трусы на голове и ветер там гуляет

Прогулка по крыше, словно ты великий и непобедимый бог всего живого, будоражит в тебе кровь до самых пальчиков ног. Не будь Годжо сейчас дома, наверное, выслушивал бы какой он неотразимо-красивый придурок, но безответственный и ленивый. От кого? Конечно же от Маки, которая хоть и младше него, но уже работает администратором в «элитном» ресторане. В свои двадцать она контролирует не только персонал, их эмоции и действия, но в добавок ещё и свою жизнь. Причём довольно грамотно и до мельчайших деталей занудно, интересно и правильно…? Восхитительная женщина, со всеми прелестями, кроме характера. Над ним всё же стоит поработать. Годжо представил, как бежал бы сейчас по всем улицам в припрыжку, чтобы не столкнуться с уничтожительным огоньком её злобы, от таких слов. Поскольку Маки достаточно утончённая, с высоко поставленной головой. Эта девушка всё-таки знала себе цену. Она была бизнес-вумен во плоти и в жизни. Ну или просто богиней целомудрия, как Годжо её частенько называл. Он поистине восхищается Маки и её красотой, женственностью и необычной строгостью ко всему. А если нужна будет пощада, то от неё её лучше не ждать. Шестерёнки у Маки временами работают плохо в плане чувств и эмоций, но как лидер она хладнокровна и рациональна. Это делало её особенной. Не такой, как все. Да и откуда ему было знать столько всего, как она? Зачем бы Годжо это всё пригодилось, когда он просто бармен, всего лишь парень работяга. Столько людей приходят к нему с необычными историями. Столько прекрасных личностей, которых до дрожжи костей хочется изучить, как книгу, стоящую на полке. Без изюминки, без пылинки он лишь существует и помогает «необычным» людям справляться с их обычными проблемами. Но, к сожалению, на сегодня он взял выходной. Выходной длинной в целую неделю. Маки наверняка подняла дикий рёв по поводу отсутствия белобрысой звезды судя по общему рабочему чату. Видимо, новенький, пока не выдерживает нагрузки: не только физической, но ещё и моральной. С огнём, похожим на пылающий тёмные листья, он ещё не готов был сражаться или хотя бы маленько приручить его. Годжо единственный, кто хоть как-то мог покачать свои права. Как говорится, слабоумие и отвага — удел дураков. Прекрасные слова, которые олицетворяли всю жизнь молодого парня. Но истинной причиной являлось не то, что Годжо хотел позлить подругу по несчастью, а в том, что в последнее время ему действительно не здоровится. Он стал меньше спать, больше работать и сидеть дома, который буквально засыпан подушками. Маки благо вошла в его положение и дала целую неделю отдыха для восстановления сил. Строгай, но справедливая. Всё, как Годжо и говорил. Даже сердце её на месте. Обычному крестьянину она бы дала кусок хлеба, леща и волшебный пинок под зад для лучшей работы. А вот Годжо Сатору уже наверняка был приближен к знати, раз так умело смог без лишних уговоров попросить о небольшом отпуске у Маки. Атмосфера может показаться уютной и довольно спокойной, но не тогда, когда уже тело маленько потряхивало и на улицах тебя шатало, как пьяницу. За таблетками зайти ему конечно же слабо или просто лень. Второй вариант звучит для него более правдоподобно. Но суть такова, что происходит взрыв головы, ломка тела и суета с психикой, которая попрощалась с ним ещё давным давно. Серая крыша и на часах ровно шесть ноль-ноль, а милые соседи снизу только заглушили свою безвкусную кальяную музыку, которая бы сто процентов продолжиласьно, но они решили смиловаться. Ведь кому-то пора было ехать на учёбу, на работу или просто освежиться после неё. Совершенно другой вопрос «где освежиться?» Всегда есть два пути решения сия проблемы: первое — бар, второе — дом. По большей части все выбирают первый вариант. Такова человеческая современная натура. Раз выпивка тебе стала один раз врагом, не значит, что она не попрощалась с тобой, как друг. Годжо подметил два силуэта с крыши пятиэтажки, на которой он находился. Доковылял и без таблеток. Для него это была ещё одна нескончаемая ночь, которая закончилась прекрасными орами двух парней, пытавшиеся найти свои трусы и щеголявщие с голыми жопами по улице. К слову, не очень аппетитными. Мордашки ещё ничего, а вот… Хотя одна задница всё же пришлась по вкусу, да и мордашка тоже… В этот момент одна из девушек начала кричать на них прямо из окна, наплевав, что на часах было шесть утра, как впрочем и те двое. — Сугуру, мать твою, и Махито, а ну живо зашли обратно! — нервный гул соседей, острые неодобряющие взгляды мамаш с детьми и заливающийся смех этих двоих, сделало утро невероятно комедийным сериалом, но только в жизни. Забавные звёзды на небе в виде людей мелькали у Годжо перед глазами. Теперь он знал имена, но к кому конкретно из парней они принадлежали, сказать сложно. Это словно найти иголку в стоге сена. Тем более, что эти двое даже повода не дали, чтобы хоть как-то выяснить и дать ответ на волнующий вопрос Годжо. Всё, что эти два шизика сделали - это засмеялись, как злодеи, повернувшись жопами к окну и встав раком, показали факи. А затем испарились, дабы избежать наказания от всех людей на округе. Такая картина запомнится Сатору надолго. С этими мыслями, которыми теперь была забита голова и частично заинтересовано его сердце о чёрноволосом парне (хотя, наверное, волосы были ближе к холодному синему оттенку), со шрамом во весь лоб, с необыкновенной задницей, Годжо пошёл спокойно заваривать себе чай. Аккуратненько спустился по лестнице, закрыл дверь и отправился на кухню. Поистине долгая и беспокойная ночь. Даже звёзды сегодня не дали шанса на успокоение, лишь вызывали чувство тревоги, вгоняли в страх, то и дело расплывались перед глазами. Сатору почувствовал пупырышные мурашки, бегающие по всему телу, особенно на руках. Он был готов дать зуб, что и задницу потягивало от всего этого дерьма. Как говорится, что увидишь, то и аукнется. Работа сегодня не удалась, как и возможность уснуть. Подушки, словно домик, но только сложенные на диване, и кружка чая в руках Годжо помогли отпугнуть все дурные мысли. Только так он смог привести чувства в порядок. Кровать временно попрощалась с ним. Он не помнит, когда в последний раз вообще её трогал. Наверное, вся уже пылью засыпана, а частыми её гостями стали пауки. Задуматься о смысле жизни, повилять ногами, позалипать в одну точку, было для него уже неким ритуалом. Годжо начал перебирать события и свою загруженность за последние дни. Обычно он работает в ночную смену, но иногда и исключения бывают. Например, хочется восстановить режим, который опять собьётся или просто пофилонить днём, заняться саморазвитием. Но тут возникло одно маленькое непредвиденное обстоятельство, которое выбило его из колеи, что скоро от этого в больничке лежать будет, если не разберётся, что с ним. А что за обстоятельство он и сам слабо понимал. Пришлось вбить в инет самые базовые симптомы, чтобы утихомириться. Годжо сидел в позе лотоса, читал различные статьи о проблемах со сном. И, о боже сохрани и спаси, чего он там только не начитался. Самая фатальная ошибка в его жизни — зайти в Гугл. Теперь уснуть после такого, даже мертвецу захочется. Бодрящая кружка зелёного чая была первым шагом к примирению. Он оставил её на полу, а после быстро разложился на диване, который был слишком мал даже для него, крепко зажмурил глаза и всё… Дальше, как в тумане, как в белой пелене, будто тело не ломало и мышцы не гудели. Лишь непрекращающийся звук телефонного звонка дал о себе знать, когда Годжо только-только с большим усилием смог уснуть. Мобильник показывал всего лишь около одиннадцати часов. Утра, конечно же. А входящий, как некую подругу Кугисаки Нобару. Годжо обратил внимание, что на улице шёл дождь. Причём бил по крыше он довольно не слабо, но это его успокаивало. Жару Сатору уже переносить не мог, думал, что в скором времени коньки отбросит. Телефон всё не переставал гудеть и жужжать на столе. Кугисаки — маленькая вонючка, которую Годжи очень сильно любит и ценит всем сердцем. Они, как два брата акробата. Друзья детства, готовые порвать друг за друга, растерзать глотки врагам и наслаждаться этим вдвоём. В голове у парня, конечно, это звучало дико. Они оба напоминали больше программу про диких животных. От этого у Годжи появилась лишь еле заметная ухмылочка. Протерев глазки кулаками, Годжо всё-таки после седьмого звонка решился взять телефон в руки и нажать на зелёную кнопку. На другом конце трубки послышался радостный, немного раздражённый голосок девчонки, которая была готова умереть от переполняющих её эмоции. Парень, аж немного ошалел жизнерадостному визгу-писку. Сам то он был еле в состоянии хотя бы подышать или глаза раскрыть. — Алёсики!!! — слышалось радостное визжание, от которого у него кажется экран телефона треснул. — Колёсики, я занят, — сказано не торопясь, с явной хрипотцой от сна и ужасным чувством недосыпа. — Что-то срочное? — не смотря на всю любовь к Кугисаки и к её прекрасному позитиву этого дня, Годжо бы всё же предпочёл сон. Такой долгий, насколько это было бы возможно. Ну и Нобара не из робкого десятка. Зная чем подцепить эту белобрысую каланчу, незамедлительно начала осуществлять свой план действий. Хотя сама бы была не против ещё немного побесить собеседника по телефону. — Слышь, малявка, у меня дела. Я пожалуй пой… — Так, — Нобара была настроена серьёзно. Не дала договорить даже своему лучшему другу, за что даже не чувствовала вины. Нужно было атаковать. Сразу и неспеша, — на выходные планы есть? — Нууу, по-моему, — еле-еле душа в теле, как говорится, Годжо протянул свою фразу и опять не успев сообразить быстрее, чем эта маленькая чертовка, получил ахриненный сектор приз на барабане. — Айщ, нет у тебя планов, дурило. Итак, этэншен плиииз… — Ты где таких умных слов с утра набралась? — Я тишину попросила! — Годжо поржал, но осторожно, всё-таки заинтриговала она его не по-детски. — Открылся новый бар. К слову неподалёку от нас, соооуу… — Я пас, — Нобара в шоке, её кот Люцифер на фоне, просящий пожрать, тоже по-кошачьи ошарашен. Она недоумевала. Созданный ею план был составлен полностью для любимого трудяги Годжо. Чтобы он и не обследовал что-то новое, особенно когда это нечто «экзотическое», Кугисаки шокировало до глубины души. Неужели даже выслушать не захотел и сразу стрелки начал мотать. — Я бы хотел, но не могу. Много дел, Ноби, — так ласкова её мог называть только Годжо. Она даже отцу не разрешала так говорить. Родному человеку, который её выростил, вскормил из пистолета сладким молочком - не разрешала (а про пистолет кстати не шутки ради). А тут нашлась неповторимая звезда планеты под именем Сатору Годжо, которой всё дозволено и всё можно. Но Кугисаки не готова была так быстро сдаваться. К слову, вы же знаете, что этот ресторан принадлежит ей? Решила чутка схетрить. Пойти так сказать, на крайние меры. — Давай, мы оставим это на Маки? — Тогда с ней и иди, — Годжо ещё держит себя в руках. Ну а если быть точнее, то лежит, пинает всю ночь хуи. Засыпает под утро, вспоминая какой день недели и когда можно умереть. А, чуть не забыл. Какое-то время думал о голожопых голодранцах. А так, жизнь прекрасна. Всё отлично до потери пульса. Кугисаки уже сама не выдерживает. Ей неспокойно на душе. Скорее всего она так и сделает, но… — У тебя всё хорошо? — с таким теплом и нежностью это было сказано, словно медок на хлебушек мажет. Так сладко и до дрожи приятно, что Годжо не остаётся ничего ответить кроме, как… — Всё как всегда. Выше головы не прыгаю, а если и прыгаю, то хер с ним. Это её и пугало. Пугало фраза «как всегда». Пугало, что Годжо совершенно не привык рассказывать о проблемах. Но особенный Сатору считал, что они же есть у всех и каждого, зачем тогда доставлять кому-то ещё больший дискомфорт, когда ты сам себе психолог. Её пугало, что её друг никогда не плачет, лишь улыбается, создаёт иллюзию нормальности, носит улыбчивую маску и лжёт ей, что всё в порядке. Нобара понимает, что так нельзя себя терзать, но и входить в его мир без разрешения она тоже не желала, поэтому лишь терпеливо верила и ждала, когда это случится. Под конец разговора они лишь неловко попрощались. Бросили трубки, опять оставив всё на своих местах без каких-либо колебаний, и разошлись по своим делам, как будто так было всегда. И наступило утро. Щебетали омерзительные и до жути громкие птицы. Пару разков для хорошего настроения Годжо бы пульнул в них из какого-нибудь дробовика, чтоб не сувались больше. Но он слишком добрая душа, либо же слишком дурной терпила. Сука, на дворе дождь. А они щебучут прямо на окнах. Удивительно, как они приспособились к вынесению мозгов людей через это свист. Парень, не думая ни секунды, хотя в принципе никогда не думая, выбежал на улицу в одних трениках, босыми ногами и поразительным желанием поорать для всех, кто попадётся ему прямо сейчас. Только вот выбежать, то он выбежал, а заорать, что есть мочи не смог. Слишком уютный дождь, по ощущениям проникающий не только в твоё тело, но ещё и в самое сердце и душу твоей оболочки, что тебе дана. Простоять так час, а после ходить и звенеть яйцами, жаловаться Нобаре, чтоб та параллельно материла и записывала тебя к врачам? Да без проблем. Что можем, то и имеем. Только вот, есть одно непредвиденное но, которое Годжо теперь пытался выкинуть из головы. Это хитрожопость и жадностью в одном флаконе оставили лишь в памяти нотки свечь со вкусом прохладной черники. Всё та же черника с голой задницей не давала ему покоя. А если жадность уже начала потихоньку искушать, то значит требовать, разлагая твой мозг до мелких искр, она будет до тех пор, пока совесть сама не отыщет свой путь истинный.