Подземный цветок

Подземельных поездов Замолкают в норах звуки, Люди мёртвых городов К тебе тянут свои руки.

Весемир когда-то рассказывал мне о Велене, мертвый город, так называли его жители метро, хотя это была всего лишь станция да пара тоннелей. Вечный мрак, разруха и запах тлена, разгоняемые редкими, по непонятной причине все еще горящими фонарями — все, что осталось от некогда процветающей цитадели. Весемир говорил, что там до сих пор живут души умерших, и все еще слышен стук колёс поезда-призрака. Я тогда не поверил ему, не воспринял байки всерьез, а наставник всегда говорил, что мифы и легенды — это и есть действительность. *** Надрывно вздымающуюся грудь нещадно пекло, легкие едва справлялись с нагрузкой, а сердце визгливо кричало разуму, умоляя остановить безумную гонку. Как тут остановишься, когда буквально в спину пышат зловонным дыханием дорвавшиеся до лёгкой и такой доступной добычи твари. А во всем, впрочем, как всегда, виноват прокля́тый бард, что сейчас лихо перебирал конечностями, стараясь не отставать. Надо же этому олуху вечно репетировать свои баллады, и ладно еще на нейтральной территории, но не-ет. Несмотря на все увещевания Геральта, идиот начал исполнять в какой-то малознакомой дыре, из которой они сейчас с удивительной прытью уносили ноги. К ужасу ведьмака, сколько бы они ни бежали, никаких ответвлений, лазов и технических помещений на горизонте не предвиделось. Хотя мужчина и был гораздо выносливее обычных людей, даже он через еще минут десять бега в подобном темпе просто рухнет на месте, не говоря уже про барда. Лютик имел неплохую физическую подготовку, но совершенно не годился в марафонцы, на последних крохах воли и страха держа заданный темп. Твари не оставали, подступающие к горлу страх и усталость только подстёгивали мутантов, скорая трапеза наполняла зловонные пасти едкой слюной, а жилистые тела — адреналином. Недалеко впереди из темноты послышался громогласный рёв, кажется, стая разделилась изначально, часть тварей опередила беглецов и теперь они были в ловушке. Время словно замедлилось, мозг седоволосого работал в полную мощность. Итак: все магазины давно пусты, гранату не бросишь, отступать некуда, разорвет вместе с тварями, нож не поможет — их слишком много. В тот же миг Лютик радостно вскрикнул, указывая на неприметную, узкую и хлипкую дверцу. Сердце, пропустив удар, забилось в привычном темпе, пространство отмерло. У сталкеров нет ни секунды на промедление. Выдернуть чеку, кинуть гранату за спину как можно дальше, схватить Лютика за шкирку, вынести им дверцу, забежать следом под оглушающий рокот взрыва и визг распрощавшихся с жизнью тварей. Кажется, какое-то техническое помещение, пространство очень узкое, стены увиты лианами проводов, протискиваться представляется возможным только боком, хорошо, что у них нет клаустрофобии, хорошо, что все еще живы. Подтолкнув кряхтящего барда в плечо, Геральт побудил того быстрее шевелить булками. Еще одна маленькая вечность в жуткой тесноте, и стены выталкивают нарушителей покоя в соседний тоннель. Геральту хватает нескольких секунд для оценки обстановки, что ж: свет есть — хороший знак, он впервые видит этот тоннель — очень хреновый знак. Мест в метро, которых мужчина не знал и в которых не был, можно посчитать по пальцам одной руки даже если на этой руке не будет трёх пальцев из пяти. Значит, они либо на территории Нильфгаарда, что плохо, но терпимо, либо, а если судить по тому, из какого тоннеля они попали в этот, (Нильфгаард совершенно в другой стороне) то ответ напрашивается сам собой… — Геральт, вот скажи, обязательно было выбивать мной дверь? Я, конечно, все понимаю, против лома нет приема, но я, черт возьми, не лом! — Лютик… — Да, спасибо тебе большое, великий ведьмак, что спас мою прекрасную задницу от незавидной участи быть съеденным. — Лютик…! — Да знаю я, знаю. Ты остолоп, Лютик, не нужно было петь в дороге, я же тебя предупреждал, это все твоя вина! — подражая товарищу, Лютик встал в, как ему казалось, угрожающую позу, скрестил руки на груди, нахмурил брови. — Лютик, блять! — яростно гаркнул мужчина, крепко хватая барда за плечи и сильно встряхивая. Большие васильковые глаза в скудном освещении смотрели с упреком и немым вопросом. — Мы в тоннелях Велена, Лютик. Ощутив на плечах хватку крепких ладоней, музыкант на некоторое время выпал из реальности, от рук шло приятное тепло в противовес подземной прохладе, мысли его было ушли в приятное русло, но разум все же зацепился за знакомое название. На осознание ушла еще пара секунд, за которые Лютик успел моментально побледнеть, кожа лица даже преобрела неприятный зеленоватый оттенок. — Как в Велене, Геральт, скажи что ты пошутил, пожалуйста… Седоволосый лишь мотнул головой, отсекая любые возможности на иной исход. Путь назад закрыт, там их поджидают голодные твари. Каждый ребёнок в метро знает массу баек, легенд и сказок, наделяющих эти стены своей по праву жуткой властью. Наставник рассказывал о мрачном договоре с теми, кто осмеливался войти. Кровь за кровь или что-то такое, Геральт плохо слушал, черт. Сейчас у них нет даже патронов, только ножи, пара гранат да дикое желание выжить. Старший мужчина глубоко вдыхает, пытаясь определить, есть ли в тоннеле сквозняк, стягивает капюшон, закидывая теперь бесполезное оружие за спину. Проверяет крепежи и доступность нескольких ножей. Угрюмо смотрит по сторонам, что-то прикинув в голове, решает идти направо, там виднелись останки вагона поезда, может, им удастся найти патроны или другие полезные вещи. Внутри стеной стояла пыль, забивающая дыхательные пути, перекрывающая доступ к кислороду, может, именно поэтому то тут, то там на обветшалых скамьях, вдоль окон, около дверей, сильно присмотревшись, можно было заметить темноватые сгустки. Сталкеры не стали заострять на этом внимание, а может, просто не заметили, не медля покинув череду вагонов. — Так что на счет Велена, Геральт, все эти истории — правда? — Не думаю… Каким-то шестым чувством седоволосый успел уловить странное колебание воздуха, хотя, откуда оно взлось, было не ясно, ведь пару секунд назад все было безмолвно. Звук, черт, что это, стук колёс, здесь? Сквозь останки бывшего поезда внезапно прорезался ярчайший свет, в мгновение ослепивший путников. Молниеносно схватив барда за руку, Геральт было рванулся в сторону, но поезд оказался быстрее. На невероятной скорости мчась вперед, он прошил тело музканта насквозь. Ведьмак выдернул барда с путей, шокированный тем, что тот цел, сжал в крепкие тиски обьятий, неверяще всматриваясь в окна проезжающей мистической махины, там были люди. Блеклые, безликие, словно сошедшие со страниц старинных истёртых временем черно-белых фотографий. Женщины, дети, мужчины — все они равнодушно смотрели не мигая прямо на Геральта. Лютик мелко дрожал, сжатый в объятьях, прерывисто дыша и что-то нашептывая. Мужчине пришлось крепче прижать младшего к себе, вместе с напарником восстанавливая дыхание, ведь на секунду, всего на одну секунду ведьмак подумал, что потерял своего барда. — Так холодно, Геральт, почему мне так холодно? Отстранившись, но не разжимая рук, седоволосый с некоторым волнением взглянул тому в глаза. Васильковые омуты, видимо от пережитых эмоций, сменились волнующей синевой, с бликами отображающей нечто, отдаленно отсылающее к космосу. — Поезд-призрак, говорят, кто коснется его, обречен на смерть, — в противовес страшной истине ведьмак улыбнулся. — Но вот они мы, и с тобой все в порядке. Пока я и ты вместе, все будет отлично. Лютик смущённо улыбнулся в ответ, опуская глаза в пол. — Хорошо, если так. Кстати, Геральт, все-таки оказалось, что байки правдивы, как ты думаешь, мы встретим настоящих призраков, а фантомов, а полуденниц? Даже после весомого потрясения бард не изменил себе, неугомонно задавая множество глупых вопросов, сам себе на них же и отвечая. Геральт лишь покачал головой, им стоит продолжить путь. Ведьмак и не заметил, как васильковые омуты, уже подёрнутые тонким хрусталем льда, беспомощно и печально окинули его статную фигуру. Сталкеры двигались в среднем темпе, попеременно анализируя обстановку. Время здесь тянулось очень странно, тоннель был словно зачарованный, одинаковый на протяжении каждого своего метра. Освещение совсем не давало чувство защищенности, наоборот, давило, нервировало, тревожило, от него очень скоро устали глаза. Да и пахло тоже странно, не как в метро. В какой-то момент ведьмак учуял нотки ладана, а может, ему только показалось, в основном, конечно, удушливо пахло пылью, как в оставленном позади вагоне, но не настолько критично. Бард весь путь шел, не отнимая руки от стены, касался проводов и труб, ведя по ним кончиками пальцев, ему был необычайно важен тактильный контакт. Чувствуя под пальцами шероховатость бетона и резину проводов, он словно цеплялся за реальность. Музыкант ощутил легкую рябь прошедшую по трубе, отозвавшуюся резонансом с чем-то глубоко внутри. Затем дрожь повторилась еще, и еще, с каждым разом все сильнее. Младший судорожно отдернул руку, но внутренности все равно скручивало в один тугой узел. — Геральт, что-то происходит, я чувствую, кажется… прислушайся! Сперва ведьмак, затянутый вязкой атмосферой, не придал словам барда значения, пытаясь сконцентрироваться на темпе и отслеживании безопасности периметра, но вскоре и он уловил звук. Далекое потрескивание электричества и шепот, изначально — словно белый шум на переферии, а затем громче, в определенный момент можно было различить некоторые слова. Голоса, тысячи голосов, кричали, вопили и молили о помощи, о спасении, они ворвались в сознание младшего бушующим штормом, оглушили, практически подчинили себе. Лютик едва мог передвигать ногами, его сильно колотило, узел внутри затягивался только туже, разум, обезоруженный внезапной ударной волной, заволокло кровавым маревом. Бард почти осел на холодный бетон, когда Геральт подхватил его, помогая встать на ноги. С младшим творилось что-то странное, лодони слишком холодные, пульс учащен, потухшие глаза невидяще смотрят вдаль… Весемир, кажется, и об этом говорил.

Распахнул себя вагон, Полный холода и света И глаза со всех сторон Терпеливо ждут ответа.

Нет, нет, нет, как он мог так халатно отнестись к столь важной детали, Лютика практически сбил поезд-призрак, Геральт тогда сказал своему напарнику, что с ним все в порядке, но, кажется, и тут он ошибся. Барду на минуту стало чуть лучше, крепкие руки седоволосого, что так уверенно, властно поддерживали его на ногах, дарили странное приятное тепло, оно словно вселяло в него жизнь, когда Геральт держал его, голоса делались тише. — Лютик, Лютик, ты слышишь меня, возьми меня за руку, чертов бард, и не отпускай ни при каких обстоятельствах, ты понял?! — Если ты хотел просто подержаться со мной за руки, мог попросить в любой момент, я был бы не против. Ведьмак выдохнул чуть облегченно. -Я рад, что у тебя хватает сил на шутки, олух. Пока сталкеры мобилизовали свои силы, голоса лишь набирали обороты, разрывая барабанные перепонки. В слабом свете пыльных ламп проявились силуэты, по первости слабо, но чем дальше продвигались сталкеры, тем ярче они становились.

***

— Геральт, поезд-призрак забирает человека, если тот его коснётся, но были исключения, когда люди оставались живы, — медленно вещал Весемир, время от времени вороша угли в костре. — Шанс спастись есть, только когда «пленник» имеет «якорь», способный удержать его в мире живых. Это должны быть сильные чувства, такие, что способны задержать смерть. — Якорь должен вывести, показать путь, но, Геральт, ни в коем случае не оборачивайся…

***

Поначалу дымчатые силуэты никак не реагировали на гостей, в то же время, когда они стали более материальны, то словно проявились и их эмоции, а именно ярость, злоба и гнев. Сперва фантомы просто следовали за сталкерами. С каждым мгновением их становилось все больше и больше, сгустки окружили парочку. В тоннеле стоял страшный гул от потрескивающего в мутных телах электричества. Напарники остановились, фантомы плотной стеной отгородили их от дальнейшего пути, все пространство вокруг и, кажется, на несколько десятков метров вперед полнилось роящейся массой. — Отдай его нам, — зазвучали со всех сторон глухие голоса. — Ты не сможешь его защитить, спасти. Как твои собратья не смогли спасти всех нас, мы позаботимся о нем, Геральт, с нами ему будет лучше… — Не вам это решать, усмирите гнев и покойтесь с миром, дайте место живым. Масса взволнованно загудела, недовольная ответом. — Кому, как не нам, вершить судьбы, твои собратья в свое время взяли на себя это право, теперь наш черёд. — Оставьте! Из ниоткуда и отовсюду сразу зазвенел металлический смех, фантомы потешались над жертвами обстоятельств. — Геральт, что происходит? О чем они говорят? — воскликнул до смерти напуганный бард, со спины прижимаясь к мужчине. Ведьмак промолчал, продолжив идти, несмотря на преграждающих путь не-мертвых. — Он так напуган, Геральт, разве ты не хочешь утешить бедного мальчика? — ладонь Лютика в руке ведьмака мелко тряслась. — Геральт, я не понимаю, прошу, давай скорее уйдем. — Давай, расскажи маленькому барду, как твои собратья защищали эту станцию от орды мутантов, а когда поняли, что не справляются, позорно сбежали, бросив женщин и детей. — Геральт, что, о чем речь? — И ты, ведьмак, такой же, как они, ты бросишь своего барда ради спасения собственной, белой волчьей шкуры. Летописи действительно умалчивали этот позорный виток в ведьмачьей истории, с тех пор появился кодекс и свод правил, отбор проводили тщательнее. Но позор было не смыть, и даже если о нем никто не знал, помнили сами ведьмаки, стараясь сейчас исправить ошибки прошлого. Слава богам, впереди виднелся конец тоннеля, кажется свет там горел даже ярче. — Лютик нам осталось совсем немного, потом я все тебе расскажу. — Пусть расскажет сейчас, при «живых» свидетелях, — вовсю глумились фантомы, электричество трещало все сильнее, злее и отчетливее. Масса колебалась, сливалась и разъединялись, принимая причудливые, но пугающие формы. — У них это в крови, бард. Ведьмаки одиночки, но не потому, что у них никого нет, а потому, что люди для них пушечное мясо, которым так удобно прикрыть тыл. Геральт все сильнее сжимал руку Лютика, явно причиняя тому боль, в какой-то момент даже послышался хруст, а из глаз младшего сталкера брызнули слезы. Но они были так близко к выходу, а у мужчины уже не оставалось душевных и моральных сил. — Вот увидишь, птенчик, он бросит тебя, как только вы дойдете до конца, только чтобы мы не растерзали его на мелкие куски. -Нет, — вдруг подал голос сам Лютик. — Нет, это не так, я знаю Геральта не так долго, но уже сейчас могу сказать, что вы лжёте! Да, ведьмак грубый, неотесаный, он не любит общаться, а когда я его достаю, может дать по шее. Но Геральт самый лучший из тех, кого я знаю, самый добрый и справедливый, он. он мой лучший друг и я, я его… Они были почти у выхода, оставалась пара каких-то жалких шагов, Геральт, замерший на этих словах, на этом чистом невинном признании в самом эпицентре ада, оказался не готов. Рывком обернувшись на сто восемьдесят градусов, мужчина лишь узрел наполненные слезами бездонные васильковые глаза и приоткрытые в желанном откровении губы. Незримый щит, до этого чудесным образом оберегавший их от фантомов, словно мыльный пузырь лопнул, одним точным движением проткнутый чьей-то коварной рукой. Осатаневшие от злобы фантомы моментально пришли в действие, опутали тело младшего, тысячью цепких рук впились в кожу, сдавили горло в попытке перекрыть кислород, с силой потянули в зияющую тьму некогда хоть и скудно, но освещенного тоннеля. Сталкеры не расцепили зрительного контакта, желтая кислота дурманила васильковые омуты, Геральт все еще держал барда за руку и этого оказалось достаточно. Затащив младшего внутрь помещения, озаренного теплым, мягко мерцающим светом, ведьмак позволил себе судорожно выдохнуть. В тот же миг фантомы как по момновению волшебной палочки — исчезли. Не расцепляя рук, сталкеры огляделись. По скользкой от влаги и мха стене змеилась шаткая лестница, уводя стены как оказалось шахты вверх, местами уже давно развалившаяся. Все пространство было заставлено горящими свечами, фотографиями и иконами, на стенах то тут то там проглядывали странные символы. — Кажется, жители станции приходили сюда молиться. Место духовной силы, вот почему фантомам сюда хода нет. — Как-то даже символично, — тихо отметил бард. — Пространство простирается в высоту, словно к богу, может поэтому молились именно здесь. -Теперь только подниматься, другого пути нет, респиратор один, но я продержусь какое-то время без него. Геральт ухватился за край железного, покрытого ржавчиной выступа, пропуская Лютика вперед. — Неужели я увижу поверхность, здесь, сейчас. Голос барда отскакивал от стен в причудливом эхе. За всю свою жизнь молодой человек так и не смог побывать вне стен метро, он тысячи раз просил Геральта сводить его посмотреть поверхность, но он всегда отказывался. Жаль, что сейчас он покидает метро при таких обстоятельствах. — Я, кажется, мечтал об этом целую вечность. Ведьмак усмехнулся, сентиментальность напарника иногда его удивляла. В конце концов они достигли конечной точки, Лютик надел респиратор и, отодвинув различный хлам, выбрался на поверхность, старший сталкер за ним. Глаза музыканта наполнились слезами. — Геральт, спасибо, спасибо тебе, что не оставил меня там. Я так хотел сказать тебе, что люблю и был так счастлив, что ты обернулся. По спине ведьмака пробежался мерзкий холодок, он вдруг вспомнил слишком четко и ярко все то, что когда-то рассказывал ему Весемир. Сейчас они держались за руки, ведьмак отчетливо видел во взгляде Лютика, все то, что тот так долго не решался высказать. А в следующий миг силуэт напарника вдруг подернулся дымкой и рассыпался в лучах восходящего солнца. Ветер унес вместе с пылью еле слышимое робкое прощание. Мужчина дернулся вперед в попытке схватить растаявший образ, затравленно оглянулся по сторонам, пытаясь уверить себя, что это просто его глупое сознание играет с ним в несмешные игры. Они слишком долго находились в состоянии стресса, нехватки кислорода и вот результат, ведь так? — Лютик, не смешно, где бы ты ни прятался, выходи. Геральт устало, но нервно потер переносицу дрожащими пальцами. — Считаю до трех… Седоволосый досчитал даже до десяти, но бард так и не вышел. Ведьмак, побледневший, до дрожи напуганный, бросился обратно к шахте, но на месте отверстия, из которого они буквально пару минут назад вылезли, лежала монолитная бетонная плита.

Если стало не хватать

Мест для всех под щедрым Солнцем

Значит должен ты понять,

Что войти в вагон придётся…

Ошеломлённый мужчина, обреченно зарывшись пальцами в волосы, осел на землю. — Лютик…