Фенек

      Выспаться не вышло совсем. Чтобы матушка с отцом меньше волновались, заплаканные глаза и румяные щёки были спрятаны, кажется, под тонной пудры. Совместные завтраки пропускать нельзя: отец может надолго задержаться во дворце и ужин пройдёт без него. От недосыпа кружилась голова, но я заставила себя улыбнуться, входя в столовую.       — Доброе утро, отец, матушка, — поцеловать обоих и приземлиться на своё место не составило проблем, а вот выдержать их заинтересованные взгляды ещё предстоит.       — Эстель, что-то случилось? — Ну почему отец у меня такой проницательный?       — Мама должна была сказать тебе, что произошло на балу, папочка.       — Я не об этом, — чашка с недопитым кофе возвращается на блюдце. — Почему ты плакала? И не смотри так на меня, красные глаза тебе скрыть не удалось.       — Вчера я потеряла бабушкин браслет, — мой тихий голос разносится по столовой. — Я из-за этого расстроилась. Видно, зацепилась за что-то и не заметила.       Стало очень тихо. Да, родители знают, как для меня важен этот браслет. Бабушку я очень любила, а её подарок всё равно, что талисман для меня. И теперь его нет.       — Сегодня, когда буду во дворце, поспрашиваю прислугу: может, кто его находил. Не волнуйся, мы его найдём, — отец улыбается немного грустно. — Поэтому лучше мне выехать сейчас.       — Спасибо, папа.       — Всё для тебя, моя звёздочка. А остальное ты мне поведаешь позже, — его последняя фраза заставляет напрячься и в упор посмотреть на маму.       — Мам, что имел в виду отец? — грусти как не бывало, а вот раздражение и гнев — пожалуйста.       — Эстель, — мама откладывает приборы и смотрит на меня в упор, — я знаю, что ты не любишь, когда мы вмешиваемся в твою личную жизнь, но... — тяжёлый вздох со стороны матери заставляет устыдиться своей вспышки, — вчера ты была такой яркой, вдохновлённой. Я подумала: вот оно, неужели она нашла… его. Ты знаешь, нам неважно, какого он сословия, да пусть он будет просто слугой! Мы хотим тебе счастья. Я уже поняла, что поторопилась, прости меня.       — Мама, если бы он был просто слугой, было бы намного легче, — закрываю лицо руками, так как в голове опять возникает его взгляд. — Я была бы рада, если бы такое случилось.       — Малышка, — матушка обнимает меня со спины, — да кто же он? Ты разрываешь мне сердце своим удручённым видом. Пошли в сад, там ты успокоишься и, возможно, сможешь поведать мне всё.       Находясь в беседке, я наблюдаю, как слуги готовят всё необходимое для нашего с мамой незапланированного чаепития. Как же мне везёт, что у матушки нет сегодня встреч. Взмах руки хозяйки дома — и прислуга покидает нас.       Сидеть вот так в молчании и наслаждаться с мамой чаем — одно удовольствие. Она не лезет в душу, даже не смотрит в мою сторону, давая возможность собраться с мыслями.       — Мама, а любовь с первого взгляда возможна?       — Я такое читала только в романах, — захотелось фыркнуть, но сдерживаюсь. — Мы с твоим отцом прошли стадии от ненависти до любви. Хотя ты это знаешь, — мечтательная улыбка расцветает на лице моей матушки.       Да, историю их любви я знаю, сама просила несколько раз поведать её мне. Об их драках ходили легенды — весёлые у меня были родители в молодости. Хоть их и заставили связать себя узами брака против воли, они смогли полюбить друг друга и создать дружную семью.       — Но я не могу утверждать, что её нет. Просто со мной такого не случалось.       — Мам, ты правда примешь любой мой выбор? — я стискиваю салфетку, которую взяла со стола, так сильно, что пальцы начинают белеть.       — Конечно, звёздочка моя.       — Даже если окажется, что я никогда не смогу связать себя узами брака с тем, кто запал мне в самое сердце? — Слышу стук чашки о блюдце: мама готовится к принятию моей «страшной» тайны.       — Даже если это так, то мы с папой постараемся, чтобы такого не произошло.       Смешок помимо воли вырывается из моих уст. Хотелось бы мне посмотреть, как вы будете его уговаривать.       — Боюсь, этого у вас не получится. Не думаю, что министр Блейсделл вас послушает.       — Кто, прости?       Я поднимаю печальный взгляд на маму и вижу, как от шока округлились её глаза. Почему-то стало смешно; первый смешок был тихий, а вот потом...       — Мама, перестань так смотреть, не знаю почему, но это так смешно, — успокоиться выходит не сразу.       — Эстель, пожалуйста скажи это ещё раз, — голос очень серьёзный.       — Мне нравится министр Блейсделл, и очень давно. Сначала я считала это глупой влюблённостью: пройдёт — стоит лишь подольше его не видеть. Но чувства не проходили, наоборот, они дали толчок к моему развитию, захотелось стать лучше… для него. Не пустоголовой барышней, что и связать два слова не сможет, а той, с которой можно поговорить после трудного рабочего дня. Может, даже получить глупый совет, который заставит улыбнуться.       — Ты поэтому так часто просилась с отцом во дворец.       — Да. Хотелось хоть издалека полюбоваться и, возможно, поймать мимолётный взгляд. Папа как-то представил нас друг другу, — рука тянется к сердцу, что пытается вырваться из груди от воспоминаний. — У него прекрасные глаза, в них так много всего, что я даже представиться нормально не смогла. Было очень стыдно, хотела так его поразить знаниями, а не смогла без заикания выговорить своё имя. А вчера… — замолкаю, не в силах продолжить; щёки опять вспыхивают, а губы помимо воли расползаются в улыбке. — Я его не узнала! Я столько раз смотрела на него издалека, запоминала его силуэт, а когда он оказался на расстоянии вытянутой руки… не узнала. И мы говорили, поиграли в игру «угадай, кто под маской». Я очень удивилась, опознав в выбранном им человеке маркиза Лафайета, и сказала: «Он же не любит такие “пошлые сборища”». И заинтересовала его этим, когда наши взгляды опять встретились. Мама, я сделала такую глупость! В этот момент мне наконец-то удалось понять, кто это! И ничего лучше, чем «Хитрый лис!», я выдать не смогла! Я такая дура!       Матушка поднялась со своего места и прижала меня к себе — я и не заметила, как начала плакать. Уткнувшись ей в живот, я просто рыдала. Своим идиотским поступком я испортила всё, что могла, и именно сейчас пришло это осознание.       — Он схватил меня за руку, когда я хотела убежать. Мама, я до сих пор помню тепло его ладони, мне хотелось раствориться в этом ощущении. Но я всё же смогла убежать, ещё и назвала себя Фенек, — а вот теперь началась истерика, нервный смех вырывается наружу вместе со слезами. — Я так отчаянно хотела быть к нему ближе, что взяла себе псевдоним, значение у которого «лиса».       Тепло маминого тело дарило покой, её руки гладили меня по голове, зарываясь в волосы. Не знаю, сколько мы так провели, но когда слёзы высохли, я была опустошена.       — Тебе надо отдохнуть, иди в комнату и поспи, — Платок вытирает дорожки слёз, что остались на щеках. Лёгкий поцелуй в лоб приносит успокоение: всё будет хорошо, мама же рядом.       — Да, мне надо поспать.       — Я ничего не буду говорить отцу, пока ты сама этого не захочешь, обещаю. Отдохни хорошенько.

***

      После истерики спала я долго — ещё чуть-чуть, и пропустила бы ужин! Но зато смогла успокоиться. Радовало, что и отец смог вернуться к этому времени домой.       — Звёздочка, прости, но пока мне не удалось найти твой браслет. Я спрашивал многих слуг, даже министр внутренних дел заинтересовался, что же я ищу, — Вилка с кусочком мяса остановилась на полпути к моему рту. Поднимаю взгляд на маму: она тоже напряглась.       — И что же дальше, дорогой?       — Ничего. Он просто кивнул, когда услышал о браслете, и заверил, что постарается помочь. Это ведь хорошо: он проводит в Версале больше времени, а значит, есть шанс, что ему посчастливится его найти.       — Да, ты прав, милый. Кстати, Эстель, прости, но завтра меня не будет дома. Маркиза Вивьен прислала просьбу о встрече. Что-то очень срочное.       — Ничего, мама, я понимаю. Я же не маленькая — смогу побыть дома одна.       Если бы я знала, что принесёт мне новый день, напросилась бы к кому-нибудь в гости. Но будущего я знать не могла.

***

      Отец с матушкой покинули поместье очень рано.       — Сьюзан, пусть приготовят чай в саду. Если будут посетители, я буду там.       Строчки пробегали перед глазами, а смысл всё никак не хотел укладываться в голове. Отложив бесполезную на данный момент книгу, берусь за чашку чая, что источает просто божественный аромат мяты. Тихие шаги привлекают внимание, но отрываться от напитка никак не хочется.       — Мадмуазель, к вам пришёл посетитель, — голос дворецкого напряжён. Что же это за гость такой, раз даже ты, Себастьян, нервничаешь?       — Да, сейчас, — с неохотой я оставляю чай и встаю поприветствовать гостя.       Но как только я встречаюсь с насмешливым взглядом, слова приветствия вылетают из моей головы. Этого просто не может быть…       — Ну, здравствуй, Фенек, — передо мной стоит министр внутренних дел Франции месье Эдмонд Блейсделл, и его глаза с улыбкой просто сводят меня с ума.