our survival

Чонгук не вспомнит, что было до того, как мир перед ним окрасился в мутно-серый, задрожал, а после померк. Померк, чтобы почти сразу же предстать совсем другим: тёмным, расплывчатым и пустым. Чонгук не вспомнит, как он оказался посреди улицы, куда и зачем он шёл. Кто он такой — тоже. Ощущалось только слабое жжение в шее, которое вскоре сменилось онемением. Чонгук видел перед собой жутких сгорбленных монстров с окровавленными ртами и руками, которые скалились и рычали на него, окружая. А все звуки для него были глухими, будто под каким-то куполом, в ушах слабо звенело, и ярость от этого стремительно нарастала. Чонгуку было странно, непривычно, больно и жутко. А потом отпустило так же резко, боль и холод ушли, мир приобрёл чёткость, и Чонгук увидел, как лица монстров изменились, почувствовал рязящий от них ужас, услышал тяжёлые хрипы. Они кинулись в стороны, затерялись среди обломков здания, оставляя Чонгука наедине с самим с собой. Чонгук чувствовал ещё много чего, очень остро и по́лно: запахи, движения, чужую реакцию. Очевидно, что его опасались. Опасались те, на кого он стал похож. Вскоре Чонгук пришёл к небольшому дому с выбитыми стёклами, поблизости с которым очнулся. Интуитивно, толкаемый необъяснимым чувством. От дома пахло приятно, несмотря на не слабый запах крови и гнили. В доме никого не было. Тогда-то Чонгук и рассмотрел себя впервые, в треснутом, висящем на одной петле зеркале, даже не с первой попытки снял футболку, бросая к ногам. Мышцы его тела особо выделялись, натянутые под серой кожей, крепкие руки были без изменений, а на шее был заметен след от зубов, мутная липкая жидкость. Чонгук приоткрыл рот, увидел у заострённых резцов воспалённые дёсна. Чонгук тронул кожу, не чувствуя температуру, провёл грязными ногтями, оставляя белёсые следы. Из его рта не вырывалось ни одного внятного звука. Лишь мычание и рычание, которые неприятной дрожью отзывались в груди. Обойдя весь дом, он понял, что когда-то определённо проводил здесь много времени. Понял по сохранившимся фотографиям, которые с трудом из-за непривычного колора перед глазами мог рассмотреть. Но оставаться он не стал. Люди ему не попадались, а вот чувство голода возникло почти сразу же, как Чонгук убил первого напавшего на него зомби. Тогда, вгрызаясь в жёсткую плоть, холодящую зубы и дёсна, Чонгук не думал ни о чём. Ему вообще было тяжело думать, мысли никак не собирались во что-то разумное и цельное, обрывками вспыхивали и затухали. Чонгук почувствовал насыщение, которое дрожью отозвалось в конечностях, от которого в желудке закрутило, и боль притупилась. Лишь на мгновение мелькнула мысль, что он творил дикость, но она смялась под натиском другого, более сильного чувства, который толкнул вперёд, заставив подняться с колен. Чонгук дёрганным движением вытер рот, выпрямился и закрыл глаза. Он не мог вспомнить ничего, а от безуспешных попыток ярость разгоралась сильнее.

***

Запахи — то, что стало огромной силой для движения, пищей для попыток размышления, пусть и пустых. Поэтому, когда Чонгук почувствовал запах живого тела, чего-то мясного и кисловатого, то не стал сидеть на месте. На подходе к небольшому зданию с рухнувшей большой вывеской, Чонгук почувствовал это всё особенно остро. Когда он вошёл внутрь и увидел живого человека, на какое-то время его одолел ступор. Сквозь аромат гнили и крови в помещении плыл ещё и запах еды. Такой сильный, что привлёк он не только Чонгука, судя по приближающимся зомби. Поэтому Чонгук и рванул вперёд, ощущая небывалую силу в ногах, успел поймать человека, прежде чем тот мог сбежать и оказаться в опасности. Но опасность от самого себя Чонгук почувствовал тоже очень сильно, когда вдавил оказавшегося слабым человека в пол. Парень. Совсем молодой, бледный, с грязными короткими волосами. Цвет его глаз Чонгук определить не мог: большая часть его оттенков были вариациями серого. Чонгук учуял влекомый запах ещё сильнее, понял, что он исходил от тела человека, поэтому безо всяких лишних мыслей стал искать причину. Мятая упаковка нашлась в чужом кармане, и Чонгук почувствовал облегчение, когда выбросил её. А после уже совсем другой запах заполнил всё его тело, во рту скопилась слюна. Удержать испуганного, но агрессивно настроенного человека казалось не сложным, и Чонгук с холодной дикостью прижался носом к его шее. Точно. Помимо крови и грязи пахло тонко, смутно знакомо, но всё равно непонятно. Чонгук чувствовал чужую дрожь, и держать становилось уже проблематично, чужие попытки вырваться мешали. Руки парня были холодными, влажными, а вот шея была горячей, венка на ней бешено пульсировала. Человек был пусть и выносливым, раз справился с двумя зомби, но его силы ощутимо иссякли после схватки. Да и против Чонгука, на порядок сильнее остальных, у него было мало шансов: он был куда меньше, с узкими плечами и не слишком крепкими, мягкими руками. Но только если бы он был безоружен, ведь когда человек извернулся особенно сильно, а в бок Чонгука вонзился нож, он понял, что ошибся на чужой счёт. Только нож вытащил с лёгкостью, попытался справиться с разгоревшейся яростью на чужую попытку атаки. Инстинктивно, не задумываясь. Человек смотрел напуганно, но из тела пропала дрожь, а в его глазах Чонгук увидел… слёзы? Действительно слёзы, крупные, заполнившие глаза, но не стекающие, увидел задрожавшие губы, почувствовал, как напряжённое тело ослабло. Чонгук сжал зубы, сжал руки крепче, и желание вобрать запах с чужой шеи поутихло. Чонгук не был голоден, и не объяснимый порыв не отпустить человека показался ему странным. Убивать его не хотелось. Захотелось взять с собой, хотя Чонгук и сам не обитал где-то конкретно. Человек, ослабленный сейчас, мог оказаться в опасности. Но Чонгуку пришлось отпустить, потому что опасность уже действительно приближалась. Он в последний раз глубоко вдохнул запах, облизнулся и поднялся на ноги. Зомби подошли совсем близко, и пока Чонгука ломал череп одного, выплёскивая накопленную злобу, человек сбежал. Немного позже, влекомый всё тем же запахом жизни, Чонгук нашёл его, забившегося в угол, в небольшом здании рядом с относительно полуразрушенным кафе. Он не понимал ничего, что хотел сказать человек, и задрал футболку, показал свою затянувшуюся рану от ножа, увидел непонимание и страх в чужих глазах. Чонгук сам не знал, зачем пришёл и чего хотел, но, смотря на человека, на его сумку, порванную куртку, — у него и мысли не было, чтобы убить его или просто причинить боль. Чонгук полагал, что дело было в голоде, который он утолил сородичем. Он сделал это интуитивно, нехотя, полагая, что это может предупредить ненужное нападение на человека. Спустя сутки, лишь под вечер, Чонгук вновь нашёл человека по запаху, но уже в другом месте. Более обустроенном для жилья, высоком, с остатками мебели. Человек выглядел совсем уставшим, а его лицо, его губы, были изранены. Чонгук заметил это сразу, едва бросив к человеку бутылку воды, которую нашёл по пути. Голос человека, немного хриплый, приятный и тихий, в этот раз удалось послушать подольше. Чонгук мог услышать спокойную интонацию, гневную, агрессивную. И на лице человека эмоции тоже сменяли друг друга, от спокойствия к злости, от непонимания к обречённости. Парень на его неуверенные попытки указать на раны губ, нахмурился, ничего не отвечая. А пахло от него не так, как вчера: к приятному запаху мешалось что-то отвратительное, чужое, будто человека обволокло этими запахами, будто метили очень долго. Чонгук сжимал ладони в кулаки, борясь с желанием подойти ближе. С желанием ещё раз прикоснуться к коже, надеясь, что в этот раз чужие руки буду не холодными. Чонгук за всё время, что бездумно бродил в новой жизни, успел отвыкнуть от тепла. И было очень странно, что помимо тепла Чонгук считал парня симпатичным, что слишком обращал внимание на его внешность, подмечая детали, присматриваясь к нему. Это было совсем не уместно. Интересно, был ли у человека кто-нибудь? Семья, друзья, пара? Или он остался один? Чонгук не знал, почему у него возникали такие мысли, он не мог никак представить перед глазами семью, не мог представить, каково это. Его мозг для этого плохо функционировал. Чонгук полагал, что в такой жизни, где человек его боялся и находился под угрозой оказаться съеденным, семья для него могла стать очень важной защитой. Или пара. При мысли о том, что у человека мог быть кто-то настолько близкий поблизости, внутри неприятно и тревожно заворошилось. Чонгук завис, глядя в одну точку, и не сразу понял, что человек замолчал. Когда присмотрелся к нему — увидел, как тот боролся со сном. Людям нужен сон. Нужна была и разнообразная пища, тепло и защита. От озлобленных, голодных и бесчувственных пустых монстров, в которых неосторожные люди могли превратиться. От таких, как Чонгук. Он сам не знал, кем был сейчас и кем был до смерти, а понять, как всё здесь устроено, было слишком тяжело. Чонгука толкало на поступки что-то примитивное, инстинктивное, а при виде того, как его боялись сородичи, более дикие и пустые, в нём росла уверенность. Сородичи считали его опасным, с ним пытался заговорить спасённый им же человек и это значило… Могло значить много чего. Поэтому Чонгук больше не выдержал раздражающих мыслей, ни к чему не приводящих, и ушёл. Оставил человека одного, напоследок увидев облегчение в его взгляде. Но не ушёл от него совсем, спустился на нижний этаж и сел, подпирая спиной тяжёлую дверь, ведущую на верх. Уходить совсем он не собирался, просидел долго, вдыхая тёплый живой запах, а вместе с ним и другой, не менее притягательный. Утром же, едва показалось солнце, Чонгук вышел на улицу. Находясь на солнце, он не чувствовал того, что чувствовали остальные зомби. Его кожа не плавилась, он не шипел, не нуждался в укрытии. Так, ощущал лёгкое припекание макушки, покалывание кожи, но это проходило очень быстро. Чонгук солнца не боялся и мог спокойно находиться под открытым небом. Эту возможность он использовал, чтобы отправиться на поиски еды. Не для себя — для человека. Вчера он увидел у него немного красочных упаковок, от которых знакомо пахло, и подумал, что мог бы принести чего-нибудь ещё. В знак того, что он не собирался вредить или убивать. Когда он вышел к проулку, то сбавил шаг почти сразу же: двое зомби тащили по земле тело. Ещё человеческое, с загорелой кожей, прогрызанной ногой и выпачканными кровью волосами. А потом Чонгук понял, что различил кровь без проблем: тёмно-красный выделялся на фоне светлого асфальта, на фоне тёмной одежды человека и зелёной, растущей возле асфальта травы. Различил цвета, а мир перестал казаться таким тусклым и серым. От этого открытия Чонгук впал в ступор, замирая на месте, пока сородичи, рыча, утаскивали труп за поворот, а после почувствовал прилив сомнений, помимо удивления о смене цветов. За всё время, что Чонгук находился в новом теле, он не убил ни одного человека. Он даже не присоединился к кучке зомби, которая вчера раздирала пойманную добычу. Мысль об убийстве и поедании людей казалась Чонгуку…неприятной. Он довольствовался остатками от сородичей или особо зарвавшихся, которые нападали первыми, пытаясь укусить или расцарапать лицо. Чонгук не ел людей, которые итак встречались изредка, но не знал, будет ли так всегда. Но у него появился человек, которого есть тоже не захотелось, и от этой мысли Чонгуку стало приятно. Поэтому он ускорил шаг, уже видя вдалеке знакомое здание, где пару дней назад люди в спешке выносили продукты, но замер, едва заглянул за угол. Несколько серых пакетов с зелёным рисунком валялись у стены, а возле них возился зомби. Чонгук слегка нахмурился, подходя к незнакомой вещи поближе, и увидел в одном из пакете разгрызанное яблоко, красную обёртку и поломанный шоколад. Другой пакет был совсем изорванным и пустым, а вот третий на первый взгляд выглядел целым, и Чонгук шагнул к нему. Значит, там была еда. Это могло бы понравиться человеку, а Чонгук среди его вещей не видел подобного пакета. Чего он не ожидал, так это угрожающего рыка зомби, который поднимется на ноги, отбрасывая разорванный пакет и скалясь. Чонгук остановился, внимательно на него посмотрел. Они стояли так недолго, и Чонгуку вскоре это надоело, он подошёл к пакету и поднял его. И в этот момент запах гнили забился в нос сильнее, потому что зомби приблизился. Чонгук выпрямился, приоткрыл рот и качнул головой. А после пришлось вскинуть руку в предупреждении, останавливая зомби. Чонгук драться не планировал и не хотел, но когда зомби потянулся к пакету и попытался отобрать, Чонгук щёлкнул зубами, и зомби тут же отскочил. А после движения повторились. Агрессия в чужих глазах заблестела ещё сильнее. Чонгук не выдержал этих глупых попыток отнять его добычу, от гнилостного запаха вспыхнуло раздражение, и он рывком вцепился зомби в горло, ударил спиной о стенку, вырывая из чужого рта скулёж. Перед глазами слегка поплыло, он сжал руку крепче, а когда зомби попытался укусить, пнуть по ноге и вновь вцепиться в пакет — Чонгук его ударил. Головой о стену. Хрупкий череп ещё толком не сформировавшегося зомби хрустнул. Чонгук разжал хватку, отряхнул руку от ошмётков крови, вытер ладонь о штаны и не сразу заметил движение сбоку. А когда увидел знакомую сумку и знакомый затылок — сорвался с места. Догнать человека удалось быстро. Видя его хромоту и боль в лице, Чонгук сначала притормозил, не зная как подступиться, но преследующие их зомби не оставили времени для размышлений. Он поднял ослабшего человека на плечо, сунул пакет в сумку, и поднял её тоже. Когда спустя несколько шагов почувствовал что-то боком, то потянулся рукой и нащупал на теле человека оружие. Повертел его в руке и выбросил. Чонгук почти не чувствовал ударов по спине, по животу, лишь крепче сжимал рукой поясницу. Но на вопросительные интонации попытался ответить, как мог. Даже зомби, последующие за ними и почти сразу же отступившие, не вызвали таких чувств. Чонгук пришёл в место, в которое приходил в последнее время часто. В дом, окружённый невысоким забором. В комнате пришлось немного повозиться, отбивая атаку парня. Когда тот забился на кровать, Чонгук понял, что не знал дальнейших действий. Присматриваясь к чужому лицу, фигуре, спрятанной под курткой, он невольно сжимал кулаки. Видел отличия между ними. Если Чонгук был высок, широкоплеч, а его лицо казалось грубо слаженным, то сидящий перед ним парень был иным. В относительно спокойной обстановке, при хорошем свете можно было хорошенько его рассмотреть. Черты лица с мягкими проявлениями, слегка пухлые щёки, низкий рост, худая шея, длинные пальцы, волосы красивого оттенка. Чонгук мог назвать его красивым, если бы смог сложить мысли в слова. Но он просто смотрел. Понимание, что человек был на его территории, дышал его воздухом приятно отозвалось внутри. Но человек был по-прежнему напуган, и Чонгук постарался не напугать больше. Только один раз не сдержался, когда подошёл ближе, сел на постель, тронул чужую руку. Своё имя, сказанное парнем, Чонгук осознал не сразу. Сначала пришло понимание, что слоги знакомы, а когда Чонгук понял, что услышал, то не сдержал улыбку. Человек назвал его по имени, которое прочитал на одной из бумажек на стене. Это был самый очевидный вариант. Чонгуку стало приятно, и он захотел сделать человеку приятно в ответ, кроме пакета с пищей, который человек всё-таки не отверг. А когда человек объяснил, что хочет уйти, Чонгук впал в ступор. Он не понял, куда именно и зачем хотел уйти парень, но всё в нём взбунтовалось из-за этого. Выпускать человека, бросать его не хотелось. Но его взгляд, его скованные движения и торопливые слова показывали, что человек хотел этого. Чонгук увидел далёкий забор, на который ему показали, понял по жестам человека, что речь шла об убежище. О безопасном месте. Но разве здесь, в этом доме, не было безопасно? Человек мог остаться здесь, перестав рисковать собой. Чонгук мог добывать ему пищу и вещи, а для свежего воздуха прекрасно подходил большой двор. Чонгук бы приносил ему всё, что требовалось, и не просил бы взамен чего-то сложного. Только немного надышаться запахом, подержать за руку, узнать о живом теле куда больше, нежели он знал. Это не такая большая плата за спасение, помощь и заботу. И Чонгук даже думал, чтобы запереть двери по-настоящему, заставить сидеть здесь, удержать, попытаться объяснить, зачем это надо. Ему бы не составило труда обездвижить чужое тело, мягкие, ставшие уже тёплыми руки, особенно, когда он полностью осознал силу своего тела. Но тогда он мог получить что угодно. Воинственный молодой человек мог вступить с ним в драку за свободу, мог выброситься из окна и попытаться сбежать. Чонгук не хотел ни того, ни другого. Он понимал, что человек не смирится с ограничениями и горит желанием выжить. А Чонгук просто не мог его удерживать, как бы не хотелось. Особенно, когда после встречи с человеком Чонгук увидел мир другими глазами. Но он согласился, желая посмотреть, к чему всё приведёт. Может, он просто плохо понял чужую просьбу. Даже предложил понести человека. Спустя некоторое время непонимания и сомнения его идею одобрили. А Чонгук вновь испытал приятное ощущение, только теперь от осознания, что он ещё раз так близко прикоснётся к тёплому приятному телу. Ему даже пришлось переодеться, когда он понял, что человеку что-то не нравится в его футболке. Чонгуку она, грязная, окровавленная, тоже уже опротивела. По пути они зашли в магазин, где человек нашёл оружие, а Чонгук узнал о странном простом жесте, означающим…мир, спасение? Он плохо разобрался в этом, но надеялся, что хоть одна его догадка оказалась верной. Мир перед глазами всё ещё был цветным. Когда человек, прикрывшись тканью, протянул к нему руки, — Чонгук напрягся. Собрал всю силу в руках, чтобы поднять как можно осторожней, прижал к себе, устроил на плече более мягче, чем в первый раз. Зомби и в этот раз прицепились к ним, но Чонгук, сжав зубы, постарался своим давлением, своим запахом и агрессивным настроем дать понять, что подходить ближе им не стоит. Но всё-таки пришлось сцепиться с парочкой, когда человек в очередной раз попросил остановиться. Тогда Чонгук, увидев, что один из выскочивших из-за угла сородичей побежал к парню, запоздало дёрнулся следом. Его атаковали двое, и эта неожиданность немного выбила из равновесия. Но Чонгук вложил в эту схватку все силы. А человек разобрался с напавшим на него сам, точным выстрелом. Чонгук восхитился им, сквозь потряхивания от злости и беспокойства. Они продолжили путь. А когда подошли к одной тропинке, человек завозился, вынуждая опустить себя на землю, указал на уже близкий забор, на свою сумку. Тогда-то Чонгук и начал всё понимать, нахмурился и не захотел отдавать вещи. Мысль о том, что человек собрался уходить в неизвестность для Чонгука, раздражала. Чонгук захотел воспротивиться ему, качнуть головой, дёрнуть к себе и сделать то, что и нужно было сделать вначале — запереть в доме. Чтобы не уходил, не бросал Чонгука, едва появившись в его серой и жуткой жизни. Но взгляд человека был не воинственный, не злым, а с отблесками надежды и страха. И рука его, тянущаяся к сумке, дрожала. Его запах стал насыщенней, но не приятней: наоборот, острее, тяжелее. Стал тревожным. Человек дал понять, что Чонгука убьют, если он пойдёт за ним, а вот его не тронут. Вновь показал знак, который Чонгук уже немного осмыслил. Чонгук отдал сумку не сразу, просто пальцы разжались сами по себе, когда он понял, что действительно нужно человеку. И он сделал одно из немногих, что хотел сделать, пожалуй, при первой встрече. Он обнял человека. Обнял, вложив в это все силы, глубоко вдохнул запах, наклоняясь к шее и пытаясь не испачкать её немного грязным от недавней схватки лицом. Он почувствовал в теле человека напряжение, и тот даже взбрыкнул, но после, когда отошёл, его голос стал более тише и мягче. Человек поклонился. Он…благодарил его? Пытался успокоить? Он прощался. Это Чонгук понял лишь потом. Долго смотрел ему вслед, а после отвёл взгляд в сторону, когда человек остановился и обернулся. Он больше не мог на него смотреть, потому что понимал, что не выдержит. Изо рта вырвалось злое рычание. Чонгук чувствовал себя ужасно. Но уйти дальше нескольких десятков шагов не смог. А после, когда достаточно долго просидел под деревом, стал бездумно бродить. Нужно было возвращаться. Может, что-то изменилось, пока его не было в самом центре города. Но мир по-прежнему не терял красок, в груди ноюще пекло́, а желания уходить просто не было. Запах человека пропал не скоро, потерялся среди запаха леса, земли и металла, но цвета никуда не исчезли. Чонгук видел по-прежнему хорошо и рассматривал человеческую постройку, возвышающиеся колонны за забором. Хорошо ли там встретили человека? Выслушали ли его те, кому далась такая бесценная привилегия — понимать слова и иметь возможность говорить. Чем человек будет заниматься, о чём будет думать. А может, скоро он вернётся, ведя за собой ещё больше людей, и при взгляде на Чонгука направит на него оружие. Чонгук думал обо всём этом, пока стоял, прислонившись затылком к дереву. Нет, человек не мог его убить. Не убил, когда Чонгук встретил его во второй раз, буквально загнав в угол и напугав до ужаса, не убил и сейчас, когда прощался. Чонгук проходил так ещё долго. Время для него словно ускорилось, солнце начало скрываться за горизонтом. И в один момент Чонгук остановился, сжал кулаки. Он больше не мог так сидеть. Он хотел к человеку, хотел хотя бы посмотреть, каково ему там. Ему нужно было оказаться там. Незамеченным пробраться туда, наверное, было бы сложным. Чонгук злился на себя за отсутствие мыслей, тяжело дышал и, стараясь успокоиться и собраться, опустил взгляд вниз. Пока он рассматривал свои руки, на которых вспухшие вены вроде как стали меньше заметны, вдалеке раздался треск. Треск, рычание и удар. Чонгук замер. В полутемноте он ориентировался превосходно, поэтому не составило труда отыскать источник шума. Источники. На незнакомого человека в форме напали два зомби, и пока он отбивался от одного, второй вяло шевелился на земле. Длинное оружие валялось у кустов. Когда второй зомби увидел Чонгука, завозился сильнее, поднялся на ноги и попытался напасть на человека. Чонгук, почувствовав смесь необъяснимого внутри, не сразу среагировал. Испуг в глазах человека, залитая кровью тёмно-зелёная форма, отсутствие оружия, — он казался особенно беззащитным. И молодым. Когда Чонгук размозжил голову одному, успевшему укусить его руку, человек оружием, словно дубинкой, прикончил второго, более слабого. Чонгук понял, что оружие не заряжено, поэтому волнение, что в него могут выстрелить, притупилось. А когда он подошёл ближе, человек судорожно отступил назад, ближе подступая к дереву. Чонгук вытер рот и неосознанно поднял руку вверх, сложил два пальца вместе. Изумление в чужих глазах его позабавило. Значит, это действительно что-то значило для людей. Человек что-то спросил, но Чонгук мотнул головой: не понимал. А после парень подозвал его рукой, поднял оружие и стал продираться к тропинке. Они вышли на широкую дорогу, и когда Чонгук понял, что они подходили к воротам, внутри всё задрожало. Он может увидеть своего человека? Увидев людей наверху, на башнях, он поджал губы, бросил взгляд на ещё не пришедшего в себя парня и поднял обе руки над уровнем груди, складывая пальцы в запомненном жесте, опустил голову. Люди что-то кричали друг другу, раздавался шум и скрежет металла, а после ворота распахнулись. Человек вбежал первым, поднялся шум. На Чонгука навели оружие сразу несколько человек, окружили, и он поднял руки выше, хмурясь. Сглотнул вязкую слюну, наблюдая за тем, кого спас. Тот, уже выглядевший успокоившимся, что-то объяснял второму, а после впереди появилась ещё одна фигура. Высокий человек с тяжёлым взглядом, перед которым расступились. Главный, подумал Чонгук. Но не успел подумать о чём-то ещё, как его взгляд слегка поплыл. Он даже проморгался, не в силах поверить в то, что видел. Человек, его человек в чистой новой одежде стоял возле колонны и смотрел прямо на него. У Чонгука задрожали руки, изо рта вырвалось замятое мычание. Тело охватила приятная дрожь, а чужой потрясающий запах затмил собой запах металла, крови и земли. Он не понимал, о чём говорили люди, и отдался этому порыву, расслабил мышцы. А когда человек поднял руки на уровне груди и его рот приоткрылся, Чонгук понял, что захотел улыбнуться и поскорее коснуться человека, вновь обнять, в этот раз не для прощания. — Не стреляйте.