попаданцев никто не отменял. Отправь Вэнь Нину кого-нибудь в прошлое, на свое усмотрение. Цзян Сяньюнь, например, плохо кончил. Пусть его типа убьют, но на самом деле он свалится в гейский пруд твоего Бэйтан Можаня, или что-то вроде того… — говорил Ибо все тише и тише, пока его голос не прервался, и он не уснул. — Ладно, — шепотом ответил Сяо Чжань в темноту, положил подбородок на макушку Ван Ибо, и спальня в квартире одного из престижных районов Пекина вскоре снова погрузилась в тишину.