Яростный свет

Как в часах ручеёк песка Сквозь глаза протекает свет. Это свойство я взял в кредит, И расплата уже близка.

"Ария чародея", мюзикл "Последнее испытание"

*** Малый дворец… ослеплял. Беспощадно. Такой красоты, спектра красок, богатого убранства, прекрасного сада, произведений искусства в качестве украшений Дэйю не видела даже на рисунках в книгах. Не то чтобы ей многое довелось увидеть на родине, но ко всему прочему здесь чувствовалась и совершенно иная культура, что тоже вызывало любопытство. Сопровождаемая опричниками девушка буквально заставляла себя закрывать рот и приглушать влюблённый блеск в глазах. «Неужели я правда теперь буду жить в таком месте? Неужели здесь живут такие же как я?» — поддаваясь неуёмному ощущению чуда, подумала она, когда охрана вдруг остановилась у одной из дверей. — Вот ваши покои, сударыня. «Мои… покои?» — слегка усомнилась в формулировке девушка, покорно зашла… и пропала. Это действительно были покои. Принцессы, не меньше. В коричнево-золотых и бежевых тонах, уютные и просторные, будто пронизанные светом. — Добрый день, госпожа. — вдруг отвлекли её от созерцания два слаженных девичьих голоса. Обернувшись, Дэйю увидела двух служанок. — Нас прислали во всём помогать вам, мы к вашим услугам. — Чего застыли, ведите её в купальню, времени мало! — тут же в комнату вошла ещё одна девушка, и Дэйю вновь замерла: ещё никогда в жизни ей не доводилось видеть настолько красивого человека. В вошедшей было идеально всё, от ногтей до кончиков волос. На удивление, это не вызывало зависти — так любуются идеальными линиями статуй, созданных умелым скульптором и продуманных до мелочей. — Вы красивы, как фея из сказок, — не удержавшись, с почти детской непосредственностью заметила Дэйю. — Спасибо, — приветливо и польщено улыбнулась рыжеволосая, — Меня зовут Женя, я портниха царицы, и сегодня я правда побуду твоей личной феей, если будешь меня слушаться. — Портниха? — уцепилась за слово, словно пробуя его, — а! Это те, кто шить одежда. — Нет, я не шью одежду, — покачала головой собеседница, — Я обладаю даром корпориалов, но ещё умею улучшать внешний облик. Так, всё, времени в обрез, а я должна помочь тебе собраться. Ты симпатичная, но вид у тебя совсем нездоровый, худоба просто ужасная. — и обратилась к служанкам: — Принесёте ей потом сытный ужин, первое время ей явно надо питаться плотнее, чем предполагает общий рацион гришей. — Это вы так пробовать избавляться от стройные соперница? — попыталась неловко отшутиться Заклинательница, чувствуя лёгкое смущение от своей истощённости, на что Женя только фыркнула с долей оправданного превосходства. Следующие тридцать минут ушли на купание, в проворных руках служанок и под недовольные комментарии Жени, увидевшей, сколько старых мелких шрамов ей придётся убирать с тела подопечной. Дэйю хотела было по привычке вымыться самостоятельно, но у неё никогда не получилось бы самой разобраться во всех этих баночках-скляночках, посему просто последовала совету «феи» расслабиться и получать удовольствие. Тем более что новость о скорой встрече с царём выбила её из колеи. — Никогда не видела такого цвета, — задумчиво произнесла портная, расчёсывая и улучшая подсохшие белые пряди, — Они прям как первый снег. Краской такого не добиться, неужели естественный? Чуть меньше минуты Дэйю хмурилась, пытаясь точно перевести в голове вопрос Жени, а затем чуть поморщилась и ответила: — Ты говорить, что можешь менять цвет. Можешь мой изменить на чёрный? — Зачем? Это ведь красиво и необычно, чёрный тебе не так пойдёт. Дэйю едва слышно вздохнула, глядя на своё бледное отражение. Не скажешь ведь новой знакомой, что эта «необычная красота» — напоминание о тяжёлом преступлении? Девушке очень хотелось вернуть свой родной цвет, вернуть крошечную частичку… незапятнанности. — Пожалуйста. — тихо, но весомо попросила она. — Хорошо. — уловив что-то такое в её голосе, Женя согласилась и достала из своей чудо-коробочки какой-то чёрный камень, наподобие угля. Начала проводить руками над распущенными волосами, и с каждой секундой всё выше поднимала брови: — Ничего не понимаю… — Что-то не так? — с этого ракурса Дэйю ничего не видела в зеркале. — Смотри сама. — Женя подцепила одну из её длинных белых прядей, поднесла к лицу, чтобы было видно, и провела рукой. На мгновение кончик пряди окрасился в угольно-черный, но тут же цвет исчез, выцвел прямо на глазах обратно до кипельно-белого. Миндалевидные золотые глаза в отражении подёрнулись дымкой лёгкой грусти. «Наверное, это знак, — подумала Заклинательница. — Пора перестать бежать от себя, от той, в кого превращалась медленно, но неотвратимо. Вообще пора перестать бежать. Хватит с меня этого на всю оставшуюся жизнь, сколько бы она ни продлилась». — Это очень странно. Никогда такого не было, — прокомментировала «фея». — Ладно, об этом потом, у нас осталось совсем немного времени. Следующие минут пятнадцать рыжеволосая буквально колдовала над нею, вытесняя все мрачные мысли. Когда Женя позволила ей вновь взглянуть в зеркало, девушка ахнула, едва узнавая себя. Она всегда была миловидной, как и все гриши, даже несмотря на ужасные условия жизни, но теперь, стараниями «феи» она стала… почти красивой, как изящная фарфоровая статуэтка. Глаза стали казаться больше и выразительнее, губы — пухлее и ярче, на щеках появился естественный румянец, а волосы были убраны в высокую причёску с элегантной золотой заколкой. Нет, она по-прежнему заметно не дотягивала до яркой, бросающейся в глаза красоты Жени или той же Зои, но её внешность была экзотичной, нарочито мягкой, как самая лучшая сталь в бархатных ножнах. — Скоро сошьют кафтан эфиреалов специально под тебя. А пока — вот платье взамен того ужаса, что сейчас на тебе, — Женя помогла ей надеть приятное к телу шёлковое золотое платье, которое служанки принялись немного ушивать прямо на девушке, заодно снимая мерки. Вновь взглянув на своё отражение, которое казалось призраком дивного сна, Дэйю постаралась взять себя в руки и гордо выпрямиться. «Пора привыкать к тому, что я тут не просто объект исследования, а вполне себе живой человек, более того — имеющий определённую значимость. — решила она, — Даже если это иллюзия, то слишком приятная, чтобы от неё отказываться». И, попрощавшись с Женей, пошла навстречу своей новой жизни. Генерал Кириган ждал её возле своего великолепного вороного коня. Собранный и ничуть не выглядящий уставшим, как будто не он несколько дней пребывал в пути. Увидев Дэйю, он пробежался по ней быстрым взглядом, приветственно кивнул, одним едва уловимым движением оказался в седле и протянул ей вновь затянутую в перчатку руку. — К чему такая спешка, что меня сразу представлять царю? — поинтересовалась она, принимая помощь и тоже забираясь на коня. — Он хочет убедиться, что слухи не врут и Заклинательница Солнца действительно нашлась. — ответил Дарклинг, — Кроме того, многие при дворе несколько предубеждённо относятся к шуханцам. Не так, как к фьерданцам, конечно, поскольку открытой войны между нашими государствами давно не было, но всё же. Для них в твоей истории много тёмных пятен, её невозможно подтвердить доказательствами, ведь лаборатория была секретной и полгорода уничтожено — концов никто не найдёт. Это вызовет подозрения. Будь готова к тому, что придворные или даже сам царь к тебе отнесутся… с осторожностью или некоторой неприязнью. — Вот уж к чему мне даже привыкать не придётся. — девушка чуть поёрзала в седле, чувствуя себя слегка неуютно из-за вынужденной близости. — Но, если моя история подозрительно, то почему вы мне верить? Из всех, кто мне пока встречаться в Равке, вы меньше всего похожи на доверчивый человек. — Определённо, — хмыкнул он. — А ещё я прекрасно разбираюсь во лжи. И за время того нашего разговора у костра ты ни разу мне не солгала. Надеюсь, так будет и впредь. — До сих пор доверие приносить мне мало хорошего, поэтому я стараться быть внимательно, хотя вы располагать к себе. — честно ответила Дэйю и перевела тему: — Во дворце я показать дар? — Да, тебе всего лишь нужно будет устроить маленькую демонстрацию. Ничего страшного, я тебе помогу. Вопреки собственным уверениям в недоверчивости, эти слова, будто какое-то заклинание, мгновенно сбили напряжённость и волнение. Дэйю позволила себе расслабиться и даже облокотиться побаливающей после долгой дороги спиной на всадника, что тут же пустил коня в галоп. Большой дворец ей не понравился, в нём всё было настолько «слишком», что не привыкшая к роскоши Заклинательница мысленно согласилась с замечанием генерала о том, что это здание уродливо. Царица, стареющая красавица, сияла каменьями так, что глаза резало, а царь, лысеющий и полный сверх меры мужчина рассматривал Дэйю будто товар на базаре. В их отстранённых взглядах, обращённых на неё, читалось лёгкое презрение, и на генерала Киригана они смотрели свысока, что девушку несколько удивило. Впрочем, удивление прошло, как только она отметила, что Дарклинг смотрит на августейшую чету точно так же, и даже церемонный поклон ни капли этого не скрывал. Представив им Заклинательницу Солнца, он погрузил тронный зал во тьму и обернулся к ней. — Вызови свет, — велел негромко, после чего взял за руку, заставляя силу внутри девушки буквально вскипеть в венах. Ещё никогда дар не отзывался столь легко, мощно и податливо, игриво щекоча кончики пальцев. Упоительное ощущение тут же исчезло, когда освещение зала вернулось в норму. — Прекрасно. Поторопитесь с её обучением, давно пора уничтожить Каньон. — явно выражая всем своим видом недовольство тем, что Заклинательницу нужно ещё и обучать, приказал царь. — Кроме того, позаботьтесь о том, чтобы кто-нибудь постоянно следил за каждым её шагом, включая переписку. Мы не можем допустить риска, чтобы столь важную роль для нашей страны играла шуханская шпионка, или чтобы её раньше времени убрали наши враги. Раньше времени. Надо же, какая замечательная формулировка. Едва двери тронного зала закрылись за их спинами, девушка поникла и сгорбилась от тяжёлого ощущения, что здесь она тоже лишь пленница. Нет, разумеется, она понимала, что полной свободы ей здесь не видать как ушей своих, но не ожидала, что настолько. В этот миг ей остро захотелось быть самым обычным гришем, каких тут много — корпориалом или проливной. Чтобы не чувствовать себя в очередной ловушке. — Не воспринимай это так буквально. В Малом дворце царь мало что решает, так что никто не посмеет ограничить твою свободу больше, чем того требует твоя безопасность. — сказал Дарклинг на шуханском. — Никто, кроме вас, верно? — в голосе послышалась лёгкая горечь, когда она ответила на родном языке. — Не отвечайте, просто к слову пришлось. Разумеется, когда я ехала сюда, предполагала подобное, и понимаю, что с моим даром у меня в принципе было мало шансов остаться в тени. И осторожность, выраженная его величеством, мне тоже понятна. Считаю всё это приемлемой ценой за возможность обучаться и бороться с теми, кто мучает гришей лишь за то, кто мы есть. Тем не менее, я так мало видела за пределами своей клетки… я бы не отказалась, если бы однажды вы предложили мне, например, возможность сбежать в город без охраны, просто погулять и посмотреть столицу. — Тогда я знаю, что вам предложить, сударыня, если выкрою свободное время, — неожиданно заговорщицки улыбнулся ей Дарклинг. Невысказанное «если порадуете меня успехами в обращении с даром» повисло в воздухе, но ничуть не испортило мгновенно улучшившегося настроения Заклинательницы. *** Следующие несколько месяцев показались Дэйю более яркими и насыщенными, чем вся жизнь до этого. Дарклинг сдержал обещание, и охрана Заклинательницы Солнца следовала за ней совершенно ненавязчиво. Она познакомилась со многими интересными молодыми гришами, пышущими силой и жизнью, многие к ней тянулись, и девушка охотно отвечала на дружелюбие, стараясь не задумываться о том, что вызвано оно прежде всего её необычным статусом. Постоянное живое общение с носителями языка помогло ей заметно улучшить свой равкианский — Дэйю уже не так часто путалась в построении и связке грамматических форм и конструкций. Втянувшись в обучение, девушка быстро осознала глобальные пробелы в знаниях и принялась жадно, методично их восполнять, находя удовольствие даже в бессонных ночах за книгами и конспектированием. Она догадывалась, что такой энтузиазм, скорее всего, не вечен, но пока что ей было интересно абсолютно всё, до чего она могла дотянуться. Теория давалась ей легко, невзирая на огромные объёмы, а вот чисто практические предметы — куда как хуже. Например, занятия у её соотечественника, Боткина. Как он выразился, худенькую и ещё не вполне окрепшую Дейю «без дара любой мог бы плевком перешибить». Подобные замечания рождали где-то в груди злость, причём, прежде всего, на саму себя и собственные слабости, но изменение положения давалось медленно и очень тяжело. Таким же образом обстояли дела и с занятиями у Багры. По правде говоря, её немного пугала эта женщина неопределённого возраста, старуха без единой морщины, с всеведущим тяжёлым взглядом и не менее тяжёлой тростью. — Тебя коснулась Скверна, — на первом же занятии презрительно сказала наставница, поддев тростью белую прядь ученицы. Девушка вздрогнула: видения сгоревшего города фантомами преследовали её неотступно. — Мне известно, зачем ты обратилась к ней, глупая девчонка. Думается мне, все мы ещё поплатимся за твою ошибку. — проворчала Багра. «Откуда ей это известно? Неужели Дарклинг рассказал? Но… почему?» — задумалась Дэйю. Вслух же сказала, стиснув зубы: — А что, по-вашему, мне оставалось делать? Кроме того, я призвала её неосознанно. — Это не может быть случайным. — Багра покачала головой. — Скверну можно призвать, лишь имея осознанное желание уничтожать, невзирая на цену. Думаешь, волосы — это все последствия, отразившиеся на тебе? Нельзя переступить законы мироздания, не заплатив за это сполна. Твой солнечный дар теперь исковеркан, в нём слишком много… тьмы. — В таком случае, это началось гораздо раньше, чем я призвала Скверну. — ответила Заклинательница Солнца, — и вовсе не по моему желанию. Меня ломали долго, с самого детства, не дав узнать никакой альтернативы, так чем же, по вашему, я должна была отплатить миру? Всепоглощающей любовью? Или всё-таки мечтать что-то изменить? — Если хочешь пожалеть себя и пожаловаться, ты пришла не в тот дом, — отрезала та. — Поверь мне, я видела множество загубленных судеб, историй куда более страшных, чем твоя. На их фоне твоя боль покажется детской обидой, но всё же ты решила, что имеешь право разрушать мироустройство лишь потому, что оно кажется тебе несправедливым. Не ты первая, не ты последняя, не умеющая нести ответственность за дарованное тебе могущество. Я не хочу тебя учить… ты слишком похожа на него. Двух таких самонадеянных детей мир точно не выдержит. Несмотря на весьма расплывчатые формулировки, девушка как-то интуитивно поняла, что речь идёт о Дарклинге, и не могла сдержать удивления. Хоть он так и не сказал ей, сколько ему лет, она догадывалась, что намного больше, нежели кажется внешне, и если даже он — дитя для этой старухи… К тому же, ей стало интересно, что же такое совершил он, сопоставимое с призывом Скверны в своём желании изменить мир. — Не научите вы — научит кто-нибудь другой. А даже если и нет, то моим даром всё равно кто-нибудь воспользуется, и не факт, что во благо. Владея им в полной мере, я могла бы этому помешать, а вы могли бы повлиять на мои взгляды, ведь я в них еще совсем не уверена. Если даже Дарклинг в вашем понимании ребёнок, тогда я и вовсе новорожденный младенец, из которого можно вылепить что угодно. Так поделитесь со мной крупицей вашей мудрости. Возможно, я пойму, что была во всём неправа. — Призови свет, — не ответив ничего определённого, велела Багра. Кое-что Дэйю уже умела, и переправа через Каньон это доказала, но на занятиях с Багрой она чётко поняла: в спокойной ситуации, когда её жизни ничего не угрожает, она плохо контролирует свой дар. На уроках ей не давалось ничего более мощного, чем сферический щит из солнечного света. Багра не скупилась на язвительные комментарии и недовольство, добивающие и так не слишком крепкую самооценку Заклинательницы. «Для уничтожения Каньона этого и близко не хватит» — каждый раз резюмировала её потуги наставница. Однажды, возвращаясь из хижины Багры в привычном подавленном состоянии, Дэйю чуть не столкнулась с Дарклингом, который шёл ей навстречу. — Добрый день. Как твои успехи? — невозмутимо поинтересовался он, рассматривая её синий кафтан эфиреала с золотой вышивкой. — Средне, — вздохнула девушка, принимая безмолвное предложение прогуляться. — Очень многое узнала, что-то хорошо получается, даже на лошади наконец научилась нормально ездить, но пока не могу укротить собственный дар, сколько ни бьюсь над этим. Не слышала о вашем возвращении… как идут дела на фронте? — Не слишком обнадёживающе. Мы несём немалые потери, а дрюскели наглеют и пробираются во все концы Равки, как саранча. Гришей всегда было мало, но сейчас это особенно ощущается. Нам нужен твой дар, Дэйю. И времени остаётся всё меньше. Поэтому, полагаю, нам не обойтись без усилителей. — Багра считает, что они не нужны и лишь помешают. — задумалась Заклинательница, заглядевшись на палую осеннюю листву. — А как считаешь ты сама? — Звучит заманчиво, — девушка кивнула своим мыслям, — Но если даже сейчас я не вполне могу раскрыть свой дар, то есть, справиться с ним, то как я смогу контролировать ещё большую мощь? Это во-первых. А во-вторых, я до сих пор не услышала от вас, что именно вы хотите сделать с помощью моего дара. Царь высказался определённо, но… — Но? — …Но у меня есть некоторые сомнения. Нелепые догадки. — пожав плечами и стараясь не смотреть на генерала, неуверенно сказала она, для удобства изложения мысли перейдя на шуханский и восстанавливая перед глазами карту Равки, которую в последнее время подолгу изучала. — Когда я только плыла в Равку, меня смутил один разговор, подслушанный у моряков. Мол, Шухан славится развитым кораблестроением, и если бы не Тенистый Каньон, было бы легко напасть на Равку с моря, постепенно подбираясь к столице. А так основная часть страны отрезана. Потом я подумала, что это же во многом касается и Фьерды, фьерданцам приходится пробираться через тайгу на севере, чтобы напасть. А когда путешествовала через Западную Равку до Новокрибирска, мне однажды довелось услышать, что некоторые равкианцы там находят плюсы в своём «отрезанном» положении — их кормит море и торговые пути, и в то же время они могут почувствовать свою независимость, царская власть там заметно слабее. Наконец, на уроках экономики я постоянно слышу о том, что война истощает казну, и в пути мельком видела последствия… то есть, вполне возможно, что если прямо сейчас уничтожить Каньон, то Равка может оказаться открытой для удара, отразить который не хватит ресурсов, даже с учётом потенциального воссоединения частей страны, которое сейчас под вопросом. Для всех равкианцев, по крайней мере, в восточной части, такие умозаключения наверняка звучат дико, учитывая то, что в Каньоне погибло немало людей, и он разделил государство, но я ведь не равкианка и это не моя боль, по крайней мере, пока что. Прошу простить, если мои домыслы окажутся неуместными, но должна поинтересоваться: вся эта спешка с моим обучением, разговоры об усилителе… точно именно для того, чтобы уничтожить Каньон? Генерал внезапно остановился, заставляя её инстинктивно повернуть голову в его сторону. Он не выглядел выбитым из колеи её размышлениями, но лёгкое удивление всё же промелькнуло в его чёрных глазах. — Признаться, не ожидал от тебя этих слов. Ты же слышала приказ царя. — Вы… не похожи на того, кто беспрекословно следует приказам, — осторожно заметила она, — И я могу ошибаться, конечно. Поэтому и спрашиваю. — Допустим, ты оказалась права. Зачем тогда, по-твоему, мне нужны твои силы? — Для того, чтобы обеспечивать безопасные переправы? — предположила девушка. — Может быть, я должна создать и контролировать проход в Каньоне, через который могли бы проходить отдельные торговые и пассажирские скифы, но не смогла бы пройти армия и вооружение? Это затратно и не факт, что осуществимо, но больше у меня предположений нет. С минуту генерал смотрел на неё с непонятной усмешкой, которая могла бы вызвать тревогу, но почему-то не вызывала. Вместо этого Дэйю лишь вопросительно взирала на собеседника, терпеливо ожидая ответа. Наконец он сказал: — Ты быстро учишься. В чём именно заключается твоя проблема с даром? «Умению уходить от ответа он, видимо, учился у Багры» — мысленно прокомментировала она, но покорно ответила: — Думаю, что дело не столько в нём, сколько во мне самой. В лаборатории гришам разрешалось применять свои силы лишь в ходе экспериментов и в строго указанных пределах, а за любым нарушением этого правила следовало наказание. Полагаю, что это сказалось на мне серьёзнее, чем я думала. Более того, мой дар… именно из-за него я оказалась там, и, хотя не нашла в себе силы возненавидеть свою суть, мне всегда было комфортнее ночью, нежели при свете солнца. Ночь давала иллюзию защищённости, а с рассветом начинался новый день мучений. Иногда мне хотелось каким-то образом спрятаться от солнечного света в своей крови. При угрозе жизни всё это не так ощутимо, дар отзывается лучше, чего не скажешь об остальном времени. Когда-то, слушая рассказы Светы о Заклинателях Теней, о вашем роде Дарклингов, я иногда завидовала, полагая, что ваш дар помог бы мне спрятаться от учёных и сбежать. — Забавно… ведь я когда-то очень давно сожалел, что мой уникальный дар — не светлый дар Заклинателей Солнца из мифов и легенд. Я знал все преимущества темноты, но всегда больше любил день, потому что до сих пор мне не хватало света. В этот раз Дэйю сбилась с лёгкого прогулочного шага и удивлённо остановилась. — Я думаю, нам не стоит удивляться этому, ведь мы — единственные в своём роде, и наши силы, как две основы мироздания, дополняют друг друга, — между тем продолжал он. — Дай руку. Девушка не без настороженности вытянула руку, тут же почувствовав, как её коснулась прохлада кожаной перчатки. Над их соприкасающимися ладонями вдруг взвились игривые язычки тьмы, будто угольно-чёрное пламя или витиеватый непроглядный дым. — А теперь призови свет, — сказал Дарклинг почти что ей на ухо, отчего Заклинательница едва подавила дрожь. Осторожно создав на ладони крохотный шарик света, она ожидала, что он рассеет тень, но тут две противоположные силы внезапно странным образом сплелись — то ли в непримиримой, жестокой борьбе, то ли в причудливом танце. Поддаваясь любопытству, Заклинательница увеличила световую сферу в своих руках, но вместе с тем выросли и тени, будто принимая правила игры-битвы. Ощущая неведомый трепет, почти восторг, девушка вновь призвала больше света, и вновь, и вновь. Всё расползающиеся причудливые, изменчивые узоры тьмы и света клубились, меняясь каждую секунду, этот танец-сражение завораживал, захватывал дух. — Вот так. Это твой дар, он прекрасен, и он — неотделимая часть тебя. Прими его, и никогда не смей прятать, отвергать, какие бы ни были на то причины. — вкрадчивый, на грани шепота голос и обжегшее шею горячее дыхание заставили её прийти в себя от созерцания. Только теперь Дейю заметила, что призванные ими силы заполнили собою всё обозримое пространство — почти ничего нельзя было разглядеть из-за ночных лент мрака и одновременно яркого сияния солнца. Тут тени исчезли, и Заклинательнице самой пришлось зажмуриться от того, сколько света она неожиданно призвала в этой маленькой игре. До этого ни разу такого не удавалось, только в Каньоне, когда она из последних сил уничтожала полчища волькр, пытавшихся пробить щит. И уж точно в тот раз она не чувствовала такого спокойствия и радостного упоения. — Спасибо. — на волне охвативших её эмоций поблагодарила девушка, отбрасывая все лишние сейчас мысли о том, что всё это походит на продуманную манипуляцию, а волнующих её ответов получить так и не удалось. Пусть количество тревожных вопросов возрастает с каждым днём, прямо сейчас это ни капли не волновало, вытесняясь ощущением полной гармонии.