— «Камера, мотор... Нет! Эррор против! Тушите свет!»

             — Тыыы... Т-так смущëн сложившейся ситуацией, Флави... Я право теперь.. ТОЖЕ, — не зная, какие слова смогли бы стать правильными, Железный говорит первое, что приходит на ум:       — Ты не сделаешь больно, а только приятно. И знаешь... Если тебе совсем не хочется делать ребёнка таким образом, то... Пожалуйста, всë равно сделай это. Прости, что принуждаю... Если будет совсем противно.. просто постарайся не думать об этом сугубо физическом процессе в том ключе, в котором его представляешь. Скажи себе, что это обычный, так необходимый тебе каждый день, тот же самый.. ФОТОСИНТЕЗ!.. Да, знаю, плохое сравнение, и знаю, что слишком многого от тебя прошу, но... Я просто больше не знаю, как мне быть... — и на этом наш бывший «Чикатило» грустненько замолк.       — М-мне.. совсем не противно... Просто... Ну правда, зачем такие жертвы?.. Почему ты просто не потерпишь ещë немного? Подходящая дата для размножения уже не за горами!.. — воскликнул Цветик, нехотя встав на четвереньки, полузакрытыми глазами подползая к разгорячённому роботу, — Ты ведь понимаешь, что будешь б-беременным.. и.. и.. не один день?.. Это же не шутки!.. Если конечно всё это возможно... Видя, что Цветок всë же откликнулся на его не такой выразительный, как хотелось бы, крик души, сразу опустил радость от предстоящих, наверно клёвых ощущений, и просто приготовился принять в себя магию любимого. Он хотел бы оставить себе его частичку на память, чтобы, если что, было не так страшно умирать в одиночестве... И, несмотря на все свои потребности, сейчас Метт был бы счастлив существованию бок о бок с Цветиком даже на краю какой-нибудь Вселенной... Пусть и в ожидании неизбежного мучительного конца, когда Разрушитель придёт за ними...       — Прошу. Н-нет, молю тебя поторопиться, ин-наче я начну барахлить... — в испуге торопит Флауи... Необходимо покончить с этим как можно скорее, некогда думать и быть нерешительными: (Каждая наша с тобой минута на счету... Хочу успеть заснять все твои действия и эмоции. Даже реакцию на пошлости...)       — Будут действительно настоящие сложности, если в скором времени не закрою влагалище... Поспеши...       — Т-тогда закрывай й-его прямо сейчас!!! И н-не мучай себя! И м-меня... Пожалуйста, если тебе невыносимо и.. и даже больно, то не делай этого себе во вред... Флавичек дополз-таки до горе любимого, устроившись лицом к лицу, не опуская своего красноречивого сконфуженного взгляда от глазниц просящего, выказывая Сансу своё недовольство, смущение и полное смятение. Он вроде и знает, что нужно делать, но не так-то просто переходить к настоящим действиям, когда делаешь это в первый раз, и от этого зависит не только твоё состояние... Цветик замялся, закусил губу, стараясь перебороть себя и смело посмотреть вниз, откуда исходит бледное зовущее свечение. Меттатон, будто он фотограф, сделал памятный шëлк своим фотозрением. Те пару минут, что он будет стоять на подзарядке, когда разрядится, ему будут сниться эти сладкие томительные моменты... (Не могу. Я не могу отступить от намеченного. «Завтра» не будет. Пожалуйста. Просто подайся мне на встречу... Я всё равно буду настаивать на своём)       — Цветик, любимый... Чтобы ты сейчас не говорил, как бы не просил, и чтобы не делал – я буду в агонии терпеть до последнего в ожидании тебя, а потом.. медленно начну разваливаться, становясь грудой хлама... Прости, что шантажирую, но это так, без вранья... — (Прости дважды, что вру. Просто.. не хочу терять тебя...). Санс неподвижно уставился на любовника, не в состоянии поменяться в лице. Если бы он только мог показать нежные эмоции, кроме жуткой наружности... Но не в этой жизни. Так уж сложилось, что он не может. И основательный апгрейд тоже не в силах ему помочь...       — Я т-тебя понял... — собравшийся Цветик медленно приблизил свой тонкий изящный, но воистину широкоплечий мужской стан вплотную к не крупному, даже миниатюрному, но удалому робошантажисту, и возвëл к нему трясущиеся похолодевшие руки-листики. Тонкие, хрупкие и очень желанные. Как только Цветок коснулся робота, незаметная, сливающаяся по тону с корпусом лампочка на его груди подала лёгкие признаки жизни, начиная постепенно с нарастанием приобретать более насыщенный красный неон. (Наконец-то ты трогаешь меня... Пусть я и не чувствую прикосновений к металлу, но видеть, как ты стараешься – превосходно... Смотрел бы на это вечно... Выше всяких похвал... Боже... Слишком приятно...) — мечтательно тянет материнская плата. Флави аккуратно и неспеша огладил его маленькие остроконечные плечи, предельно сосредоточенно поджимая губки, а далее, неуверенно тянуще перемещаясь на грудную клетку, заприметил как раз ту самую лампочку, что недавно открылась его взору:       — Шани, а-а... А что это за лампочка такая? Для чего она? — пытаться додумать самому – непосильная задача. Было бы интересно поучаствовать в ТАКОЙ викторине, но... РобоСанс чем только не напичкан – угадать ну просто невозможно!       — Эм-м... Ну-у... — супер-звезда медлит с ответом, в нутрах очень сильно смущаясь за своё поведение, — Понимаешь Флави... Эта лампочка для тебя: она показывает насколько.. мне хорошо...       — Я не совсем понимаю тебя... А точнее.. –_– .. совсем не понимаю, — в недоумении мямлит веган, слегка склонив голову на бок. Его руки при этом наслаждаются прохладой желанного металла. Эта близость, то, как выглядят прикосновения, и его золотая лепестковая драгоценность, пьянит рассудок меха-создания почти полностью. Эти невинные его взгляды, чистота, скромность... Нерешительность, но неотступность... И юношеский максимализм.. прекрасны. Но настало время ангелочку вступить на взрослую дорожку, прочувствовать, наконец, все прелести взрослой жизни. Это переломный момент жизни Цветика, который, скорее всего, сильно изменит его в какую-то из сторон, но почти не перевернёт Метту в его такой же первый, по-настоящему интимный раз. Робот давно уже не невинен, а испорчен, искорёжен морально. И первый половой акт не сделает с ним ничего нового, он никак не сможет изменить его скрытую натуру убийцы, хотя... Флауи способен очень сильно на него влиять. Лепесточек УЖЕ изменил его, и продолжает менять, только.. в лучшую ли сторону?.. Сейчас это не так важно. Возвращаясь домой, Сане в самом деле хотелось бы растянуть драгоценные памятные моменты наподольше... Всего-то навсего Вечность беззаботно вдыхать цветочный аромат партнёра, поглощая его всей душой без остатка... Жаль только, что всë рано или поздно заканчивается.       — Она показывает силу испытанного мной оргаз...       — Ааааа! Ладно-ладно! Я понял! — брезгливо съёжилось растение, — Аргх! Как вообще можно быть настолько извращенцем, а? Я тебя совсем не узнаю... Даже лампу внедрил, чтоб позлить меня! Ы-ых... Лучше б я не спрашивал... И вообще! Сколько можно?! Прекращай уже говорить такие смущающие вещи! Лепестки от тебя вянут! ୧(=ಠ Д ಠ=)୨ Полностью покрываясь зелёным румянцем, полу-криком тараторит Флауи, легонько барабаня по железному корпусу, думая, что это хоть сколько-то поможет.       — Всë для тебя, милый. Если я не подам звуковой сигнал, она то точно скажет: чем сильнее горит, тем насыщеннее я тебя чувствую... Не переборщи, детка~ — и за этим вновь последовал пошлый подмиг. Дразня в своë удовольствие, передовое чудо техники нежно оглаживает рукой щёку любимого, переходя на тонкий лепесток, смущая словами и успокаивая мягким жестом его, трясущееся в возмущении и нарастающем возбуждении, цветковое нутро... Меттатон, при всëм своëм пугающем нескладном облике, по-настоящему тепло и любяще смотрит квадратными глазницами на предмет своего обожания. Не визуально. Своей искренне любящей душой. Кивнув, немного успокоившись и набравшись храбрости, цветик-цветок возобновляет свои действия. Дойдя до ребристой тонкой талии-позвоночника, цепляясь за частые краешки (со звуком кота, глухо скребущего по когтеточке), одной рукой он неуверенно, но спускается ниже... Оглаживает грани трапециевидного таза и нежно переходит на пышное, приятное на ощупь и вид, бедро... Другой рукой держит чудо техники за позвоночник, а первой поглаживает внутреннюю сторону ляжки вблизи трепещущего от нетерпения лона... Он хочет потрогать и «там», но пока что тянет. Нервно сглотнув, Лютик решается и целенаправленно раздвигает ему ноги пошире. Почувствовав напряжение в паху и груди, Цветочек окончательно смущается от лицезрения деталей: то, как толщина корпусной сборки перекликается с животворящим, переливаясь неоновой розовизной. Взгляда он не отводит. Необъяснимое и словно космическое, притягивает его... Оставаясь в такой позе пару секунд, он слегка переводит свой вес на бëдра машины, ещë сильнее разводя их в стороны уже симметрично обеими руками, вжимая расслабленное меха-тело в землю. Меттатон выгнул шланг позвоночника и повернул голову на бок, оголяя шлангованную шею. Выглядит теперь как порно-актёр с обложки... Осталось лишь состроить эротическое выражение лица, но, к сожалению, этого не будет. Но богатый на воображение Флауи, в лёгкую додумал эти детали, и чуть не поперхнулся своим скрытым пошлым фантазиям... Глядя на эту позу, осуществлённую им же самим, Бутончик с жадностью засмотрелся на геометричные изгибы экзоскелета, что так непотребно стремится принадлежать ему всеми возможными способами. Санс выжидающе смотрит на него, ощущая остро нарастающее непрекращающееся желание, требующее действий со стороны!.. Вспомнив, что необходимо поторопиться, но сохранить предельную осторожность, актив начинает приближаться к заветному местечку...       — Знаешь, когда ты так пристально смотришь, то я.. а-ай!.. — не успевает договорить андроид, и роняет электронный вздох, потому как тёплый и мокрый язычок тонкой лозой неглубоко проникает в него и начинает несмело хозяйничать, при этом издавая не совсем приличные, хлюпающие звуки.       — Мм.. дорогой~ — женственно пропел робомужчина. Ранее упомянутый светодиод начинает перебивчиво мерцать, светя то ярче, то тусклее, в зависимости от неровных движений Флави внутри. Цветок поднял любопытный взгляд на шаловливый красненький мини-светильничек. Жестяной Саня многократно возбудиться, узрев лишь эти овечьи, но словно по-волчьи голодные изучающие глаза, что Цветок перевëл на его мехаглазницы. (Боже. У нас совершенно нет времени на прелюдии, пусть это и наш первый раз, но... Но, блядь!) — «консервный нож» выругался, что ему опять же не свойственно, и, поддавшись кайфу, цепко обхватил любовника за затылок и плотно прижал к себе, не давая тому возможности отстраняться, призывая к более сильным раскрепощённым действиям. Флауи от неожиданности выпучил глаза и всхлипнул. После промычал что-то нечленораздельное прямо «внутрь». Что-то на татарском – явное возмущение, а может быть даже ругательство в сопровождении краснющих щёк. Выпуская пар своим мычанием прямиком в дырочку, Цветик заставлял Санса непроизвольно дрожать от приятных звуковых волн внутри, и судорожно запрокидывать, облачённые в яркие розовые сапоги, ноги вверх. Прознав, что это довольно действенно, Флауи продолжил говорить в нутро робота, попеременке усердно работая языком. Причмокивая, делая вибрацию голосом и то врываясь, то снова вынимая почти полностью, он, словно пиявка, буквально присасывался к этой милой маленькой дырочке, которая не совсем подходила под своего, внушающего страх и трепет, обладателя. Хотя, наверняка, она как нельзя лучше описывала всë то, что хранилось далеко внутри под этой толстой железной броней и многими линиями проводов... То самое, настоящее. Живое. Понимая, что на этом достаточно, Цветочек всë же отлип от столь сладкой и уже вовсю сочащейся части робота, по-свойски продолжая удерживать того за внутреннюю сторону бёдер, как будто боясь, что тот убежит. Сейчас голубков связывала лишь тонкая нить слюны, которая почти сразу оборвалась.       — Хех. А я и не знал, что ты так можешь, милый~ — любвеобильно подкалывает млеющий мужчина, часто и размеренно имитируя дыхание. Но делает это так увлечённо, от чего пар легонько, но начинал идти даже из квадратных глаз.       — Эмм... Ну я... (*´﹃｀*) — и так весь красный от смущения, хотел было что-то сказать листовой, как его снова прервали:       — Оказывается, я не единственный здесь извращенец~ Ты тааак сосал... Тебе вкусно, солнышко? По твоему взгляду видно, что ты хочешь ещë... Я совсем не против...~       — Ааа! Да пошёл ты наАААахер! — негодующе взорвался Лепесточек и вытер рот. Робот достал его своим вычурным поведением. Сил больше нет терпеть!       — Пойду. Обязательно пойду, как достанешь свой могучий росток, любимый! — нетерпеливо выпалил робот. (блядь нет! (/////////////) пошли вы, собственно как и собирались, нахуй, но уже Б-БЕЗ.. БЕЗ МЕНЯ!!!) — разразился смущением и негодованием Ошибка, так и продолжая выглядывать из древесного убежища, не сходя с места ни на дюйм, оставаясь в таком же, как у этих двоих, томительном ожидании. У него самого «внизу» всё сводило, что прости пиздец!       — Ы-ых! Вот любишь же ты испоганить всë, когда не просят! — покраснев окончательно и бесповоротно, развозмущался Цветок, — Я тут стараюсь, иду тебе на уступки, А ТЫ! Ты снова в своëм репертуаре! Ни капли скромности! Можно хотя бы сейчас быть серьёзнее?!       — Тц... Куда серьёзнее? — строго, серьёзно и пугающе чеканит машина, — Трахни меня и дело с концом. Или для начала отсосать тебе для полного счастья? — прожигающе убийственно уставился глаза в глаза. Голос андроЕда шипит, отдавая неравномерными сильными помехами. И где-то в его груди пошёл лязгающий скрежет, не сулящий ничего хорошего... Знакомый скрежещущий лязг... Эррор узнал этот жуткий звук. Он уже слышал его раньше. Мясорубка стремительно набирает свои смертоносные обороты под металлической бронёй, разгоняя темп. Неужели он сейчас снова слетит с катушек и.. покалечит.. а то и прикончит своего, якобы, возлюбленного?.. Флауи, не внимая угрозе, сглотнул, чувствуя на постоянно злом и насмешливом лице, скорченном в жажде смерти, драмы и экшена необъятную... БОЛЬ. ...Почему боль?.. Что.. произошло?.. Откуда она вообще взялась???... Цветочного расстраивает, что боль точно есть, но Меттатон не говорит о ней. Хотя почти всегда жужжит о себе налево да направо всякое... То, что невыносимо тяготит его, отражается и на лице Флауи. Эррор, словно она искромётная вспышка, увидел эту яркую эмоцию на лице растительного... Она тоже, в какой-то мере, перекинулась на Эрри. Липкое холодное ощущение потери. Очень знакомое горькое, душераздирающее чувство... То, что не хочется ощутить на себе никому во всей ОГРОМНОЙ необъятной Мульти-Вселенной и за еë бескрайними владениями... Колет и режет без ножа, оставляя лишь попытки дышать, задыхаясь всë больше и больше. И это не остановить так просто... И даже время не всегда лечит, как спешат уверить многие... Сердце откликнулось нестерпимой горечью, притягивая к себе руку Разрушителя, заставляя посильнее смять пальто с мыслями: «Инк... Инки... Тц».       — Э-эх... — машинный вздох, — Я могу! Мне не состааавит труда! Не зря же Док добавил мне и эту функцию... — паясничает живой металл. Он даже приподнялся, с тяжестью пересилив себя, чтобы обслужить своего гвардейца. Желание Флауи для него как-никак закон. Шани слегка привстал, но не успел подняться окончательно: Цветик, поняв и не поняв робота одновременно, чувственно повалил совсем беспомощного, переполненного от чувств и физических процессов, андроида на траву... Цветок с силой прижал его к земле без возможности подняться... Загрëб верхние конечности робота одной рукой, без каких-либо усилий отведя их вверх, яро вжимая коралловые перчатки в траву и, поддерживая серьёзный прямой зрительный контакт глаза в глаза. Секунда. Две. Три. ...Он выдохнул и, молниеносно звякнув ширинкой брюк, резко вставил роботу на всю глубину до упора, этим напрочь развеивая мелкий (на самом деле крупнее, чем кажется), непонятный конфликт, ставя всë на свои места. (!!!!!!!!!!)       — Ааааах~ — звучно закричал робот и зажмурившийся на секунду Эррор готов побиться об заклад, что остальные на празднике тоже услышали его. Кто-то услышал, но не предал этому особого значения, ведь на таких мероприятиях может произойти что угодно. (?!?!!?!!)       — Ш-Шани?! Шани, как ты?!?! Очень больно? Прости, прости меня пожалуйста, прости!– Флави отпустил родные кисти, облачённые в концертные варежки, и обхватил нагревшееся металлическое лицо руками, в испуге всматриваясь в застывшую, всегда улыбающуюся эмоцию, боясь делать что-либо дальше. Так он и застыл внутри тёплого пульсирующего влагалища, растягивая живые стенки своим горячим члоном, неистово отбивающим барабанную дробь в такт сердечному трепыханию. Флауи от безнадёги стал медленно покрывать железную промасленную кожу поцелуями, стараясь загладить свою вину и услышать прощение, или хотя бы ругань. Временами даже Цветку бывает сложно понять робота, несмотря на его феноменальные возможности к эмпатии. Метта может и прикалываться, играя в молчанку, а может страдать, не подавая виду.       — П-Прости... Ты, пусть и не показываешь, но возможно вне себя от того, что теперь, не только лижешь, но и находишься внутри консервной банки, напичканной токсичной дрянью... Увы, меня не изменить... Я то, что я есть, и по-другому уже навряд ли будет. Н-но, как бы ни было прискорбно... Вразрез с твоими ощущениями, мне... — закатил глаза-лампочки к верху, — ...Слишком хорошо. Прости... — сладко и грустно тянет робот.       — Прости, что мне сейчас очень сладко и что я, пусть ты и не видишь этого, плавлюсь и сгораю под твоим сосредоточенным и извиняющимся взглядом... Под твоими неловкими жестами и движениями. Хотел бы я не доставлять тебе хлопот, избавить тебя от своего существования, но я слишком сильно тебя люблю... Я бы никогда и ни за что не смог бы с тобой расста... Так и продолжил бы Меттатон несвязное, будто в бреду, любовное признание, если бы не растроганный Флавичек:       — М-ГХЫ-ЫХ! — резко вышла сдавленная робо-песнь. Флауи неожиданно стал двигаться внутри возлюбленного, и сам, вскрикивая вместе с ним. Отклеивает, уже, словно намертво успевший прилипнуть к желейным стенкам, член, и сразу начинает решительно наращивать темп. Стремительно, но не сильно, а плавно и как можно бережнее входит и выходит его сильный, полный жизни, росток. Как на крыльях, скользя по воздуху, тонкие щуплые бедра скачут вверх-вниз без остановки, как ткацкий станок. В такт им, Лютик томно тихонько поскуливает, напрочь гася теперь совсем невзрачный шум празднества, что пониже на ярус.       — Метти? Как ты?.. — прерывисто втиснулись три взволнованных слова в эту смесь из тяжёлого громкого дыхания. Охваченный возбуждением по полной программе, всë это время жёлтенький продолжает вглядываться в глаза своему кошмару маленьких детишек и сладенько дышать. Понимая, что в этих глазных отверстиях он не может увидеть ответа, растеньице, вспомнив о ней, нехотя приподнимает корпус, коим вовсю уже лежит на механизме, млея от удовольствия. Лютик любопытно зыркает на лампочку: та зашкаливает, как те фонари, что сходят с ума на улицах во время сильных магнитных бурь, искря слабой проводкой.       — Пожалуйста, громче... Я хочу слышать тебя всем телом, чтоб до глубины души пробирало, отдавая эхом меж шестерёнок... Хочу тебя чувствовать... По-настоящему ЧУВСТВОВАТЬ. Дыши мне в процессор... Молю... Смотри мне в глаза... Хочу запомнить тебя таким... Хочу украсть тебя к себе, пакуя в толще жёсткого диска... (////////). Почти не слушающиеся руки-плети притянули слишком тонкую талию партнёра, укладывая его обратно себе на грудь. Так они и обвили Цветика, не желая отпускать. Цветочек-цветок, не противясь воле возлюбленного, навис сверху, обхватив металлическую голову локтями, уткнулся тому губами в висок: раскалённо хрипло дыша, забывая о смущении, он, громко шлёпая о силиконовые бëдра, вдалбливается в нутро чудовищного механизма до упора. Благо его корень мог вытягиваться в длину, и малость жить своей жизнью – это оставляло неизгладимое впечатление... Робоцветочная пара в сладкой истоме цепляется друг за друга, и почти рвëт рубашку Цветика от трения меж их разных тел: так хватаются и держатся друг за друга, словно-о.. их жизнь в разлуке лишена всякого смысла... И они просто-напросто боятся отпустить.. хотя бы немного ослабить хватку... У Флавичка это на лице написано; написано за них обоих. (вот же..п-пидорасы... эх... БОЖЕ-Е! ну куда?.. куда же катится этот мир...) — продолжая сжимать пальто в тисках, говорит с прискорбием и разочарованием наш чёрный герой, — (но вы слишком горячие... (///////), и вам явно не до махинаций или охраны... лучше я пойду, пока не помешал... следует вернуться к первоначальному плану и подняться наверх...) — только он отвернулся, как:       — А-ах! АХ! — вырвалось жгучее из приёмника робота; кажется, тот был на пределе, готовый вот-вот получить свой первый в жизни настоящий оргазм:       — Флави, ФЛАВИ! Я с-сейчас!.. — Ошибка с этого подскочил на месте, развернулся на них обратно:       — Г-Господи... Я и подумать не мог... Почти беззвучно пропыхтел Разрушитель, чувствуя вибрацию голоса робота, коей ВООБЩЕ В ЖИЗНИ не ожидал получить... Отступая от дерева задом, Эррор заговорщически повторял себе под носовую кость: — «Что я вообще до сих пор здесь делаю?.." Эт-то не моё дело!.."" Я сплю...""», Эррору невдомёк, как тот безжалостный убийца, которого он знает, может быть... ТАКИМ.       — Сплю!.."""       — Жаль не со мной, Разрушитель... — обратил на себя внимание ЛастСанс, неожиданно подойдя к нему вплотную со спины, с силой обхватив Эрри за расчувствовавшийся и тоже требующий внимания таз, — Подглядываем? — сладко прощебетал лиловый чёрному так, чтобы их не засекли.       — Вааа! С-сука нет! — шёпотом вырвалось из Ошибки, — (напугал блин!!!) — Делать мне нефиг, как за пидрилками наблюдать! Хоть кто-то из Сансов должен оставаться в адеквате! А ну пусти! — шипит Стиратель, делая попытку вырваться. Ошибку со всего этого почти и не глючило...       — Ну-ну... Поздно уходить... Наадо быыло рааньше... — с иронией, — Давай уж досмотрим концерт, а там... — также женственно и легко в височную кость, почти целуя.       — А там?.." — скривился Разрушитель под очередным прикосновением к щеке, но.. и впрямь не спеша выпутываться...       — А там посмотрим... ЭРРИ... — сквозь нежное прикосновение-поцелуй к щеке, Ласт называет его так, как делает только Хранитель Инк. Произнёс «Эрри» и пальчиками повернул лицо Ошибки в сторону желанного зрелища, попутно запуская руку тому в штаны, что светились неоном всё это время в ожидании прикосновений. Попавшись в ловушку, Эррор бездумно смотрел, не противясь сложившимся обстоятельствам, и даже откликался на ласки вставшим стволом. ...Цветик очень сильно обрадовался, наконец, услышав хриплый отчаянный зов партнёра, и понизил темп почти до нулевых скоростей, остужая пыл андроида. Флауи попрактиковался; полностью понял, что да как делается; научился; поборол свой страх. Желая сделать их первый настоящий раз самым ярким и запоминающимся, душистый решил добавить себе и любимому.. дополнительных ощущений. Флауи не хотел быстро кончать, ведь его боссу нравится. Не переставая нежно входить и выходить, растягивая удовольствие на подольше, он ослабил хватку партнёра. Поднялся. Цветик по-сексуальному оттягивает удавку на тонкой изящной шее, даря роботу то, что тот сразу же зафиксировал в памяти. Андроид заснял его многообещающий взгляд, его кокетливую улыбку... Они пьянят бедолагу похлеще сцены... Убивают... Сводят механизм с ума. Лютик принялся довольно эротично расстёгивать пуговицы мятой рубашки... Мгновение, и Цветик остался лишь в красном кричащем галстуке, обнажая широкие острые плечи и изящный гладкий торс. Прямоугольные зрачки Меттатона жадно загорелись, фиксируя действия и записывая поглубже в памяти внешность и поведение любовника. Хлопающие звуки члена стали громче и развратнее лишь от того, что робот потёк от лицезрения обнажённого Флауэра. Жидкость текла ручейком, пропитывая травку магическим неоном, пачкая землю... Цветок по-свойски притянул руки Санса к себе и стал упоительно медленно и осторожно стягивать перчатки с белых костлявых рук, с каждой по очереди:       — Хочу полного слияния с тобой... Ты тоже хотел бы этого, я знаю... — улыбнулся Цветок, облизнув кончики его тонких изящных костяных пальцев, доставляя Сансу неподдельное удовольствие, подтверждаемое характерным ознобом. Без перчаток ласки ощущаются слишком сильно. ...Грудная клетка Лютика, подобно бутону, стала раскрываться во все стороны... Флауи предельно аккуратно, стараясь больше не допускать ошибок, осторожно сосал, лизал, покрывал поцелуями каждый миллиметр восприимчивых к прикосновениям косточек, пока тонкие скользкие тёплые лозы, что вышли из его чёрной внутри груди, медленно обвивали запястья рук робота, точно змеи в брачный сезон... Секунда, и руки железного, без претензий с его стороны, затянуло глубоко во чрево растения, по самые локти. И дыра затянулась. Костям внутри влажно, скользко и предельно тесно... Лианы шевелятся, трутся, переплетаются, тянут... И жесть как возбуждают!.. Ощущая и себя приятно заполненным, Флави томно выдохнул и, не меняя позы, стал быстрее двигать бёдрами: вперёд, назад, снова вперёд и обратно. Понимание того, что они теперь крепко погрязли друг в друге, сделало его конец толще и мощнее... Металлический, не в силах и слова сказать, пыхтит как паровоз. Воздух вокруг накалился от его «дыхания», следом накапливая конденсат на телах обоих. Возбуждающее притяжение буквально облепило со всех возможных сторон, не позволяя нижнему воспользоваться речевыми синтезаторами в полном объёме. Функционал стал подводить искалеченного скелета... ...Доходя до пика блаженства под звуки скрежета, капанья и искрения, железный монстр не смог не сказать:       — «Хочу быть только с тобой, Флауэр. Мне больше.. никто не нужен. Я ухожу из Шоу-бизнеса», — пропищала азбука Морзе, заставив глаза Лютика и Эррора поражённо раскрыться; они оба без труда перевели сигнал в слова у себя в головах. По щекам Цветочка побежали струйки слёз... Массирующие давящие движения в его груди усилились, переступая ранее оговорённые пределы доступного, уканывая руки робота до болезненного иступления, заставляющего той же азбукой Морзе умолять делать приятности помедленнее, или же ускориться до смертельного исхода. Член перешёл все границы дозволенного, совершая последние сумасшедшие движения особенно порывистыми и неосторожными, подводя своё прекрасное чудо к конечной станции любви... Напоследок его сильно раздуло и росток освободил вязкий мерцающий липкий сок наружу. Лютик шокировано зарычал от сказанного роботом, и наступившего оргазма: его любимый несносный роботейка теперь полностью принадлежит ему одному. Никаких фанатов, гастролей... Только обычные будни и нормальный сон в одной постели... Только одни вдвоём. Их общие слёзы счастья не переставали идти из глаз Флауэра...       — Перестань... — проворчал Разрушитель, теряя возбуждение в штанах.       — Что?.."" — ошарашенно и как-то расстроенно поинтересовался Ласт, надрачивая Глюку уже медленнее.       — Перестань дрочить мне... Чего не понятного? — процедил сквозь зубы Стиратель, возжелав вырваться из цепких лап своего искусителя.       — Тебе же нравится. Вижу же... Или?.. Я ошибаюсь? С Инком, ты, значит не прочь перепехнуться... Чем Я хуже? — возмутился белый скелет, до последнего не отпуская Ошибку на волю.       — Ничем не хуже... — сокрушённо и с грустью выдохнул Эррор, разрубая долгую тишину со своей стороны.       — ...Тогда в чём проблема? Дай преподнести тебе твой заветный подарок. Ты так хотел его... Остаться наедине, помнишь?.. Твоё желание. Я сделаю тебе приятно, не сомневайся. Поверь: тебе такого и во сне бы не приснилось... Шёлковый голос, нежные прикосновения и поглаживания Санса из ЛастТейла не вызывают тактильные триггеры у чёрного скелебро. Как же хорошо и грамотно он умеет трогать... Поразительно даже. Гаптофобия не проявляет себя рядом с ним, в отличие от Инка... Возможно, Эрри и остался бы в его объятьях ещё ненадолго, но... Но точно не сейчас и точно не в этой жизни.       — Дело не в тебе, Ласт. Прости... Убери руки... — извинился Оши и опустил голову... В вымученном искалеченном сердце вновь нарастала давно забытая, выброшенная когда-то, тоска.       — Мне надо идти, я тороплюсь... Не мешай им ладно? Им надо попрощаться. Рассчитываю на тебя... — и без труда освободился из вялых обжиманий. Эррор, как неприкаянный, ушёл. Но, отнюдь, не на верх за листками АУ, а на поиски своего Инка, улавливая его знакомый, до боли в висках, голос, что в данный момент решает очередные форс-мажоры праздника... В его голове Инк... Другим в ней нет места, как и в его сердце... Ласт сполз по стволу дерева и рухнул на землю:       — Я.. и не собирался мешать им, Эрри... — выпустил скелет скелету вслед, опустив потяжелевшую голову на колени:       — Их любовь прекрасна... Как бы я мог уничтожить нечто.. подобное?.. Если бы и меня кто так полюбил... Но... Не всем мечтам суждено сбыться, тебе ли не знать... Не знать ли им двоим... Уничтожь мою АУ первой. П-пожалуйста... Тоже рассчитываю на тебя. Разрушитель... — и запрокинул бутыль крепкого алкоголя к экто-глотке. Вскоре Ласт прекрепко заснул под деревом, обнимая пустую бутылку и мирно похрапывая...       — ...Давай «дружить организмами» чаще? — пришёл в себя Метт, изливая новоиспечённые каламбуры.       — Боже... (///) И почему мне так нравится, когда ты выражаешся настолько механически?.. Возникает чувство невозможности наших отношений, как полностью разных видов... Словно из области фантастики... — высказался Флауи от всей души, вытирая трапециевидный таз Меттатона скомканной рубашкой, заметая следы интимного слияния.       — Я твой звёздный извращенец!.. — воскликнул механический, не в силах удержаться, наконец-таки повеселев за последнее время.       — Заткнииись.../////////////// — краснеет Цветик.       — Так или иначе, Флави... Ты пробил путь ко всем доступным и известным тебе звëздам.. через постель, — и подмигнул дружку.       — Тц-сссс!.. — глубоко с шипение вздохнул Цветок, а после смиренно выдохнул, усевшись на край уступа. Ему было СЛИШКОМ стыдно...       — Когда ты входил в меня, были буквальные звёздочки перед глазами! — разводит робот руками, присаживаясь рядом; его глаза искрятся от счастья. И он не в силах перестать подтрунивать над любимым. Цветок в свою очередь зол и смущён: он опять же не в силах ответить на эти очевидные провокации, которые ему нравятся и бесят одновременно. Шани безотрывно продолжает записывать возможно последнее видео, безостановочно таращась на Флауи. Цветик заговорил под его сверлящим взглядом:       — Метти? Это правда конец?.. — улыбался Лепесточек, вглядываясь в чернильное небо, усыпанное звёздами, на что робот вскрикнул: — «О ЧЁМ ТЫ?!». Как Цветик мог догадаться о Конце Света?! Санс был полностью уверен, что хорошо прятал своё упадническое настроение долгие месяцы...       — Завершение карьеры. Вау... Ты хорошо подумал?.. Это же дело всей твоей жизни... Ты же завянешь без сцены... — старается не влиять на окончательное решение Санса своими словами, но на его лице было написано, что всей душой хочет этого.       — Да. И ещё я решил, что мы уедем... — задумчиво изрёкся железный мужчина.       — Да-а?.. — удивился Лютик, — А куда?.. — на что последовало:       — Далеко, Флауэр. Очень далеко...