6:11

Вопреки ожиданиям доктор Маккой не спивается. У него есть работа, есть друзья, он постоянно или зашивает Джима со Споком, или бегает на переговоры. Но не думать о том видении он не может, оно получилось ярким, как вторая жизнь, Павел хорошо постарался. Хотя кое-какие недочёты всё же были, Леонард иногда считает их, чтобы заснуть. Первое: глава преступной группировки, которая держит в своих руках большой город, вряд ли бегал бы от Нерона по трущобам, он придумал бы что-то получше. Второе: видение было довольно обрывочным, оно концентрировалось в основном на встречах Маккоя с Пашей, а остальная жизнь была нарисована весьма схематично, показывалась урывками. Третье: многие вещи давались как условие задачи, без объяснений и логических связей, например, доктор просто знал, что любит кататься на мотоцикле по ночам, но не мог вспомнить, когда это началось или откуда у него мотоцикл. Четвёртое: Леонард почти не чувствовал вкусов и запахов, он пил и ел потому, что так было нужно, и понимал, что пьёт виски или ест овощи, не ощущая их, как в реальности. Пятое: планы действий часто обдумывались очень поверхностно и срабатывали только чудом, в жизни так не бывает, жизнь — штука сложная, в ней всегда что-нибудь пойдёт наперекосяк и придётся импровизировать. Обычно Маккой засыпает, не дойдя и до пятого пункта, а если нет, то ему помогает Спок или снотворное. Они прикладывают много усилий, чтобы найти Павла, даже назначают награду тому, кто доставит его Джиму живым. Разумеется, дело не в расстроенных чувствах доктора, а в том, что мальчишка может вновь собрать вокруг себя разбежавшихся сторонников Маркуса, и тогда многолетние старания по нейтрализации последнего не окупятся. Проще всего убить мальчика, но выгоднее — переманить на свою сторону, под своё крыло, потому что он талантлив и за ним подтянется ещё куча людей, работавших на Маркуса или просто знавших его. Время от времени солдаты-ищейки приводят парней, внешне похожих на Павла, и Маккой каждый раз несётся сломя голову, чтобы увидеть его, но напрасно. Проходит полгода, и Чехов ничем не выдаёт своё местоположение, он вообще не подаёт признаков жизни. Залёг на дно, ушёл с концами, приныкался и молчит. И всё-таки спустя полгода он выходит на связь — напрямую с Маккоем. Доктор выходит покурить на крыльцо особняка после того, как ликвидировал на Джиме последствия драки — обычной драки в баре, дошедшей до поножовщины, но это не происки конкурентов. Он успевает докурить сигарету, когда перед глазами внезапно возникает картинка: подворотня, два вооружённых ищейки. Это видение не такое яркое, как первое, у Павла нет ни времени, ни цели создавать что-то сложное, но оно тоже кажется просьбой о помощи, и Маккой срывается с места — благо подворотня знакомая и недалеко. Возможно, именно поэтому мальчишка его и зовёт: знает, что Леонард рядом и успеет прийти. И он успевает. Он заворачивает в переулок как раз вовремя, чтобы увидеть, как два громилы без меток группировки Джима загоняют в угол нечто худое и оборванное, но гордое. Маккой подходит ближе, на расстояние пистолетного выстрела, и говорит: — Господа, в чём дело? Один ищейка продолжает держать на мушке Павла, а второй поворачивается к Леонарду: — Иди, куда шёл, дядя, у нас заказ на этого молокососа. — Можете считать, что у меня тоже, — доктор поднимает рукав кофты, показывая татуировку в виде летящей птицы на внутренней стороне предплечья. Ищейки понимают, что перед ними не рядовой солдат — солдаты носят татуировки на шее, — а представитель верхушки, который достаточно известен в определённых кругах, чтобы не подчёркивать свою принадлежность к группировке лишний раз. И пистолет на поясе у Маккоя они тоже замечают, он специально его не прячет. Но уходить они не торопятся, не хотят терять деньги, которые получат от заказчика за голову Павла. Что ж, их можно понять. — Я предлагаю разойтись мирно, не привлекать стрельбой лишнее внимание к вашим персонам, — говорит Маккой. — Я-то на своей территории, а вот вы… Эта небольшая угроза заставляет их думать быстрее и принимать верные решения. Один ищейка одаривает Леонарда хмурым взглядом, второй с презрением и досадой сплёвывает Павлу под ноги — и они оба уходят. — Ну здравствуй, — Леонард подходит к Чехову и почти кладёт руку ему на плечо, как вдруг мальчик бросается на него. Мужчина не ожидает ни нападения, ни такой прыти, а потому пропускает первые несколько ударов, в том числе в солнечное сплетение, и складывается пополам, хватая ртом воздух. Павел пользуется моментом и пытается сбежать, но Маккою удаётся догнать его, схватить за запястье и прижать грудью к стене ближайшего дома, заломив руку за спину. В видении их первая встреча началась примерно так же. Мальчик тихо шипит от боли, но не пытается вырваться. Ждёт. — Я отпущу тебя, если пообещаешь без фокусов, — произносит Леонард. — И Вы поверите мне на слово? — голос Павла звучит резче, чем в видении. — Нет, — свободной рукой Маккой шарит по телу парня, проверяя карманы, и из одного достаёт складной нож, а из другого кожаный кошелёк. Нож он забирает себе, а про кошелёк спрашивает с недоверием: — Это твоё? — Теперь да, — отвечает мальчик. Понятно, украл. Доктор возвращает кошелёк в карман, из которого достал его, отпускает Павла и, глядя, как он, морщась, разминает руку, предлагает: — Тут рядом есть неплохое кафе, можем сходить, если ты голоден. — Зачем? — малец смотрит на него чуть сбоку и исподлобья, как волчонок. — Нам есть что обсудить. Сидя в кафе и ожидая свой заказ, Маккой говорит: — Значит ментальную связь между нами ты всё-таки создал, — это скорее констатация факта, чем вопрос, потому подтверждение он видел буквально полчаса назад. — Очень слабую, — уточняет Павел, откидываясь в кресле и скрещивая руки на груди. — Её достаточно, чтобы оповестить об опасности, но не более того. — Да, ты говорил, я помню. Леонард помнит. Когда в видении они сидели в спальне особняка, Паша радостно показывал, чему его научил Спок, и давал инструкции касаемо этой самой связи, а его голос звучал, будто из другого мира. На самом деле, так и было: это говорил Павел из реальности, и Маккой слышал его в своей голове. — Помните? — парень смотрит на него удивлённо и недоверчиво. — А не должен? Он знакомым Маккою жестом встряхивает головой, отбрасывая с лица кудряшки. В их последнюю встречу перед боем доктор сам убрал золотистые колечки со лба мальчика. — Из всего, что я вам показал, Вы должны были запомнить только посыл, — хмурится Павел. — Какой же? — Уже не важно. Я в любом случае всё сделал сам, так что… — Я здесь, чтобы помочь тебе, малыш, — Маккой облокачивается на стол перед собой. «Малыш» вырывается непроизвольно. С тем мальчиком из видения у Павла, на первый взгляд, не так много общего. Судя по слухам, у парня большой опыт жизни в преступных кругах, он всегда ожидает нападения и пытается готовиться к нему, он не доверяется людям, ему можно навязать правила игры, только загнав в угол. Он не стал бы всецело полагаться на отцовского врага, не терпел бы его выходки, не подчинялся бы приказам беспрекословно. Даже черты лица у него резче, чем у Паши в видении. Но, может, Джим прав и при более близком знакомстве Павел покажет свою мягкую сторону. — Не убить? — Чехов недоверчиво поднимает бровь. Маккой усмехается: — Если бы я хотел тебя убить, то не повёл бы в кафе. Мальчик внимательно смотрит на него — настолько внимательно, что Леонард не удивился бы, начни Павел изрекать мрачные пророчества или рассказывать обо всех его грязных секретах. Но он только кивает. Приносят еду, и парень, очевидно, использует возникшую паузу, чтобы обдумать ситуацию. Он жуёт неторопливо, не как человек, который полгода голодал, хотя, когда доктор видел его в подвале, его скулы не были обозначены так ярко, а ключицы в вырезе футболки не выпирали настолько сильно. Значит, мальчик голодал, но контролирует себя. — Давно ты промышляешь воровством? — спрашивает Маккой. — Давно, — у доктора возникает ощущение, что Павел хочет похвастаться, но тот ничего больше не говорит. — А с наркотиками у тебя как дела? — Только контрабанда, уже… года два вожу через границу. — Не употребляешь? — уточняет Леонард, помня, что в видении Паша бывал обколот. Должно быть, в его взгляде сквозит что-то особенное, потому что Чехов отрывается от картофеля: — Могу я спросить, что Вы всё-таки видели? Мужчина усмехается: — Много всего. Но ты же и сам понимаешь, что я не буду иметь дело с наркоманом, даже с твоими талантами. — Я кололся, — неохотно подтверждает Павел. — Но это было давно, у меня появились причины бросить, и с тех пор я чист. Маккой запоминает, что нужно будет понаблюдать за мальцом на этот предмет. — Я хочу предложить тебе работу. Разумеется, первое время ты будешь под присмотром, но тебе помогут развить дар, дадут крышу над головой, скроют от ищеек. — Какого рода работа? — Посмотрим. Но вряд ли ты будешь простым солдатом. Пару минут они едят молча, потом Павел, задумчиво глядя в сторону, уточняет: — Мистер Кирк в курсе, что я был у вас в голове? В курсе ли мистер Кирк? Да он до сих пор помогает Маккою переживать последствия того, что он видел. Если бы Джим не закидывал его работой и не был всё время начеку, Маккой… ну, руки на себя, может, и не наложил бы, но пить бы начал основательно. Примерно этим он и занимался первую неделю, а потом Джим спрятал весь алкоголь в доме, и никто из слуг не говорит куда. — В курсе, — отвечает Леонард. — И ещё ему известно, что ты знал о деталях нашей атаки, но никому почему-то не рассказал. Павел морщится: — А кому рассказывать? Отец бы не стал меня слушать, он никогда меня не слушал, Хан был у него на коротком поводке и тоже ничего бы не сделал, солдаты мне не подчинялись. Я мог узнать весь ваш план с точностью до минуты, это бы ничего не изменило. Но благодаря вашему нападению у меня получилось сбежать. Отец догадывался, что Вы сдались ему не просто так, что мистер Кирк уже стоит у него на пороге, хотя он не предполагал, насколько буквально. Он нервничал, торопился, допускал ошибку за ошибкой, я ими пользовался. — То есть в некотором смысле твой крик о помощи не пропал даром. Парень удивлённо смотрит Маккою в глаза, собирается спросить что-то вроде «как Вы узнали?», этот вопрос читается в его взгляде, но вслух всё же не произносится. Вместо этого мальчик говорит: — Не пропал. И теперь Вы снова предлагаете мне помощь, хотя не должны этого делать. Не должен и не делал бы, если бы не видел твои глаза и твою смерть во сне каждую ночь и не снимал в борделях кудрявых мальчиков. По-хорошему Маккой может привести Павла Джиму, а там пусть они сами разбираются, но… — Ты и правда не знаешь, что я видел? — У меня не было времени конструировать видение, я просто… Вы видели мои эмоции скорее всего. Наверное, мой страх, моё желание жить. И, возможно, Ваши эмоции тоже на что-то повлияли, но подробности мне не известны. Маккой удовлетворённо улыбается, играя на любопытстве парня, чтобы склонить его на свою сторону: — Что ж, может, однажды я расскажу тебе. Если пойдёшь со мной. Павел смотрит на него всего мгновение, прежде чем ответить: — Я пойду.