Эпилог

Макс проснулся, когда электричка уже тормозила перед их станцией, а Женя докуривала очередную сигарету. Когда он, ужасаясь своей способности спать где и когда угодно, обернулся на девушку, она просто ласково улыбнулась, как обычно. Удивительным было то, что станция оказалась небольшим строением посреди леса, которое представляло из себя здание для персонала и навес, под которым скромно ютилась лавка. Курильщица выпорхнула на платформу и уверенно двинулась в сторону тропинки, пролегавшей между высокими соснами. Наступало утро, и в воздухе витал особый, предрассветный пробирающий холод, заставлявший дрожать. Кофты явно было недостаточно, однако Макс, как мог, старался не подавать виду, и лишь мог удивляться тому, как Женя в футболке и юбке спокойно идет вперед, пролагая в снегу дорогу и, кажется, даже не думая о том, что для миниатюрной девушки ни эта температура, ни этот климат, ни этот конец света не подходят. Когда станция скрылась из вида и затих гул поезда, Макс вдруг понял, что он без понятия, куда они идут. Он едва ли помнил, зачем они вообще бегут, ведь в суматохе последних двух дней забывалось абсолютно все. - Жень? - Слушаю, солнце. - Куда мы вообще идем? Я имею ввиду, и сейчас, и вообще. - Что ж, на общем полотне нашей истории концом станет столица, где ты получим сказание о конце этого мира. Ну а этим чудесным днем я покажу тебе двух замечательных людей, живущих на краю мирской суеты, в чьем гостепреимном доме мы сможем наполнить наши бренные оболочки пищей. После того мы прибудем в город Дьявола. А затем… Если я расскажу, ты явно не будешь в восторге, а потому я промолчу и поведаю, что сразу за кошмаром мы отправимся к финалу рассказа. - Мне… страшно. - Твое седьмое чувство развито так, что я начинаю завидовать. - Может, шестое? - Может, и шестое… кто знает? Мы ведь живем лишь в трехмерном пространстве. Что же доступно им, совершенно сложным существам… - Лучше бы ты сказала, что я ошибаюсь… - Ложь –это грех, не так ли? *** Прошло полчаса блужданий по лесным тропам, которые с каждой минутой становились все более и более узкими, а на деревьях оставалось все меньше отметин. Впрочем, с тем, как восходило солнце, температура постепенно повышалась: снег таял, и, в конце концов, Макс даже смог увидеть сквозь белену зелень травы, быстро пробивавшуюся сквозь сугробы. Когда холод ночи почти исчез, парень понял, что их путь пролегал вполне себе по приличной дорожке, потому как какой бы узкой она не была, вокруг вырастали заросли кустов и придорожных цветов которые, благо, не мешали ходьбе. Задавать вопросы не имело особенного смысла: если Женя так решительно шагала вперед, она явно знала дорогу. Тем не менее, в конце концов она остановилась, и стоило Максу подумать, что они потерялись, она обернулась и сообщила: - Мы потерялись. - Ну, могло быть хуже, да? – с убитым оптимизмом риторически поинтересовался парень. - В крайне антиутопичной теории, пожалуй, - согласилась курильщица. – Тем не менее, все не так плохо, и жизнь бьет ключом, притом даже не разводным. Мы примерно там, куда вела нас дорога, и шанс на выжививание есть. - Неплохо, - криво, но все же искренне улыбнулся священник, который начал привыкать к тому, что никакой он вовсе не священник, а вокруг какая-то дичь, и если она его не убьет, а хотя бы оставит медленно умирать, будет не так уж и ужасно. – Что делать будем? - Если мы представим, что мои умственные способности не так плохи, как мне начинает казаться, то примерно в пяти минутах страданий нам уготован отдых. - От жизни? - Ты пропитался чернотой моего юмора. - Кажется, ты права. Я слишком вымотан и голоден, чтобы оставаться позитивным. - Не отчаивайся. Путь длинный, но затем нас ждет чудесный город, до которого мы легко поймаем попутку. - Я тебе верю. - У тебя просто нет выбора, несчастный ты человек, - со вздохом пробормотала Женя. - Кажется, не только мой оптимизм исчез, - не сдержавшись, прыснул Макс: видеть обычно странноватую курильщицу без ее вечной уверенности было старнно. Она на секунду замерла, а затем обернулась на спутника. Ее лицо было таким же спокойным и пустым, как когда она схватила Макса за руку, стоя на краю бездны напротив демона. Но теперь на нем промелькнула едва заметная растерянность, которая больше походила на крайне медленный процесс обдумывания. Пару секунд спустя Женя снова растнулась в наглой кошачьей улыбке. - Я уже не справляюсь с ролью, правда? И в голове Макса пронеслось: «Знаешь, я тоже.» *** Как бы удивительно то ни было, неподалеку действительно оказался дом. Это был типичный домик из фильмов ужасов: серый, довольно большой, и хоть он выглядел вполне прилично, казалось, что в нем можно было увидеть конец истории с ночным маньяком в школе. На подоконнике распахнутого настежь окна сидела, закинув ногу на ногу, солидная женщина лет сорока, которая с уставшим лицом пила из кружки, однако стоило путникам выйти на поляну перед зданием, как она подавилась и, закашлявшись, потеряла равновесие и свалилась на траву. - Ебать тебя через колено! Когда я говорила, где живу, я думала, ты заблудишься по дороге и помрешь! – возмущенно объяснила упавшая. - Самолет летит, колеса гнутые… - улыбнулась Женя, напевая. - Там же по-другому было, - нахмурилась, поднимаясь, женщина. - А у меня и концовка другая. - Удиви меня, давай. - Нам все пох… - Не продолжай, даже слышать твои матерные частушки не хочу. Просто скажи, что тебе надо, и проваливай. - А мне угодно бы переночевать. Женщина, немного подумав, посмотрела на небо, на курильщицу, снова на небо, снова на курильщицу и принюхалась. - Так, ты и раньше на чем-то сидела, а теперь еще и эти сигареты куришь? Я убью Агату, когда увижу… - Обязательно. Но что-то мне все-таки подсказывает, что вы ее снова не догоните. Она слишком хорошо научилась прятать сигареты, так что теперь хоть Галину Ивановну зовите, ничего у нее не найдете. Незнакомка тяжело вздохнула и перевела взгляд на Макса, который тут же неловко отвел глаза. - А это что за грустный хвостик? - Я это... Макс, - не смотря на женщину, представился священник. - Парень твой? Не, выглядит слишком приличным. Ладно, колись: вы тут с вот этим, - женщина обвела рукой небо и поляну вокруг, - разбираетесь? Потому что, зная тебя, он либо Антихрист, либо юрист. - Удивительно, но ваше чутье за годы сменилось с собачьего на мое. - Я… Просто Макс, - на всякий слушай, не зная, что вообще ждать, помотал Макс головой. - Ну Макс и Макс, Гоголь с тобой, и Есенин туда же, - вздохнула знакомая Жени и, подойдя ближе, протянула руку. Максу было слегка неловко, однако на рукопожание он ответил. – Ольга Владимировна, вывший учитель вот этого исчадия ада. – Ольга Владимировна мрачновато улыбнулась. – Химик, фармацевт, мастер по схрону трупов. При ближайшем рассмотрении учительница оказалась довольно миниатюрной и дряхлой, однако благодаря тому, как нахально и задорно она говорила, Ольга казалась живой, проворной и очень хитрой. - Ладно, мужу точно пофигу,- отпустив ладонь парня, учительница обернулась и направилась к открытому окну, через которое довольно резво перемахнула, после чего заорала. – Оле-е-ежа! - Чего? – разнесся из глубины дома уставший мужской голос. - Прикинь, у нас гости! - Заблудились? - Нет, бывшая ученица переночевать хочет. - Так утро же. - Да это та самая наркоманка, Женя, помнишь? Она еще с той дикой курильщицей шлялась. - Ну, это конечно же все объясняет. Иди есть, я открою дверь. Голоса стихли, и путешественники остались одни. Впрочем, это длилось не долго, и довольно скоро скрипнула дверная задвижка, за чем последовало открытие двери. В открывшемся пространстве показался высокий мужчина с густой бородой и тяжелым взглядом. Он придирчиво осмотрел гостей, кивнул и отошел в сторону.Чувствуя, что приключения почему-то продолжаются, Макс, сглотнув, проследовал внутрь. *** Завтрак, который по времени уже близился к обеду, оказался, как и ожидалось, самым вкусным в жизни Макса, хоть с завтрака поприличнее прошло меньше недели. И все же, за это короткое путешествие вся вера в то, что им светит лучше шаурмы, стала такой же призрачной, как Олеся. Тем не менее, очень добрый Олег отдал свою и запасные порции незнакомцам, которые бесцеремонно приперлись на заре и потребовали ночлег. Парень честно думал, что их отправят куда подальше, но все же чудеса иногда случаются. Ольга Владимировна оказалась очень общительной женщиной, которая с нескрываемым интересом расспрашивала Женю обо всех приключениях, которые она пережила за то время, что учительницу уволилили за участие в митинге, и он переехала в глушь. Сама женщина активно жестикулировала, описывая, как избивала наглых грибников лопатой и травила местным из ближайшего села байки про болотные огни. Курильщица же рассказывала о собственных подвигах по свержению власти в поселках городского типа, грабежа арабских шейхов и свиданий с внезапными террористами. Беседа шла довольно оживленно, и мужская часть компании молча слушала ее, удивляясь тому, насколько с каждой стороны оказались странные люди. Олег оказался высоким мрачным мужчиной с настолько тяжёлым взглядом, что сложно было просто смотреть ему в глаза. Он почти не разговаривал, лишь молча выполняя указания жены и лишь жестами указывая всё, что он хотел сказать. Наблюдая за Олегом краем глаза, Макс мимолетно отметил, что тот внимательно осматривает его и Женю. Причем взгляд скользил не по лицам, а скорее по телам: по рукам, плечам, терсам и коленям. На Ольгу же муж смотрел редко, мимолетно, куда спокойнее и менее придирчиво. Курильщица, заметившая слежку, лишь ответно окинула Олега оценивающим взглядом и продолжила разговаривать со своей учительницей, и, последовав ее примеру, Макс так же стал игнорировать мужчину: в конце концов, у всех были свои странности, и выделять их явно не стоит. В конце концов, так и не веря в свою удачу, он оказался в большой светлой комнате, выделенной им двоим. Женя, которую после еды уже мало что волновало, лежала на кровати лицом вниз и спала, что было вполне логично. На ее фоне парень, у которого просто болела шея после сна стоя, был вполне себе бодрым и свежим. Конечно, сидеть на мягкой кровати уже казалось чудом, но Макс почему-то чувствовал, что ничего не закончилось, и затишье перед бурей только пугало. Ну, как пугало. Если так подумать, то происходящее было по-своему удивительным. Священник, который с детства был уверен в своем будущем, довольно рано свыкся с мыслью о том, что фантастика – это круто, но размеренная жизнь, в которой есть уверенность в будущем – отличная вещь. И тем не менее, приключения они на то и приключения, чтобы сделать перерыв от уверенности и просто повеселиться – отличный отдых. Да, это было немного аморально на фоне того, что вокруг происходит конец света, но все же если каждый день думать о том, что кто-то в этом мире несчастен, можно свихнуться. Вещи эти, конечно, несопоставимы, здесь же судьба всего мира в конце концов. Но, даже если он и священник – меньше ли он от этого человек, заслуживающий обычной счастливой жизни? Бог, безусловно, есть: вокруг происходит так много чудес, которые он творит. Но есть так много толкований его воли, что никто не знает, какие из них – истина. Поэтому странно будет сказать, что заветы и правила, явно созданные людьми – это именно то, чего стоит держаться. По крайней мере, Макс так себя оправдывал, ведь прямо сейчас он шел к тому, чтобы понять, кто его бог и почему он сейчас все это делает. Это проверка? Это наказание? Он даже думать не хотел: причин могло быть много, а додумывать себе в такой критической ситуации явно не стоило. Решив, что мысли поплыли в какое-то не слишком радужное русло, парень поднялся с места и решил пройтись, переключившись с мыслей о высоком и сложном на простое и близкое. Комната вокруг оказалась довольно приятной на вид: теплые желтые стены, узорчатые ковры, которые были дома у каждого второго его знакомого, деревянная самодельная мебель и вышитые крестиком картины. За исключением тихого сопения курильщицы не было слышно ни звука; за окном зеленел непроглядной лес, и не было ни намека на жизнь. И конечно же приторный запах вишни, смешанный с запахом табака. Поняв, что ничего интересного в комнате он уже не найдёт, парень вышел из неё, плотно закрыв за собой дверь. В коридоре с одним узким окошком под потолком было две двери и, вспомнив, через какую из них они пришли, он вышел на кухню. У окна, потягивая коричневую жидкость из кружки, в позе мирового злодея сидел Олег. Всего на секунду Максу показалось, что пьет он коньяк, но вскоре до него дошло, что употреблять алкоголь так рано днём никто бы ни стал. Олег, заметив вошедшего, поднялся с места и подошёл ближе, после чего парень понял, что это правда был коньяк. Оказавшись в паре шагов, он остановился, а Макс замер, снова чувствуя на себе убийственный взгляд, который медленно пришелся по всему его телу. — У тебя рубашка в крови. В шкафу в вашей комнате лежат мои; возьми себе одну или пару. И дай мне свою; я не думаю, что пятно отстирается, но попробовать стоит. Выпустив из лёгких воздух, парень кивнул и развернулся, возвращаясь к компании ковров и спящей курильщицы. Отлично прогулялся, конечно, испугался, чуть не помер со страху и вернулся. Отличное приключение. Войдя в спальню, парень мельком глянул на Женю и вернулся к шкафу, который располагался прямо при входе. Открыв дверцу, он тут же наткнулся на десяток вешалок с развешанными на них рубашками и, выбрав из них теплую фланелевую, вытянул ее наружу. Тем не менее, даже такое простое действие пошло крахом, и следом за несчастной рубашкой упало ещё несколько. Парень со вздохом опустился на корточки, сетуя на свои кривые руки, и тогда его взгляд зацепился за коробку, стоявшую в тени в самом углу. Она не было бы так примечательна, если бы из нее не торчал телефон. Чувствуя животный интерес, он схватился за край картона и потянул его на себя, открывая себе вид на содержимое. Небольшое пространство было доверху забито телефонами. Они были самыми разными: от старых кнопочных до довольно современных. Макс стал вытаскивать из по одному и рассматривать: на каждом были трещины, царапины и прочие повреждения. И вот, взяв в руки очередное устройство, он заметил небольшое пятнышко. Странным было того, что оно было красно-коричневым и очень напоминало засохшую кровь. Сглотнув, парень продолжил перебор. Телефонов с такими же пятнами оказалось несколько. На одном они шли брызгами, на другом отдельными каплями. На других же, казалось, их пытались безуспешно стереть. И все они напоминали кровь. Макс ни на что не надеялся. Он уже понял, что нельзя верить в лучшее, потому что именно в те моменты, когда он надеялся, что все странное закончилось, странное набирало новые обороты. И, конечно же, именно в этот момент рядом с ним открылась дверь. Обернувшись, он увидел Ольгу Владимировну, которая мрачно смотрела на происходящее. — Вот говорила я этому черту: говно у него, а не хобби. Коллекционер, бля... *** Слушая пояснения о том, что Олег на самом деле — серийный маньяк, коллекционирующий телефоны жертв, Макс вдруг понял, почему ему налили чай с пустырником. Тем не менее, Ольга Владимировна спокойно повествовала о том, как несколько ее бывших оказались зарезаны, и она не особо горя желанием помогала своему тогда ещё другу избавляться от трупов. Учительница говорила об этом спокойно, словно о каком-нибудь переезде. —...вот поэтому мы и переехали. Потому что я заебалась париться с телами, а он заебался убивать. К тому же, у ментов, кажется, начинали возникать догадки. Действительно, блять, трое в одном районе с одной девкой с фоторамках, вот уж удивительно... Макс молчал. Ему просто было нечего говорить: женщина перед ним намеренно сошлась с маньяком, без угроз и без видимых на то причин. Это было безумие, и ещё ужаснее было то, насколько спокойно это воспринимала Ольга Владимировна. — Ну не смотри ты так, как будто это что-то совсем из ряда вон, — наконец не выдержала она отчаяние в глаза Макса. — Но это как раз из ряда вон! — ответно сорвался он. — Это же... Это ужасно! И как минимум опасно! Что, если он передумает?! Что, если вы.... Если он почему-то решит напасть на вас?! — О, он не решит. — Почему вы так уверены?! — Потому что я такая же, как он, и отлично его понимаю. Только мне убивать лень. — Нет, вы... — А тебе откуда знать? Макс осёкся. Это было правдой; он не знал. И тем не менее, он не мог поверить, что для кого-то убийство было просто будничным делом, и такой кто-то сидит прямо рядом с ним. — Но... Это же просто невозможно. Вот так спокойно жить с тем, кто способен на убийство... — А что такого? — Он же... Маньяк, — нервно стал пояснять парень. — Гиперфиксация на человеке, которого он считает "хорошим", в отличие от других... Он же может просто передумать. Ведь в преступлениях Олега не было особого смысла и цели, верно? — Ага. Может. И тогда я умру. — И вам все равно?! — Именно. — Почему?! — Ну а куда мне ещё идти-то. — Это вообще неправильно! — вскочив, заявил Макс. — Всегда есть, куда идти! — Говорит мне тот, кто всегда находил выход, да? — Конечно! Выход ведь есть всегда! — Правда? Вот это да, а я не знала! — саркастически удивилась Ольга Владимировна. — Надо было просто посидеть и подумать, куда ж я поеду-то: к семье, которая меня прокляла, к друзьям, которых нет, или а открытый новый мир, где я окажусь бомжом на помойке и сдохну от сифилиса, потому что денег, связей и второго образования у меня нет, а учителя никому нахрен не нужны. Отличный, план, гений! — Вы точно сможете что-то найти! — настаивал Макс. — Конечно! Когда я в последний раз пыталась, я оказалась в Норильске, блять. Правда потом я молилась, чтобы снежная буря закончилась, и Олег поскорее меня забрал нахер из этих сугробов. — Всегда можно найти неравнодушных людей! — Конечно можно. В твоём воображении, мальчик. Вот там обязательно найдутся, а у меня из стола как-то деньги на шторы украли! Причем, как выяснилось, взрослый состоятельный человек, который знал, что выплачивать это буду я, которая без гроша в кармане! — Но... Можно... — Нет никаких "но" и "можно", — отрезала учительница. — Есть факт того, что жизнь — та ещё сука, и из-за нее я здесь. Всё, финита ля комедия, некуда идти! Нигде лучше не будет! К тому же, меня тут любят и кормят, ты серьезно думаешь, что у меня есть альтернативы? Парень вдохнул, собираясь возразить, но е нашел слов. Он все ещё понимал, что так нельзя, и это неправильно, но конкретно объяснить свое мнение не мог. — Меня уже обломала жизнь, и не раз. А тебя нет. Поверь мне, иногда можно и на стенку от отчаяния залезть. Мой случай — один из лёгких примерчиков. Бывает куда хуже, — помотала головой Ольга Владимировна. — Кто-то остаётся с человеком после побоев. Кто-то превращается из кутилы в монашку, чтобы родители не смотрели косо. А у меня осталось при себе самоуважение. Так что не так уж все и плохо. А лучше... Лучше быть не может. Макс молчал. Немного подумав, он кивнул. — Отчасти... Отчасти, и лишь отчасти я ваш понимаю. — Отлично. Давай обойдёмся без полиции, потому что эту коллекцию мы завтра с Олегом закопаем, и все равно все будет бессмысленно. — Хорошо. — И Олегу ничего не говори. — Ладно. — И не думай об этом много — чокнешься. — да я уже. — Поверь мне, ты ещё не чокнулся. Начнёшь видеть галлюцинации — вот тогда чокнешься. — Как скажете, — с лёгким смирением согласился Макс. Он вышел из кухни и направился на поиски места, где все это можно было в тишине обдумать вопреки совету Ольги Владимировны. *** Дверь в кладовую скрипнула, и курильщица, зевая, просунула голову внутрь, уже ожидая видеть внутри Макса по наводке, которую ей дала учительница. Парень обернулся на неё и приложил палец к губам, после чего Женя кивнула, проходя внутрь. Аккуратно закрыв дверь, она подобралась ближе и села по-турецки рядом с парнем, смотря на то, во что превращался мир. Голубое свечение неравномерно разливалось по кладовке и перетекало со стены на стену: голубые светлячки медленно перемещались из стороны в сторону, пытаясь найти себе место. Макс не знал, существуют ли вообще такие светляки, но сам он никогда таких не видел. — Слушай... — в пол голоса заговорил парень. — Почему... Почему? — Ты про то, что муж Ольги Владимировны серийный маньяк? — Ты уже знаешь? Нет, конечно, ты уже знаешь. И ты, конечно, спокойна. — Конечно. — И почему же? Пожалуйста, объясни, я правда не понимаю. — А ты и не поймёшь. — Потому что нужно иметь тысячу сдвигов по фазе, чтобы это понять? — Конечно. — В чём... — Макс сделал глубокий вдох. — В чём смысл? Ведь нельзя жить просто тем, что лучше не будет. — А если лучше не будет? — И ты туда же?! — тихо возмутился он. — Кончено, — с тоном того, что само самой разумеется, кивнула курильщица. — У тебя... Родители, или что? Или это больная тема... — У лишь полчища врагов... — торжественно начала она, но тон тут же сломался, сменившись на грустноватое бормотание. — Ни семьи, ни друзей, ни шарфа или очков. — Знаешь, это звучит не очень. — Хороший ты мой... Лучше умереть хоть немного любимым, чем просто одиноким. — Но... Но это опасно для жизни. — Жизнь совсем одному — это штука хуже смерти. Поверь мне. — Тогда почему ты ещё жива? Повисла тишина. Макс отвлекся от светлячков и посмотрел на Женю. Та с пустым усталым взглядом смотрела в никуда. Она не спешила отвечать, и ее глаза бегали по стене, пока она размышляла. — Знаешь, зачем мне сумка? — наконец спросила она. — Чтобы вещи таскать, — неуверенно предположил Макс. — У меня нет ни документов, ни денег, ни ценных вещей. — Сигареты? — Я ношу их в одежде. — Тогда что? — Платье для самоубийства. Парень замер, подумав, что он что-то не так понял. — Что... — Платье для самоубийства. Белое. Я жива, потому что обещала Олесе, что я буду жить все время до конца спора и проживу жизнь интереснее, чем она. Но спор окончен. Я победила. Теперь у меня нет никаких причин жить. Нет никаких причин помнить наизусть расписание всех поездов и межгорожных автобусов в стране. Нет причин помнить, где находится бункер путешественников. Для жизни тоже нет причин. — Но... Но спасти мир! И... И я! Я... — попытался возразить Макс, но девушка подняла взгляд. В нем не читалось совершенно ничего: ни страхов, ни надежд, ни сожалений. Ничего. — Это то, чем ты́ будешь жить. — Но так нельзя! — панически возразил священник. — Хотя бы просто потому, что ты попадешь в ад! И бог точно есть, только он мог сотворить то, что сейчас происходит! — Видишь ли, — Женя вздохнула и, пошатнувшись, поднялась на ноги. — Моя жизнь итак ад. Ведь он пуст, и все бесы здесь. Понимаешь... Нет, конечно не понимаешь. Тебе и не нужно. Она подошла к двери и, прежде чем выйти, обернулась. — Не думай, что здесь что-то не так, Марк. Это просто часть жизни. Просто что-то планируют, а что-то нет. — она сделала паузу и вздохнула. — Боже, надеюсь ты Марк, будет очень неловко, если ты не Марк. Ты же Марк? Чертова память... — Да... Марк, — сам не зная, зачем, соврал Макс. — Замечательно. А теперь тебе лучше поспать: утром пойдем дальше. Не хочу... Не хочу, чтобы ты выглядел, как труп, в общем. Блять, раньше не было проблемой составлять чёртовы предложения. Что ж происходит-то... Она вышла из кладовки, акуратно закрыв за собой дверь. Макс же остался со светлячками и отвратительным чувством того, что с этим всем он уже ничего не сделает.