The Fable of Eyas

Ты же знаешь, что мы с твоим отцом иногда становимся, э-э-э, слишком сосредоточенными? Наверное, нужно уточнить, что это не совсем божественная ерунда – мы проверяли. Хотя, эм, божественность определенно усугубляет это состояние. Мы называем это гиперфокусом, по всей видимости, у некоторых людей так устроен мозг. Нас это тоже не обошло стороной. Короче говоря, когда ты появился в его жизни, Филза вроде как сосредоточился на тебе. И когда я говорю «вроде как» я имею в виду, что ты стал его гиперфокусом. Конечно, родители должны заботиться о своих детях, но этот парень был буквально одержим тобой. Таскал тебя повсюду в этом эндербоксе, всегда разговаривал с тобой, всегда следил за тобой. Он направил на тебя все свои глаза. В том числе и те, которые были предназначены для того, чтобы смотреть по сторонам. Он был так сосредоточен на тебе, что это буквально ослепляло его и почти убивало. Это случилось на другом сервере Небес. Это было просто неудачное стечение обстоятельств. Небеса всегда были более безопасным местом по сравнению со всеми остальными мирам. Просто случайность, которую… Фил не успел заметить.

-<>♥<>-

Филза иногда задумывается о том, не кажется ли другим людям, что он немного странный. Наверное, так и есть. Странный старик в странной одежде таскает за собой странную коробку с ребенком внутри. Не его вина, что Уилбура иногда невозможно усмирить. Каждая часть его сознания цепляется за этого ребенка. Скудный промежуток времени длиной чуть меньше трех лет разделил его бесконечно долгую жизнь на «до» и «после». Привязанность к сыну, наверное, едва уступала пустотному зову его Госпожи, и сейчас это казалось чем-то невероятно естественным. Слишком легко увидеть Уилбура и забыть обо всем на свете. Бессмертное пространство его разума заикается, щелкает, визжит, останавливается, чтобы успокоить себя, чтобы увидеть ребенка хотя бы на еще один благословенный миг. Острова Небес безопасны, тем более по сравнению с его собственным детством. Марш смертного прогресса неумолимо ползет вперед. Люди укрощают моря, они укрощают неприступные скалы, дикие земли и молнию. Забавно, что он замечает это только сейчас, когда ему приходится остановиться и посмотреть что происходит вокруг, когда он вынужден вновь приучать себя к смертному ритму жизни, из-за маленького комочка, который спит сейчас в его объятьях. Ангел Смерти уже давно не был так близок к мимолетной красоте жизни. Бывают дни, когда Филза вообще забывает, кто он такой. Он забывает, что его глаза предназначены не только для наблюдения за ребенком. И он забывает, что смертная иллюзия безопасности – это только иллюзия. Душевное спокойствие. Но каждая иллюзия рано или поздно превращается в горькую правду. Он видит зомби в отражении глаз Уилбура и почти забывает, что должен среагировать. Только выверенные тысячелетиями инстинкты заставляют его перехватить трость, чтобы отбросить эту тварь в сторону неестественно сильным ударом. Зомби. В Небесах. Что-то в этом факте кажется важным, но его разум слишком нетороплив, чтобы собрать все детали пазла воедино. Он так упорно пытается совладать со своими медлительными и несвязными мыслями, что замечает другого зомби, только когда тот прыгает на него. Уилбур испугано вскрикивает. Черт, черт, он не может позволить себе быть ГРЕБАНОЙ РАЗВАЛЮХОЙ ПРЯМО СЕЙЧАС, ОН ДОЛЖЕН ЗАЩИТИТЬ СЫНА… – Все хорошо, Уилл, – неуверенно смеется Филза, опуская крышку эндербокса. – Мне нужно чтобы ты посидел здесь немного, хорошо? Просто подожди чуть-чуть, и всё… – Он резко взмахивает незеритовыми когтями, отгоняя от себя мертвеца. – э-э-э… всё будет хорошо. Просто чтобы не случилось… Филза чувствует, как красный пробегает по его рогам, чувствует, как красный заволакивает его зрение, красный настойчиво звенит в его ушах, когда он впервые за несколько лет достает Бенехиме из оболочки трости. –… не подглядывай.

-<>♥<>-

Наверное, это звучит глупо – проиграть куче маленьких зомби и пауку. Но нет такого понятия как противник, который слабее тебя, Уилл. Иногда дело не в мастерстве, а просто… в везении. В тот день монстрам повезло. Филу – нет.

-<>♥<>-

Папа запретил подглядывать. Но сейчас все стихло. Уилбур не слышит ни монстров, ни папу. Уилбур высовывает голову из коробки и обнаруживает, что он… на земле? Он выползает еще немного, пытаясь подавить взволнованный писк. Где папа? На него смотрит Чат. Уилл подносит палец ко рту. – Ш-ш-ш. Не подглядывай. – Он выползает из ящика. – Не подглядывай. Папа все еще держит коробку, он лежит на земле, как будто спит. Неужели… неужели он упал? – Пап? – Уилбур ползет под крыло отца. Красивые черные перья взъерошиваются и едва заметно подрагивают. Он гладит отца по лицу. – Ба-ба-ба-ба-ба... Лазурные глаза медленно распахиваются. – Ч-ч… что? – Привет, – шепчет Уилбур с улыбкой. – Привет, приятель, – бормочет папа. – Ты весь в звездах! – хихикает Уилл. Папа хмурится, бросая взгляд на свои руки, одежду, крылья и всю звездную пыль, растекающуюся по земле. – Ох, – руки отца начинают дрожать от тихого смеха, еще больше звезд скользит из уголка его рта. – Д-да. – У тебя странный голос. Папин смех звучит как флейта. – Я в порядке, Уилл. Я в порядке. – Ладно. Уилбур кладет руки на звезды. – Что ты делаешь, перышко? Он шлепает испачканной рукой по земле. – Формы. Папа снова смеется, на несколько тиков прикрывая глаза. Он выглядит уставшим. – Нельзя чтобы такие красивые з-з-звезды пропадали зря. Покрытые звездной пылью детские руки рисуют на земле улыбающееся лицо. – Теперь у тебя есть друг, – шепчет Уилбур. – Да, приятель, – шепчет в ответ папа. Его дрожащие руки рисуют кривой квадрат и два маленьких треугольника над ним, затем он придает форму смешным зубам и большим сердитым бровям. – Ну вот. Еще один друг. Он царапает три линии на фигуре нового друга. – В жизни он выглядит лучше… честное слово, – Еще одна точка под треугольными ушами. – Это мой лучший друг. Уилбур взволнованно вздыхает. – А он может быть и моим лучшим другом тоже? Папа улыбается. – Конечно, Уилл. Он… - Его рука дергается и тащится по земле, оставляя за собой густой звездный след. – … ты же… – Его глаза начинают закрываться. Он так и не заканчивает рисунок. – Папа? – Уилбур хватается за неподвижную руку. – Папа, ты остановился. Папа не шевелится. – Пааап! – Уилбур дергает отца за рога. – Ты не можешь уснуть на улице! Ты же сам сказал, что так делать нельзя! Ни улыбки, ни смеха. Ничего. Только сон и звезды. (Уилбур, один.) Из горла Уилбура вырывается дребезжащий свист. Это не… это неправильно. Папа – это гигантские крылья и мягкие глаза, улыбка, смех, песни, он не должен вот так лежать на земле, теряя свои звезды. – Привет, приятель, – шепчет Уилбур, передразнивая голос отца. – Привет, приятель. – Он зарывается в золотистые волосы и гладит чернильные перья. – Вставай. Все в порядке. Все в порядке. Все в порядке. Уилбур слышит, как кто-то плачет. Все в порядке. Он слышит звон. (Песню?) В небе вспыхивает яркий свет. Красный, белый и золотой. (Как солнце?) Он чувствует, как чьи-то руки тянутся к нему, как испуганные голоса о чем-то взволнованно переговариваются. Уилбур только крепче вжимается в отца и закрывает глаза. – Привет, малыш. Позовите кого-нибудь еще, здесь ребенок! – Вставай, – шепчет Уилл в перистое ухо отца. – Вставай. Нежные руки разжимают его пальцы. – Отпусти Ангела, дитя. Уилбур качает головой. Его руки разжимаются, и он кричит. – НЕТ! НЕТ, НЕТ, НЕТ, ПАПА! ПА-А-АП, ВСТАВАЙ… ОТПУСТИТЕ… – Малыш, мы из Моджанг, мы пытаемся помочь, хорошо? – Он, наверное, в шоке… – Черт, как давно этот парень здесь? Если мы не стабилизируем его сейчас, он превратиться в чертову сверхновую… – ПРЕКРАТИТЕ! – Уилбур кричит, извиваясь, пытаясь укусить и поцарапать руки, которые его держат. – ПРЕКРАТИТЕ, ПРЕКРАТИТЕ, ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ… Где-то рядом с ним разбивается стекло. Удушливый туман попадет в его легкие. Уилбур рыдает, когда все вокруг заволакивает тьма.

-<>♥<>-

Он мог либо выиграть бой, либо защитить тебя. Он выбрал тебя.