How can it be forgotten?

— Долго ещё? — протянул Феликс, подперев щёку кулаком. Вид однотипных домиков небольшого, но уютного пригорода нагонял на него скуку. Раньше эти места казались совсем ещё маленькому Ликсу такими необычными, но теперь он понимал, что это было лишь флёром богатого детского воображения. — Почти добрались, — ответил Чан, улыбаясь сыну, пусть тот вряд ли мог это заметить. — Зачем мы вообще сюда приехали? — Ёсан, сидевший на переднем пассажирском сидении, в первый раз за всю поездку оторвался от экрана смартфона, чтобы посмотреть в окно. Выказав ещё большее раздражение скучными пригородными пейзажами, чем младший брат, он тут же вернулся к своему занятию, но Чан, не отрываясь от вождения, деликатно отобрал телефон у сына и положил его в бардачок. — Мы приехали навестить дедушку, так что будьте добры на время позабыть о своих игрушках, — произнёс он, поправляя спавшие на лоб пряди, слегка тронутые сединой. — Не думаю, что ему будет приятно общаться с мониторами вместо внуков. Ёсан цыкнул и недовольно скрестил руки на груди, пробурчав что-то себе под нос. — Вон и деда, — крикнул Феликс, указывая пальцем на старичка, стоявшего у калитки и дружелюбно махавшего рукой. Юноша опустил стекло и замахал в ответ. — Привет, деда Сан! Чан припарковал машину рядом с забором и заглушил мотор. Феликс тут же выскочил из салона и бросился в распростёртые объятья дедушки. — Задушишь! — рассмеялся старик, принимая в объятья второго внука и сына. — Всё, всё! Дайте-ка дедушке посмотреть на вас, — он мягко отстранил родных и принялся осматривать и ощупывать внуков. — Омо, как вы выросли! Ты уже совсем взрослый, Ёсан-а, настоящий мужчина. А наш Ликс-и! — он похлопал младшего внука по щеке. — Ты так вырос за эти пару лет! А ведь совсем недавно ты был таким крохой. Сколько тебе сейчас? — Семнадцать. Губы старика дернулись, и радостная улыбка сошла с них. — Ему было столько же тогда… — загадочно пробормотал он, бездумно продолжая похлопывать Феликса по лицу. Юноша взял ладонь старика в свои и обеспокоенно переглянулся с отцом. — Деда, что с тобой? — поинтересовался Ёсан. — Деда просто переволновался, — заверил Чан, приобнимая отца за плечо. — Проводите его в дом и поставьте чайник, а я пока перетаскаю вещи из машины. Господин Чхве, немного оправившись от странного состояния, вновь улыбнулся внукам, проводя их в дом. — Идёмте, идёмте. Как казалось, в доме почти ничего не изменилось, разве что многие вещи не казались такими, как раньше. Шкаф, наверху которого бабушка прятала от шкодливых внуков варенье, больше не выглядел таким неприступным, а телевизор, в детстве считавшийся пределом мечтаний, теперь был лишь смехотворной доисторической развалиной. Ёсан и Феликс не были здесь с тех пор, как умерла бабушка, и пыль на верхних полках этажерок, до которых дедушка вряд ли мог дотянуться, кажется, осталась там с тех же пор. — Как поживаешь? — поинтересовался Чан, внося на кухню последнюю коробку с продовольствиями. — Скучно, — признался господин Чхве, разглаживая складки пиджака. Он сидел за столом и с умилением наблюдал за внуками, которые теперь хлопотали по хозяйству, заваривая чай и раскладывая по тарелкам привезённые из города сладости. — Дальше собственного огорода я не выхожу, а гости ко мне заходят редко. — Таблетки, что выписал тебе врач, помогают? Старик усмехнулся и похлопал себя по сердцу. — Ну если ещё жив, значит, помогают. — Деда, ты чего таким пессимистом стал? — в шутку спросил Феликс, возившийся с сервизом. Господин Чхве придвинул к себе пустую чашку со сколотым краешком и философски произнёс: — Веселье — удел молодых. А нам старикам только и остаётся, что лелеять воспоминания о счастливых днях. Чан, выставлявший в кухонный шкаф банки с консервами, чересчур громко хлопнул дверцей и одарил отца тяжёлым взглядом. — Мальчики, не могли бы вы сходить до машины? — попросил мужчина, доставая из кармана джинсов ключи и протягивая их старшему сыну. — Кажется, я забыл ещё одну коробку на заднем сиденье. Феликс потёр макушку, раздумывая, а затем произнёс: — Ты же вроде не убирал ничего в салон. — И всё же проверьте. Чан вложил ключи в ладонь Ёсана и похлопал его по спине, подгоняя к выходу. — Если хотели посекретничать, так бы и сказали, — недовольно прошептал тот, проталкивая удивлённого Феликса в дверной проход. Когда юноши скрылись с кухни, Чан приблизился к сидящему за столом отцу и посмотрел на него пристальным взглядом. — Ты всё ещё скорбишь о нём? — Да, — после долгой паузы признался старик, избегая смотреть сыну в глаза. — Ты был на кладбище после того случая? Был?! Чан всё же сорвался на крик на последнем слове, но тут же попросил прощения. Господин Чхве сохранял молчание, вперившись взглядом в скол на чашке. — Ты же понимаешь, что тебе нельзя уходить так далеко от дома одному, — продолжил мужчина, сделав круг по кухне. — Повезло ещё, что госпожа Сон тогда ходила на могилу сестры и увидела, что тебе стало плохо. А что было бы, если бы никого не было рядом? Ты мог… — следующее слово далось Чану с трудом, — умереть, понимаешь? Старик наконец ответил: — Умирать не так страшно, если знаешь, что по ту сторону тебя ждёт любимый человек. Чан тяжело выдохнул и сел за стол напротив. Только когда он взял отца за руку и слегка сжал в знак поддержки, господин Чхве смог посмотреть ему в глаза. — Я понимаю, что ты любил его, может, даже сильнее, чем маму, но твоё здоровье — это не шутки. Прошу тебя, больше не ходи туда один. Старик хмыкнул и покачал головой. — Ты знаешь, какая репутация у его могилы. Никто и ногой не посмеет туда ступить. — Тогда возьми Ёсан-и и Ликса. Им плевать на все эти старпёрские предрассудки. — И что я им скажу? — напряжённо спросил господин Чхве. — Что Уён и я… — Скажи правду. Они всё поймут. — Кто что поймёт? — полюбопытствовал Феликс, залетая в кухню с соломинкой в зубах. Чан махнул рукой, мол, неважно, и попросил сыновей снять с плиты чайник. За шутками и забавными историями их уютное чаепитие пронеслось незаметно.