Моё предназначение

28 июня Человек — существо несовершенное. Мы подвержены разным эмоциональным импульсам, одержимости, желанию быть нужными, любимыми... это так глупо, правда? Девушки часто попадают в ловушки из-за импульсов и желаний. Неосторожность, невнимательность и доверчивость играют с нами злую шутку. Я расскажу вам историю, которая произошла со мной пару недель назад. Но приготовьтесь: эта история соткана из боли и замешательства. Это будет неприятно. Уж я-то знаю. — Кто передал этот дневник? — Спросил Саске, угрюмо листая книжицу с аккуратно выведенными изящными строками. — Он не представился, — буркнул Наруто в ответ. — Сказал, что мы должны это прочитать, что Сакура этого хотела. Саске вернулся только сегодня, надеясь увидеть друзей (всех друзей), но Сакуры не было в деревне уже почти год. Учиха мог бы предъявить Какаши и Наруто за то, что те не уведомили его, но предпочёл сдержаться. Саске всё ещё не совсем понимал, что происходит. Он прочитал уже половину, и от каждой страницы у него волосы вставали дыбом. Сакура, видимо, решила с ним поквитаться за прошлые обиды, раз захотела, чтобы он всё это читал. Но за что досталось Наруто, Ино и Какаши? Помните, я уже рассказывала вам про парня по имени Ходзуки Кори? Он оказывал мне знаки внимания, был таким милым красавчиком. Мне льстило его внимание, не стану скрывать. Но лишь до поры до времени. Он позвал меня на свидание. Я подумала тогда: боги, мне же совсем не до этого! Я, черт подери, убила свою родную сестру, получила огромную, необъяснимую силу и вот-вот должна сойтись в смертельной схватке с опаснейшим врагом! Но знаете что: я дала себе чертово право хоть недолго побыть нормальной девушкой, которая ходит на свидания и получает букеты цветов. Смешно, глупо и непредусмотрительно. Не то слово. Мы сидели в милом ресторанчике, болтали о всяком, он казался таким интересным, умным и с отличным чувством юмора. Я хохотала от души. Да, обаяния ему не занимать. После мы отправились на прогулку по ночному городу, и он показывал мне всякие живописные места. У него была припасена бутылка сакэ, потрясающего и невероятно ароматного. Я слишком поздно заметила, что он не пил из той бутылки. В процессе прогулки я начала замечать, что пьянею. Я никогда раньше не пила алкоголь, да и не тянуло особо. Но это чувство опьянения... оно окрыляло, настроение было на высоте, я любила весь мир. И продолжала пить это гребаное сакэ. И когда бутылка опустела, я почувствовала легкое помутнение. С этого момента я уже не помнила, что происходило дальше, пока не очнулась в каком-то странном помещении с пошарпаными стенами, запахом плесени и студёным неприятным воздухом. Я лежала на жестком полу. Ох, он предусмотрительно постелил одеяло. А потом... я увидела его. Он смотрел на меня очень странно, наклонив голову на бок. Это был отрешенный и одновременно дикий взгляд. Мне стало немного не по себе, я попыталась встать, но не могла пошевелиться. Саске напрягся. Мое тело было как будто парализовано. Я тогда подумала о том, что же это было за сакэ такое... Мой разум работал уже нормально, а вот тело... сейчас я думаю, что лучше бы я ничего не помнила, лучше бы я была без сознания. Но я помню все, каждую деталь. Я помню, как он снял штаны, помню как гладил мое тело, раздевал меня, трогал каждую интимную зону, как его прикосновения становились жёстче и грубее, его глаза горели диким огнём и он постоянно повторял, какая я красивая. После он навалился на меня и резко, грубо вошёл. Боль была ужасная, если бы я могла кричать, я бы кричала. Но я не могла. Я могла лишь чувствовать его в себе, ощущать его горячее дыхание на своей коже, его шершавые руки на моем теле, грубые и быстрые толчки, слышать его рычание. В этот момент что-то во мне умерло раз и навсегда. Как будто он убил огромную часть меня, забрал ее и раздавил, разорвал в клочья, сжёг. Я смотрела в гнилой потолок, и мое сознание в тот момент было таким четким, открытым. Я злилась на себя, на свою беспомощность. Я ниндзя, ученица Пятой и Шестого Хокаге, дочь героев, член легендарной команды №7, герой Четвёртой мировой войны, выдающийся ирьенин и девочка из пророчества, которой суждено спасти мир от тьмы. И вот, меня насилует ничтожный продавец антикварной лавки, и я такая слабая и никчемная в его руках. Это был стыд? Смущение? Сожаление? Наверное, все разом. Я думала о том, что будет после. Что будет, когда он закончит. Как будет выглядеть моя жизнь и захочу ли я вообще жить. Саске не верил глазам. Он непонимающе посмотрел на Какаши, который сидел в своём кресле Хокаге, и Наруто, который стоял возле окна. Они выглядели растерянными и мрачными, и Учиха осознал, что они испытали такое же смятение, такую же боль за Сакуру, какую прямо сейчас испытывал он сам. Я не знаю, сколько прошло времени. Нет, он не кончил в меня. Наверное, у него был большой опыт в таких делах. Когда все закончилось, он поцеловал меня в губы, улыбнулся, как будто мы были любовниками, поблагодарил меня и ушёл, оставив лежать на полу раздетую и униженную. Я пролежала так довольно долго, периодически отключаясь и проваливаясь в забытье. Когда я, наконец, смогла пошевелиться, я поднялась, оделась и вышла на улицу. Был уже полдень, погода была чудесная. Я медленно шла в своё убежище, не замечая ничего вокруг. Все мое тело ныло, меня тошнило, голова была ватная и гудела. Так меня вырвало прямо на улице, отчего две пожилые женщины с осуждением поспешили отойти от меня как можно дальше. Пока я шла домой, мне казалось, что меня осуждает весь мир. Казалось, что все они знают, как низко я пала, какой омерзительной и грязной я стала. Я знаю, вы сейчас сказали бы, что это не так, что это не моя вина. Так и есть, но ощущение мерзости и грязи никуда не денутся. Саске почувствовал, как кристально чистая и ледяная ярость заклокотала в горле, но ничем её не выдал, продолжая с содроганием читать. Каждая девушка мечтает о волшебном первом разе, с человеком, которого любит, который проявит чуткость и уважение. Но далеко не всегда все происходит так, как мы хотим. Теперь я чувствую, что не заслуживаю ничего хорошего, не заслуживаю любви и уважения, что то, что со мной произошло - навсегда изменит меня. Когда я пришла домой, я долго сидела в ванне, тщетно пытаясь смыть эту грязь. Я трогала своё тело и не верила, что оно мое. Я не узнавала саму себя. И знаете, что странно: я ведь так ни разу и не заплакала. Это смешно, если подумать. Раньше я ревела по каждой ерунде, а сейчас... слез нет. Целую неделю я была в какой-то прострации. Я занималась обычными вещами, типа тренировки, бесед с наставником, ела, пила. Пару раз я даже встретила его на улице. Первый раз он не заметил меня, а во второй весело помахал мне рукой и лукаво подмигнул. Я вдруг поняла, как он отвратителен. Лицо более уродливое представить нельзя. Это с учётом того, что я считала его красивым. Я плохо сплю. Когда я ложусь в постель, я проваливаюсь в ту ночь, чувствую тяжесть его тела, его дыхание. Но мне не даёт уснуть другое: ответственность. Я думаю о Сэн. Она была убита моей рукой ради достижения великой цели, которая теперь полностью на моих плечах. Неужели все это было зря? Что если я сломаюсь окончательно, не найду в себе сил двигаться дальше? Что если он настолько сломал мою душу, что я сдамся прежде, чем начнётся эта война? Он отнял смысл, он угроза всему, к чему мы идём, он способен сделать смерть Сэн абсолютно напрасной, а меня бесполезной. Один гребаный продавец антикварной лавки стал угрозой уничтожения всего человечества. Ну не иронично ли? Вы наверняка чувствуете злость, желание наказать его. Не волнуйтесь. Он заплатил сполна. С одной стороны, мне не хотелось бы рассказывать, как это произошло. Не потому, что я стыжусь этого или боюсь показаться в ином свете. Нет. Наверное, я просто не хочу описывать эту грязь. Но с другой... я уже описала столько грязи, что глупо было бы опускать подробности той ночи. Раз уж я предстаю перед вами совершенно искренней и обнажаю все самые сокровенные мысли, то я расскажу вам о том, как убила Ходзуки Кори. Это не было запланированным решением. Но и спонтанным его не назовёшь. Я не вынашивала планы мести, нет. Но в ту ночь... в очередную наполненную пустотой и холодом ночь ноги сами понесли меня к его дому. Я плевала в потолок, не ощущая ровным счетом ничего, ни о чем не думая. И в какой-то момент мое тело поднялось с кровати, мои руки взяли сандали, обули ноги, накинули на плечи плащ, взяли кунай. Мои ноги двигались неспешно, размеренно. Они вели меня. К нему. Какое-то время я стояла перед его домом и тупо пялилась. Я подметила про себя, что не чувствую злости, жажды расправы. Я ничего не чувствовала. Только давящую и пустую апатию. Я медленно прошла к двери и постучала. Тишина. Я постучала настойчивее. И через несколько секунд он открыл дверь. Его лицо выражало недоумение, немного страха и некоторую долю любопытства. Ну надо же, подумала я, сколько разных эмоций на его лице. Он живой человек, он может чувствовать. А я нет. Он отобрал у меня это. — Чего тебе? — спросил он. Я молчала. Я просто уставилась на него, не моргнув ни разу. Я снова подумала о том, что должна чувствовать. Что вообще чувствуют люди в такие моменты? Вот он, человек, что сломил мой дух, что убил мою душу, уничтожил, раздавил и унизил. Я должна его ненавидеть. Я должна хотеть его смерти. А во мне была лишь гнетущая пустота. Он усмехнулся и отступил, пропуская внутрь. Эта усмешка... она была с издевкой и похотью. И тут я, наконец, ощутила острую необходимость перерезать ему глотку. Без злобы, без ненависти. Только холодный расчёт. Он закрыл дверь, мы прошли в гостиную. —Сакура... — сладко пропел он мое имя, — хочешь что-то сказать? Он насмехался надо мной, ему было приятно видеть мое пустое ничего не выражающее лицо. Ну, именно этого он и добивался, разве нет? Мне хватило секунды, чтобы подлететь к нему и вонзить кунай в левый бок. Он напряжённо крякнул и загнулся, опускаясь на колени. На пару секунд, буквально на пару секунд на его лице отразилась тень непонимания. Конечно, откуда ему было знать, что я ниндзя? Приятное чувство. —Сука! Чтоб тебя... Знаешь, что я с тобой... Он не договорил. Потому что я схватила его руку и переломила ее пополам, как прутик. Он закричал, продолжая проклинать меня. Я думала, что должна сказать ему что-то. Хоть что-нибудь. Я должна была выдать презренную речь, обвинить его, облить грязью, заставить его почувствовать себя ничтожеством. Но я молчала. И смотрела, как он корчится от боли. Когда он перестал вопить, я схватила его за грудки и поставила на ноги. Я пнула его в колено, и его нога чудовищно хрустнула, приняв неестественное положение. Он завопил снова и повалился на бок. Боже, это было так легко. Мне даже не нужно было использовать много чакры. Он был как младенец в моих руках. Такой слабый и хрупкий. Прямо как я в ту ночь... в его руках... Я подняла его снова и заставила сесть на колени. Точнее на одно. Его бледное, исказившееся в ужасе и боли лицо было в нескольких сантиметрах от моего. Я смотрела в его глаза, не отрываясь, и от моего пустого безэмоционального взгляда ужас на его лице принял почти абсурдное выражение. Наверное, это нормально. Гораздо проще и понятнее, когда человек ненавидит тебя, и эта ненависть отражается в глазах. Жестокость, творимая с подачи эмоций, легче обьяснить. А у меня не было эмоций. И это было самое страшное. —Сакура... — он умолял, — прошу тебя. Умоляю. Я был не прав... Я совершил ошибку. Я не хотел! Умоляю тебя. Пощади! Пощади! Он сорвался на крик и зарыдал. Трус. Я решила, что с него хватит. Время для завершающего аккорда. Я встала и прошла за его спину, схватив за волосы. Он зарыдал пуще прежнего. Эти рыдания и мольбы должны бы остановить меня, пронять, заставить задуматься. Но не в этом случае. Я занесла кунай и резким движением полоснула по его шее, глубоко и безжалостно, ни разу не замешкавшись. Кровь брызнула в разные стороны. Он заклокотал, в его горле забурлило. Я продолжала держать его за волосы, нагибая его голову назад, и смотрела в его глаза. Потом отпустила его и прошла вперёд. Он хватался за шею, безуспешно пытаясь остановить кровь. Она сочилась и как будто бы пенилась, как волны океана возле утеса. Хах, какие аллегории пошли. Простите. Я знаю, что вам не до смеха. Мне, если честно, тоже. Он лежал и задыхался, захлёбывался собственной кровью. А я... я стояла и смотрела на него сверху вниз, совершенно безучастно наблюдая, как его покидает жизнь. Через несколько секунд всхлипы стихли, его взгляд замер и померк. Я продолжала смотреть на него и не верила, что это сделала я. Точнее... мне казалось, что я не в своём теле, что это не мои руки только что сделали такое, что это не мои глаза смотрели на человека, который расстался с жизнью минутой ранее. Я подметила про себя, что это ненормально. Что совершенно противоестественно в подобной ситуации быть такой спокойной. Глядя на него, я не чувствовала ни злости, ни облегчения. Ни-че-го. После я перешагнула через бездыханное тело Ходзуки Кори и вышла на улицу. Я вдохнула ночного воздуха, но мои лёгкие как будто этого не ощутили. Как будто им не нужен был воздух. Я даже слегка усмехнулась этому наблюдению. Действительно, зачем воздух тому, кто уже мертв? Пусть и не в прямом смысле. По пути домой я не встретила ни одного прохожего. Что хорошо, потому что когда я вернулась в убежище, обнаружила, что моя одежда, мои руки и даже мое лицо перепачканы кровью. Я смотрела на себя в зеркало и видела спокойное, даже жуткое в своей безэмоциональности лицо. Видела пустые зеленые глаза, в которых некогда теплились надежды и мечты. Видела капли крови, придающие этому лицу ещё более пугающий вид. Я посмотрела на свои руки: твёрдые и безжалостные, они даже не дрожали, как бывало раньше. И они были в крови. Моя одежда пропиталась кровью. Боги, сколько же там было крови... немыслимо! И знаете. Мне не стыдно. Я ни о чем не жалею. Единственное, что меня угнетает и даже злит, так это... Мне не стало легче. Я не чувствую покоя. Я вообще ничего не чувствую. И не знаю, смогу ли когда-нибудь. Он был отпетой мразью. Я далеко не первая и не была бы последней. Одна из тех девушек покончила собой, не вынесла унижения и боли. Ей было 14 лет. Думаете, я оправдываю себя? Думаете, я хочу смыть с себя этот грех? Вовсе нет. Я лишь хочу, чтобы никто больше так не страдал. Я знаю, что Кори далеко не единственный насильник в мире. Но одним насильником стало меньше. И, возможно, это осознание придаёт мне капельку облегчения. Капельку в море бесконечной, непроглядной тьмы. Саске закончил читать и глубоко судорожно вздохнул. Он совсем не знал, как реагировать, лишь привычная ненависть норовила вновь поразить разум. Всё это время Учиха всеми силами ломал себя, работал над собой, своими внутренними демонами. В дороге мысли освобождались, внутреннее состояние успокаивалось. Путешествие и правда помогло ему справиться с собой. Но теперь... Он даже почувствовал тень злости на саму Сакуру за то, что она так жестоко заставила своих друзей читать подобное. С другой стороны, Учиха понимал, что они должны это знать и должны чувствовать это вместе с ней. — Там ещё есть записи, — подал голос Какаши, и Саске вздрогнул, вырванный из глубины своих мыслей. Он опустил голову на дневник и будто во сне перелистнул страницу. 25 октября Не знаю, зачем я продолжаю писать. Возможно, от одиночества. Может, мне кажется, что так я могу говорить с вами. С тобой, Наруто. Я знаю, что должна рассказать. Вероятно, последняя запись шокировала вас. Что ж, меня тоже, но сейчас я хотела бы поговорить о другом. Саске, ты помнишь тот день, когда ты ушёл из деревни? Ты сказал, что у тебя нет другого выбора. Саске похолодел. Это было неприятное чувство, он как будто услышал её голос в этот момент и еле заметно поморщился. Сакуре удалось создать какой-то мистический эффект присутствия, и это было жутко. Я понимаю. Теперь я понимаю тебя. Неизбежность... когда она наступает, ты с ней просто смиряешься. Каждый справляется по-разному. Ты хотел отрезать огромную и важную часть своей жизни, хотел оборвать все связи. А я не хочу. Если я допущу хотя бы мысль об этом, тьма поглотит меня, а этого позволять нельзя. Знаешь, теперь я надеюсь, что ты тоже сможешь понять меня. Между нами всегда была огромная пропасть, как мне кажется. Теперь я всерьёз задумалась о том, что я тебя не слышала. Я лишь смотрела на тебя с открытым ртом, восхищалась красотой, умом и силой, но я тебя не слышала, не понимала. Прости меня за это. Я тешу себя мыслями о том, что несмотря на противоречия и пропасть между нами, мы все-таки в какой-то степени были близки. И пусть я не понимала тебя, я искренне пыталась. Как? Как ей это удавалось? Саске захотелось швырнуть проклятый дневник в окно и раскрошить в щепки этот кабинет. Он мог бы спросить: «за что так со мной?» Но он знал за что, хотя Сакура вряд ли до конца понимала, какие именно чувства заставит его испытывать. Вряд ли она в полной мере осознавала, всю степень вины, которая лежала непосильным грузом на его плечах. Хах, это похоже на прощальную речь! Но нет. Ещё рано прощаться. Впереди меня ждёт много битв, мне предстоит многое сделать. Этот путь будет трудным, но я к нему готова. Мое сердце ничего так не желало, как моих друзей рядом со мной. Но я знаю, что не имею права впутывать вас в это дерьмо. Я так же знаю, что вы наверняка сердитесь на меня за это. Что ж, это лучше, чем потерять кого-то из вас. Глупая, наивная Сакура. Саске ядовито усмехнулся и взглянул на Наруто. Друг вряд ли останется сидеть на месте, а Учиха пойдёт с ним, даже если Какаши попытается запретить. Теперь пришло время рассказать о том, что произошло за эти недели, что я не писала. Для меня настоящее испытание говорить об этом. Но я хочу, чтобы вы знали всю правду, какой бы горькой она ни была. Это случилось в прошлом меся Саске недоуменно нахмурился и стал лихорадочно перелистывать дневник: дальше его ждали пустые страницы. — Что-то явно её прервало, — послышался голос Наруто. — Больше она не писала. — Когда вы получили этот дневник? — Холодно осведомился Саске, откладывая тетрадь на стол Хокаге. — Вчера, — спокойно отозвался Какаши. — Этот парень пришёл утром, отдал тетрадь Котецу на входе в деревню, сказал, что это для друзей Сакуры и что мы обязательно должны его прочитать, а потом исчез. Почерк её, да и манера речи тоже. Нет сомнений, что это писала Сакура. — И что ты предпримешь? — Аккуратно поинтересовался Саске, заранее зная, что что бы ни предпринял Какаши, он сам уже всё для себя решил. — Вряд ли мои решения хоть как-то повлияют на вас обоих, — произнёс Какаши, мрачно усмехаясь. Шестой знал своих учеников как облупленных. — Вдвоём вы не пойдёте, я сформирую команду. Сакуре нужны друзья, хоть она и хочет уберечь вас. — Вы отпустили нас обоих, Какаши-сенсей? — В недоумении вопросил Наруто. — А как же деревня? — За ней есть кому присмотреть, — мягко ответил Какаши. — Справимся. Готовьтесь в дорогу, путь долгий, а я пока всё подготовлю.