Монета, ставшая ребром

      Медленно, но уверенно веки начали открываться. Первое, что увидел, или, скорее, заметил Рагнвиндр — что-то белое и пушистое, местами колючее и с бордовыми пятнами, щекотало щеку. После пред глазами предстала тёмная пещера с заваленным камнями выходом впереди и, скорее всего, недоступным «выходом» в её потолке. Наверное, оттуда он и свалился после отключки. Голова раскалывалась от малейшей мысли или попытки осознать, что, собственно, произошло, но понимание того, что холод ощущался гораздо слабее, заставил его немного задуматься. Будто бы его кто-то держал в раскалённых перчатках, не давая замёрзнуть снова. Вскоре Дилюк всё же попытался повернуть голову, что по ощущениям сейчас весила около тонны. Мыльный взгляд никак не давал сфокусироваться на картине перед глазами. Единственное, что пока получалось разглядеть — это что-то блестящее и синее. Всё остальное было охвачено бессознательным чёрным. Вскоре послышался хриплый, но твёрдый низкий голос. Казалось, что тот что-то приказывал. Однако любой звук до ушей красноволосого доходил, будто сквозь воду.       Вскоре тьма вокруг лазурной точки начала постепенно рассасываться, открывая чуть менее размытую картину, которую полностью разглядеть получилось только спустя минуту моргания. Синей точкой оказался глаз-звёздочка, но он был один. Второй же был закрыт и будто полит кровью, что уже успела засохнуть. Тёмно-синие волосы в некоторых местах слиплись из-за той же крови. Но несмотря на довольно потрёпанный вид, лицо командующего было твёрдым и непоколебимым, создавалось впечатление, что тот абсолютно точно знает, что делает. Винодел в неверии моргнул ещё пару раз, что на периферии заметил держащий его на руках кавалерист. Спустя секунду Рагнвиндр был прижат к чужому телу в крепких объятиях. Ледяная рука зарылась ему в волосы, пока слегка даже горячее дыхание опалило шею. — Очнулся-таки… — над самим ухом прохрипел Альберих, ни на секунду не ослабляя хватки. — Кэй... Йа?.. — голова всё ещё трещала по швам, но Дилюк уже мог понимать происходящее более отчётливо. — Он самый. Я бы понял, если это была какая-то поисковая группа Джинн, но тебя-то как сюда занесло?.. — только сейчас синеглазый отдалился, и Дилюк заметил, что кроме лёгкой белой рубахи, что в некоторых местах была залита кровью или перевязана поверх бинтами, и, естественно, штанов, на нём ничего не было. Если учитывать лютый холод — такой вид был просто из ряда вон выходящим. — К счастью, у Джинн хватило ума не отправлять и без того бесполезных новичков на ваши поиски… — у Рагнвиндра и самого голос осип немного, на восстановление привычного тембра уйдёт некоторое время.       Когда же на лице собеседника он увидел его обыкновенную ухмылку, то просто не смог не удивиться. Они в такой ситуации, а его названый брат не теряет боевого духа и улыбается, несмотря на, наверное, дикую боль и холод. — Вот ты вроде в таком состоянии, ещё и на руках у ненавистного брата, а в убеждениях не меняешься. Бедный орден, ты бы их одним взглядом испепелил, — Альберих тихо посмеялся. Винодел же попытался сесть, с чем кавалерист помог, прижимая параллельно к спине неизвестную накидку. Только после этого жеста красноволосый посмотрел на свою одежду и понял, что кроме неё на нём была ещё и до боли знакомая синяя, усыпанная побрякушками, накидка. Мех с одной стороны прижимался к шее, пока толстая ткань грела и его, и его влажную от растаявшего снега одежду. Мужчина в непонимании обернулся, но на лице брата увидел лишь мягкую, едва заметную улыбку. На сердце образовался приятный осадок. Но, вроде и приятно, что заботится, а с другой стороны, из-за него Кэйа сейчас мёрзнет в одной лишь рубашке. Он попытался снять накидку, дабы вернуть хозяину, но Альберих лишь натянул её обратно, прижимая к тёплой спине. Заметившие движение с их стороны, несколько рыцарей «ожили» и подтянусь к шумящей парочке. — Мастер Дилюк, вы в порядке? В ответ на это Дилюк лишь вяло кивнул, массируя виски. — Вы как сюда угодили?.. — хриплым голосом спросил винодел, пытливо и даже немного раздражённо переводя взгляд на кавалериста. И только он мог различить в этом взгляде толику беспокойства. — Ну… Как вам сказать… — один из рыцарей начал рассказывать историю их передряги, пока остальные иногда дополняли.       Выяснилось, что сначала всё шло хорошо. Экспедиция шла по плану, первые три недели прошли нормально. В начале четвёртой же магов бездны стало ещё больше. Сначала они справлялись с усиленным напором, но постепенно вражеских волн становилось всё больше, атаковали они чаще, а количество самих магов в них стремительно росло с каждой новой волной. Сквозь бессонные ночи никто и не заметил, как к тому моменту прошло уже два месяца. Возможностей делать привалы с целью хотя бы немного перекусить было ну очень мало, поэтому по еде и не понять было, что прошло уже вдвое больше запланированного времени. Вскоре истощение всё же дало о себе знать, и половина группы не была способна продолжать нескончаемые войны.       Тогда они и наткнулись на вход в эти тоннели. Сначала ночевали ближе ко входу, но интенсивность нападений на них врагов заставляла углубляться всё дальше. Привалов они делали много — группа сильно уставала и часто просто мёрзла, поэтому теперь они отдыхали гораздо чаще. Чаще, чем сражались. Поскольку в таких условиях особо не отдохнёшь, а известный им вход был буквально опломбирован врагами, они продолжали идти вглубь. Все уже давно потеряли счёт времени и просто надеялись, что найдут какой-нибудь чёрный ход, идя прямо.       Через некоторое время, казавшееся вечностью, ежеминутными привалами и на не держащих ногах, они добрались до того спуска. Вернее сказать, там даже спуска тогда не было. Отвесная дорога была еле видна сквозь толщу метрового льда. Вот тогда их и подловили. Ни с того ни с сего объявилась ещё одна волна магов, с которыми в четырнадцать истощённых человек пришлось сражаться на ненадёжном льду. Сразу после победы над последним лёд треснул, а не успевшие среагировать рыцари полетели под откос. Пара из них потеряла сознание, некоторые получили серьёзные ранения и ушибы, открытые раны из-за ледяных отступов и шипов. Никто и не думал снова начинать считать проходящие дни, все, а особенно Альберих, были обеспокоены состоянием друг друга. Ещё колоссальное количество времени уходило на восстановление хотя бы стабильного состояния группы, но и тут маги бездны их достали. В этот раз Кэйя отвлёк их всех на себя, в другой конец пещеры, приказав продолжать обработку ран остальных. Так он делал все последующие несколько раз, не позволяя приблизиться к раненым, в итоге зарабатывая предназначенные для других травмы себе. После же маги бездны как-то неожиданно перестали их беспокоить. Новость была отличная, однако стало известно ещё кое-что: заваленный камнями вход в пещеру никак не хотел поддаваться расчищению. Второй, открытый выход, был над головами, залитый, словно каток, льдом. Так они и сидят здесь. Кавалерист, поняв, что не сможет очистить один выход, в свободное от перевязок время таскал окружавшие их камни ко второму выходу, собрав уже приличные и довольно стойкие ступеньки, хотя те всё ещё не дотягивали до верха, а вернее до гораздо менее скользкого края обрыва. Почему лестница, а не, скажем, столб? Потому что большинство, если не все тринадцать рыцарей, были очень истощёнными, уставшими до смешного. Поэтому, не жалея рук, Кэйа носил булыжники со всех углов пещеры, располагая их у второго выхода, какими бы тяжёлыми они ни были. Вскоре Дилюк заметил отсутствие привычного хвостика у брата. Потом узнал, что тот добровольно отрезал часть волос для горючего материала, что, к слову, произошло относительно недавно. А затем заметил и отсутствие у Альбериха обуви — он отдал свои ботинки одному из подчинённых, у которого порвалась подошва. И без того всегда закрытый повязкой глаз, как позже выяснилось, ему испоганил один из крио магов бездны, проехавшись по веку одним из ледяных шипов, на что кавалерист не успел среагировать. Повязка, кстати, тоже пошла в костёр — Дилюк, конечно, знал, что Кэйа многим пожертвует ради других, но чтобы настолько…       Вскоре, после окончания истории, Рагнвиндр заметил, как иногда пробирает на дрожь капитана. Быстро снял с себя накидку и, пресекая сопротивления абсолютно уверенным «я уже достаточно согрелся», накинул её на Альбериха, вслух озвучивая терзающий вопрос. — Как ты за всё время с голыми ногами и сейчас, без плаща, не замёрз ещё, или, хотя бы, не простудился? — А ты бы этого хотел? Такое разочарованное «хотя бы»… — даже в таком состоянии он умудрялся травить свои шутки, на что винодел недовольно фыркнул и показательно нахмурился, говоря тем самым, что ожидает услышать нормальный ответ. Улыбка на лице собеседника немного поблекла, а сам он принялся объяснять сию несостыковку. — Кхм… Что ж… Видишь ли, мой глаз Бога, как я когда-то читал в документалках Лизы… Не смотри на меня так, меня заставили. В общем, имеет свою, как и все остальные глаза Бога, особенность. Использовать я её начал ещё когда мы блуждали по этим пещерам, когда горючего материала начало не хватать. Если коротко, то я могу трансформировать беспокоящий меня холод в энергию, впитывая её как глазом Бога, так и чувством стихии. Я уже настолько долго её впитываю, что глаз Бога можно использовать вместо фонарика, а окружающий мир я уже долгое время вижу сквозь усиленное чувство стихии. Нормальных цветов сейчас я не различаю — всё подстать элементальной энергии. Ты вот, например, сейчас у меня красный. Руки синие, всё остальное серое… В общем, тенденцию ты понял... Весь рассказ Рагнвиндр молчал, но после задал ещё один вопрос: — Погоди, а избавиться от этого как? — А избавиться можно, высвободив всю эту энергию. Словом, после всего этого мне придётся заморозить не одно озеро, — Кэйа со смешным фырканьем улыбнулся, представляя эту картину. По ощущениям, этой энергии было настолько в переизбытке, что он эти озёра не просто заморозит, но и ледяные горы поверх возведёт такие, что сам Гео архонт позавидует. После разбавления атмосферы ещё одной улыбкой, все сидели в раздумьях о том, как же отсюда выбраться. Когда Дилюк, озарённо раскрыв глаза, перевёл взгляд на кавалериста. — А что, если…