Три кита добродетели

- В чаше с неизвестной жидкостью? – снова переспросила Пайпер, - посреди озера посреди пещеры посреди острова посреди океана. Гарри устало моргнул, подтверждая сказанное, перебирая пальцами рыжий локон. - Ну и фантазия… Пейдж и Гарри, измотанные, мокрые до нитки, но страшно довольные собой, вернулись час назад, и сейчас они все снова сидели в кабинете Дамблдора, выслушивая подробности недавнего приключения и во все глаза рассматривая небольшой восьмиугольный медальон с эмблемой Слизерина. - Да, и вход в пещеру открывался кровью. - Как предсказуемо… - Да, и вылить жидкость из чаши было невозможно, как и достать медальон руками. Акцио Гарри тоже не сработало. - Ты его вызвала? – Фиби намекала на магию сестры перемещать предметы. - Нет, он не поддавался, - терпеливо рассказывала Пейдж, - видимо, был заколдован не покидать чашу. - Иии… - Иии я вызвала чашу, - Пейдж развела руками, - на ней никакой магии не было. - Неужели никто не попытался вас остановить? – подал голос директор. - Инферналы, - глухо отозвался Поттер, не открывая глаз, - они сидели в озере до тех пор, пока медальон не покинул чашу. - Напали? - Напали. Но мы как-то не захотели с ними общаться, сделали ноги и закрыли вход в пещеру. Повисла напряжённая тишина. Гарри молчал, всё ещё приходя в себя после сегодняшнего дня. Эта пещера, чаша с медальоном, неудачные попытки достать его с помощью магии, демон в лазарете, пробудившиеся инферналы… Слишком много для одного дня и одного человека, и всё, на что хватало сейчас его сил, это молча сидеть, обнимая Джинни и прижавшись щекой к её рыжей макушке, и ждать, когда силы снова к нему вернутся. И думать. Постоянно думать обо всём сразу, пытаясь расставить произошедшие события по полочкам и ухватить логику там, где ею и не пахло. Первой загадкой был медальон. Хитростью, магией, неважно, как – они достали его, а что дальше? Если это часть души Тёмного лорда, она подлежит немедленному уничтожению, но разум подсказывал, что сделать это сложнее, чем кажется. Как его уничтожить – нужно знать наверняка. И наверняка нужно знать, что Тёмный лорд не узнает об этом раньше времени. И ещё нужно знать, нужно ли уничтожать крестражи по одному или все вместе. Гарри устало потёр глаза. Слишком много неизвестных было в этом уравнении, чтобы действовать наобум. Нужна осмотрительность. И информация. И остальные крестражи. И спокойствие. Особенно, спокойствие, которое так и норовило покинуть его разум, стоило вспомнить случившееся в лазарете и бросить всего один взгляд на притихшую, задумчивую, всё ещё немного бледную Гермиону. Она снова едва не умерла сегодня. Третий уже, мать его, раз. Какого хрена ей постоянно угрожает опасность? Почему она, а не он, постоянно оказывается под ударом? И почему – уже второй раз – в этом оказывается замешан этот белобрысый придурок? Услужливая память снова подсунула картинку: бледный как смерть Малфой в больничной пижаме застыл у стены, одной рукой обороняясь от демона защитным заклинанием, а второй удерживая Гермиону за руку у себя за спиной, как будто хотел… защитить? уберечь? прикрыть? спасти?.. Пресвятой Годрик… Никогда в жизни Гарри не поверил бы, что это реальность, если бы не видел собственными глазами. Зная хорька много лет, он был абсолютно уверен, что ни на какие поступки во благо других Малфой не способен. Самопожертвование – точно не его история. Единственным человеком, ради которого он готов был хоть что-то сделать, была его мать, потому что была единственным человеком, которого он действительно любил. Любил… любил… Гарри резко зажмурился, отгоняя внезапную шальную мысль, ударившую в голову словно разряд молнии. Ну уж нет. Не может быть. Совершенно точно абсолютно не может быть. Но в голове уже эхом отдавали слова Фиби, отражаясь от каждой кости и заполняя голову неуместной, абсолютно невозможной догадкой. Есть кое-что, что не даёт ему сорваться. Он влюблён. Шальной изумрудный взгляд снова поймал Гермиону. Она была необычно молчаливой, почти не участвовала в разговоре и неотрывно смотрела в камин, думая о своём. Ей здорово досталось последние два дня, но сейчас, пристально вглядываясь в бледное лицо, Гарри поймал новую, странную, незнакомую эмоцию, бегающую в янтарных глазах и отражавшую огонь. И он понял. Понял, что это возможно. Потому что она тоже это допускает. Потому что это могло бы всё объяснить. Что-то изменить, возможно… …Гарри шумно выдохнул, зажмуривая глаза и сбрасывая наваждение. Кажется, у него едет крыша. О чём он думал только что? Этот белобрысый полудурок не способен ни какие эмоции, кроме высокомерия и жестокости. Как можно было хоть на секунду, на долю секунды допустить мысль, что Малфой влюблён в Гермиону? Даже сказать такое язык не повернётся. А что тогда это было, сегодня в лазарете?.. Он никогда ничего не делает без выгоды для себя. Наверняка он просто что-то задумал. Надо проследить за ним и выяснить, что именно. Да, определённо так и есть. Проследить и выяснить. И тогда успокоится этот маленький, но назойливый червячок сомнения, что уже прокрался до самой души и настойчиво сверлил дырку в истинности собственных мыслей, обдуманных только что. - Окей, дальше что? – голос Пайпер выдернул его из размышлений и вернул в реальность. - Искать остальные. И найти способ уничтожить их, так, чтобы наверняка. - Только два способа существует, чтобы уничтожить крестраж, - внезапно подала голос молчавшая Гермиона, отрывая глаза от камина, - яд василиска и адское пламя. - Мисс Грейнджер… - начала было Макгонагалл. - Запретная секция, профессор. Извините. Повисла пауза. - Яд василиска и адское пламя, - задумчиво протянула Фиби, - у нас есть что-нибудь из этого? Снова тишина. - Нет, - она напряжённо усмехнулась, - чудесно, - она снова замолчала, - что ж… Тогда, с вашего разрешения, - она бросила взгляд на Дамблдора, - я попросила бы вас допустить Гермиону в запретную секцию снова, чтобы поискать информацию о том, где нам достать хоть один из способов уничтожить крестражи, пока Гарри будет искать остальные. Кстати, а известно, сколько их ещё? - Ещё четыре, - вклинился Дамблдор. - А сколько их всего? - По моим данным – семь. - Семь, - Пайпер сложила один плюс четыре в голове, - а где ещё два? - Первым крестражем был дневник Тома Реддла. Его уничтожил Гарри на втором курсе зубом василиска, - начал объяснять директор. Студенты тревожно переглянулись, а Гарри крепче прижал к себе Джинни, которая съёжилась у него под боком от мрачных воспоминаний. - Вторым крестражем был перстень Марволо Маркса. Его уничтожил я. - Как? – сёстры обратились в слух. - Меч Гриффиндора. Ведьмы вопросительно подняли брови. Меч – это не яд василиска и не адское пламя. - На втором курсе мечом Гриффиндора в Тайной комнате я убил василиска, - мрачно объяснил Гарри. - Убил василиска, - повторила Фиби, укладывая в голове в одну картину двенадцатилетнего мальчишку, меч, василиска и подземелья, - мечом Гриффиндора убил василиска. Ага. - Яд василиска остался на лезвии. - Где он сейчас? - Никто не знает. Он исчез. В который раз повисла гнетущая, звенящая, давящая тишина. - По сути, это ничего не меняет, - наконец, подала голос Фиби, - всё равно нужно найти их все, - заключила она, протягивая руку к медальону, - а пока решить, что делать с эти… И замерла. Бледная изящная рука тянется к волшебной чаше, пока тёмные, почти чёрные глаза воровато осматриваются в поисках нежданных наблюдателей, а затем наскоро прячет нечто на золочёной цепочке во внутренний карман пиджака, одновременно с этим стремительно, почти бегом покидая сумрачную пещеру. И тут же цвета сменяются: мрачный серый становится мягким, жизнеутверждающим розовым, окутывающим с ног до головы средних лет женщину с короткими медными локонами, на шее которой гордо красуется восьмиугольный медальон с зеленоватой эмблемой Слизерина. - Фиби? – голос сестры прорвался в голову издалека, словно из сломанного магнитофона. - Подделка… Фиби открыла глаза и медленно обвела взглядом присутствующих, уже взволнованных до крайней степени. - Милая, смотри на меня, - Пайпер села в ногах и погладила её по щеке, пытаясь привести в чувство. - Подделка, - ещё раз повторила Фиби, поднимая кулак с зажатым медальоном, - он ненастоящий. Подделка. Никто явно ничего не понимал. Студенты продолжали обеспокоенно переглядываться, а сёстры не сводили с неё пристального взгляда. - Медальон подменили? – наконец, догадалась Пейдж, и, встретив согласный кивок сестры, задала главный вопрос, минуя все остальные, - а где настоящий? - Я не знаю, кто это, - Фиби пыталась восстановить в памяти образ женщины, - женщина, невысокого роста, короткие вьющиеся волосы, среднего возраста, и… розовый. Много-много, всё розовое. Кто-то сдавленно выдохнул, привлекая к себе внимание и заставив сестёр встрепенуться. - Вы узнали её? Макгонагалл хмуро закивала, глядя то на студентов, то на Дамблдора. Одного беглого взгляда по комнате хватило, чтобы понять – женщину в розовом узнали все. *** Драко выписали из лазарета только к обеду, хотя уже утром он был полностью здоров. Кости срослись, лёгкое и сосуды пришли в норму, и даже порезы и раны затянулись, оставив ему только несколько синяков как напоминание о его безрассудстве. Первое, что он сделал – отправился прямиком в Большой зал. Пообедать было нелишним, больничная еда не отличалась пышностью, а зелья мадам Помфри будили зверский аппетит. Уже сидя за столом и думая, что сделать в первую очередь – отправить сову матери или отметиться у декана, он поймал себя на том, что неосознанно – на автомате – пробежался по залу глазами в поисках кучерявой головы. Этого ещё не хватало. Он ведь договорился сам с собой, что защищал её чисто из корыстных целей. Просто потому что ему это выгодно. Выгодно, чтобы она периодически оказывалась рядом и ставила на место его мысли и эмоции. Но и только! Ни о чём больше и речи быть не может. Никаких эмоций, никакой привязанности и тем более, никаких чувств нет и в помине. Он, Драко Малфой, ничего общего не может иметь с маглорождённой заучкой. И тем более, искать её в толпе и бегать за ней, как послушный пёс. С этой мыслью он против своей воли ещё раз осмотрел зал. Где она, чёрт подери? Опять расхаживает по коридорам в поисках приключений на свою голову? Так и искать не надо, они сами её находят как по волшебству. Уже держалась бы в стороне от всего, беда, блин, на ногах. В следующий раз он может не успеть прикрыть её драгоценную задницу от очередных проблем. А что, если уже что-то случилось?.. Сердце ухнуло, а по жилам мигом ударил жгучий, раскалённый страх только от одной этой мысли. Всего от одной, шальной, так непрошено и внезапно ударившей в голову. Мысли, что с ней уже что-то случилось. Что, возможно, он больше её не увидит. Он с трудом удержал себя, чтобы не сорваться с места. Всё нормально. Дыши, Драко. Ведьмы здесь, как и Поттер со своим рыжим придурком, значит, ничего серьёзного не случилось точно. Тогда где эта лохматая заучка, чёрт бы её побрал?.. Драко вынужденно отвлёкся от мыслей, когда понял, что обед кончился и пора идти на занятие. Он ничего не мог с собой сделать. Всю дорогу до класса, во всех коридорах он пристально высматривал её, выискивал среди толпы студентов. В какой-то момент даже начал одёргивать себя, чтобы не вертеть головой в открытую и не привлекать к себе лишнего внимания. И – откровенно говоря – почти позволил себе признаться, что начинает переживать. И поэтому почти позволил себе облегчённо выдохнуть, зайдя в кабинет зельеварения и увидев знакомую каштановую копну за партой, погружённую в очередную книгу. Ему определённо стоит что-то придумать, чтобы эта бесячая девчонка была под присмотром. Только лишь потому, что ему выгодно её присутствие – опять напомнил он самому себе. На всякий случай. - Добрый день! – Слизнорт явно сегодня был в настроении, - приятно видеть вас в добром здравии. Сегодня у нас практика, - добавил он довольным голосом, - сегодня вы варите всевозможное зелье. По классу пробежал восторженный гул. - Кто расскажет мне и остальным, что такое всевозможное зелье? Малфой даже не удивился, когда в момент поднялась одна до боли знакомая рука. - Да, мисс Грейнджер? - Всевозможное зелье, или зелье всемогущества, - бодро отчеканила она, - реализует и усиливает все возможности и таланты человека, позволяя ему достичь максимума своего потенциала. - Пять баллов Гриффиндору, - похвалил профессор, - спасибо, мисс Грейнджер. Он был крайне доволен произведенным эффектом, наблюдая, как студенты азартно перешёптываются. - Всевозможное зелье, - невозмутимо продолжил Слизнорт, - на определённое время усиливает ваши возможности и умения, и вы получаете совершенную версию себя. Технология приготовления довольно сложная, готовить его нужно хотя бы в четыре руки, поэтому сегодня вы работаете в парах. Итак… - он пробежал глазами списки студентов, - мисс Паркинсон и мистер Уизли. Драко не сдержал ухмылки, увидев, как скривилось лицо Пэнси, но она послушно подвинулась, дав рыжему место рядом с собой. Да уж, не повезло тебе, подруга. - Мистер Поттер и мистер Нотт… Собраться с мыслями на уроке так и не получалось. Глаза непослушно блуждали по классу, периодически останавливаясь и сверля глазами растрёпанную голову. - Мисс Гринграсс и мистер Лонгботтом… Ну, попадись ты мне. Я из тебя всю душу вытрясу, но узнаю, где тебя носило и из-за чего я чувствую себя цепным псом полдня. - Мистер Финниган и мистер Забини… Драко против воли продолжал сверлить глазами лохматый затылок, словно пытаясь сделать в нём дырку. Пару раз он с удовлетворением заметил, как она поёжилась – чувствует. Чувствует, когда он смотрит, и когда он злой, тоже чувствует, несносная девчонка. - Мисс Грейнджер и мистер Малфой. Дошло не сразу. Точнее, дошло только тогда, когда глаза ухватили невысокую фигуру, застывшую рядом с ним в ожидании и напряжённо переступающую с ноги на ногу, а уши – непривычную, подозрительную тишину. Класс затих, ожидая представления и открытой войны двух врагов, не переносящих друг друга на дух. Ожидая язвительных фразочек, колкостей и взаимных оскорблений. Но явно не ожидая, что он молча подвинется, глядя прямо перед собой, а она так же молча сядет рядом, гордо вздёрнув подбородок. И все разочарованно отвернулись, поняв, что шоу отменяется. Но, увы, не поняв, почему. Устроившись рядом с ним, она полезла в портфель за пергаментом, задев его локтём, и Драко едва не вздрогнул, почувствовав, как всё его существо прошибло сверху донизу. Твою ж мать, Грейнджер. Ради Мерлина, сиди смирно и не шевелись. Я чувствую твоё присутствие острее, чем хотелось бы. Она даже не посмотрела на него. Только выдохнула и опустила плечи, словно внутренне с чем-то смирилась. И, кажется, боковым зрением пыталась уловить выражение его лица, пока он, невзирая на окружающих, с неприкрытым вниманием молча её разглядывал, облизывая взглядом каждую черту лица. - Халтурить не рекомендую, - напоследок решил добить Слизнорт, - двое сваривших лучшее зелье получат по пузырьку в качестве награды. Под одобрительный гомон студентов крайне довольный собой профессор предоставил студентов самим себе и, усевшись за преподавательский стол, погрузился в книгу. Класс погрузился в суматоху. Получить порцию зелья хотелось каждому, и даже ленивые слизеринцы рьяно взялись за работу. Все, кроме одного. Он правда пытался держать себя в руках, чтобы не устроить ей разнос прямо на уроке. Но хвалёной железной слизеринской выдержки хватило ровно на полторы минуты. - Где тебя носило? – спросил он шёпотом настолько спокойно, насколько мог. Ленивым, неторопливым движением палочки разжёг огонь под котлом – ему было плевать на зелье в качестве трофея, но задание есть задание. - Не поняла… - янтарные глаза вопросительно уставились на него из-под ресниц, в то время как руки уже аккуратно нарезали ганглии. - Ты не явилась на обед. Где тебя носило? Главное – спокойно. Максимально спокойно придвинуть к себе доску и начать измельчать тауматагорию – просто, чтобы занять руки. - Я обязана отчитаться? Драко закипал. Какого она такая упрямая? Просто ответь, Грейнджер! Чтобы не вспылить прямо посреди урока, он сжал нож изо всей силы, что – конечно же! – не укрылось от её пытливого взгляда. - Где. Ты. Была? – яростно прошипел он снова, буравя взглядом несчастное растение. - В библиотеке, - чуть помедлив, всё же ответила Гермиона, здраво оценив его пыл. Поднимет ещё скандал прямо на уроке - этот может! - Какого чёрта ты разгуливаешь одна? От удивления она бросила нарезку, повернула голову и уставилась на него уже в открытую, не переставая, тем не менее, помешивать зелье и продолжать приготовление. - В смысле?.. - Грейнджер! – Драко уже терял терпение, - на тебя нападает демон прямо в лазарете посреди бела дня. Какого чёрта ты после этого разгуливаешь по замку одна? Пару секунд она ошалело буравила его висок взглядом, словно переваривая только что сказанное, а потом он кожей почувствовал, как взгляд смягчился. - Малфой, ты что… переживаешь? – мягко поддела она, и кровь закипела от злости. К счастью, она, видимо, поняла, что ходит по грани, и не стала продолжать, - я была не одна. Отлегло. Не одна – уже хорошо. Что там с зельем?.. Цвет идеальный. Драко добавил пыльцу альстромерии на автомате, полностью занятый другими мыслями. Она была не одна – это хорошо. Он не знал, где она была – это плохо. Почему его это волнует всё больше?.. - Твоя ярость неуместна. Он снова развернул голову и уставился на неё с немым вопросом. Рука с измельчённым корнем имбиря замерла над котлом, видимо, тоже от шока. - Тебе придётся поубавить пыл. Ему – что? Придётся… поубавить пыл? Ему?.. - Я не могу всё время таскать кого-то с собой, - она смело поймала железный взгляд, аккуратно разжала его пальцы – драккловы мурашки - позволив имбирю упасть в котёл, и перемешала зелье, - или тебе самому придётся придумать способ сделать так, чтобы я была под присмотром круглые сутки. Это была откровенная провокация, и Гермиона прекрасно это понимала. Но, в конце концов, сколько можно ходить кругами? Если они так и будут продолжать несвязно разговаривать от случая к случаю, она ничего не сможет для него сделать. А если уж её безопасность – единственный способ его расшевелить, именно этим она и воспользуется. А Драко продолжал на неё смотреть. Внимательно, пытливо, настойчиво, и физически чувствовал, как взгляд поневоле становится мягче, чем следовало бы, но всё равно не отводил взгляда. Долгие секунды всматривался, въедался в неё глазами, наблюдал, позволив ей самостоятельно закончить чёртово зелье и постепенно осознавая, как ему весь этот день, с самого утра не хватало этого. Этих янтарных, бездонных, слишком распахнутых, смотрящих на него именно так – внимательно, вопросительно и с вызовом. Тебе самому придётся придумать способ сделать так, чтобы я была под присмотром круглые сутки. У него был такой способ. Он думал об этом весь вчерашний вечер и всё утро, пока валялся в лазарете. И если пару часов назад он сомневался в адекватности этой идеи, то теперь убедился окончательно – сегодня же этот план будет реализован. - Полегче, Грейнджер. Я спрошу с тебя и за это тоже. Не сказал. Припечатал. Припечатал и ухмыльнулся про себя, не без удовольствия отметив, как резко она отвернулась к котлу, начав слишком уж энергично перемешивать почти готовое зелье, пряча от него вспыхнувшие от смущения щёки. *** Гермиона протёрла запотевшее стекло ладонью и задумчиво осмотрела себя в кусочке влажного зеркала. Нда, подруга, выглядишь так себе. Бледная, как моль, круги под глазами, складка меж бровей от вечной хмурости, больше обычного лохматые волосы и потухшие, почти неживые глаза. Однако же… Странно было бы ожидать другого от человека, который за последние несколько дней трижды едва не умер. Она устало упёрлась руками в край раковины и опустила голову, позволив кудряшкам упасть на лицо. Прикрыла глаза, прислушиваясь к собственному дыханию в пустой ванной. Прислушиваясь к себе. Своему волнению, переживаниям, мыслям… страху. Страх последнее время стал постоянным спутником. Постоянным, надоедливым, назойливым фоном всей жизни. Страх за Гарри. За маму. За себя. За этого чёртова белобрысого дьявола, в конце концов, будь он неладен. И совершенно непонятно, что с этим страхом делать, и он клевал и без того уставшее сердце каждый божий день, отрывая по кусочку и швыряя не съедение стервятникам. Книги не помогали. Учёба не помогала. Гермиона чувствовала себя разобранной на части и не представляла, как собрать себя обратно. Хоть иди к сёстрам и проси заклинание, чтобы избавиться от этого гадского чувства! Наверняка у них есть что-то подходящее в Книге, что могло бы успокоить душу хотя бы на время. И она снова могла бы учиться. Помогать Гарри, который, кажется, тратил последние силы. Помогать сёстрам. Поддерживать отца, который едва держится. Она нужна им всем. Надо собраться. Она снова подняла голову, решительно посмотрела самой себе в глаза и гордо вздёрнула подбородок. С каких пор она решила, что страх может её сломать? Не она ли Гермиона Грейнджер – умнейшая ведьма своего поколения? Соберись, Гермиона. Ты справишься. Решительно выдохнув, она подхватила полотенце и скрипнула дверью, возвращаясь в спальню. Не включая свет, бросила полотенце на стул и открыла шкаф – разложить вещи. На автомате, всё ещё плавая в своих мыслях, распихала всё по полкам практически как попало, прикрыла зеркальную дверцу, подняла глаза и застыла. В её комнате, прямо за её спиной, в нескольких шагах, лениво подпирая стену и засунув руки в карманы, стоял Малфой. Гермионе показалось, что время застыло. Стало тягучим, плотным, вязким, что можно было перемешать ложкой. Осознание присутствия слизеринца в её комнате доходило до мозгов медленно и неохотно, недоверчиво, попутно пытаясь оспорить сей факт неуверенными аргументами в помутнении её рассудка. Она просто стояла, не шевелясь, и неотрывно смотрела на него, ожидая, что будет в следующий момент. Что-то же должно произойти. Что-то же он должен выкинуть. Секунд через десять Малфой потерял терпение. - Так и будешь молчать? Гермиону словно включило. Мозг заработал с бешеной скоростью, прикидывая, как выйти из этой – щекотливой, мягко скажем – ситуации. Как минимум – не терять лицо. - Нет. Подожду, пока ты исчезнешь, и схожу к мадам Помфри за зельем от галлюцинаций. Малфой хмыкнул. - Галлюцинация со мной? Почти комплимент, - он самодовольно хмыкнул ещё раз, - но не настолько, Грейнджер. Я настоящий. Его откровенная издёвка разозлила её и привела в чувство окончательно. Резко развернувшись, она гордо тряхнула кудрями и сложила руки на груди, недовольно сжав губы. - Тогда что ты здесь делаешь, позволь спросить? – она не без удовольствия отметила, что страх зарылся на самое дно души под натиском злости и возмущения, а глаза снова начали метать молнии, - а самое главное – ты как сюда пробрался? В общежитие чужого факультета, в комнату старосты, среди ночи? - Я всегда нахожу способ сделать то, что мне нужно, - Малфой криво усмехнулся и свободно, как у себя в комнате, уселся на стул, поджав под себя ноги. Гермиона вскинула бровь. Ну и наглость! - И какая же цель у тебя может быть в моей комнате? – она нарочито выделяла каждое слово, словно хотела донести до него абсурдность его здесь присутствия. Но Малфой только слегка пожал плечами, ничуть не растерявшись от её вопроса. - Ты. Гермиона была довольна собой – она совершенно не подала виду, насколько удивилась такой прямолинейности. По крайне мере, очень старалась не подать виду, что одно это слово повергло её в шок. - Я? - Ну это же твоя комната, Грейнджер, - снова издевается, - по чью душу сюда ещё можно явиться? Гермиона, как могла, пыталась переварить его слова, но логика не находилась. Явиться к ней в спальню без разрешения настолько поздно – на это должна быть очень веская причина. Должна быть, по идее. Но это же Малфой! Одному Мерлину известно, что творится в этой белобрысой голове и что он вытворит в следующий момент. Я спрошу с тебя за это. После игры. Мысль шарахнула в голову настолько резко, что почти зазвенела в ушах. Мерлин! Если это и есть его «то, что мне нужно» - она пропала. И не потому, что боялась его. Не потому, что боялась, что кто-то узнает. Просто она понимала, что не устоит. Не устоит, если он будет продолжать вот так на неё смотреть – внимательно, туманно и чуть прищурено. Не устоит, если будет и дальше смотреть на него, обводя сантиметр за сантиметром платиновые локоны, высокие скулы, эти ледяные глаза и чёртовы губы. И руки. Чёртовы сильные, идеальные руки. Она почти услышала, как шумным потоком кровь разогналась в жилах. Шумно вдохнула, чтобы скрыть волнение. - Малфой, что ты хочешь? – она отвела глаза, чтобы не наткнуться на его взгляд даже случайно. Два размашистых шага – и он уже стоит прямо перед ней. Гермиона отшатнулась, но он сделал ещё шаг, сокращая расстояние. Невольно скользнул взглядом по волосам, губам, изящным плечам. Невольно вдохнул этот едва ощутимый, такой её аромат. Невольно отметил, как красиво матовым блеском отражается лунный свет от её кожи. Невольно поднял руку, чтобы погладить пальцами отблеск на щеке. Она не шелохнулась. Затаила дыхание. Не шевелилась, когда ощутила невесомое прикосновение на щеке. Не шевелилась, когда ощущала, как рассеянный взгляд бродит по её лицу. Не шевелилась, когда поймала глазами полный шторма взгляд. Не шевелилась, когда прохладные пальцы мягко скользнули на затылок, притягивая к себе. Только едва слышно выдохнула, когда горячие губы прочертили линию по щеке до уха, запуская рой мурашек по всему телу. - Я предупреждал, что возьму реванш, - жаркий шёпот щекотал ухо, и за секунду раскалил воздух до предела. Гермиона заворожённо наблюдала, как темнеет серый взгляд тем больше, чем ближе к ней становится. Бьёт электричеством. Опаляет. Не оставляет шанса к отступлению, притягивает, манит, обещает. Тянется. Медленно, томительно. Тягуче. И только в последний момент, когда оставался последний дюйм до полного сумасшествия, Гермиона, собрав жалкие остатки воли, перехватила его запястье. - Так ты здесь только за этим? – прошептала ему прямо в губы, и невесомо отстранилась. Отвернулась спиной, силясь перевести сбитое дыхание. Ну, конечно. Ради чего он мог прокрасться в комнату к девушке, зная, что она живёт одна? Осознание полоснуло по сердцу раскалённым лезвием. Мерлин, как предсказуемо! - Не ври сама себе, Грейнджер. Она обернулась так резко, что волосы ударили по лицу. Малфой стоял в двух шагах в свете луны и самодовольно ухмылялся. - Не умничай, Малфой. - Меня не обманешь, - сердце судорожно пропустило удар. - Я же вижу, - заколотилось как сумасшедшее. - Вижу… что ты тоже хочешь, - кровь ударила в голову, отбивая набат прямо в висках. - Хочешь… не меньше, чем я, - как дышать? Господи, как дышать?.. - И только попробуй мне сказать, что это не так. Молча и хмуро они стояли в мягкой полутьме и сверлили друг друга глазами. Словно пытаясь доказать что-то друг друга и самим себе. Словно вели безмолвный поединок в странной попытке узнать, кто сильнее – ледяной или пламенный. И нельзя было сказать, кто победит. …так же, как нельзя было с уверенностью сказать, кто из них сделал шаг первым. И это уже и не имело значения, когда секунду спустя встретились и их губы, врезаясь друг в друга изо всей силы. Малфой чувствовал, что с первой секунды начинает плавиться. Плавиться под её горячими руками, от каждого её порыва к нему, от каждого её прикосновения. Обеими руками он тянул её к себе как мог, чтобы впечатать в себя, зарывался руками в волосы, бродил пальцами по телу, гладил по щеке… и целовал. Целовал, как последний раз. Как будто ещё секунда – и она исчезнет. Растворится, оставив вместо себя только воздух в его руках. Он вздрогнул, когда она погладила его рукой по щеке. Такое знакомое, почти родное движение в этот раз не успокоило - разожгло его ещё больше. Он глухо зарычал и прижал её ещё ближе. Врезался пальцами в спину, обещая оставить синяки. Гермиона безуспешно пыталась вдохнуть, но воздуха не хватало, то ли от бешеной хватки, то ли от бешеной страсти. Каждое его движение отзывалось трепетом прямо под кожей, и хотелось растаять, раствориться в нём, его руках, его губах, его ледяных глазах и коварной улыбке. Окончательно потеряв себя, она могла только пылко отвечать ему, зарываясь пальцами в платиновые волосы и прижимаясь к нему всем телом. Разум устало помахал ручкой, когда он, оторвавшись от губ, требовательно спустился ниже, осыпая поцелуями шею. Едва не застонал, осознав, что она поддалась, откинула голову, рвано выдохнула и потерялась в ощущениях, притягивая его к себе маленькой ладошкой. Ощущения разрывали на части. Никогда прежде ни с кем он не чувствовал ничего подобного. Это было похоже на лавину. Огромную, беспощадную лавину, накрывшую его с головой и отрезавшую от остального мира. Ничего не существовало, всё растворилось в её руках в тот момент, когда прохладными пальцами она резво прошлась по всему телу сверху вниз, неосознанно задержав ладонь на бляшке ремня. Малфой глухо зарычал от понимания неизбежности и от собственного бессилия. Он терял контроль, не в силах оторваться от этой девчонки. Слишком сильно хотел. Всю её хотел как проклятый. Чувствовать её губы, её руки, слушать её судорожное дыхание, видеть затуманенный, почти чёрный взгляд, ощущать пальцами мурашки, покрывающие её кожу от одного прикосновения… Чувствовать, как это сводит его с ума. Срывает крышу напрочь вместе с последними жалкими остатками его мужской выдержки. С трудом оторвавшись от губ, он осыпал поцелуями бледное лицо, одновременно притянув её к себе с такой силой, чтобы она ощутила его намерения всем телом. - Грейнджер… - хрипло, едва слышно прорычал он ей в ухо, сжав пальцами волосы на затылке, - лучше останови меня. Поймал тёмный, затуманенный взгляд. Пьяный от желания, на дне которого отдалённо барахталось понимание. Конечно, она понимает. В мутных янтарных глазах мелькнула паника, и в голове с глухим щелчком моментально сработал стоп-кран. Какими бы ни были моральные устои, как бы сильно он её не хотел – так он не мог. Так – видя в янтарных глазах хотя бы отдалённый отголосок, похожий на сомнение. Не так. Эту девушку он хотел не так. Перехватив её за тонкие плечи, Малфой медленно отстранился. Прижался к её лбу своим и прикрыл глаза, с трудом переводя дыхание. Слушая, как она так же медленно приходит в себя. Всё ещё вдыхая – чёрт бы его побрал – её аромат. Всё ещё остро чувствуя её рядом с собой. По коже побежали мурашки от осознания, насколько ему было это нужно. Просто чувствовать её рядом. Просто стоять рядом, ощущая под пальцами её кожу и вдыхая всей грудью. Одно только это переворачивало всё внутри него с ног на голову. Он снова ей сдался. Сдался со всеми потрохами, хоть и обещал себе миллион раз, хоть и пытался внушить себе, что ничего не происходит. Не выйдет. Одно то, что он здесь, говорит само за себя. И, кстати. - Это ещё не всё, Грейнджер, - прохрипел он, по-прежнему не отпуская её плечи, - у тебя есть запасное одеяло? Такой несуразный, несвоевременный вопрос поставил её в тупик, заставив поднять на него по-прежнему мутные удивлённые глаза. - Не поняла... Он натужно ухмыльнулся. Еле сдерживаясь, погладил раскрасневшиеся губы большим пальцем. - Сегодня ты опрометчиво пожелала, чтобы я придумал способ обеспечить тебе защиту круглые сутки. Гермиона задержала дыхание. Она помнила этот момент, но... что он несёт?.. - Я придумал. Он отступил на полшага и уверенно посмотрел на неё сверху вниз, словно наслаждаясь триумфом. - С сегодняшнего дня я буду ночевать здесь. Гермионе показалось, что она ослышалась. Она ведь ослышалась? - Что, прости?.. Малфой ухмыльнулся ещё шире. Её реакция его позабавила, хоть и была вполне ожидаема. Учитывая, что он материл сам себя за то, что решился на подобное. - Повторю. С сегодняшнего дня я буду ночевать здесь. У тебя. На тот случай, если какое-нибудь отребье захочет явиться по твою душу среди ночи. Гермиона застыла на месте, переваривая информацию. Она ожидала другого результата, когда сегодня бросила ему эту опрометчивую фразу. Не знала, какого, но другого. Но это же чёртов Малфой! Разве он когда-то отличался предсказуемостью?.. - Малфой, это башня Гриффиндор. Это комната старосты девочек. Ты не можешь здесь ночевать, если тебя… Малфой прижал палец к её губам, заставив замолчать. От этого жеста Гермиона снова почувствовала, как запорхали бабочки в животе, а по позвоночнику снизу вверх молнией промчались предательские мурашки. Снова. - Грейнджер, я не спрашиваю у тебя разрешения. И не перебираю аргументы за и против. Я просто ставлю тебя перед фактом. Гермиона поражённо молчала. Похоже, Фиби всё-таки была права, и его привязанность к ней сильнее, чем она думала, и уже пустила корни в самую глубь ледяного сердца. Хоть и, скорее всего, он себе вряд ли в этом признается. Но, чёрт подери, он здесь! Вряд ли бы он пожертвовал сном и спокойствием ради ничего не значащей девушки. - А теперь вернёмся к первому вопросу. У тебя есть запасное одеяло или мне придётся мёрзнуть? Гермиона молчала, собираясь с духом. Разум кричал во весь голос, что это недопустимо. Немыслимо. Это против всех существующих правил. Нельзя, ни в коем случае нельзя. А в душе уже поднялось в полный рост то, что вступило с разумом в неравный бой, почти моментально заставив его капитулировать, а её саму, наконец, скрепя сердце признать. Признать, что она… хочет, чтобы он остался. Чтобы был здесь. Чтобы спал рядом с ней. Чтобы всегда был рядом. Она почти физически почувствовала, как по сердцу медленно расползалось тёплое, мягкое чувство. Чувство, о котором говорила ей Фиби, и которое жило на самых дальних задворках сознания, выползало наружу, оплетало сознание и пускало корни. - Ты будешь спать на полу, - наконец, выдохнула. Малфой, казалось, даже не собирался спорить, только смотрел на неё мягко и выжидательно, а потом опустил голову и мягко усмехнулся. - Хорошо, я буду спать на полу. И, конечно, запасное одеяло нашлось. На всякий случай Гермиона поставила на дверь двойное запирающее заклинание, юркнула в постель и съёжилась под одеялом. Темнота укутала их обоих, разложив по разным углам и спрятав друг от друга. Гермиона всё ещё укладывала в своей голове произошедшее. Малфой пришёл к ней. Сам. Сам остался у неё, чтобы защитить, если понадобится. И будет оставаться, пока будет необходимость. И ей – странное дело – от одной мысли, что он спит где-то рядом, становится легко и спокойно. Но её всё равно одолевали мысли. Заставить Малфоя наплевать на принципы, на правила, на собственную безопасность и прийти ночевать в башню враждующего факультета – на это должна быть серьёзная причина. Гермиона прекрасно знала эту причину, как наверняка знал и сам Малфой, но не хотел признавать. Ибо признаться даже самому себе в чувствах к маглорождённой – удар под дых его чистокровному аристократизму. Но ведь пришёл же… Значит, это чувство сильнее?.. - Малфой, - не выдержала она и позвала темноту. - М? Она вдохнула, набираясь смелости спросить. - Почему ты здесь? Тишина. Думал. Он не собирался говорить то, что действительно думал. Что крутил в своей голове каждый божий день. Что каждую секунду он хочет чувствовать её рядом. Что ему даже начали нравиться её лохматые волосы. Что он не может наблюдать за ней дольше минуты, потому что не в силах справиться с нарастающим желанием. Что не наблюдать за ней он тоже не может. Что ему нужны её глаза. И голос. И губы. И чёртовы руки. Вся она. Нужна до ломоты в костях. - Мне нужно, чтобы ты была в безопасности, - прозвучало глухо, как признание в собственной слабости. - Зачем? И снова тишина. Гермиона знала, что он не ответит. Но ей хотелось, чтобы он начал об этом думать. Сам, у себя в голове. Чтобы думал эти мысли каждый день. Чтобы крутил их в своей голове. И делал выводы. - Не проси меня ответить на этот вопрос. Спи. Лёд тронулся, подумала Гермиона, и, чуть улыбнувшись, прикрыла глаза, проваливаясь в сон. …Она проснулась от непонятного чувства и медленно приоткрыла глаза. Стояла безмятежная ночь. Лунный свет мягко светил в окно, рассеиваясь у пола, и освещал подоконник, письменный стол и замершую у окна фигуру. Малфой не спал. Смотрел в окно, немного хмурился и сосредоточенно о чём-то думал, засунув руки в карманы. Гермиона невольно залюбовалась. Высокий, плечистый, немного растрёпанный, в лунном свете он выглядел словно божество. Чёрная рубашка оттеняла светлую кожу, делая её мертвенно-бледной и смертельно красивой. Каждая деталь казалась ей привлекательной. Эти мягко спадающие на лоб локоны, отливающие едва заметным золотом. Высокие, очерченные скулы. Всегда чуть надменно поднятый подбородок. Холодный взгляд, способный сделать глыбы льда из ничего. Царственная осанка. Широкие плечи. Сильные руки, идеальные. Запах ветра, который она едва ощущала самым кончиком носа. И это странное ощущение… силы. Взгляд метнулся к рукам, по-прежнему наглухо запечатанным рукавами рубашки. Где-то там, на левом предплечье, наверняка стоит метка. Гермиона была уверена в этом. Хватит ли ему сил сопротивляться? Сможет ли? Рискнёт ли? Фиби говорила, что шанс есть. А раз есть, она сделает всё возможное, чтобы ему помочь. Просто потому что может. И даже чувства тут совершенно ни при чём. Просто она может помочь. И именно поэтому – и никаких других причин больше нет – она сделает сейчас то, что сделает. - Драко. В абсолютной тишине едва слышный шёпот ножом разрезал воздух. Он вздрогнул всем телом, услышав впервые, как она назвала его по имени. Медленно, словно не веря, обернулся и посмотрел на неё – без зла, без издёвки. Впервые вот так – внимательно и даже немного нежно, прострелив её этим взглядом насквозь и пригвоздив к кровати. Не отрывая от него глаз, она протянула руку и откинула край одеяла рядом с собой. Приглашая. Он не шевелился. Раздумывал. Решался. Сомневался так, словно это всё решает. Словно, стоит ему согласиться, и назад пути уже не будет. И он даже не хотел идти. Не хотел, пока делал ровно четыре шага до кровати. Не хотел, когда опустился рядом с ней и вытянулся под одеялом во весь рост. Не хотел, когда она скользнула ему под бок, удобно устроившись головой у него на плече. Не хотел, но всё же делал, не в силах противиться этой маленькой несносной девчонке, что поселилась в его голове и пустила там корни, постепенно обживаясь, как у себя дома. Не хотел, но прикрыл глаза и расслабленно выдохнул, когда тёплая ладошка вынырнула из-под одеяла и мягко прижалась к его щеке. Не хотел, но привлёк её к себе и, чуть повернув голову, зарылся носом в каштановые локоны. И, наконец, почувствовал себя спокойно. А Гермиона лежала у него под боком и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть видение. Смотрела на него снизу вверх, обнимала его взглядом, едва ощутимо гладила его по щеке и тонула в этом таком новом, но таком до боли приятном ощущении его близости. Поёжилась, устраиваясь поудобнее в его объятиях. Прислушалась, ловя в тишине его размеренное дыхание. Невесомо потянулась и коснулась пальцами его ладони, обнявшей её за плечи. Чуть повернула голову и ткнулась носом ему в шею. И, наконец, почувствовала себя спокойно. В безопасности.