Обители деревенской общины

***

      Уинтерс возвращался домой, находясь в неком ошеломлённом состоянии после услышанного. Бывали случаи, что он спотыкался на ровном месте, обдумывая, как начать разговор с графиней. А он действительно хотел обсудить с ней этот вопрос и, вероятно, помочь. Ох, нет. Он не думал закатывать ей скандал, не думал поднимать шумиху, но он хотел узнать правду.       Остановившись перед замком Димитреску, Итан нервно выдохнул, замерев ненадолго. В голове он прокручивал вступительные фразы, всё также продумывал план их диалога, но никак не мог прийти к единому решению с самим собой.       Ступив на порог главного зала, он неожиданно замер, подняв глаза на графиню, что, казалось, не замечала его, а стояла неподвижно перед картиной, на которой были изображены три прелестные дочурки.       Она нервно сминала в руке платок, затем резко метнулась в сторону зала с четырьмя бюстами, пригнувшись, чтобы пройти через низкий дверной проход.       И только Уинтерс остался стоять на месте, дожидаясь, когда она уйдёт. Взглянув на красоту портрета, он, поскрипывая половицами, медленно, подошёл ближе к произведению искусства.       И ведь правда… Все эти девушки не имели ничего общего с теми, которые живут сейчас. Они кажутся такими похожими друг на друга: цвета волос, нежные черты лица, причёски…       Опустив глаза к надписи, он неожиданно осознал, что эта табличка очень сильно напоминала могильную.       — Альсина… — со вздохом произнёс он, затем повернул голову в сторону двери, слушая, как плавно отдалялись шаги.

***

      Госпожа Димитреску бесцельно бродила по коридорам верхних этажей, сминая свои пальцы. Она поглядывала во все окна, будто выискивала что-то или ожидала кого-то.       — Альсина! — вновь раздался голос сзади.       Женщина дрогнула и внезапно обернулась, с улыбкой встретив Итана.       — Ну надо же… Ты уже здесь. Как всё прошло?       Мужчина лишь слегка усмехнулся, отводя взгляд в сторону, будто избегая контакта с ней.       — В принципе неплохо… Но…       — Да, это моя инициатива… Я отправила тебя развеяться. Сидишь в моём замке от рассвета до заката. Было бы неплохо прогуляться, верно? — игриво улыбнувшись, графиня медленно ступила вперёд, приятно на слух отбивая каблуками элегантных туфель, что скрывались под подолом бежевого платья.       Итан улыбался ей крайне неловко, ощущая некий дискомфорт… И этот дискомфорт был вызван тем, что ему придётся уличить её во лжи. Возможно, это громко сказано, но…       — Альсина, нам надо поговорить, — начал он, подняв глаза на высокую леди.       Женщина замолчала, затем обернулась, улыбаясь ему мягко.       — Хм?       — Та картина… — неуверенно продолжая, Итан периодически опускал взгляд в пол. — Это твои дочери?..       — Да… Я рассказывала. Забыл? — лукаво заулыбалась хозяйка, не отрывая от него глаз.       — Я имел ввиду… Настоящие дочери… — полушёпотом произнёс он.       Улыбка пропала с лица Альсины. Она медленно развернулась к нему, и после недолгого молчания продолжила:       — Что?..       Мужчина вновь замер, опуская глаза и пытаясь не разозлить графиню, но женщина нетерпеливо и грозно повысила голос.       — Отвечай!       Его плечи дрогнули. Он сжал руку в кулак, попытавшись набраться смелости и сказать ей это в лицо:       — Скажи правду… Твои настоящие дочери погибли во время Первой Мировой.       Женщина встала в ступор, не отрывая золотистых глаз от него. Её руки затряслись, она сжала их в кулак и быстро метнулась куда-то по коридору, злобно рыча себе под нос:       — Немецкая дрянь… Я его уничтожу!       Она шагала так быстро, что за ней едва можно было поспеть. Итан вновь встал, как истукан, не зная, как действовать дальше.       — А-Альсина! — крикнул он ей вслед, но она не слышала. Графиня молниеносно завернула за угол, а следом он услышал громкий хлопок двери.       Итан дрогнул, вжавшись в плечи и зажмурив глаза. От столь сильного хлопка зазвенело в ушах.       «И что делать теперь?» — подумал он, стоя, так и не шелохнувшись.       Подняв свои глаза, Уинтерс слегка нахмурил брови и решительно пошёл в сторону её комнаты.       Дойдя до двери, он помялся немного, затем костяшками аккуратно постучал, услышав в ответ:       — Убирайся.       — Альсина, я…       — Я же сказала чётко и ясно.       Взяв волю в кулак, он приоткрыл дверь, но вовремя прикрылся ею, защитив себя от вазы, что резко прилетела в его сторону, разбившись о деревянную поверхность на мелкие осколки.       — Пошёл вон отсюда! Я не хочу никого видеть!        Уинтерс замер, закрыв глаза, затем, всё-таки, вошёл к ней в комнату, закрыв дверь на щеколду, и переступил через осколки, подавляя их хруст.       Женщина сидела на кровати спиной к нему, сгибая спину и утыкаясь в свои ладони. Её плечи дрожали, как и сквозь тишину были слышны всхлипы и судорожные вздохи.       Давно мёртвое сердце мужчины сжалось. Он подошёл ближе, присев подле графини. Его руки нежно прогулялись по её прекрасным плечам, по спине, стараясь нежно утешить её ласковыми прикосновениями.       — Как же я могла… Упустить их… — наконец выдавила из себя она, слегка приподняв голову. Альсина, казалось, глазами искала ответ, помощь из ниоткуда.       — Ты не виновата. Условия войны… Сама война не щадила никого. Ты сделала всё, что могла.       — Я ничего не сделала. Я не успела их спрятать, — сгибаясь вновь, по щекам красавицы побежали слёзы.       — Почему ты не рассказывала мне?.. — тихо прошептал он, боясь, что дочери услышат их.       — Почему? Я знала о тебе не так много. Я долго думала, стоит ли вообще тебе что-то рассказывать, — женщина снова взглянула на него, сморщив лицо. Её золотистые светящиеся глаза смотрели так грозно, точно гордая орлица… Но эта строгость моментально угасла. Она на вздохе продолжила: — Для меня это позор. Я плевала на мужчину, от которого у меня были дочери. Он бросил меня с тремя детьми на руках. Они были моим светом… Моей надеждой, — произнесла она, сжав руку в кулак, затем зажмурилась и вздохнула. — Я не хочу ничего говорить моим девочкам. Я не хочу, чтобы они чувствовали себя заменой. Я люблю их так, будто я рожала их сама. Я почувствовала эту связь, будто мои любимые девочки переродились, но… Я не могу отпустить моих первых дочерей.       Итан с пониманием взглянул на неё. Он подлез чуточку ближе, нежно сплетясь с пальцами её крупной ладони, и взглянул на неё:       — Надо уметь отпускать, Сина. Я знаю, не мне это говорить, и та ситуация подорвала твою веру мужчинам и оставила глубокий шрам в твоей душе, но… Мы оба потеряли тех, кого любили. Однако у нас есть мы, не так ли? И мы должны помогать друг-другу справляться с этой болью и тоской, переполняющей наши души… Я люблю тебя, Альси… Ты стала единственной женщиной, с которой я хочу быть… Которая приютила меня у себя. Я тебя не оставлю.       Графиня молчала. Она медленно повернула голову в его сторону, смерив его опечаленным взглядом. Над ними повисло молчание. Хозяйка утёрла мокрые от слёз глаза платком, приблизившись к нему.       Уинтерс понял и подался вперёд, коснувшись крупной побеленной щеки женщины.       Их губы медленно, но плавно слились воедино, отдав друг-другу утешающий, но пылкий поцелуй. Привкус вина, который оставался на его сухих потресканных устах был ни с чем не сравним.       Альсина нехотя прервала поцелуй, посмотрев ему в глаза:       — Заночуй со мной сегодня…       — С тобой? — неуверенно дрогнул Уинтерс, затем сглотнул, слегка покраснев.       — Мхм…       — Х-хорошо… Я понял, — мягко улыбнулся ей он, вновь припав к её горячим губам.       Графиня ответила ему взаимностью. Женщина цепко сжала его талию, не отпуская, затем в очередной раз прервала поцелуй, добавив ему на ухо:       — И вообще… Переезжай уже в мою спальню. Лишнюю комнату только занимаешь, — утерев слёзы, женщина уныло, но нашла в себе силы улыбнуться.       Мужчина мягко смахнул её слезу большим пальцем и покивал, улыбаясь ей, затем осторожно встал и начал собирать осколки вазы, что были у двери… А затем и вовсе покинул её комнату.

***