(НЕ) Пара для Короля

Пальцы с силой сжали мягкую ткань. Советника словно под дых ударили. Зачем… вернулся раньше? То есть… Как же он не сообразил. Король был не рад этому. Вот оно! Может, у Лиона были свои… планы? Которые Дерек своим поспешным возвращением расстроил? Может, Лион и вовсе планировал в обозримом будущем отослать Дерека подальше под видом важной службы или долгосрочного поручения? Может, друг детства давно претил уже его королевскому Величеству, а наивный в своей привязанности брюнет не замечал этого? Не хотел замечать. Заперев усилием воли свои эмоции и решив обдумать новую информацию позже, Дерек решительно подошёл к кровати и опустился перед ней на одно колено. Лион приоткрыл один глаз и зло зыркнул на друга, когда тот рискнул промокнуть полотенцем королевское чело. Сам Лион был бледен, но на щеках играл лихорадочный румянец. В противовес холодному поту и ознобу. Температура росла. Сил сопротивляться было все меньше. На лоб легка теплая ладонь. В последний раз так в Лиону прикасалась в детстве мать, когда он болел. Давно забытое чувство вновь попыталось выдавить влагу из глаз. Дерек… Понимал ли он, что его прикосновения будят в Короле нечто большее, чем позволено было существовать между друзьями? Простил бы, если бы узнал, что прямо сейчас Лион благодарил кого-то за свою болезнь и возможность ощутить прикосновение этой руки? Что разрывался надвое между тем, чтобы снова нагрубить и попытаться оттолкнуть, и тем, чтобы потянуться к этому теплу под предлогом своей временной немощи. Как же… холодно. И лишь эта ладонь такая теплая. Лишь она удерживает сознание на поверхности из-за страха потерять хотя бы секунду этого запретного контакта. Советник меж тем нахмурился: Король горел, но дрожал от холода. Его лихорадило. Не зная, насколько блондин сейчас осознает реальность, и не думая о том, чем ему в будущем может грозить это панибратство, мужчина подхватил друга подмышки, усаживая того в кровати и упирая спиной в подушки. Следовало действовать. И незамедлительно. Если вообще существовала еще возможность до утра выходить Короля без особых последствий и длительного периода валяния в кровати. Со своим внутренними заскоками Дерек решил разобраться позже. Тогда же он придет в ужас и от своей смелости, и от принятых решений. Все это потом. А сейчас… руки начали действовать быстрее, чем брюнет до конца сумел договориться с самим собой по поводу временно отодвигаемых границ дозволенного. Собирая по подушке разметавшиеся светлые волосы, брюнет пальцами разделял их, приводя в некое подобие порядка, чтобы стянуть резинкой. Влажные пряди пахли апельсиновой цедрой. Гораздо насыщеннее и горьче, чем сухие. Не отдавая себе отчета, мужчина поднес одну прядь к носу и глубоко вдохнул аромат, словно пытаясь навсегда оставить его в своих легких. Наполнить их до отказа. Впитать в себя частичку Лиона и унести с собой навсегда. Если Король все же решит отослать его с глаз долой. Правитель что-то пробормотал в полузабытьи и голова его перекатилась на подушках с одного боку на другой. Брюнет опомнился и, закончив с волосами, приподнял друга, промокая затылок и чуть ниже. Здесь советник замешкался. И, забыв о своем намерении думать сейчас о Лионе исключительно, как о больном, и не глядеть ему в лицо, скосил глаза. Губы Короля были приоткрыты и запеклись в своей сухости. Молочная кожа на шее едва прикрывала синюю венку. Короткие, но густые, ресницы отбрасывали на скулы темные тени, заостряя и без того острые черты лица. Затылок Короля покоился в широкой ладони Дерека, словно ему там было самое место. Беззащитная шея Лиона казалась неестественно хрупкой, а оттого желание защищать и оберегать обозначилось еще острее. Дерек вздохнул и отвел глаза. Слишком беспомощный и притягательный был сейчас Лион. Слишком откровенно выглядывали ключицы из ворота распахнувшейся рубахи. Мокрый плащ валялся тут же. Его никто не удосужился повесить в шкаф, либо на спинку кресла. Заставив себя опустить друга на подушки, брюнет поднялся и подошел к шкафу, по пути кидая плащ на кресло. Несколько мгновений мужчина боролся с самим собой. Все же гардероб – вещь довольно интимная. Раздавшийся с кровати тихий стон подстегнул его решимость и советник распахнул створки, стараясь не думать, что где-то здесь хранится и белье Лиона. И, что тот, узнав позже о таком самоуправстве советника, точно прибьет его. Четвертует и распылит по воздуху. Учитывая его сегодняшнее настроение и изменившееся отношение к другу детства. Быстро пробежавшись глазами по полкам и найдя что-то похожее на «домашнюю одежду», брюнет споро закрыл шкаф, отрезая себя от личного мирка Короля. Белые рубаха и штаны словно жгли руки. Словно Дерек украл их. Прикоснулся к чему-то недозволительному. Словно был спятившим извращенцем, тягающем из шкафов чужой шмот. Плюнув на дурацкие ассоциации и напомнив себе, что Лион все еще нуждается в помощи, брюнет вернулся к кровати. Положил на нее одежду и застыл, как изваяние. И что теперь? Никогда он не видел Короля в неглиже. Никогда не мог себе представить, что увидит. Не мог унять бушующую внутри бурю. Зеленоглазый до крови закусил губу, пытаясь вернуть себя в нужное русло. Стараясь успокоиться. Сосредоточиться на конструктиве и первоочередной задаче. Получалось плохо. Из рук вон плохо. Но сам переодеться Лион был не в состоянии. Слуг звать запретил. В мокром однозначно до утра заболеет еще сильнее. Пробормотав несколько витиевато-нецензурных выражений и помянув мимоходом «добрым» словом личную привлекательность Лиона, советник сцепил зубы и расстегнул первую пуговицу на рубашке Короля. Тот вздохнул и голова его перекатилась в сторону руки Дерека. Щека коснулась кисти брюнета. Советник ругнулся и страдальчески закатил глаза. «Чтоб тебя!» - Ты совсем не помогаешь, - шепотом попенял он другу. – Блин, Ли… Я же и так еле… Советник не заметил даже, что обратился к Королю именем, которое не произносил ни вслух, ни про себя с пяти лет… С того возраста, когда тогдашний повелитель очень четко очертил ему границы дозволенного в общении с сыном. Король щекой прижимался к теплой руке советника и находился практически в беспамятстве. А сам брюнет - на грани подступающей истерики. С каждой новой расстегнутой пуговицей из Дерека будто вышибали весь воздух. Шея… ключицы… грудь без единого волоска… «О Боже, за что мне все это?!» Советник отдернул руки и несколько раз с силой провел ими по своему лицу, стремясь отогнать сладкие миражи и «вспомнить», кто перед ним. По какой причине он за все годы так ни разу и не позволил себе ни единого намека. Ничем не выдал себя. Не прикасался, кроме как в особых случаях по долгу службы. Держал своих внутренних демонов за ста замками да на коротком поводке. Кое как вытянув из-под друга мокрую тряпку, бывшую ранее выглаженной рубахой, советник до зубного скрежета сжал челюсти. В глазах потемнело. Вид обнаженного торса Короля едва не сорвал все тщательно выстраиваемый долгими годами барьеры. Что и говорить, Лион был прекрасен. Подтянутый, пропорционально сложенный, с гладкой кожей и перекатывающимися под ней мускулами. Без всякой там лишней растительности. Сейчас тело мужчины лоснилось от выступившего пота. В яремной впадинке же и вовсе собралась влага. Ругнувшись еще раз, Дерек оставил на время блондина и, наполнив глубокую миску теплой водой, добавил туда целебные травы, которым с девства обучала его бабка: жаропонижающие, противовоспалительные, тонизирующие. Накрыв миску крышкой и уперев руки о тумбу, Дерек на время прикрыл глаза. Он вымотался. И морально, и физически. И даже не мог бы сказать сейчас, какое желание превалирует: поспать, либо удовлетворить свои интимные потребности. Настой горчично-желтого цвета распространял вокруг себя слабый аромат меда и разнотравья. Советник поморщился. Настой вносил чуждые нотки в естественный запах Лиона. Его Ли. Запах, который давно стал неотъемлемой частью жизни Дерека. Как личный наркотик. Как пятый элемент. Как эликсир жизни. Как бы пафосно это не звучало. Конечно, сам брюнет вовсе не так облек бы это в слова, но… Стоило выдаться особо тяжкому дню… возникнуть заковыристой проблеме… вырваться наружу глубинной боли… аромат апельсиновой цедры вкупе с мятой приносил успокоение и надежду на лучшее. Даже если его обладатель и держался с недавнего времени на максимально-возможном отдалении. Сильная рука отжала смоченный в миске кусок ткани и решительно провела по бледной мужской шее. Раз. Другой. Третий. Король тяжело дышал, вздрагивая от озноба. Привычную терпкость мускуса перекрывала медовая нотка розового клевера. Слишком сладко. Слишком приторно. Слишком… неправильно. Это отвлекало и не давало уплыть в собственные желания. Поддаться плохо контролируемой сейчас тяге. Возбуждению. Желанию. Плюнуть на все и вся. Дерек раз за разом проводил тряпицей по оголенному торсу, отжимая ткань в растворе и вновь протирая тело Короля. Раз за разом белая ткань проходилась по молочной коже, а советник едва сдерживался, чтобы на месте этой ткани не очутилась его собственная ладонь, которая могла омыть ничуть не хуже какого-то бездушного куска материи. Размеренно тикали часы на каминной полке. Дрожали отсветы пламени на стенах, порождая причудливые тени и создавая иллюзию нереальности происходящего. Неиствовала буря за окном. А ведь сам Дерек мог сейчас быть еще в пути. В самом эпицентре непогоды. Под этим буйством стихии. Не говоря уже о том, что тогда Лион возможно… Возможно бы… Брюнет тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Свежесмоченная тряпица замерла над запекшимися губами друга. Зависла в вытянутой руке. Была отложена в сторону. Советник, подумав секунду, взял другой лоскут и смочил его водой из графина. Низко склонился над Королем. Интересно, будет ли еще когда-либо у него возможность так вот в открытую рассматривать лицо самого дорогого человека? Того, на чью персону пристально смотреть дольше пары секунд могли немногие. В силу не самого простого характера Владыки и вытекающих отсюда последствий. Да и взгляд Лиона сам по себе было выдержать непросто. Холодный, как льды Арктики. Колючий, как самые тонкие иглы. Острый, как бритва. Выпивающий душу, как пустота. Так смотрел Король практически на всех. Кроме Дерека. Сейчас на Лионе не было привычной холодно-отрешенной маски, за которой он прятал свою боль. Сейчас сквозь года проступало лицо того самого мальчишки, которым был Лион до потери родителей и сестрёнки. Того парнишки, что любил быстрее ветра мчаться к дальним валунам ранней весной, лишь только раздавались в воздухе птичьи трели и на прогалинах появлялись первые подснежники. Того бунтаря-принца, что пробирался на рассвете тайком к домику семьи Дерека, находившемуся за ближайшим холмом, и условным сигналом вызывал товарища на поиски приключений. Того юноши, что запросто хватал брюнета за руку и вихрем несся по цветущему лугу по колено в росе навстречу белым пушистым облакам. Принца, который не хотел видеть между собой и другом никаких сословных различий. Это потом уже он стал холодным и непримиримым воином. Это после уже заледенели его сердце и душа. Но не тогда. Не в моменты, когда впереди был весь прекрасный день. Когда первые лучи солнца ласково гладили юношеские щеки. Не тогда, когда по резвым ногам била котомка с заранее припрятанными пирогами да бутылкой малинового компота. Не тогда, когда впереди была сама прекрасная жизнь. И сегодня. И завтра. И потом… Воспоминания нахлынули со страшной силой и Дерек до боли вглядывался в милые сердцу черты, стараясь найти все больше сходства с тем самым человеком, к кому он мог прикасаться без всякого зазрения совести. И кто, дурачась, вполне мог запрыгнуть сзади на плечи и заставить покатать себя на закорках. Как глупо было надеяться, что ничего не изменится… Советник осторожно прикоснулся тряпицей к губам Короля и слегка промокнул их. Задержался на нижней чуть дольше необходимого. Странно, он-то думал, что с возрастом эта пухловатость ушла. А оказывается, Лион просто настолько сжимал губы в тонкую линию, совсем перестав улыбаться, что даже Дерек решил, будто они изменили свою форму. На деле изменился же их обладатель. Как следствие к трагическим событиям и обстоятельствам, выпавшим на его долю. Мужчина не замечал, что практически гладит губы друга, смачивая их чистой водой раз за разом. Что его движения скорее напоминают бесхитростную ласку, нежели омовение. Тихо вздохнув, брюнет, наконец, отложил все принадлежности и отсел чуть в сторону, уперевшись ладонями в собственные колени. Он знал, чего медлит. Он знал. Брюки. Чертовы, мать его так, брюки!!! Нет. Нет, нет и еще раз нет! Рубашку он еще как-то пережил. Но, брюки… Нет. Ни за что. Да и Лион не простит. Никогда. Порешит на месте. Четвертует. Испепелит в адском пламени. Заморозит при самых низких температурах. Развеет на атомы. О нет. Только не брюки. Нет. Дерек виновато скосил глаза на сотрясаемого дрожью Короля. «Черт! Я не могу. Прости, друг, не могу!» - Лион, - позвал он тихо и слегка потряс мужчину за плечо. – Лион, прошу тебя… Король закашлялся и слегка приоткрыл мутные глаза. - Во-ды, - в два захода выдохнул он и снова закашлял. Радуясь отсрочке, брюнет налил из графина воду и чуть замешкался. Поставил стакан на тумбочку. Зашел чуть сбоку и за подмышки подтянул Короля в сидячее положение. Рука того дрожала, пытаясь удержать в пальцах скользкий стакан, который блондин упорно желал взять сам, практически отобрав у советника. - Отдай! – не выдержал спустя пару секунд Дерек, смотря на этот цирк, порождаемый ослиным упрямством и гипертрофированной гордостью. – Разольешь на себя. А я и так еле-еле… Что он «еле-еле» - советник не договорил, прикусив язык. Еще не хватало сболтнуть лишнего под влиянием момента. Только вряд ли сейчас Король был в состоянии замечать ни то, кто его поит, ни чьи-либо оговорки. Вспомнив, как мать ухаживала за престарелой бабулей, мужчина придержал одной рукой голову Короля, а второй приставил стакан в губам блондина. Чуть наклонил. Лион глотнул и вновь закашлялся. Резко отвернул голову, так что Дерек чуть сам не расплескал воду прямиком на только что с таким трудом напяленную на друга сухую рубашку. Проглотив крепкое словцо, советник слегка встряхнул друга еще раз, надеясь еще хоть на секунду достучаться до его сознания. - Лион, брюки. Нужно переодеть. Вот, я принес сухие. Король начал сползать вниз, очевидно, намереваясь вновь провалиться в забытье. «Нет-нет. Только не это! Не заставляй меня снимать их с тебя!». - Лион, - громче и четче повторил Дерек, стараясь не паниковать. – БРЮ-КИ. Переодеть. И для наглядности взялся за ремень Короля, рассудив, что наглядность требуемого действия может помочь Королю осознать, чего от него хотят. Так и вышло. Реакция блондина была мгновенной. Даже в таком состоянии. Мутные глаза распахнулись и глянули почти осмысленно. Рука дернулась к «самому дорогому». - БРЮ-КИ, - еще раз терпеливо повторил советник. – Переодеть. Держи, - и вложил в другую руку Короля названный предмет одежды. Промычав нечто невнятное, что можно было трактовать абсолютно как угодно, облеченный властью мужчина завозился на постели и предпринял попытку расстегнуть ремень, очевидно, плохо соображая, что он сейчас не один. Брюнет мгновенно отвернулся и застыл каменным изваянием, вперив нечитаемый взгляд в одну точку на стекле. Сзади вздыхали, шуршали и изредка что-то шипели. Явно не слишком приличное. Тихое бряцанье пряжки гоняло по телу советника волны дрожи. Кожа его покрылась мурашками и представляла сейчас собой один единый оголенный нерв. «Господи, серьезно? Сейчас?» - Эй, эй, как там тебя? – донеслось внезапно из-за спины ледяным голосом. – Эй, слуга! Иди сюда. Проклятые штаны… Что ты там трешься! «Не узнает, - понял внезапно Дерек. – Бредит. Может и к лучшему все». Излучая внешнее спокойствие, брюнет развернулся и приблизился к ложу, где Король, отчаянно трясясь в лихорадке, сражался с коварным элементом одежды. - Позвольте, я помогу, - ровным голосом произнес Дерек, не поднимая глаз, ибо опасался выдать себя взглядом. Да и страшился увидеть проблеск узнавания в глазах Короля. - Да дозволяю, дозволяю. Помогай уже! Для чего еще ты тогда здесь! – рыкнул правитель, в глазах которого все плыло и мелькало расплывчатыми цветными пятнами, а в уши словно ваты набили. – И камин растопи, твою ж налево! Ледник развели! Где вас таких недалеких набирают только! Вконец распоясались! Ну погодите у меня! В комнате стояла жара. Не говоря ни слова, брюнет опустился перед кроватью на корточки и взялся за лодыжку друга, продевая ногу Короля в штанину. И это пару минут назад казалось ему аццки сложным? Серьезно? Это даже не было унизительным, как могло бы показаться со стороны. Впрочем, должно быть именно то, Лион не узнавал его, так повлияло на восприятие брюнетом ситуации, исключив из нее любой мало-мальский элемент неловкости и скрытой романтики. Ведь слуги знати не ровня. Обслуживающий персонал. Совсем другой пласт реальности и жизни. Грубо, конечно, но, по факту обращения внимания на их эмоции – так почти мебель. Пришли-сделали свое дело-ушли. Все. Практически неодушевленные элементы. Предметы. Правда, почти мебель. В том плане, что их не особо замечают. О них не беспокоятся. Их не стесняются. В самом деле, не будешь же ты стесняться табуретки? Вот Дерек и ощущал себя сейчас чуть ли не табуреткой. Всего лишь приспособлением для, пардон, надевания на Короля штанов. А раз так – какая в этом может быть романтика и влечение? Раз нога. Два нога. Натянуть брюки на бедра Лион в состоянии и сам. Делов-то. Блондин все еще трясся от холода и советник счел разумным раздобыть еще одеял. На всякий случай. Если в ближайшее время другу не полегчает. Правда, в покоях и так уже было натоплено, как в бане. Тут скорее тепловой удар получить было легче, нежели остаться замерзшим, но то – здоровому. Лихорадящему Королю жар камина, кажется, помогал мало. Когда вернувшийся с еще несколькими одеялами Дерек ступил на порог королевской опочивальни, Лион снова впал в беспамятство и скрутился на кровати в какую-то изощренную загогулину, трясясь от холода мелкой дрожью. Мимоходом отметив, что такой позе позавидовал бы любой йог, советник укрыл друга всем, что принес и, присев рядом, задумчиво уставился в стену напротив. Следовало подождать. Если травы в скором времени не подействуют, то… Должны подействовать. Всегда выручали. Нещадно клонило в сон после тяжелой дороги и пережитого. Тихо потрескивали поленья в камине. Изредка стонал во сне Ли и тогда брюнет оборачивался и клал руку ему на лоб. Король затихал на время, беззвучно шевеля губами и постепенно успокаиваясь. До следующего приступа озноба. Будь советник понаблюдательнее, мог бы заметить, что это «что-то», раз за разом произносимое Лионом без слов - подозрительно напоминает его собственное имя. Но, мужчина сам так вымотался. Находился в таких растрепанных чувствах касательно изменения в отношении к себе своего Короля и друга детства, что… такие нюансы мозг его уже не фиксировал, сочтя сейчас крайне незначительными и нестоящими внимания. Не представляющими угрозы, во всяком случае. Все ресурсы Дерека сейчас были направлены на то – чтобы не заснуть. Прошло по меньшей мере минут сорок, а лихорадка все не утихала. Лоб и кисти рук Короля были ледяными и не желали согреваться даже под кучей одеял и при таком каминном жаре, от которого у самого Дерека уже по спине текли струйки пота. До рассвета оставалось все меньше времени. И до приезда королевского кузена – в том числе. Бабка говорила как-то, что провалившегося под лед рыбака спасали теплом человеческого тела. Мол, жена плотью своей отогревала. Кровь заново запускала. Помогло тогда. Вытащило мужика с того света. Но, то ведь жена… Брюнет покосился на Короля. Кашлянул, смутившись своих мыслей. Решил подождать еще с полчаса, заново принявшись обтирать лицо и руки повелителя целебным настоем. Что еще он мог сейчас предпринять. Но и спустя отмеренное время, ситуация не изменилась к лучшему. Эффекта не последовало. Выбора не оставалось. «О Боже. Он точно убьет меня», - в отчаянии подумал зеленоглазый и рванул ворот собственной рубахи, обнажая верхнюю часть тела и давая доступ к горячей коже. Брюки сейчас Дерек, наверно, не снял бы и под пытками. Ни свои, ни королевские. Сюрреализм ситуации граничил с когнитивным диссонансом. Ложиться в постель к тому, к кому все годы так отчаянно рвалось сердце. Ложиться не ради удовлетворения своих низменных страстей и плотских желаний. Не ради того, чтобы вознести своего Короля на вершину блаженства. Ложиться в качестве грелки. Бездушного предмета. К тому, кого желал так сильно, что готов был ради него вывернуться наизнанку и расшибиться в лепешку. Измениться так, как только Лион захотел бы. Принять все условия, что было в его силах исполнить. Ложиться неузнанным. И, помоги Господи, чтобы до утра так и оставалось. Иначе - быть беде. Иначе - эта ночь станет последней в жизни молодого зеленоглазого брюнета, что имел неосторожность со всей страстью полюбить единственного друга, ставшего однажды Королем…