pinkish

      Телефон Фрэнка засветился, когда он был на работе в мотеле примерно неделю спустя после его катастрофической встречи с мисс Вэнс и Данлэпами. Звонок поступил поздно ночью, в те часы его смены, когда уже наступает скука смертная, но задремать ты еще не успел. Обычно ничто бы не заставило его с нетерпением поднять трубку, однако в этот раз он очень надеялся, что звонила Мэл, наконец-таки отреагировав на сотни посланных ей за последние пару дней сообщений.             Ему следовало уже перестать быть настолько оптимистичным. Администратор, который всегда отвечал на его звонки, из раза в раз повторял ему, что Мэл давно покинула этот мотель, на номер которого он звонит; видимо, не так давно после их с Фрэнком встречи. Он знал, что это совершенно напрасно — звонить и звонить туда по совету его адвокатессы мисс Мэддокс на случай, если девушка вернется в мотель. Что, если она уехала не так далеко, как считает администратор? И если она так и не объявится, то его можно оправдать тем, что он хотя бы попытался что-то предпринять.       Но звонок был не от Мэл… а от его матери.             Рэй предупредил Фрэнка, что она может скоро позвонить. Рэй и Лорен проболтались ей после воскресной службы (потому что Рэй и Лорен были так решительно настроены выставить Фрэнка в ужасном свете по сравнению с ними, что, видимо, ходили ради этого в церковь с его мамой) о том, что родители Мэл пытаются узаконить свою причастность к жизни Рози.             Фрэнк был от этого не в восторге.       — Блять, Торо, какой черт тебя дернул рассказать об этом? Она теперь ни за что не оставит меня в покое.             Рэй усмехнулся, и хоть Фрэнк не видел через телефон его лица, он знал, что тот закатил глаза.       — Уж не знаю, говнюк, может, потому что я подумал, что хотя бы об этом ты ей расскажешь. Господи, Фрэнк. Пора тебе уже повзрослеть.             После этого Фрэнк лишь захлопнул крышку телефона, прежде чем успел сказать что-то обидное и ужасное своему давнему другу. Он думал, что закидывать в фургон посреди ночи весь нажитый Фрэнком за восемнадцать лет хлам, после того, как мама выгнала его из дома, оставит на Рэе неизгладимое впечатление, но, возможно, взросление подразумевало под собой отбросить все старые слишком хаотичные воспоминания, которые мешают тебе комфортно жить.             Они с Рэем разговаривали несколькими часами позже того самого звонка от мисс Вэнс. Тогда отношения между ними еще не были такими натянутыми, когда Рэй сообщил Фрэнку, что Лорен нашла для него адвокатессу, которая поможет ему безвозмездно. Фрэнк, конечно, его поблагодарил, но теперь он уже не был уверен, на чьей стороне Рэй.       Сидя за стойкой регистрации, Фрэнк пялился на телефон в своих руках. Ему пришлось тянуться за ним, даже чуть не опрокинув в спешке кружку кофе прямо на бумаги, лежащие на пластиковом столе, выкрашенным под древесину, но теперь он уже не был уверен, стоит ли ему отвечать. В конце концов, на одном из последних звонков он все же рыкнул и открыл свой телефон, прижимая его к уху.             — Привет, мам, — сказал Фрэнк, говоря как можно более повседневным голосом.             Как и обычно, его мать не стала терять времени.       — Фрэнки! Суд по поводу опеки? Ты, бля…блин, шутишь, что ли?             Не так часто его мать была настолько измотана, что теряла контроль над такими серьезными словами, как «блин». Хотя, учитывая то, что она держала все это в себе с самого воскресенья, вероятно, преумножило ее тревогу. Эта несдержанность в том, как громко она говорила, делала ее голос наполненным отчаянием, которое Фрэнк запомнил еще со времен подросткового возраста, когда слышал это почти каждую пятницу. Подобная разнузданность всегда сопровождалась пустыми бутылками вина и измазанными помадой бокалами, оставленными в раковине до следующего утра.             — У меня все под контролем, — ответил он, кидая на Рози взгляд, говорящий «ну ты только ее послушай!»             Рози на это ничего не ответила, а только лишь вынула бутылочку изо рта, чтобы прокричать:       — Рози!             Ее собственное имя было последним выученным словом в ее лексиконе. Это точно его ребенок, такая же эгоцентричная. Что отец, что дочь, подумал Фрэнк. Если бы он был таким же умным и милым, какой была Рози, ему бы тоже хотелось постоянно произносить свое имя.             — Я что, только что слышала Рози? — спросила его мать. — Фрэнки, ты даже не рассказал мне, что она научилась говорить!             — А что, Рэй разве не просветил тебя и на этот счет?             — Я бы хотела услышать об этом от тебя, Фрэнки, — ответила его мать. На фоне послышался звук льда, бьющегося о стекло. Возможно, сегодня это было не вино, но она точно что-то пила. — И тебе должно быть стыдно за свой грязный рот, учитывая, что ее первые слова были такими грубыми. Она вырастет, и кто-нибудь ее спросит о том, какими были ее первые слова, и что она по-твоему должна будет сказать?             — Скажет, что это были «блять» и «придурок», если я правильно ее воспитал, — ответил Фрэнк. Ногой он стучал по тонкой фанере своего стола, и этот равномерный ритм эхом раздавался по пустому лобби, становясь все громче и громче. — Мам, ты закончила? Все сказала, зачем звонила?             — А что плохого в том, что мать хочет узнать, как дела у ее сына, когда он находится в трудной ситуации?             — Я же сказал тебе, все хорошо. Я вчера говорил со своей адвокатессой, и она сказала, что я в выигрышном положении.             Что мисс Мэддокс на самом деле сказала, так это, что Фрэнк будет в выигрышном положении, при условии, если он выполнил задания по исправлению их ритма жизни. Этот список включал в себя прекращение употребления наркотиков, как, например, вчера, оформление талонов на питание и медицинской страховки, увеличение ежемесячных платежей по его кредитам, а также одобренное судом объяснение, с кем остается Рози, пока он находится там, куда ее брать не следует, как, например, его работа. Обычно всего этого не требовалось, но дело Фрэнка было передано Судье Андерсону Флемингу, который оказался той еще занозой в заднице.             — Как бы правильно выразиться? Для него, эм, финансовая стабильность важнее всех других факторов, — сказала Фрэнку мисс Мэддокс. — Давай посмотрим на это с другой стороны: если бы ты не был ее родителем и пытался получить над ней опеку, то я бы, вероятно, сказала тебе, что нет лучше Судьи Флеминга для ведения такого дела.             — Просто отлично, — проворчал Фрэнк, чувствуя, что его надежда иссякает.             Не желая спровоцировать еще больше вопросов, кроме тех, что его мать уже ему задала, Фрэнк решил оставить это при себе.             — Это та адвокатесса, которую нашла Лорен? — спросила его мать.             — Ага, — ответил Фрэнк. — Сильвия Мэддокс.             — Ты же знаешь, что должен чем-то отплатить Лорен за это, — сказала его мать. — Подари ей сертификат какой-нибудь, корзину с цветами или еще что-то.             — Даже не собираюсь, — отрезал Фрэнк. Он вздохнул, потерев глаза уставшей рукой. — Может, когда это все закончится. Мам, мне нужно работать. Я пошел, ладно?             — Хорошо-хорошо, — ответила она. — Позвонишь мне, как будут новости. Обещаешь?       — Да, как угодно, — сказал Фрэнк.       

***

             Фрэнку казались исчерпывающими те две беседы по телефону с Сильвией Мэддокс длительностью в час каждая. Тем не менее, мисс Мэддокс настояла на личной встрече перед предварительным слушаньем в конце марта, чтобы как можно лучше его подготовить, проверить его квартиру и убедиться, что суд не заберет у Фрэнка Рози в ту же секунду, как он ступит на порог зала суда.             — Уверяю вас, я здесь не чтобы вас осуждать, — сказала мисс Мэддокс на его очевидные опасения. — Ну, может, совсем чуть-чуть. Ха! Шутка. — Она была та еще шутница. — Я имею в виду, что будет лучше, если я вас осужу, чтобы мы могли успеть исправить это перед тем, как кто-то, имеющий против вас и вашей дочери законную силу, увидел эти проблемы.             — Хорошо, — сказал Фрэнк, садясь на свой паршивый диван и оглядывая довольно скромную гостиную. — Мы можем поговорить у меня дома когда-нибудь на следующей неделе.             Фрэнк попытался представить, какой бы он увидел свою квартиру утонченным взглядом мисс Мэддокс. Вся его потертая мебель была куплена в комиссионных магазинах или найдена на обочине дороги (чаще все же последний вариант), а свой шаткий кофейный столик он вообще нашел на помойке. Прежний съемщик в процессе переезда оставил ему деревянный кухонный стол и стулья. Этот стол был самой приличной вещью в его квартире, да и тот весь был покрыт царапинами, а краска на его ножках была отколупана, оставив на них длинные белые полосы. Не трудно было заметить, что большинство его вещей были скромными. Но считалось ли это за существенный недостаток?              В следующий понедельник — единственный выходной Фрэнка за целую неделю — он уложил Рози спать и поприветствовал мисс Мэддокс, пришедшую к нему в квартиру.             Она была немного выше него, но худощавой и угловатой с самыми ярко выраженными бровями, какие только видел Фрэнк: нарисованными черным карандашом под резким углом, создавая на ее лице выражение вечной педантичности. Фрэнк предположил, что она была примерно на десять лет младше его матери, но он редко когда верно угадывал такие вещи, так что она могла быть одного с ней возраста или даже старше. И мисс Мэддокс не выглядела тут же встревоженной тем, что увидела внутри квартиры, или самим видом Фрэнка, что было хорошим началом. Он почти ожидал, что она заставит его вынуть колечки из носа и губы, а также подстричь волосы.             Пожав его руку и положив свое пальто и сумочку на кухонный стол, мисс Мэддокс откашлялась и приступила к делу.       — Давайте вы покажете мне свою квартиру, после чего я задам вам несколько вопросов.             Фрэнк кивнул, сжимая кулаки от необъяснимого беспокойства.       — Здесь, эмм, больше особо ничего нет, помимо того, что вы и так видите, но…             Он провел самый длительный и подробный тур по всей квартире, какой только мог, открывая все ящики и шкафчики, и даже показывая, что находится под мебелью — в общем, все, что, как ему казалось, может ее заинтересовать. После третьего или четвертого замечания мисс Мэддокс по поводу возможного нарушения норм безопасности, Фрэнк понял, что лучше бы ему делать заметки. Он порылся в кухонном разваливающемся ящике, пытаясь отыскать старые заляпанные кофе стикеры и ручку, после чего попросил ее повторить все советы.             Она слегка рассмеялась и выполнила его просьбу, оставаясь такой же терпеливой и участливой, какой была с самого начала.             Фрэнк размышлял, с какими клиентами обычно мисс Мэддокс имеет дело, и были ли они такими же неподготовленными идиотами.             Когда он показал ей кухню, гостиную, ванную комнату и закрепленные за его квартирой целых пять квадратных футов парковки, виднеющихся с балкона, единственной комнатой осталась его спальня.             — Нужно стараться не шуметь, — попросил он свою адвокатессу. — Она спит.             — Вы имеете в виду Рози, — сказала мисс Мэддокс.             — Да, а кого же еще? — ответил Фрэнк, наклонив голову.             Он бесшумно открыл дверь и провел мисс Мэддокс внутрь. Жалюзи были закрыты, а лампа выключена, но яркого дневного света, проникающего сквозь непрочные пластмассовые пластины, было достаточно, чтобы осветить комнату. Отчетливо видно было прогнувшуюся двуспальную кровать Фрэнка рядом с одинокой маленькой тумбочкой и детскую кроватку, в которой большую часть своей жизни спала Рози, как это делала и сейчас. На секунду Фрэнк забеспокоился, что она может их услышать и начать вопить, кричать или демонстрировать мисс Мэддокс весь свой словарный запас ругательств, но ровный ритм ее дыхания уверил Фрэнка в том, что Рози крепко спала.             — У вас такая красивая малышка, мистер Айеро, — сказала мисс Мэддокс мягким голосом, когда на носочках прошла по комнате мимо кроватки Рози.             Фрэнк слегка улыбнулся.       — Спасибо.             — Могу я заглянуть в ваш шкаф и ящики?             Он кивнул. Наркотики (травка и грибы) были проданы одному из постояльцев отеля уже пару дней спустя после назначения судебного процесса, так что скрывать ему было нечего. По крайней мере, не от мисс Мэддокс.             Единственным советом, который она ему дала прежде чем вернуться в главную комнату, было:       — Убедитесь в том, что это останется спрятанным здесь, когда придет проверка. — Она деликатно указала на упакованное в коробку дилдо, которое лежало в передней части его шкафа.             Фрэнк кивнул, чувствуя, как горит его лицо, и проследовал за ней в гостиную.             Остальная часть встречи прошла за кухонным столом, где мисс Мэддокс сидела напротив Фрэнка с кипой бумаг, давая ему задание за заданием и спрашивая вопрос за вопросом. Обработали ли его заявку на получение медицинской страховки? (Еще нет). Сделаны ли Рози все необходимые прививки? (Теперь да). Собрал ли он все финансовые документы, которые потребует суд? (Ну… почти все). На эти вопросы было легко ответить, и если Фрэнк не знал, что сказать, то его адвокатесса давала ему четкие шаги для выполнения тех или иных условий.             Но потом линия ее исследования сменилась вопросами, на которые ответить было тяжело, как например, что он скажет суду, когда его спросят, к кому он обращается за помощью по уходу за ребенком (Э-эм, к Рэю? Его матери? К Джерарду?). Или все еще ли он готов сдать тест на наркотики (Наверное, возможно, зависит от того, насколько этот тест серьезный).             Ее вопросы стали еще сложнее, когда начали касаться его интимной жизни.             — Я, считай, ни с кем не встречался с тех пор, как у меня появилась она.             В любой другой ситуации подобная исповедь о том, что он ни с кем не спал уже год, могла показаться жалкой, но мисс Мэддокс просто кивнула головой, довольная ответом.       — Хорошо. По крайней мере, это просто. Вы и мать вашей дочери…             — Эм, нет, — сказал Фрэнк, пытаясь не звучать так, будто бы его это рассмешило, хотя было именно так. — Мэл, она… Я довольно быстро понял, что её как бы больше интересует.             — Вы имеете в виду наркотики?             Фрэнк замотал головой.       — Нет, тогда это было уже в прошлом. Она была вроде как… она противилась жизни на одном месте и с один человеком, понимаете? То есть, когда мы познакомились, я уже был намного больше погружен в стабильность, чем она, и не был в турах около двух лет. В ту секунду, когда я только увидел ее с Рози на руках, я знал, что один буду воспитывать ребенка.             Мисс Мэддокс что-то чиркала в своем блокноте, после чего сказала:       — Вроде бы вы упоминали ранее свою группу.             — Да. Pencey Prep. — Он позволил себе немного улыбнуться уголками губ, потому что даже после запутанного и болезненного распада Рencey, те два года в дороге были наполнены самыми лучшими, худшими и запоминающимися событиями за всю его жизнь до появления Рози. — Да, мы были чертовски классной группой. Но сейчас ее больше нет.             — Почему? Из-за вашей дочери?             — Они что, будут спрашивать в суде о моей группе?             — А кто знает. Я видела, как иногда мутные события всплывали на суде, что кардинально меняло ход дела. К тому же, это поможет мне немного лучше понять хронологию вашей жизни. — Кликнув своей ручкой, мисс Мэддокс расправила плечи. — Так что, была ли Рози причиной распада вашей группы?             — Нет, — сказал Фрэнк. Тревога покинула его за те несколько часов с момента ее прихода, но теперь она снова поползла вдоль его позвоночника. — Это было… из-за многих причин. Вроде смерти моего отца, после которой… понимаете, такие вещи просто иногда случаются с группами. Мы просто распались. И после этого я встретил Мэл.             — Я соболезную по поводу вашего отца, — сказала мисс Мэддокс. Тон ее голоса был сочувствующим, но она не поднимала на него глаз, пока говорила, а просто продолжала делать записи. — Вы же понимаете, почему я задаю вам столько вопросов, мистер Айеро?       — Да, — ответил Фрэнк и подумал, что у мисс Мэддокс, должно быть, есть свои дети, потому что он много времени проводил среди матерей, чтобы распознать этот тон голоса, когда следом за ним начнется лекция.             — Суд по семейным делам — это совсем не шутки, он не уважает ваши личные границы. Никогда. — Если раньше она не смотрела на него, то сейчас уставилась прямо в глаза. — Весь процесс очень неприятный и дальше будет только хуже. Особенно когда другая сторона начнет лезть в вашу личную жизнь. — Она вздохнула, и ее слова вдруг потеряли свою остроту. — Я клянусь вам, что не пытаюсь вас запугать, но моя работа — убедиться в том, что вы подготовлены. Поэтому продолжайте быть со мной честным, и я постараюсь дальше помочь вам и вашей дочери, как только смогу. Договорились?             Фрэнк расслабил свою челюсть и попытался избавиться от ощущения, что ему только что сделали выговор, как маленькому ребенку, который плевался за обедом.       — Хорошо.             — И помните, что это все не ради вас, ведь так?             — Знаю, — ответил Фрэнк. — Это ради нее.             И прямо на этой реплике из спальни раздалось громкое хныканье, прервавшее их беседу.             — Я, наверное, пойду подниму ее, — извиняющимся тоном сказал Фрэнк, вставая из-за стола.             — Конечно.             Когда он открыл дверь, Рози стояла в своей кроватке, так крепко держась за перила, словно пыталась их сломать. Он тихо рассмеялся, и все напряжение, скопившееся между его лопаток, тут же исчезло.             — Ох, нет, не надо, — сказал он ей. Когда Фрэнк утянул ее в свои объятия и понес в гостиную, Рози как всегда начала что-то болтать ему на ухо.             Мисс Мэддокс все еще оставалась такой же профессиональной и полной решимости, даже когда на секунду оказалась просто очарованной Рози. Внезапно очень застеснявшись, Рози уткнулась носом в шею Фрэнка и большую часть беседы прятала там личико, хоть иногда Фрэнк и чувствовал, как она каждые несколько минут поглядывает на незнакомку напротив.             Во время одного такого подглядывания мисс Мэддокс вертела между пальцев свою ручку, что вызвало визг восторга у Рози, которая просто обожала всякие пластиковые штучки, особенно чужие. Рози настойчиво указывала на ручку и начала извиваться в руках Фрэнка, пока не встала на ножки у него на коленях и не растянулась на столе, пытаясь эту ручку забрать.             Мисс Мэддокс улыбнулась и отдала предмет Рози, но Фрэнк ее остановил.             — Ненужно. Я могу принести одну из ее игрушек.             — У меня есть еще ручки, — сказала мисс Мэддокс, нежно кладя предмет в ладошку Рози.             Та издала пронзительный крик, словно только что выиграла джек-пот, и тут же засунула кончик ручки себе в рот.             — Ну уж нет, — сказал Фрэнк своей дочке. — Так мы делать не будем.             Когда Фрэнк опустил руку своей дочери вниз, и на ее кулачке остался слюнявый след, Рози повернулась к нему и одарила самой широкой гаденькой улыбочкой, обнажая все свои восемь зубов. После этого она оставила на его щеке слюнявый поцелуй и вновь опустила голову, прячась в его шее.             — Ну ты маленькая засранка. — Фрэнк начал щекотать ее животик, отчего та пронзительно захохотала, чуть не оглушив взрослых. — Извините, — сказал он мисс Мэддокс. — Что вы говорили?             — Я спросила о вашем друге, мистере Уэе, — повторила мисс Мэддокс. — Это он большую часть времени проводит с Рози, помимо вас?             — Вы хотите услышать правду или?.. — Фрэнк затих.             — Правду, пожалуйста.             Фрэнк задумался на пару секунд, хотя думать тут было не о чем.       — Что ж, да. Он иногда помогает мне с Рози. Он мой друг, — что прозвучало не слишком убедительно. — Он самый лучший друг, который у меня сейчас есть.             — Что вы имеете в виду под словом «помогает»?             Фрэнк пожал плечами. Сидя на его коленях, Рози кликала ручкой об его грудь.       — Он как бы присматривал за ней раньше. Не знаю. В основном он просто… не знаю. Просто рядом. Понимаете?             — Конечно, — ответила мисс Мэддокс, хоть это и было абсолютно бессмысленно, а потом записала что-то другой ручкой, которую достала из сумки.             Спустя несколько минут их беседа подошла к концу. Мисс Мэддокс встала, собирая свои бумаги, и сказала, что кто-нибудь свяжется с ним, если будут изменения, касаемые предварительного слушанья.             — Оно же через неделю, верно? — провожая ее до двери, спросил Фрэнк, потому что дата не отпечаталась у него в памяти.             — Через неделю, — ответила мисс Мэддокс.             Они стояли у двери. Адвокатесса протянула ему руку, и Фрэнк, удерживая Рози на одном плече, пожал ее. После этого она пожала ручку и Рози, от чего стала нравиться Фрэнку немного больше.             Мисс Мэддокс уже было сделала шаг за порог, но нерешительно остановилась, поджав губы.       — Я думаю, с вами все будет в порядке, Фрэнк. — Она пожала плечами. — Рано или поздно.             Он поблагодарил ее, а когда она ушла, ему от этого стало даже грустно.       

***

             Настоящий зал суда оказался мало чем похож на тот, что был в представлении Фрэнка, хотя, возможно, «Закон и порядок» был не лучшим показателем всех деталей реального суда. Залы по телевизору всегда были громадными и освещенными, благодаря большим окнам, свет из которых драматично падал на лицо допрашивающего адвоката, скамьи были сделаны из благородного темного дерева, а все присутствующие были одеты в самые элегантные костюмы.             Зал, в который отвела Фрэнка мисс Мэддокс, был вообще не похож на что-то подобное. В нем не было дорогущих окон, которые бы проливали свет на комнату, а только ряд из тошнотворных флуоресцентных ламп, одна из которых не работала, а остальному освещению мешало быть четким собрание дохлых жуков под защитной крышкой. Скамейки, выкрашенные в светло-желтый цвет, больше подходили какому-нибудь общежитию или старинной церкви, а на их сидениях лежала выцветшая розовая ткань. И еще здесь воняло. Какой-то сыростью. Это напомнило Фрэнку «Зал ветеранов», в котором как-то раз выступала Pencey.             Прождав около часа в галерее рядом с кучкой других неопрятных неудачников, ни один из которых уж точно не был одет в свой лучший воскресный костюм (деловая повседневная жизнь еще никогда не выглядела такой грустной), и кто так же ждал встречи с судьей Флемингом, Фрэнк все-таки поднялся на ноги. Пока они ждали судью, он подсел к мисс Мэддокс за стол подсудимых, наблюдая за Данлэпами и Джули Вэнс, пока они шли к столу истца, и та им что-то бормотала. Мисс Мэддокс бросила на мисс Вэнс неприветливый взгляд, и Фрэнк задумался, было ли это впервые, когда две женщины оказались по разные стороны зала суда.             — Всем встать, — сказал судебный пристав.             Все тело Фрэнка пробивало дрожью, о чем он не догадывался, пока не встал, когда судебный пристав начал представлять суд и судью. До этого в галерее Фрэнку уже не хватало терпения, и он был готов. Но теперь, когда судья Флеминг посмотрел ему в глаза и начал громко зачитывать номер его дела, реальность его обескуражила так, что он готов был рухнуть в обморок, если им не скажут сесть.             По телефону мисс Мэддокс постаралась подготовить Фрэнка к предварительному слушанию, как только могла, детально пройдясь по всем этапам и представляя ему возможные варианты событий.             — И как долго это будет длиться? — спросил он ее тогда, будучи более чем измученным тем потоком очень серьезной информации, который на него вылили.             Мисс Мэддокс хмыкнула, а затем сказала:       — Довольно сложно предположить. Может быть, час. Может, и дольше. Зависит от обстоятельств.             — Каких?             — От Флеминга. От Данлэпов и мисс Вэнс, от их доказательств. Множества разных вещей.             Их было так много, что даже его адвокатесса не могла их предвидеть, хотя она все же попыталась. Мисс Мэддокс имела за плечами опыт в семейных делах, так что старалась хотя бы предсказать аргументацию Данлэпов, отчего было уже не так сильно больно, когда Артур и Тельма приступили к обвинениям его в пренебрежении своими обязанностями.             Тельма описывала его квартиру.       — Она была абсолютно пустой. Нет ни стульчика для кормления, ни игрушек, а еще ни один из предметов мебели не был снабжен защитой для детей. Все то время, что я там была, я не могла перестать думать о том, как маленькая Рози ползает по полу и стукается головой о кофейный столик.             Фрэнк склонил голову, но не смог сдержать румянца, покрывшего его щеки от стыда.       — Мы не понимаем, почему он отказывается от нашей помощи, когда его дом в таком состоянии, — сказал Артур, когда пришла его очередь. — И вообще полностью ограждать нас от жизни нашей внучки? Это же неправильно… это не в ее интересах.             «Не в ее интересах» — это фраза, которую Фрэнк раньше очень часто слышал. Вроде всех этих «неважно, что законно, мистер Айеро; важно, что в интересах вашей дочери» или «Они будут доказывать, что отрекаться от их любви к Рози, идет вразрез с ее интересами». Что-то в этом духе, от чего Фрэнк чувствовал себя очень дерьмовым папой.       Прежде чем их время вышло, Данлэпы акцентировали внимание на том, что Фрэнк целенаправленно ограничивает Рози в комфорте и семейной любви, успев при этом рассказать про то, как прошла их первая встреча в присутствии мисс Вэнс, пока это все не обострилось.             Глядя на ситуацию их глазами, Фрэнк получался каким-то разъяренным монстром, несостоятельным человеком, который раздражается прежде, чем они успели бы сказать хоть слово. Но они многое опустили, как, например, то, что Артур не меньше Фрэнка на него кричал, и Фрэнку пришлось уйти скорее не из-за его личных переживаний, а потому что Рози была на грани истерики от того, что взрослые вокруг не могли ругаться на громкости, приемлемой для детей.             Мисс Мэддокс попыталась это описать, когда Фрэнк поднялся, чтобы рассказать собственное видение той встречи, которая случилась месяц назад.             — Я их не знал, — продолжал повторять он. — Все, что мне известно о них от Мэл, не было чем-то позитивным.             Обе стороны использовали Мэл там и тут, хоть все и признавали, что человек она ненадежный.             — Мэл не лучшая судья в этом плане, знаешь ли, — сказала Тельма.             — Мэл всегда водилась с неправильными людьми, — добавил Артур, кидая на Фрэнка многозначительный взгляд.             Кровь закипала в жилах Фрэнка от такого пренебрежительного отношения к их дочери. Неважно, как сильно Рози проебется в будущем, Фрэнк никогда не позволит себе так о ней говорить.       — Может быть, на Мэл и нельзя положиться, — сказал он, — но она не лгунья и всегда хотела для Рози самого лучшего. Вот почему она оставила ее со мной.       «А не с ними» — осталась не озвученной концовка этого предложения.             Слушанье длилось около часа, под конец которого Фрэнк готов был упасть и заснуть от тревожного изнеможения. Судья Флеминг постановил, что заседание продолжится, хотя в этом и не было ничего удивительного.             Единственное, к чему мисс Мэддокс его не подготовила, — это огромный список распоряжений, выданных судьей Флемингом. Справки о здоровье Рози и доходах Фрэнка, тест на наркотики, несколько визитов с проверкой в его квартиру — ладно, это все имело смысл, и Фрэнк это понимал. А вот чего он не понимал, — или, возможно, о чем намеренно забыл, — это отказ обжаловать судьей Флемингом права Данлэпов на временное посещение без присмотра отца, чтобы они могли узнать свою внучку в случае, если дело закончится оформлением их полной опеки.             — Я хочу, чтобы вы начали с небольших шагов, — сказал судья Флеминг Данлэпам, которые стояли там с этими их дурацкими улыбками и выпендрежной адвокатессой. — Вам будут разрешены еженедельные встречи по несколько часов, пока соцработник не убедится в том, что ваш дом безопасен для ребенка, чтобы та оставалась на ночь.             Фрэнк даже думать не мог о том, чтобы провести ночь в своей квартире без Рози. Он не мог это даже осмыслить.             После этого судья Флеминг назначил дату следующего слушания, распустил слушателей, и все наконец-то закончилось. По крайней мере, на сегодня.             — Вы хорошо справились, — сказала ему мисс Мэддокс, когда они покинули зал суда.       — А, кажется, будто бы совсем нет, — проворчал Фрэнк, потирая свои глаза. Они пробыли в суде несколько часов, но на улице еще даже не стемнело. Ему очень нужен был кофе.             Мисс Мэддокс махнула рукой.       — Ох, так всегда. Недооценить выгоду от исхода дела и правда очень легко.             — Я не хочу, чтобы они были рядом с ней, — сказал Фрэнк. — Не хочу, чтобы у них было право на посещения.             — Я знаю. — Мисс Мэддокс остановила его за руку прямо перед ступенями, ведущими наружу. — Послушайте. Велики шансы, что по завершению дела у них останется некий законный доступ к вашей дочери, и меньшим из зол может оказаться право на посещение. Я уверена, что это сложно, но в ваших же интересах начать привыкать периодически их видеть.             И вот она, опять это чертова фраза. «В ваших интересах». Следующему человеку, который скажет ему это, он точно вмажет.             Фрэнк поблагодарил ее за уделенное время и затем направился к ближайшей остановке. Как только он сел в автобус, и тот повез его все ближе к квартире Рэя и Лорен, где его ждала Рози, оставшаяся у них на утро, Фрэнк думал только о кофе, который купит у Джерарда на заправке после того, как заберет дочь. Но мечтал он о том, чтобы у него было время выпить чего-нибудь покрепче.       

***

             Смена Джерарда как раз закончилась, когда в мини-маркет на заправке влетел Фрэнк с затуманенным взглядом, весь на нервах и погибающий от ломки по самой большой чашке кофе, что у них была.             — Господи, Фрэнки, выглядишь просто паршиво, — сказал Джерард, протягивая руки к Рози, чтобы ему дали ее подержать.             Фрэнк вздохнул и передал ее Джерарду, радуясь облегчению в своих руках. Это моральная ноша в виде судебного дела и так тянула его к земле, так что ему сейчас было не нужно лишнее напряжение на спину.       — Вау, спасибо, Джи. Приятно слышать.             Джерард отмахнулся от него и стал подбрасывать Рози в воздух. Она завизжала от радости, поэтому все трое заулыбались, и только лишь коллега Джерарда, Бет, которая уже приняла смену и стояла за прилавком, одарила их раздраженным взглядом.             — Ты же только что вернулся со слушания, да? — спросил Джерард, когда усадил Рози у себя на руках, прижимая ее к боку.             — Ага, — сказал Фрэнк, наливая кофе в «Большой Стакан для Большого Глотка» — как называли эти емкости, объем которых был больше стандартного «большого стакана», — игнорируя при этом Джерарда, когда тот закатил глаза. Горячая жидкость наполняла полупрозрачный пластиковый стакан и обжигала кончики его пальцев, когда те сжимали стакан по бокам. — Это была полная херня. Судья разрешил им временное посещение.       — Серьезно? Почему?             Фрэнка утешало то, каким удивленным был тон Джерарда. Он насыпал хренову тучу сахара в, как он теперь думал, «Большой Стакан для Язвы Желудка», так что если уж он и собрался получать эту самую язву желудка, то надо идти до конца. Поэтому добавил туда еще и сливок.       — Не знаю, вроде как чтобы она чувствовала себя с ними комфортно на случай, если в конце концов они ее заберут. Наверное. Хотя это полный бред. Они могут наслаждаться комфортом друг с другом, не забирая при этом мою дочь каждые выходные.             Все еще держа Рози на руках, Джерард следовал по пятам за Фрэнком, когда тот направился к кассе, чтобы оплатить свой «Большой Стакан для Язвы Желудка» и попросить Бет использовать скидку для сотрудников.             — Я не собираюсь пробивать ему скидку для сотрудников, если это не ты платишь, — сказала Бет.             — Ну, тогда я уверен, что ты и время ухода на обед отмечаешь, так, Бет? — парировал Джерард.             Бет что-то проворчала, но все-таки рассчитала со скидкой, отчего цена с меньше чем трех долларов упала до семидесяти центов. Фрэнк отдал ей деньги мелочью.             — Увидимся завтра, Бет, — с наигранной радостью крикнул ей на прощанье Джерард, пока они с Фрэнком, держащим в руке кофе, покидали магазин.             Когда они вышли, Фрэнк подался вперед, чтобы забрать Рози, но Джерард замотал головой, прижимая ее к себе и кивая на напиток в руке Фрэнка.       — Нет, все нормально. Я могу донести ее до твоей квартиры. Не хочу, чтобы ты кофе пролил или еще чего.             — Ладно, как скажешь, — уступил Фрэнк, потому что Рози вовсе не выглядела несчастной на руках у Джерарда.             Что, как он полагал, было очень приятно видеть. Когда ее нес Джерард, она смеялась, болтала и веселилась так же активно, как если бы она была на руках у Фрэнка.       Джерард шел за Фрэнком до его квартиры, все это время пытаясь научить Рози говорить названия предметов, которые они видели вокруг. Что-то вроде «Вот это дерево, Рози! Скажешь «дерево»?» или «Милая, а можешь сказать «ложка кокаина»? «Ложечка кокаина»?» А поднимаясь по лестнице на четвертый этаж далеко позади Фрэнка, Джерард начал говорить: — Где твой папа, Рози? Ну-ка, куда он делся?             Фрэнк не мог их видеть, но по тому, как они оба маниакально рассмеялись, он понял, что Рози к сотрудничеству была не готова.             — Фрэнки, а какое у тебя имя как у папы? — спросил Джерард, когда они остановились на четвертом этаже, в ожидании, пока Фрэнк достанет ключи из кармана и откроет дверь.             Повернув ключ, он распахнул дверь и зашел внутрь.       — А?             — Ну, как Рози тебя называет? Или как она будет тебя называть. Твое папино имя.             Фрэнк бросил свой рюкзак на кухонный стол и сделал глоток из своего «Большого Стакана для Язвы Желудка».       — Не знаю. Просто папа, наверное. Или папочка, пока она не подрастет. И уж точно не «отец», потому что как-то странно, если годовалая малышка будет называть меня «отцом», понимаешь? — Он скинул свои ботинки и куртку, после чего плюхнулся на диван. Джерард последовал за ним и принес один из кухонных стульев, чтобы присесть напротив Фрэнка. — В любом случае, — сказал Фрэнк, зевая. — Она ни одного из них еще не произнесла, так что. — Он пожал плечами. — Может быть, однажды.             Джерард улыбнулся, и хоть он смотрел на Рози, Фрэнк знал, что улыбка была адресована ему.       — Ей нужно было сначала научиться более важным словам. Как, например, «блять» и «придурок».             — И еще «Рози», — сказал Фрэнк. Его веки стали неимоверно тяжелыми, несмотря на до смешного огромный стакан кофе, который он только что купил.             Джерард тихо рассмеялся.       — Конечно. Как я мог забыть?             — Рози, рози, рози, — болтала дочка Фрэнка, сидя на коленях Джерарда. Звук ее хихиканья, пока она не переставала болтать, убаюкал Фрэнка раньше, чем он успел осознать, что происходит.       

***

             Фрэнк проснулся от внезапного крика Рози на кухне и шума от того, что Джерард уронил что-то тяжелое и металлическое.             — Черт! — прошипел Джерард, после чего послышалось еще больший грохот.             Он мыл посуду, как понял Фрэнк, ощущая при этом странную смесь благодарности и вины. Утром Фрэнк приготовил для Рози овсяную кашу на плите, потому что его микроволновка сломалась, и после этого бросил миску в раковину, даже не наполнив водой, намереваясь отмыть ее до того, как он отправится к Рэю и Лорен. Очевидно, ничего из этого не вышло от того стресса, который он испытал утром, но Джерард, по-видимому, взял на себя ответственность оттереть то, что было покрыто коркой из каши. И делал это он только потому, что захотел сам.             Фрэнк открыл рот, чтобы что-то сказать, но в его горле стоял ком после сна. Он откашлялся, отчего Джерард резко развернулся и вскрикнул от неожиданности.             — Как долго я спал?             Рози сидела на кухонной столешнице перед Джерардом рядом с раковиной. Она крепко держалась ручкой за его палец и трясла его, пока Джерард говорил.       — Фрэнк! Ты проснулся!             — Ты позволил мне уснуть, — проворчал Фрэнк, потирая глаза тыльной частью ладони.             — Всего на часок, — сказал Джерард. — Ну, технически, на два. Но тебе определенно это было нужно.             — И ты помыл мою посуду. — Фрэнк усмехнулся и протянул руку к стакану с кофе, который наконец-таки был комнатной температуры. Он пил до тех пор, пока сонная пелена не испарилась из его разума, после чего глубоко вздохнул. — Вот черт. Два часа, хах.             — Около того, — сказал Джерард. — Хочешь я принесу тебе Рози?             Фрэнк задумался. Обычно тревожные звоночки включались тут же, когда его дочь не находилась в пределах вытянутой руки больше, чем пять минут, но она выглядела довольной, развалившись там на столешнице рядом с Джерардом, отчего эти тревожные звоночки продолжали молчать.             — Да нет, все в порядке, — ответил Фрэнк. — Если только тебе не надо уходить, или ты, типа, не хочешь больше за ней присматривать.             — Нет! — тут же заявил Джерард. — То есть, нет, нам весело. Правда же, Рози?             — Яйца! — провизжала Рози.             — Господи, боже, блять, — сказал Фрэнк, вдруг так сильно рассмеявшись, что у него затряслось все тело. — Что ты с ней наделал?             Щеки Джерарда тут же покраснели.       — Богом клянусь, я даже не говорил…             — Спокойно, Джи, я знаю, — прервал его Фрэнк, садясь на диване чуть прямее.             Джерард кивнул головой и улыбнулся.       — Ладно, хорошо.             — Так чем вы, ребята, занимались, пока я спал?             Вода в раковине снова включилась, и Фрэнк услышал, как Джерард снова начал тереть посуду… наверняка, это был противень, к которому случайно припекся слой веганского сыра пару дней назад, но у Фрэнка не хватило времени и сил, чтобы к нему вернуться. Он чувствовал себя как-то некомфортно из-за того, что просто позволяет Джерарду делать за него всю работу по дому, но в то же время это было облегчением, вычеркнуть хотя бы несчастную посуду из списка дел.             — О, да ничем особенным, — сказал Джерард, отодвигая Рози подальше, когда та нагнулась, чтобы намочить под краном свои руки. — Я почитал ей несколько книжек, но потом ей стало как-то скучно, поэтому мы начали искать игрушки. Хотя не смогли найти ничего, кроме парочки штук. А потом я решил помыть посуду.             — Вы не смогли найти их, потому что их не существует, — вздохнул Фрэнк, и тут вдруг его снова ударило реальностью, со всеми этими Данлэпами и посещением, и — боже — в следующие несколько недель к нему же придут с осмотром. — Блять, это напомнило мне, что я должен все тут убрать перед приходом социальной службы.             — Социальной службы? Это как служба по защите прав детей?             — Да, просто в Джерси обычно не так говорят.             Джерард кивнул. Фрэнк задумался, правильно бы было подняться и пойти помочь ему? Он остался сидеть на месте.             — Раз так, — сказал Джерард, переставая тереть посуду. — Тебе нужна помощь, чтобы подготовить квартиру? Чтобы обезопасить мебель или достать где-нибудь игрушки и все такое?             — Нет, — сказал ему Фрэнк, после чего пошел на попятную. — То есть да, конечно, нужна. Но ты уже и так столько сделал, я не могу больше тебя ни о чем просить.             Отмахнувшись, Джерард сказал.       — Я же хочу помочь. Правда. Для чего еще нужны друзья? Можно сделать это в какой-нибудь день, когда я и остальные твои друзья и родственники смогут прийти и просто как бы реорганизовать тут все. Починить, отмыть и что там еще нужно будет сделать.             Фрэнк надул губы, задумавшись. Он мог в принципе позвать Рэя и, может быть, еще Лорен, если хорошо их попросить. И у его мамы наверняка много всяких чистящих принадлежностей и старых детских вещей, которые ей так и хотелось отдать Рози.       — Ладно, хорошо. Суббота?             — Я приду, — сказал Джерард.             — Уверен? — спросил Фрэнк. — Разве ты не ненавидишь мытье?             Это не было тем, что он знал о Джерарде наверняка, а скорее допущение исходя из того, что Джерард не слишком часто принимал душ.             — Все нормально, — заверил он. — Я приду.             — Круто, — ответил Фрэнк.             Он решил, что то, в каком он на самом деле был предвкушении от предстоящей уборки, было немного странным, как и эта мысль о том, что если Джерард продолжит делать для Фрэнка всякие милые вещи, типа заставлять его спать или мыть за ним посуду, то он обязательно в него влюбится.