Следопыт

Хисс откинул полог и вполз в палатку, вытирая лицо и шею полотенцем. Его облачение, как обычно, состояло лишь из нескольких широких ремней с ножнами, крест-накрест охватывавших грудь, но он переплел косицы и начистил кинжалы. Придавленный к земле золоченым панцирем, покрытым драгоценными камнями, Шеасса сгорал от черной зависти. Он чувствовал себя огромной неповоротливой черепахой. А Фийтас не собирался останавливаться на достигнутом. Покопавшись в сундуке, он водрузил на Шеассу что-то вроде широкого золотого воротника, спускающегося на грудь. За ним последовали наплечники с алмазными шипами и не менее богато отделанные наручи. Бедра охватил пояс из круглых блях, в центре каждой холодно поблескивал изумруд или рубин размером с яйцо. Едва Шеасса перевел дух, справедливо полагая, что на его теле больше не осталось места, которое можно украсить, советник нырнул в другой сундук. В появившемся из него огромном и совершенно нелепом горшке Шеасса с тоскливой обреченностью опознал шлем. Хисс подполз ближе и с интересом уставился на витые рога и забрало в виде оскаленной клыкастой пасти с толстыми, словно вывернутыми губами. Все еще зачарованный блеском драгоценностей, Фийтас наткнулся на него и раздраженно зашипел. - Дозорные донесли, что посольство пересекло ущелье, - Хисс вытянулся в довольно неубедительной попытке выглядеть услужливым. Советник сунул ему шлем и ринулся к выходу из палатки. Хисс потрогал алмазные зубы, сунул пальцы в пустые раскосые глазницы и без особого почтения бросил его обратно в сундук. Со вздохом облегчения Шеасса схватил со столика свою потертую флягу и принялся жадно глотать воду. Доспех на нем так бряцал и звенел, словно рядом сражалась небольшая армия. - Слышал, вы попали в передрягу, - сказал Хисс, распуская плохо затянутые ремешки панциря. Но он не собирался освобождать исстрадавшегося пленника - нагрудник и спинная пластина начали медленно сходиться обратно. Шеасса выдохнул и втянул несуществующий живот. - Разведка боем. Когда дошло известие, что драконидов видели у юго-западных постов, он собрал небольшой отряд. Взял и людей – они как никто ценили хорошую драку, к тому же, следовало показать им, с чем наги имеют дело. Ремни схлестнулись. Хисс застегнул одну золотую пряжку и взялся за вторую. Острые грани впивались в бок, и Шеасса приложил все усилия, чтобы не поморщиться. - Дошли слухи, что ты был ранен. - Царапина, - сказал Шеасса, дернув перевязанной рукой. Хисс передвинулся за его спиной словно тень. - И удар предназначался не тебе. Повернув голову, Шеасса посмотрел в темные непроницаемые глаза, похожие на горное стекло. Кого он пытался обмануть? На юго-западе был Зит, а Хисс был тем, кто распределяет посты. - Это имеет значение? - Только пока ты - предводитель нагов, - Хисс посмотрел на него как на капризного ребенка. — Ты больше не принадлежишь только себе, Шеасса. Ты ведешь племя и отвечаешь за племя. Именно ты приказал отступать, привел нас сюда и позвал людей. Но дело не закончено, и до завершения еще далеко. Каждый миг все висит на волоске. Ты, кажется, не понимаешь, что будет означать твоя смерть. Наги могут перессориться, выбирая нового военачальника. Совет может заартачиться в последний момент. Люди могут решить, что им не стоит ввязываться. Только конец один: дракониды победят, а мы потеряем все. - Лестно, что ты обо мне столь высокого мнения. И все же я неспособен выбирать, как и когда умру. - Нет, но ты можешь не рисковать понапрасну. - Понапрасну, - повторил Шеасса сквозь зубы. - Твой маленький наг хочет умереть. Он станет и твоей смертью, если ты не откроешь глаза. Разбуженная боль ворочалась и грызла подреберье. Рана была неглубокой, хоть и выглядела дурно. Тело победит болезнь. Выпрямившись, он бросил взгляд в медный щит, отполированный до состояния зеркала. Золото охватывало горло, покрывало грудь, сковывало руки. Он походил на одного из королей древности. Однако, будь Шеасса королем, он мог бы швырнуть в Хисса драгоценным рогатым горшком и приказать ему выметаться. - Нам пора. Хисс посмотрел на него. Этот взгляд тоже имел вес, и Шеасса пополз к выходу, пока еще мог двигаться. Стражи распахнули перед ним полог и вытянулись, гордые доверенной миссией – охранять предводителя. На них было немало слепящего глаза серебра. Фийтас расстарался, превратив приезд людей в торжество, которого наги давно не видели. Шеасса окинул взглядом соплеменников. Теперь понятно, почему советник стоял на своем. Пышная встреча предназначалась не для людей. Нагам следовало напомнить, что они сильное и гордое племя, единое племя, несмотря на множество кланов, племя воинов, с незапамятных времен живущее на этой богатой и щедрой земле, и не собирающееся никому уступать. А Шеасса по какой-то прихоти судьбы был его предводителем. Глубоко вздохнув, он попытался изобразить полагающийся случаю оскал. - Мы еще вернемся к этому разговору, - тихо прошипел Хисс. - Можешь не сомневаться, - вполголоса ответил Шеасса. Восседая на спинах лошадей, люди возвышались над толпой. Им как-то удавалось выстраивать животных рядами и заставлять двигаться в ногу. За всадниками шли пешие воины - целый лес копий, синих и зеленых стягов. Выстроившиеся по обеим сторонам процессии наги радушно приветствовали подкрепление. Шеасса покосился на совет, впервые собравшийся в полном составе с того дня, как они оставили Стох. Лица скептические, но, кажется, никакой открытой враждебности. Их больше раздражала необходимость смотреть снизу вверх. Всадники провели своих лошадей словно в танце, и Шеасса наконец увидел знакомое лицо. Герлейф спешился и зашагал к нему, по человеческому обычаю протягивая руку. По случаю заключения союза он тоже нес на себе несколько пудов драгоценного металла, что несколько примирило Шеассу с его собственным панцирем. По крайней мере, ему не водрузили на голову убор с хохолком из перьев и золотых листьев. Сверкающие наручи звякнули друг о друга, когда Шеасса стиснул пальцами крепкое предплечье. Герлейф весело оскалился, стукнул себя в грудь и подмигнул. Все его пальцы были унизаны перстнями. Шеасса усмехнулся. Да уж, они оба походили на золотые статуи. Слишком роскошные и абсолютно смехотворные. Золото – мягкий металл, бесполезный на поле боя, если только не хочешь заставить противника ослепнуть от блеска или сдохнуть от зависти. Спутники человеческого вождя разоделись не менее пышно, в серебро и голубоватый словно лед цинагон. Красиво и тоже практически бесполезно в бою. Шеассу больше интересовали воины за их спинами, оружие и припасы. Но он оскорбил бы Герлейфа, показав это. Пока ничего им не принадлежало, хоть и было обманчиво близко. Теперь стало понятно, о чем толковал Хисс. Прибыла подмога, и если все сорвется по какой-нибудь глупой случайности, это станет ударом, от которого они не оправятся. Клановый союз расколется как гнилой орех. Испуганное ржание вырвало его из мыслей – какая-то молодая кобылка вспомнила, что боится змеиных хвостов. Изящное построение сломалось, всадники судорожно пытались успокоить приплясывающих лошадей. Одна из них поднялась на дыбы, вышвырнув своего наездника из седла. Ничуть не смутившись, тот вскочил и повис на ее шее, шепча что-то успокаивающее и поглаживая нервно подергивавшуюся шкуру. Его падение обернулось благом: коней быстро увели, люди и наги смешались, смеясь и обсуждая происшествие. Никто больше не считал прибытие слишком помпезным, а людей – высокомерными и чванливыми. Шеасса бросил взгляд на выскользнувшего из толпы Хисса и хмыкнул. Он бы поставил зуб, что это его рук дело, хотя доказательств не было никаких. Пока Герлейф жал руки и знакомился с предводителями отрядов, Шеасса смотрел на советников, словно каким-то чудом мог проникнуть в их мысли, и перебирал в уме возможные возражения. Предводителю людей жилось не в пример легче - у него не было Совета, только два военачальника. Однако все ограничилось длинными цветистыми речами. Он был почти разочарован. Убедившись, что все идет своим чередом, оба вождя улизнули в поставленный для людей шатер к низкому столику с закусками. Фийтас и здесь не подвел. Никто не мог бы сказать, что их припасы совсем оскудели: посредине стояло блюдо с традиционным яством, состоящим из девяти видов запеченного мяса, а вокруг громоздилось бессчетное количество бочек с вином. Наги потеряли многое, но не свое достоинство. Шеасса налил в два драгоценных кубка исходящего ароматным паром вина со специями. Герлейф похвалил напиток, смакуя его маленькими глотками. Дни стояли прохладные, хоть и солнечные – последнее возвращение лета перед наступлением затяжных дождей. В людях текла более горячая кровь, но они тоже любили тепло. Некоторое время они слушали, как остальные обсуждают оружие, новое и старое. Затем Герлейф кивнул Шеассе, гревшему руки о кубок. - Чтобы победить таких врагов как дракониды, понадобится хороший план. - Нет, - сказал Шеасса. - Не победить. Уничтожить. Герлейф посмотрел на него оценивающе, пытаясь понять, что им движет, ум или безумие. - Если мы изгоним их, они наплодятся вновь в своих влажных болотах как комары, а потом вернутся. Хочешь оставить войну в наследство своим детям или внукам? Человек медленно кивнул, соглашаясь. Они приходили второй раз, а значит, будет и третий. Возможно, не при их жизни, но это не меняет дела. Что ж, люди всегда предпочитали хороший бой дурному миру. Пусть все считали, что наги происходят от змей и переняли от них коварство и хладнокровие, во многом им было далеко до рода людского, все время изобретавшего оружие, потому что у них заканчивались способы убийства. Когда Герлейф предсказуемо отвлекся на нагайн, он бросил косой взгляд на Хисса, попивавшего вино в окружении нескольких человеческих воинов. Те снова обсуждали верховую езду – Шеасса до сих пор не понимал, почему люди так носятся с идеей кататься на спине животных – и наперебой убеждали молчаливого нага, что лошадь можно научить не бояться. - Ты даже мог бы на нее сесть, - воодушевленно заявил один из них. - Я мог бы обвить ее хвостом и выдавить кишки на землю, - светски ответил Хисс, отставляя кубок и оглядываясь по сторонам. По всей видимости, его настроение не улучшилось, так что Шеасса предпочел совершить тактическое отступление. В глубине шатра мелькала рыжая голова Нитхаса. Лекарь выглядел не очень довольным тем, что союз века отвлекает его от насущных дел, но он отвечал за раненных и припасы и не мог не присутствовать. Шеасса торопливо подполз к нему, досадуя, что золотой доспех все равно издалека заметен в толпе. - Похоже, все идет хорошо, - сказал Нитхас, уныло покачивая почти полным кубком. - Верно. Как твои дела? - Когда за дело взялись нагайны, стало легче. Они замолчали, думая об одном. Это был последний рубеж, самое дальнее пристанище на их землях. Воссоединение с нагайнами и детьми означало не только то, что воины смогли увидеть свои семьи. Если нагов выдавят отсюда, их ждет полное и окончательное поражение. Зато нагайны могли помочь раненным. У них были свои познания в лекарском деле, и никто не мог так выхаживать больных. - Зит все еще помогает? Нитхас бросил на него косой взгляд. - Обычно да, - осторожно сказал он. Шеасса стиснул кубок. - Что-то случилось? Он ранен? - Нет, нет… Просто несколько дней было сыро и холодно. Он не любит холод. «Им нужен песок… и много-много тепла». Шеасса подавил порыв бросить все и уползти к маленькому упрямцу. Это было бы вопиющим неуважением с его стороны. Ободряюще кивнув распивающим вино людям (эти тоже говорили о лошадях), он снова повернулся к Нитхасу, хмуро сводя брови. - Лихорадка снова вернулась? - Она возвращается время от времени. Мы уже научились с ней справляться. Вот куда он пропадал. Шеасса думал, что он спит в кольцах чьего-то хвоста, а он прятался, чтобы пережить очередной приступ. - Это опасно? Нитхас пожал плечами. Должно быть, не опаснее драконидов. Шеасса посмотрел на вмятины от пальцев на кубке и торопливо отставил его. Недаром он никогда не любил золото. - Я должен знать, что с ним все хорошо. Обещай, что позаботишься о нем. Если есть какое-то лекарство… - У меня всего достаточно теперь, спасибо, - Нитхас глотнул из своего кубка и одними глазами показал ему за спину. Шеасса обернулся. Фийтас подавал какие-то таинственные знаки, которые он не мог растолковать, ясно было только одно – требуется его присутствие. - Тебе стоит найти его, - сказал лекарь. - Он меня прогонит, - отмахнулся Шеасса. Нитхас усмехнулся. - Возможно. Выглядело так, словно советник сейчас начнет дышать огнем, так что Шеасса поспешил к нему. Оказалось, в его отсутствие дела приняли неожиданный оборот. - Кровный союз? – повторил он. - Его военачальники предлагают скрепить договор самым старым и надежным способом, - прошипел Фийтас и поднял кубок, салютуя Сагрину и Эвенке. Вспомнив, что за ними наблюдают, Шеасса постарался изобразить что-то вроде приятного удивления, хотя вышел какой-то зверский оскал. - Ты, должно быть, шутишь? – прошипел он. – Детей у меня нет, сестра умерла много лет назад. У Герлейфа есть сын, но ему сейчас сколько, года три? - Пять с половиной, - поправил Хисс, по своей привычке появившийся из ниоткуда. Шеасса раздраженно дернул хвостом. - Это существенно меняет дело. Он попытался поймать взгляд Герлейфа, который пил с компанией нагайн, но тот был всецело поглощен беседой. - Что, если устроить все по нашему обычаю, а не по их? – советник постучал пальцами по губам. – Есть старинные ритуалы… Я посмотрю, что можно сделать. Шеасса открыл рот, чтобы запротестовать, но затем схватил ближайший кубок и глотнул вина. - Ты был слишком покладист, - сообщил Хисс, подозрительно меряя его взглядом. Шеасса посмотрел на военачальников. От пояснений Фийтаса они немного позеленели, потом побледнели и снова позеленели. Хисс поднял бровь. - Что еще? – прошипел он. - Не помню ни одного ритуала, где не требовалось бы соитие, - Шеасса фыркнул. - Люди относятся к занятиям любовью со смесью благоговения, стыда и страха. И занимаются этим только в темноте, с головой спрятавшись под одеялом. - Ты, должно быть, шутишь, - Хисс недоверчиво оглядел крепких мужчин. Шеассу тоже раньше удивляло, что они могут чего-то стесняться. Усмехнувшись своим мыслям, он добавил: - К тому же у них не слишком крепкие желудки. Съесть сердце врага, искупаться в крови врага… Хотя, мы говорим о драконидах, а в таком случае мой желудок тоже недостаточно крепок. - Они выбрали сплестись хвостами, - сказал Фийтас, вернувшись после продолжительного спора. – По-ихнему это называется иначе, мне наговорили много смешных слов. Кажется, они чем-то смущены. - Может быть, озадачены необходимостью выбора. Герлейф не станет в этом участвовать. Шеасса почувствовал себя немного отомщенным, когда оба нага уставились на человеческого вождя, словно пытаясь понять, что с ним не так. - Но почему? Это его долг. - Не стоит забывать, что у людей все иначе. Я знаю Герлейфа давно, и он мужчина, рожденный для женщин. Остальное против его естества, и никто не станет требовать подобного. Но это не помешает, верно? Фийтас нервно заломил пальцы. - В любом ритуале говорится «лучший воин», но обычно под этим и подразумевается предводитель. Если только тот не назовет кого-то еще, например, воина, отличившегося в последнем бою, самого сильного, самого меткого… И все же такое бывает крайне редко. Не припомню даже, чтобы вождь отказывался от чести… - Герлейф мог сильно оскорбиться, - сказал Шеасса. Или хохотать битый час. Люди были немного непредсказуемы. Фийтас снова уставился на человеческого вождя, на этот раз со священным ужасом. Шеасса тоже посмотрел на плотный круг нагайн, между изящными головками которых виднелся хохолок из золотых цветов и перьев. О, Лейф будет ему крупно должен. Очень, очень крупно. Пожалуй, стоило ему об этом сообщить. Шеасса подхватил бурдючок с вином и пустой кубок – в конце концов, один раз они могли напиться как в старые добрые времена, когда Лейф был вождем маленькой кучки кочевников, а он – простым следопытом. Выражение лица Хисса, когда Шеасса выбрал его своим лучшим воином, было непередаваемым.* Хотя план удался, Шеассе удалось ускользнуть только ближе к рассвету. Сонные стражники не шелохнулись: изрядно намозолившие всем глаза золотые доспехи скрывались под просторным серым плащом. Поначалу он направился к шатрам с раненными, но затем остановился и задумчиво смерил взглядом навесы. Большая часть была занята припасами и оружием, и там постоянно сновали воины, а вот несколько дальних были тихим и безопасным местечком. Кто-то наверняка охранял их, хотя бы для виду, но один маленький наг вполне мог проскользнуть незамеченным. Или воспользоваться суматохой, как сейчас – подъехавшая повозка, запряженная не нервными тонконогими лошадками, а смирными волами, привезла бочки с порохом. Шеасса кивнул сам себе – Лейф держал уговор и захватил с собой то, что он просил. Улучив момент, когда люди занялись перетаскиванием опасного груза с повозки, Шеасса без труда проскользнул мимо и направился вглубь лабиринта из ящиков, мешков и тюков. Где-то около бочек с вином ему попался еще один страж, совсем мальчишка. Шеасса прижал палец к губам и покачал головой, и он, блестя глазами от любопытства, пропустил его в свою вотчину. Молодой наг должен был охранять немногие оставшиеся богатства – выдержанные напитки, ткани и золото. Только все крепкое вино забрали лекари для свои настоек и притирок, а изысканное ушло на пир, потому Шеасса, нырнув за шаткий забор пустых бочонков, попал в небольшой грот. Зит не посягнул на расшитые переливчатые шелка, лишь использовал мягкие тюки для того, чтобы устроиться поудобнее. Только увидев своими глазами эту бедовую красную голову, Шеасса почувствовал, как его плечи расслабляются. До этого момента он думал, что мертвецки пьян, но, по-видимому, все вино в мире не могло усыпить его тревогу за маленького нага. Выбраться из панциря без посторонней помощи было невозможно, так что Шеасса достал золоченый кинжал, еще одно бесполезное украшение. По крайней мере, он был достаточно заточен, чтобы перерезать ремешки из тонкой кожи. Скинув доспех, Шеасса сложил обе части в ближайший ящик. Все равно их место где-то здесь, а если нет, он будет только рад, если этот золотой ужас по ошибке отправится людям в качестве платы, и больше никто из нагов не должен будет таскать его на себе. Холодный и вялый, Зит не проснулся даже когда Шеасса поднял его, затащил внутрь своих колец и укрыл обеими плащами. Глаза его метались под опущенными веками, ресницы трепетали, словно он не мог вырваться из дурного сна. Шеасса взял его ледяные пальцы в свои ладони и прижал к губам, согревая дыханием. Черные коготки дрогнули, слабо царапнув его кожу. Бедная маленькая змейка. Шеасса растирал его, пока не вернул подобие тепла в безвольное тело, а затем прикорнул, положив ладонь на усмиренные косой огненно-красные пряди и уткнувшись носом в пахнущую дымом макушку. Он ощутил, как Зит проснулся, и не мистическим внутренним чутьем - тот безо всякого почтения пнул его в бок. Шеасса проглотил стон. Голова была тяжелой, похоже, он выпил больше, чем надо, а спал меньше, чем следовало. Тем временем Зит сбросил плащи и принялся выпутываться из объятий. На его щеках яркими неровными пятнами цвел румянец, грудь вздымалась от частого дыхания. Шеасса коснулся его лба - кожа, покрытая тонкой пленкой пота, блестела словно мокрая глина. Холод сменился лихорадочным жаром, что было ничем не лучше. И он не заслужил ни одного из негодующих взглядов. Шеасса никогда не скрывал, что хотел его, но сейчас держал маленького нага в кольцах, как ребенка. Зит явно имел другую точку зрения. - Что ты здесь делаешь? – прошипел он. Клыки в его рту начали угрожающе удлиняться. Боясь, что маленький наг причинит вред скорее себе, чем ему, если они подерутся, Шеасса взял его за локоть. - Просто хотел помочь, - примирительно сказал он. Это было ошибкой. Глаза Зита сузились. — Надеялся, что я тебя отблагодарю? От тона его голоса Шеассу замутило. Он так резко отпустил Зита, что тот покачнулся. - Я бы никогда… Никогда! Не хватало слов, чтобы сказать, как он неправ. Невозможно, невероятно, бесконечно неправ. От злости на свое косноязычие Шеасса хлестнул хвостом, задев один из наспех сколоченных ящиков. Дерево треснуло, и из щелей ручейками потекли тусклые от старости золотые монеты. Зит отшатнулся - то ли испуганно, то ли брезгливо. Наверняка от Шеассы несло как от старой винокурни. С усилием разжав стиснутые кулаки, он потер лицо. - Прости. Ты заболел, я волновался. - Со мной все в порядке. Уходи. - Прости, - повторил Шеасса, не двигаясь с места. Зит подобрал плащ и укутался, зябко содрогаясь. - Ты же вождь. Выбери кого-нибудь другого, - сказал он почти умоляюще. - Иди к своим нагайнам. Зачем тебе я? Шеасса беспомощно посмотрел на него. Маленький наг занимал все его мысли, но он не находил слов, тем более на человеческом. Когда попытка прогнать его провалилась, Зит попытался уползти сам. Его шатало; едва двинувшись с места, он наткнулся на бочку и раздраженно ударил по ней кулаком, словно та заступила ему путь. Маленький упрямец скорее умер бы, чем показал слабость. Шеасса поймал его за руку и прижал к себе, чувствуя, как колотится его сердце, словно у маленькой птички. - Я знаю, что не нужен тебе. Но ты нужен мне. Зит попытался выдраться, испепеляя его взглядом, но Шеасса удерживал его, пока сопротивление не выдохлось. Устроив маленького нага в кольцах хвоста, он дотянулся до одного из меньших бочонков. На дне еще что-то плескалось. Вытащив затычку, Шеасса лизнул воздух. Как он и думал, это был один из травяных настоев, горький, но полезный. Зит отвернулся, но Шеасса упрямо держал бочонок, пока тот не сдался и не сделал несколько глотков. - Спи, - Шеасса погладил его по голове. - Я не причиню тебе вреда, обещаю. Зит запрокинул голову, посылая ему гневный взгляд, и отвернулся. Шеасса посмотрел на его губы, искусанные и покрытые сухой корочкой, ему до безумия хотелось припасть к этому сурово сжатому рту, зализывая мелкие ранки, целуя и нежа. Чтобы отвлечься, он снова погладил туго заплетенные алые волосы - не решился прикоснуться иначе, хотя в пальцах покалывало от желания ощутить теплую кожу. Зит не шевелился, и он потихоньку распустил кольца хвоста. Маленькое тело немного расслабилось в его объятиях, и Шеасса мысленно выругал себя. - Спи, - повторил он. Когда лучи солнца проникли под навес, алая коса все еще оплетала его запястье. Чтобы не разбудить его, Зит отхватил волосы кинжалом и уполз, словно ящерка, сбросившая хвост.