Knock on my door

Намджуну было страшно представить, в каком состоянии находился Сокджин в следующие несколько дней. Он просто заперся в своей квартире и не выходил ни на работу, ни в университет. Намджун мог только обессиленно слушать через тонкую стенку, что по ночам Джинни включал душ, залазил под горячую воду (Намджун знает, что он всегда принимал душ чуть ли не в кипятке) и начинал всхлипывать. Не плакать, а просто судорожно всхлипывать всем телом. Ким Сокджин вообще был довольно сильным мужчиной. И физически, и морально. К нему было сложно подступиться, он мало кого пускал в ту зону доверия, где ему могли причинить вред. Ни родители, ни одноклассники, никто вокруг не мог подорвать его самооценку и самоуверенность. Ну что ж, с почином тебя, Сокджин... Впервые разбитое сердце- это больно. Даже сильный, широкоплечий парень с таким не справится легко. И он не справлялся. Намджун это слышал. Он это понимал. Очень хорошо понимал...Потому что, в конце концов, не так давно он сам был в таком же положении. И по нему действительно психушка страдала, ему действительно требовалась помощь.

***

Ким Намджун с самого раннего детства мечтал о том, чего у его родителей никогда не было: жизни в больших городах, в мировых столицах, частых путешествий, ужинов в дорогих ресторанах, хорошей квартиры и машины... Амбиций даже у маленького Джуна уже было не занимать. Он не просто мечтал - он знал, что эти мечты станут его целями. Как всегда, если Намджун чего-то хотел, он этого добивался. Измором брал, но добивался. И постепенно все его мечты-цели сокрушенно падали к его ногам. Он был безумно талантлив и умён. Всегда брался за самое сложное, за выходящее далеко от уровня обычных школьных и университетских программ. Так что в 9 классе он уже был готов потягаться знаниями с профессорами большинства местных университетов. Его очень быстро заметили, продвигали на бесплатной основе в национальном сеульском интернате для одарённых, а затем выслали по социальной программе обучаться в одном из престижных колледжей Англии. Он мог бы взяться, без шуток, за любое направление. Но больше всего ему нравилось держать в руке карандаш и мостить на бумаге самые безумные из строительных идей. Так вот он и нашёл себя в архитектуре. Закончив колледж в 22 года, он еще лет 5 мотался по разным странам, наживая свой солидный капитал и жизненный опыт. Он нажил всё, кроме настоящей любви. Кроме того человека, с которым мог бы поделиться всем, что заработал. И вот, когда он уже порядком запутался в своих непродолжительных влюблённостях, появилась "та самая". Девушка, покорившая его с первого взгляда. Она была француженкой. Шикарной от макушки до пяток. Светской, до одури умной, хитрой, красивой и страстной. Он была похожа на огромный алый рубин, сверкающий так, что ослеплял всё вокруг. Умный, интеллигентный, неплохо зарабатывающий кореец, который был, к тому же, слишком высоким для своей национальности, привлёк её сразу. Для неё это было экзотикой. Она научила его одеваться с иголочки, привила ему приторно-пафосный стиль. Словно пыталась слепить из него Рокфеллера. Он доверялся ей слепо, безумно любил. Он готов был изменить себя до неузнаваемости, готов был принять все правила игры, пахать на виллы и яхты, лишь бы она была довольна. Лишь бы соответствовать ей. Она его не просто пленила, она заставила его понять тех мужчин, которые желают жениться, завести детей и оберегать свою семью до самой смерти. Он всего этого хотел вместе с ней. Хотел быть статным мужчиной, зарабатывающим на бриллиантовые украшения своей роскошной жене и на оплату обучения детей в каком-нибудь Гарварде. Он мыслил так далеко, так заглядывал в будущее, что не обращал внимания на то, что миниатюрная брюнеточка вовсе не задумывалась ни о чём таком... И в один день она точь в точь произнесла те же слова, что пришлось произнести Намджуну: - Милый, давай мы притормозим? Я не готова пока себя так обременять. Ты, конечно, лучший из тех мужчин, с кем я была, но семья... Я не готова быть чьей-либо женой... И Джун рассыпался. На мелкие кусочки разлетелся. Впервые в своей жизни он не знал, что ему делать, как жить теперь? С самых пелёнок он знал, к чему стремиться. На несколько лет вперёд просчитывал всё, что ему необходимо сделать ради своих целей. А теперь он понятия не имел, чего хотеть. Его просто выворачивало теперь от столиц, от светского гламура и всей этой богатой жизни. От неё веяло болью и искусственными чувствами...

***

И вот теперь, сидя на полу возле стены, вслушиваясь в приглушённые звуки в соседней квартире, он как будто смотрел на себя со стороны. Как он мог поступить как она? Да, он боялся снова остаться с разбитым сердцем, да он боялся снова доверять, да, его теперь ужасно пугали мысли о сближения с кем-то, хотя сам он еще недавно грезил о статусе мужа, да... Но это всё не давало никакого права так по-скотски рвать кому-то душу. И не кому-то, а его Джину...Его удивительному, заботливому, ну просто ангельскому Джинни....Что он за чудовище такое? И для этого он сюда приехал? Для этого? Для того, чтобы "отдохнуть" от прежней жизни, для того, чтобы влюбиться в совсем бесхитростного парня, а затем втоптать его чувства в грязь, потому что он сам страдает от бед с башкой?...

***

Еще через пару дней Намджуну уже стало совсем не по себе от самокопания. А ещё он соскучился по присутствию его кофейного мальчика. Просыпаться без него, не касаясь его молочной кожи в свете бледного утра, было так плохо...Но просто пойти к нему Намджун не мог. Что бы он ему сказал? Как бы загладил свою вину перед ним? Как бы склеил обратно разбитое сердце? Как бы вернул подорванное доверие? Намджун представил, как на его пороге появляется однажды та, которая сотворила с ним то же самое, и он бы на 100% не смог её принять обратно. Так стоит ли надеяться, что Джинни примет? Такие вещи не прощаются, а если и прощаются, то оставляют огромный шрам. И к тому же, Намджун всё еще не считал себя готовым к Сокджину. Даже в такой ситуации его всё еще мучили мысли о том, что последние два месяца были для него "слишком". Но от чувств-то куда деться? Куда, в какой чулан их засунуть? Джуну надо было увидеть лицо Сокджина. Прямо сейчас, и плевать, что 3 часа ночи. Он перелез через невысокую перегородку на их смежных балконах, но ему не повезло. Балконная дверь блондина была закрыта. А чего он ожидал? Уже почти зима на дворе, кто спит с открытым балконом? Оставалось только вглядываться вглубь спальни, простирающейся прямо за стеклом. Блондин спал, свернувшись калачиком на широкой кровати. Намджун аж вздохнул громко. Такой большой мужчина, а сейчас, на этой кровати, в этой позе выглядел совсем как маленький котёнок. Намджун сглотнул и удалился прочь с этого балкона. А Сокджин видел, как он сбегает. Снова сбегает... Следующее утро выдалось для Сокджина совсем хреновым. Сначала он получил звонок из его университета с гневной тирадой о том, что он совсем стыд потерял, что превратился из лучшего ученика в отстающего. Ему пригрозили лишением бюджетной основы и взяли с него слово, что он возьмётся за ум. Выпускной курс как никак. Затем, стоило только блондину расслабиться, ему позвонила мать. Ну это уже ни в какие ворота! Мама Сокджина женщина хоть и любящая, но не из тех, что звонит каждый день. Если она звонит, значит что-то серьёзное. - Да, мама? - Сын, ты в порядке? Ну как сказать... - Всё нормально, мам. Что-то случилось? - Это я у тебя хотела узнать, что случилось... Я разговаривала с мистером Чаном, нашим коллегой. Он крайне недоволен тем, что ты уже почти неделю не появляешься в своей кофейне. А затем я узнала...Ты что, бросил учёбу?? Учти, Ким Сокджин, если ты...- прежде, чем мама Сокджина начала вычитывать сыну нотации, трубку отобрал его отец. - Джин. Надо поговорить. Я приеду в кофейню часа через 2, надеюсь, что увижу тебя там. Это не шутки. Отец Сокджина был хоть и строгим бизнесменом, но сына любил очень сильно. И в таких ситуациях не ругал его так, как мать, а пытался с ним разговаривать как со взрослым мужчиной. Госпожа Ким просто волновалась за благополучие сына, поэтому была с ним так строга. Ее материнское сердце никак не хотело принимать самостоятельность сына и тот факт, что он уже вырос. С отцом было легче. И сейчас Джин мысленно поблагодарил его за то, что он решил поговорить с ним сам. Блондин вымучено поднялся с постели, посмотрел на беднягу Джангу, которого не выгуливали непростительно долго, и ему приходилось делать свои дела в туалетный лоток, словно он какая-нибудь домашняя кошка... - Извини, завтра мы с тобой обязательно погуляем. Джин залез под душ, привёл себя в порядок, насколько позволяло измученное лицо, оделся и уже был готов к выходу, но... Возле входной двери Сокджина висел монитор домофона, камера которого выходила на две точки: на подъездную дверь и на лестничную клетку - прямо перед квартирой. Взгляд блондина упал на монитор прямо в этот момент, когда он уже взялся за ручку двери... Намджун медленно поднимался по лестнице, и как только его нога ступила на лестничную клетку, Сокджин резко оторвал руку от ручки и прислонил её ко рту, пытаясь даже не дышать. Намджун прошёл мимо квартиры, постоял немного у своей собственной двери, а потом... Сердце Джина сделало кульбит, когда Намджун вернулся к его квартире и упёрся руками прямо по обе стороны от глазка. Блондин наблюдал за ним не двигаясь, стараясь не издавать ни звука. В голове Сокджина жужжало: "Давай же, ну давай. Постучи в неё....постучи в мою дверь". Джин правда был готов простить всё Намджуну. Готов был поговорить о причинах его малодушничества. Готов был снова пропустить его к себе запредельно близко, если бы только он сейчас показал, что ему это нужно. Что ему нужен Сокджин. Блондин снова мысленно взмолился о том, чтобы Намджун решился. Но вера Джина в него была сильнее, чем вера Намджуна в самого себя... Темноволосый опустил руки и быстро зашёл в свою квартиру. У Сокджина совсем всё рухнуло внутри. Он вышел из дома, зашёл в свою кофейню и никак не мог понять, что в ней не так. Она больше не выглядела как раньше. Сейчас это было словно рабочее помещение, а не его уютное гнёздышко, в которое он вложил столько сил. От досады Джин снова сухо всхлипнул. Как раз в это время колокольчик за его спиной дрогнул и разразился звоном. - Сын?... Разговор с отцом вышел тяжёлый. Самый тяжёлый за все сокджиновские 23 года. Но одновременно это был и самый искренний их разговор. Джин рассказал обо всем. Вообще обо всём, и отец, вопреки всем ожиданиям, поддерживающе обнял сына. - Ты уверен, что не хочешь переехать к нам с мамой обратно? Или...или, может, в другой район? Сокджин опустил голову, подумал немного и выдал: - Я...отец, я все еще могу уехать учиться за границу?...